Общеизвестно, что каждое преступление неповторимо по совокупности тех черт и особенностей, которые присущи только ему, но поскольку отразить в законе все индивидуальные черты невозможно, то законодатель концентрирует свое внимание на универсальных, типичных признаках. Поэтому основной состав преступления характеризуется типовыми элементами и базовыми признаками общественно опасного деяния, которые имеются в случае совершения данного вида преступления. Вместе с тем зачастую преступления одного и того же вида могут различаться не только по степени, но и по характеру общественной опасности, поэтому составы преступлений в Особенной части Уголовного кодекса Республики Беларусь (далее — УК) подразделяются на два, три и более вида. Это деление обусловлено необходимостью дифференциации уголовной ответственности в зависимости от степени общественной опасности преступления и лица, его совершившего. Исходя из этого, законодатель и выделяет в некоторых случаях по одному и тому же виду преступления несколько квалифицированных составов.
Использование квалифицированных составов — прием, который весьма часто применяется в белорусском уголовном законодательстве для дифференциации ответственности. Придавая содеянному новое качество, они изменяют законодательную оценку поведения виновного ввиду изменения степени общественной опасности в сторону ее повышения. Как правило, квалифицированные составы описываются в той же статье, что и основной состав, во второй и последующих частях, что указывает на их связь.
В части 2 ст. 349 УК в качестве квалифицирующих признаков несанкционированного доступа к компьютерной информации выделены следующие:
- а) совершение его из корыстной или иной личной заинтересованности;
- б) совершение группой лиц по предварительному сговору;
- в) совершение лицом, имеющим доступ к компьютерной системе или сети.
Рассмотрим данные признаки более подробно.
Несанкционированный доступ к компьютерной информации, совершенный из корыстной или иной личной заинтересованности
Для квалификации несанкционированного доступа из корыстной или иной личной заинтересованности имеет значение установление мотива и цели. В данном случае мотив выступает в качестве обязательного признака субъективной стороны. С точки зрения Б.С.Волкова, мотив — это побуждение, которым руководствуется лицо, совершая преступление <1>. Мотив в конкретном человеческом поведении выполняет, прежде всего, побудительную роль. Возникая под влиянием потребностей и интересов, он определяет динамическую сторону личности, источник ее активности.
<1> Волков, Б.С. Мотивы преступления: уголовно-правовое и социально-психологическое исследование / Б.С.Волков. — Казань: Изд-во Казан. ун-та, 1982. — С. 6.
Согласно части 10 ст. 4 УК под корыстными побуждениями понимаются мотивы, характеризующиеся стремлением извлечь из совершенного преступления для себя или своих близких выгоду имущественного характера либо намерением избавить себя или своих близких от материальных затрат. Корыстная заинтересованность имеет место в поведении лица, когда оно стремится получить какие-то материальные ценности, которых не имеет, а также когда стремление к материальной выгоде выражается в намерении избавить себя или своих близких от определенных материальных затрат. С.Скляров полагает, что при извлечении виновным материальной выгоды для других лиц его действия можно характеризовать корыстной заинтересованностью только в том случае, если преступник рассчитывает получить от лиц, в пользу которых он действует, какую-то материальную выгоду в будущем. Во всех других ситуациях говорить о корыстном мотиве не совсем верно, так как в основе действий виновного могут лежать и любые другие потребности, например желание помочь близкому человеку, стремление достичь уважения. Поэтому, по его мнению, корыстная заинтересованность в этом случае у виновного отсутствует <2>. А.В.Барков полагает, что понимание под корыстными побуждениями стремления получить имущественную выгоду не только для себя или близких, но и для других лиц противоречит общепринятому пониманию корыстного мотива <3>.
<2> Скляров, С. Корысть как обязательный признак отдельных составов преступлений в уголовном праве России / С.Скляров // Уголов. право. — 2000. — N 4. — С. 29.
<3> Барков, А.В. Принципы уголовного закона и законотворческая практика / А.В.Барков // Эффективность уголовной юстиции в контексте верховенства права: материалы междунар. науч.-практ. конф., Минск, 17 окт. 2003 г. / Белорус. гос. ун-т; редкол.: А.В.Барков (отв. ред.) [и др.]. — Минск, 2003. — С. 12.
А.И.Рарог отмечает, что преступление может быть квалифицировано как совершенное из корыстных побуждений лишь в тех случаях, когда его психологической причиной послужило стремление к извлечению материальной выгоды лично для себя или для других лиц, благосостояние которых небезразлично для виновного, а также в случаях передачи похищенного лицом, перед которым у виновного до этого имелись имущественные обязательства или которое в силу получения имущества от виновного становилось его должником <4>.
<4> Рарог, А.И. Квалификация преступления по субъективным признакам / А.И.Рарог. — СПб.: Юрид. центр Пресс, 2003. — С. 198.
По нашему мнению, под корыстной заинтересованностью следует понимать в первую очередь извлечение выгоды имущественного характера для себя лично, что заключается либо в увеличении имущественного благосостояния, либо в избавлении себя от имущественных затрат. Что же касается интересов близких лиц, то здесь мы присоединяемся к мнению А.И.Рарога, что извлечение материальной выгоды должно происходить в интересах улучшения материального благосостояния последних. Таким образом, при наличии у лица корыстной заинтересованности в любом случае происходит улучшение материального положения.
В литературе высказывается точка зрения, что несанкционированный доступ, совершенный из корыстной заинтересованности, может заключаться, например, в получении безвозмездного программного обеспечения либо с целью последующей продажи программного обеспечения или иной информации <5>. Действительно, в настоящее время обладание определенной информацией, представляющей для кого-либо определенную ценность, может явиться источником обогащения, а соответственно и стимулом для совершения противоправных действий, связанных с получением этой информации.
<5> Клаверов, В. Новые подходы в международной борьбе с киберпреступностью / В.Клаверов // Центр исследования компьютерной преступности [Электронный ресурс]. — 2001 — 2009. — Режим доступа: www.crime-research.ru. — Дата доступа: 12.08.2009.
В УК не раскрывается понятие иной личной заинтересованности, так как однозначно это сделать не представляется возможным, поскольку совокупность потребностей, которые могут лежать в основе действий лица, не ограничена. Совершая любое преступление, виновный всегда руководствуется какими-либо личными интересами. Как отмечает С.Скляров, «если виновный совершает преступление ради удовлетворения любых по содержанию потребностей, можно сказать, что он действует исходя из личных интересов, личной заинтересованности» <6>. Д.А.Шафаренко полагает, что личная заинтересованность — это мотив, выражающий стремление (желание) лица получить выгоду неимущественного характера <7>.
<6> Скляров, С. Корысть как обязательный признак отдельных составов преступлений в уголовном праве России / С.Скляров // Уголов. право. — 2000. — N 4. — С. 30.
<7> Шафаренко, Д.А. Уголовно-правовые аспекты корысти / Д.А.Шафаренко // Система права Республики Беларусь: проблемы и перспективы: сб. материалов VII респ. науч.-практ. конф. студентов и аспирантов, Брест, 12 мая 2006 г. / Брест. гос. ун-т; редкол.: Т.З.Шалаева [и др.]. — Брест, 2007. — С. 48.
В квалифицированных составах использование оценочных признаков должно быть по возможности ограничено. Такой вывод основан на том, что квалифицирующие признаки, используемые в качестве средства дифференциации уголовной ответственности, по сути признаки состава преступления и поэтому должны иметь четко фиксированное содержание, быть формально определенными. В случаях, когда без оценочных понятий при конструировании квалифицированных составов обойтись невозможно, границы их содержания должны определяться непосредственно в законе <8>. Изучение судебной практики свидетельствует, что под иной личной заинтересованностью понимается желание самоутвердиться, показать свою значимость, желание ознакомиться с информацией и пр.
<8> Кругликов, Л.Л. Квалифицирующие обстоятельства: понятие, виды, влияние на квалификацию преступлений: учеб. пособие / Л.Л.Кругликов, В.Н.Савинов; Ярослав. гос. ун-т. — Ярославль: ЯрГУ, 1989. — 88 с.
Анализ ст. 349 УК и ст. 22.6 Кодекса Республики Беларусь об административных правонарушениях (далее — КоАП) позволяет сделать вывод о том, что общественная опасность несанкционированного доступа, совершенного из иной личной заинтересованности, по объективным признакам приравнивается к административному проступку, предусмотренному ст. 22.6 КоАП, устанавливающей ответственность за несанкционированный доступ, сопровождающийся нарушением системы защиты. В любом случае при совершении несанкционированного доступа лицо преследует какой-либо личный интерес, за исключением, может быть, случаев совершения несанкционированного доступа под принуждением. В таком случае размываются границы между преступлением и административным проступком, что может необоснованно способствовать расширению сферы уголовной репрессии.
На основании изложенного выше можно сделать вывод, что указанная формулировка квалифицирующего признака позволяет судам привлекать к уголовной ответственности любое лицо, совершившее несанкционированный доступ с нарушением системы защиты, так как в любом случае им двигали какие-то мотивы, которые можно подвести под иную личную заинтересованность. А это недопустимо применительно к квалифицирующему признаку. Поэтому представляется целесообразным исключение квалифицирующего признака «из иной личной заинтересованности» из числа квалифицирующих признаков, включенных законодателем в часть 2 ст. 349 УК.
Совершение несанкционированного доступа группой лиц по предварительному сговору
Анализируя признак, относящийся к объективной стороне, сформулированный в части 2 ст. 349 УК как совершение несанкционированного доступа группой лиц по предварительному сговору, отметим следующее. Повышенная общественная опасность групповых преступлений достаточно очевидна, и не вызывает сомнения необходимость дифференциации и усиления ответственности по этому признаку. Данный квалифицирующий признак является одним из часто используемых в уголовном законодательстве стран СНГ (встречается в 80%) за несанкционированный доступ.
Совершение преступления группой лиц по предварительному сговору является более опасным видом преступления, поскольку оно выполняется в соучастии. Законодатель, как правило, выделяет данный признак в качестве квалифицирующего на основании того, что данная категория преступлений отличается повышенной общественной опасностью, поскольку происходит объединение усилий нескольких лиц, что облегчает совершение преступления. Группу лиц по предварительному сговору характеризует дополнительный показатель — соглашение на совместное совершение преступления, заключенное предварительно. Соответственно совершение несанкционированного доступа группой лиц по предварительному сговору имеет место, если исполнители заранее договорились о совместном совершении данного преступления (часть 2 ст. 17 УК). Поскольку закон говорит о совершении преступления группой лиц по предварительному сговору, необходимо сначала установить наличие группы, а затем уже наличие предварительного сговора между ее участниками.
Для установления наличия группы требуется установление факта соисполнительства в совершении конкретного преступления со стороны не менее двух его участников. Участие должно быть подтверждено фактом совершения ими исполнительных действий (или их какой-то части), которые выражают объективную сторону. Например, совместность действий может иметь место при осуществлении удаленного несанкционированного доступа. Таким образом, важное значение приобретает показатель умышленного, согласованного с другими, совместного выполнения единого для всех участников преступления.
По мнению В.М.Хомича, соисполнительство (группа) в совместно совершенном преступлении не исключается и в том случае, если в процессе непосредственного осуществления задуманного преступления имеет место техническое распределение функций по совершению действий, образующих, составляющих либо выражающих объективную сторону данного преступления <9>.
<9> Хомич, В.М. Системно-содержательные изменения института соучастия в Уголовном кодексе Беларуси и стандарты законности при квалификации / В.М.Хомич // Судебная практика в контексте принципов законности и права: сб. науч. тр. / Ин-т переподготовки и повышения квалификации судей, работников прокуратуры, судов и учреждений юстиции Белорус. гос. ун-та; редкол: В.М.Хомич (гл.ред.) [и др.]. — Минск, 2006. — С. 37 — 62.
Основной характерной чертой этого вида соучастия, как было отмечено выше, является наличие предварительного сговора на совершение преступления. В содержание преступного сговора входит соглашение не только о самом факте совершения преступления, но и о совместности, в том числе и о распределении функций по совершению преступления.
В теории и судебной практике сложилось устойчивое мнение, что предварительный сговор должен быть достигнут до момента начала совершения преступления, т.е до начала выполнения действий, образующих объективную сторону несанкционированного доступа. Промежуток времени между сговором и началом преступного деяния значения не имеет. Таким образом, сговор может иметь место как задолго до совершения преступления, так и непосредственно перед его началом. В этих случаях совершение преступления по предварительному сговору группой лиц может рассматриваться как квалифицированный вид только в тех случаях, когда соучастники действуют как соисполнители. Однако данное обстоятельство не исключает в пределах объективной стороны преступления возможность «технического» распределения ролей. Если же распределение ролей осуществлялось по принципу выделения организатора, пособника, подстрекателя и исполнителя без участия трех первых лиц в непосредственном совершении преступления, то расценивать такое соучастие как группу лиц по предварительному сговору нет оснований. Квалификация содеянного в таких случаях требует дополнительного указания на ст. 16 УК <10>.
<10> Комиссаров, В.С. Преступления в сфере компьютерной информации: понятие и ответственность / В.С.Комиссаров // Юрид. мир. — 1998. — N 2. — С. 15.
Особенности информационной инфраструктуры таковы, что она позволяет лицам совершать преступления на расстоянии с любого места и иметь сообщников на территории различных государств, скрывать свою личность. В отечественной практике нередки ситуации, когда преступная деятельность осуществляется группой лиц, при этом участники группы находятся в разных государствах. Так, приговором суда Советского района г. Минска от 22.07.2005 по обвинению Ж. в совершении ряда преступлений, среди которых и предусмотренное частью 2 ст. 349 УК, установлено, что часть эпизодов была совершена виновным совместно с Л., который в это время находился в Австрии. Однако это не препятствовало им совместно при помощи средств компьютерной техники реализовывать преступный умысел. Согласно части 2 ст. 5 УК если преступление совершено в пределах Республики Беларусь в соучастии с лицом, совершившим преступление на территории иностранного государства, то преступление признается совершенным на территории Республики Беларусь.
Международная практика борьбы с компьютерными преступлениями показывает, что чаще всего компьютерные преступления, в том числе и несанкционированный доступ, совершаются устойчивыми преступными группами, для которых характерны очень высокая степень технической оснащенности, распределение ролей, продуманная система сокрытия следов преступления. Данные преступные группы имеют в своем составе высококвалифицированных специалистов в области компьютерной техники. В литературе указывается, что отличительной тенденцией за последние пять лет в совершении компьютерных преступлений является констатация того факта, что если раньше действовали любители-одиночки, то сейчас — организованные группы <11>. Несанкционированный доступ совершается организованными преступными группами, как правило, из корыстной заинтересованности либо с целью ознакомления с информацией. Вместе с тем в ст. 212 УК предусмотрена уголовная ответственность за хищение имущества путем использования компьютерной техники, сопряженное с несанкционированным доступом и совершенное организованной группой, т.е. определенные упреждающие меры законодателем уже приняты. С другой стороны, совершение несанкционированного доступа именно организованными группами обладает повышенной общественной опасностью, а возрастающая компьютеризация страны позволяет сделать предположение, что мировые тенденции найдут свое отражение и на территории Республики Беларусь. В этих случаях преступления, совершенные организованной группой, бандой и преступной организацией, подлежат квалификации по статьям Особенной части УК, предусматривающей ответственность за совершение преступления организованной группой. Если норма Особенной части УК не содержит данного признака, содеянное квалифицируется как преступление, совершенное группой лиц или группой лиц по предварительному сговору (при наличии в диспозиции статьи УК таких признаков). Дополнительная ссылка на ст. 18 или 19 УК при этом не требуется. Совершение преступления организованной группой или преступной организацией в соответствии с п. 11 части 1 ст. 64 УК в этом случае является обстоятельством, отягчающим ответственность виновных.
<11> Масленченко, С.В. Статистический анализ преступности в сфере высоких технологий / С.В.Масленченко // Комплексная защита информации: материалы XI Междунар. конф., Новополоцк, 20 — 23 марта 2007 г. / Парламент. Собрание Союза Беларуси и России; отв. ред. А.П.Леонов [и др.]. — Минск, 2007. — С. 312.
Несанкционированный доступ к компьютерной информации, совершенный лицом, имеющим доступ к компьютерной системе или сети
К лицам, имеющим доступ к компьютерной системе или сети, в литературе относят следующих лиц. Во-первых, это лица, чья профессиональная деятельность постоянно или временно связана с обеспечением функционирования компьютерной системы или сети (программисты, операторы, наладчики) <12>. Во-вторых, лица, которые на законных основаниях используют компьютер, работая на нем (сотрудники, вводящие информацию, другие пользователи) <13>. Таким образом, можно сделать вывод, что к лицам, имеющим доступ к компьютерной системе или сети, относятся лица, которые правомерно работают на компьютере или непосредственно обслуживают их работу. Лицо может получить доступ к компьютеру, в котором хранится информация, явившаяся предметом посягательства, в связи с должностным положением, трудовыми или служебными обязанностями, выполнением обязательств по гражданско-правовому договору и на иных законных основаниях. Выходя за рамки своих функциональных обязанностей, используя свое профессиональное мастерство и предоставленное право на доступ к компьютерной технике, эти лица, совершая несанкционированный доступ к компьютерной информации, признаются специальными субъектами данного преступления. В этом смысле важно разграничивать доступ к компьютеру и доступ к информации, находящейся в компьютере. Доступ к компьютеру означает наличие у лица права использовать компьютер (систему, сеть), но при этом у лица может отсутствовать право доступа к какой-либо информации.
<12> Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации: с постатейными материалами и судебной практикой / М-во юстиции Рос. Федерации; под общ. ред. С.И.Никулина. — М.: Менеджер: Юрайт, 2001. — С. 884.
<13> Волеводз, А.Г. Российское законодательство об уголовной ответственности за преступления в сфере компьютерной информации / А.Г.Волеводз // Рос. судья. — 2002. — N 9. — С. 37.
В литературе указанный квалифицирующий признак неоднократно подвергался критике. Так, например, А.Н.Попов указывает на тот факт, что в соответствии с прямым толкованием закона получается, что любое лицо, имеющее законное право на доступ, наказывается более строго, чем то, которое права не имеет <14>. Авторы одного из комментариев к Уголовному кодексу Российской Федерации указывают, что этот квалифицирующий признак является излишним и устаревшим <15>. Вместе с тем полагаем необходимым возразить российским авторам и отметить следующее. Да, действительно, лицо имеет законное право на доступ, но при этом лицо злоупотребляет этим правом, нарушает его. Имея в связи с выполнением должностных функций право доступа к компьютерной системе или сети, лицо совершает несанкционированный доступ к информации, на ознакомление или использование которой лицо не было уполномочено. И совершить такой доступ данному лицу с использованием своих профессиональных возможностей проще, нежели лицу, такого права не имеющему. Поэтому вполне справедливо, что законодатель предусмотрел такой признак в качестве квалифицирующего.
<14> Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / М-во юстиции Рос. Федерации; отв. ред. В.И.Радченко. — М.: Спарк, 2001. — С. 654.
<15> Практический комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Э.Ф.Побегайло [и др.]; под общ. ред. Х.Д.Аликперова. — М.: Инфра-М, 2001. — С. 678.
Обратим внимание на следующее. В КоАП предусмотрена ответственность за несанкционированный доступ, не отягощенный последствиями. В связи с этим разница между административным правонарушением и преступлением (причем его квалифицированным видом) минимальна и заключается в якобы повышенной общественной опасности субъекта. Несоблюдение системного подхода, в частности принципа межотраслевой дифференциации юридической ответственности, в зависимости от характера вредоносности проявляется в невозможности четко разграничивать, в каких случаях следует руководствоваться уголовно-правовыми предписаниями, а в каких — административно-правовыми. По мнению Т.Д.Устиновой, «граница между административным правонарушением и преступлением должна проводиться по разнице в степени общественной опасности, вредности, присущей указанным деяниям» <16>. Поэтому фактором, усиливающим общественную опасность несанкционированного доступа, совершенного лицом, имеющим доступ к компьютерной системе или сети, могли бы явиться общественно опасные последствия, указанные в части 1 ст. 349 УК.
<16> Устинова, Т.Д. Учет положений Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях как предпосылка системного подхода при криминализации деяний / Т.Д.Устинова // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: материалы V междунар. науч.-практ. конф., Москва, 24 — 25 янв. 2008 г. / Моск. гос. юрид. акад.; редкол.: А.И.Рарог (отв. ред.) [и др.]. — М., 2008. — С. 72.
Вместе с тем одно из основных требований к квалифицированному составу заключается в том, что он должен повторять признаки основного состава и усиливаться отягчающими обстоятельствами. На сегодняшний день в существующей редакции ст. 349 УК это правило не работает, что вызывает у ученых и практиков ряд вопросов и позволяет относить деяние, предусмотренное частью 2 ст. 349 УК, к самостоятельным преступлениям. Более того, настоящая редакция части 2 ст. 349 УК, по сути, входит в противоречие с редакцией части 1 ст. 349 УК: преступление, закрепленное в части 1 ст. 349 УК, неосторожное, состав материальный, а в части 2 ст. 349 УК — умышленное с формальным составом.
Несоблюдение системного подхода повлекло нарушение правил законодательной техники при конструировании основного (часть 1) и квалифицированного (часть 2) составов ст. 349 УК. В связи с этим представляется целесообразным устранить существующие недостатки путем внесения изменений в часть 2 ст. 349 УК, заменив слова «несанкционированный доступ к компьютерной информации, совершенный» на слова «то же действие, повлекшее указанные в части первой статьи 349 настоящего Кодекса последствия, совершенное». Предложенные редакции частей 1 и 2 ст. 349 УК будут системно сочетаться друг с другом, соответствовать правилам законотворческой техники при конструировании основного и квалифицированного составов и объективно отражать общественную опасность данного деяния <17>.
<17> Швед, Н.А. Несанкционированный доступ к компьютерной информации: оптимизация уголовной ответственности / Н.А.Швед // Юрид. мир. — 2009. — N 12. — С. 36 — 41.
В части 3 ст. 349 УК установлена ответственность за несанкционированный доступ к компьютерной информации либо самовольное пользование электронной вычислительной техникой, средствами связи компьютеризированной системы, компьютерной сети, повлекшие по неосторожности крушение, аварию, катастрофу, несчастные случаи с людьми, отрицательные изменения в окружающей среде или иные тяжкие последствия.
Действия, предусмотренные указанной нормой в качестве преступных, могут быть выражены:
- а) в несанкционированном доступе к компьютерной информации;
- б) в самовольном пользовании электронной вычислительной техникой, средствами связи компьютеризированной системы, компьютерной сети.
Данная конструкция не представляется удачной. На этот счет в литературе уже было высказано мнение. Например, В.Лосев считает, что это отличное от описанных в частях 1 и 2 ст. 349 УК преступление, а не квалифицированный состав <18>. И с ним можно согласиться. Действительно, в части 3 ст. 349 УК объединено два разных преступления.
<18> Лосев, В. Преступления против информационной безопасности / В.Лосев // Судовы веснiк. — 2002. — N 1. — С. 43.
Под самовольным пользованием электронной вычислительной техникой, средствами связи компьютеризированной системы, компьютерной сети следует понимать взаимодействие лица с перечисленными устройствами без разрешения на то собственника, владельца, уполномоченного им лица или законного пользователя <19>. В отличие от несанкционированного доступа здесь речь идет уже непосредственно о доступе к компьютерной технике и дальнейшей возможности ее использования без соответствующего разрешения или вопреки существующему запрету. При доступе к компьютерной информации в первую очередь представляет опасность возможность ознакомления лица с информацией и в связи с этим устанавливается ограничение на доступ к ней. При самовольном пользовании содержание информации может и не представлять для виновного никакого интереса. Общественная опасность данного деяния заключается в том, что лицо пользуется электронной вычислительной техникой, средствами связи компьютеризированной системы, компьютерной сети без разрешения, самовольно, для удовлетворения каких-либо потребностей и интересов, в результате чего наступают последствия, перечисленные в части 3 ст. 349 УК. Последствия перечислены альтернативно: крушение, авария, катастрофа, несчастные случаи, отрицательные изменения в окружающей среде и иные тяжкие последствия.
<19> Комментарий к Уголовному кодексу Республики Беларусь / Н.Ф.Ахраменка [и др.]; под общ. ред. А.В.Баркова. — Минск: Тесей, 2003. — С. 934.
Под иными тяжкими последствиями в литературе понимают причинение ущерба в особо крупном размере, уничтожение информации особой ценности, нарушение графиков движения транспортных средств, создание политической напряженности в обществе, искажение результатов голосования на референдумах, выборах, осложнения в международных отношениях, военные или политические инциденты и др. <20>.
<20> Комментарий к Уголовному кодексу Республики Беларусь / Н.Ф.Ахраменка [и др.]; под общ. ред. А.В.Баркова. — Минск: Тесей, 2003. — С. 934.
Заслуживает внимания позиция Н.Ф.Ахраменки, предлагающего исключить из части 3 ст. 349 УК самовольное пользование электронной вычислительной техникой, средствами связи компьютеризированной системы, компьютерной сети, повлекшее по неосторожности крушение, аварию, катастрофу, несчастные случаи с людьми, отрицательные изменения в окружающей среде или иные тяжкие последствия. Автор предлагает выделить самостоятельную ст. 349-1 «Самовольное пользование компьютерной техникой» УК <21>. Данное предложение заслуживает внимания и могло бы быть учтено в процессе дальнейшего совершенствования норм ст. 349 УК.
<21> Ахраменка, Н.Ф. Аспекты доступа в преступлениях против информационной безопасности / Н.Ф.Ахраменка // Юстыцыя Беларусi. — 2006. — N 3. — С. 42.