Вопрос об объекте преступления в теории уголовного права всегда был одним из основных. Является общепризнанным и то, что объект преступления представляет собой охраняемые уголовным законом общественные отношения, на которые посягает преступление и которым причиняется или может быть причинен вред.
Наиболее ярко концепцию, в соответствии с которой объектом преступления являются именно общественные отношения, охраняемые уголовным законом, отразили в своих трудах А.А.Пионтковский и Б.С.Никифоров [1; 2].
Национальная теория уголовного права также придерживается того положения, что объектом преступления являются именно общественные отношения, а не материальные или нематериальные ценности либо физические лица [3, с. 85].
Следует отметить, что в последнее время наметился и некоторый отход от такой однозначной трактовки понятия объекта преступления. Так, Г.П.Новоселов приходит к выводу, что объектом любого преступления, а не только направленного против личности, выступают люди, которые в одних случаях выступают в качестве отдельных физических лиц, в других — как некоторого рода множества лиц, имеющих или не имеющих статус юридического лица, в третьих — как социум (общество)» [4, с. 60]. А.В.Наумов считает, что в ряде случаев теория объекта преступления как общественного отношения не срабатывает. Особенно это относится к преступлениям против личности, в первую очередь, к убийству [5, с. 179].
Однако, не вдаваясь в детальный анализ точек зрения по этому вопросу, мы будем придерживаться общепринятой позиции определения объекта преступления как общественного отношения.
В советской школе уголовного права традиционно выделяли три вида объекта преступления — общий, родовой (специальный) и непосредственный. Данная классификация основывалась на системе действовавших уголовных кодексов бывших союзных республик, которые определяли признаки охраняемых общественных отношений и устанавливали предписания, в которых они находили нормативное закрепление.
В настоящее время в связи с новой структурой Особенной части Уголовного кодекса Республики Беларусь (далее — УК Республики Беларусь) 1999 года практическую значимость приобретает четырехступенчатая классификация объектов: общий, родовой (специальный), видовой и непосредственный <1>.
<1> Общий объект преступления представляет собой всю совокупность охраняемых уголовным законом общественных отношений и благ (интересов). Родовой (специальный) объект преступления — это группа однородных, близких по содержанию общественных отношений и благ (интересов), охраняемых нормами, закрепленными в соответствующем разделе Особенной части УК Республики Беларусь. Видовой объект преступления представляет собой входящую в родовой объект группу одновидовых общественных отношений и благ (интересов), охраняемых нормами, закрепленными в соответствующей главе Особенной части УК Республики Беларусь. Непосредственный объект преступления — это конкретное общественное отношение и благо (интерес), которому причиняется вред в результате совершения конкретного преступления.
Расставив акценты и обозначив приоритеты в теоретических концепциях, необходимых для понимания, обоснования и юридического анализа объекта как элемента состава преступления, перейдем к непосредственному рассмотрению объекта взяточничества.
Следует отметить, что с учетом исторического развития нашего общества подход к определению объекта преступлений против интересов службы (ранее — должностные преступления) различными криминалистами претерпевал определенные изменения и подвергался широкой дискуссии.
По мнению Б.В.Здравомыслова, родовым объектом должностных преступлений является совокупность социалистических общественных отношений, составляющих содержание правильной деятельности советского государственного и общественного аппарата» [6, с. 9]. Этот подход был основан на трехступенчатой классификации объекта преступления применительно к УК РСФСР 1960 года, а также к уголовной политике, которая господствовала в советском обществе. Такая точка зрения была наиболее распространенной в тот период развития теории уголовного права, и ее придерживались в том числе и белорусские ученые [7, с. 220].
Вместе с тем многие полагали такое определение чрезвычайно широким и абстрактным. Так, А.Б.Сахаров, предпринимая попытку конкретизировать содержание работы государственного аппарата как объекта должностных преступлений, определил его как неотъемлемое качество советского государственного аппарата, характеризующее его как подлинно социалистический аппарат управления и заключающееся в неразрывной связи государственного аппарата с трудящимися, в полном его подчинении интересам народа, в неуклонном соблюдении социалистической законности, в оперативности, экономичности и рентабельности всех его органов и звеньев [8, с. 31].
Однако, как полагают авторы «Курса советского уголовного права», эта попытка оказалось неудачной, так как в этом определении дано не содержание деятельности государственного аппарата, а ее принципы, которым должностные преступления могут причинить ущерб в конечном счете, но не указываются те отношения, на которые должностные преступления посягают» [9, с. 221]. Было предложено считать, что объектом должностных преступлений являются общественные отношения, составляющие содержание управления социалистическим хозяйством, управления культурой, экономикой и другими сферами социалистического государства [9, с. 222].
Кроме того, не было единого мнения о соотношении родового и непосредственного объекта должностных преступлений, а также о том, что считать непосредственным объектом взяточничества. Отдельные авторы полагали, что применительно к должностным преступлениям родовой и непосредственный объекты посягательства совпадают [10, с. 98]. С такой точкой зрения не согласился Б.В.Здравомыслов, полагая, что отдельное преступление посягает на определенные конкретные общественные отношения, установление которых необходимо в каждом отдельном случае [6, с. 10]. В этой связи им было предложено считать, что непосредственным объектом должностных преступлений являются те конкретные общественные отношения, которые составляют содержание нормальной работы отдельного звена государственного или общественного аппарата либо отдельных организаций, учреждений или предприятий [6, с. 13].
Существовали и другие суждения, которые не нашли широкой поддержки и одобрения со стороны ученых. Так, Б.С.Утевский полагал, что родовой и непосредственный объекты лежат в разных плоскостях и не могут ни в каком отношении находиться друг с другом. Кроме этого, по его мнению, непосредственный объект может, хотя и не обязательно, совпадать с родовым объектом [11, с. 308 — 309]. В.Д.Меньшагин считал, что если родовым объектом должностных преступлений является правильная работа государственного аппарата, то непосредственным объектом будут различные конкретные общественные отношения, которые могут находиться и не в плоскости родового объекта, как-то: права и интересы граждан, престиж и авторитет государственного аппарата и даже имущество [12, с. 33].
Разработка и принятие новых уголовных кодексов на постсоветском пространстве способствовали дальнейшему развитию научных взглядов в вопросе об объекте преступления. Однако и сегодня научные точки зрения на определение объекта преступлений против интересов службы разнятся. Так, в литературе, изданной после принятия Уголовного Кодекса Российской Федерации 1996 года, видовой объект преступлений против государственной власти, интересов государственной службы или службы в органах местного самоуправления определен как совокупность общественных отношений, обеспечивающих нормальную и законную деятельность органов власти, иных государственных органов и органов местного самоуправления [13, с. 71].
По мнению же Б.В.Волженкина, видовым объектом для преступлений, включенных в главу 30 УК Российской Федерации, являются государственная власть, интересы государственной службы и службы в органах местного самоуправления, или, иначе говоря, нормальная деятельность публичного аппарата управления в лице государственных органов законодательной, исполнительной и судебной власти, органов местного самоуправления, а также аппарата управления в Вооруженных Силах, других войсках и воинских формированиях Российской Федерации по выполнению стоящих перед ними задач» [14, с. 98].
Применительно к национальному законодательству нормы уголовной ответственности за взяточничество размещены в главе 35 «Преступления против интересов службы» УК Республики Беларусь 1999 года. В систему преступлений против интересов службы законодатель включил только те преступные деяния должностных лиц (в том числе государственных служащих, не являющихся должностными лицами), которые представляют опасность для интересов службы безотносительно к той конкретной сфере деятельности, на которую распространяется или с которой связана служебная деятельность должностного лица.
Поэтому, по мнению В.М.Хомича, родовым объектом преступлений против интересов службы являются общественные отношения, обеспечивающие нормальную деятельность аппарата власти и управления посредством такой его организации, которая функционально соответствовала бы полномочиям должностного лица и интересам службы в аппарате. Непосредственные объекты конкретных преступлений против интересов службы совпадают с родовым объектом этих преступлений с учетом правоохраняемых интересов той сферы, на которую распространяется служебная компетенция должностного лица [15, с. 801].
В этой связи следует отметить, что такой подход усложняет вычленение оттенков видового и непосредственного объекта взяточничества. Во-первых, преступления против интересов службы по УК Республики Беларусь 1999 года не дифференцированы, как, например, в Российской Федерации, на преступления против интересов службы в коммерческих и иных организациях и на преступления против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления. Во-вторых, ряд признаков специального субъекта — должностного лица не зависит от формы собственности. В-третьих, деятельность аппарата власти и управления государства никак не связана с деятельностью коммерческих и иных структур.
Более того, в уголовно-правовой литературе вопрос о непосредственном объекте взяточничества всегда являлся спорным. Неоднократно предпринимались попытки выделить непосредственный объект взяточничества из родового. Вместе с тем пока еще в этом вопросе отсутствует единое мнение.
Одни исследователи полагают, что непосредственным объектом взяточничества являются те конкретные общественные отношения, которые составляют содержание нормальной деятельности отдельного звена государственного аппарата или аппарата местного самоуправления [16, с. 61; 27, с. 63]. Данная точка зрения на сегодняшний день является преобладающей и находит отражение в монографиях, изданных за последние годы [18, с. 166].
Другие исследователи точки зрения, согласно которой непосредственным объектом взяточничества является авторитет, престиж органов государственного и общественного аппарата [19, с. 8; 20, с. 27]. Были изложены и другие позиции. Так, М.Д.Лысов считал, что получение взятки нарушает государственную дисциплину в области оплаты труда должностных лиц, т.е. установленный порядок оплаты труда [21, с. 81]. Аналогичную точку зрения изложил и уточнил А.Я.Светлов. Объект получения взятки он толкует как установленный порядок оплаты труда должностных лиц, если же за взятку было совершено незаконное деяние, то в данном случае будет покушение на два непосредственных объекта — на порядок оплаты труда должностных лиц и на обязанности должностных лиц выполнять свои полномочия в интересах службы [22, с. 139].
Однако вышеуказанные точки зрения не нашли широкого одобрения среди криминалистов. Так, С.В.Бакланов отмечал, что понятия «авторитет», «престиж» не дают полного представления об объекте взяточничества. «Признавая непосредственным объектом взяточничества только престиж государственного и общественного аппарата, — писал он, — мы не раскрываем внутреннего содержания такого тяжкого преступления, как взяточничество, не анализируем те общественные отношения, на которые посягает это преступление. Престиж органов государственного и общественного аппарата нарушается при каждом должностном преступлении, но не при каждом взяточничестве нарушается престиж» [23, с. 177]. Что касается установленного порядка оплаты труда, то против такого понимания непосредственного объекта взяточничества обоснованно высказывался А.Ф.Оспинников, отмечая, что в судебной практике лица, работающие на общественных началах и не получающие заработной платы от государства (общественные инспектора, контролеры), признаются должностными лицами и осуждаются за получение взяток [24, с. 6]. Тем более трудно признать объектом установленный порядок оплаты труда, если должностное лицо выполняет незаконное действие, содержащее в себе признаки состава иного преступления, и получает за это вознаграждение. Сам факт оплаты труда является установленным законодательством порядком оплаты законной деятельности должностных лиц.
Современные научные взгляды, касающиеся вопроса об объекте взяточничества, связаны с такими понятиями, как служба и интересы службы. Так, А.И.Добродей полагает, что непосредственным объектом получения взятки является совокупность интересов службы, определяющих содержание неподкупности служебной деятельности должностного лица [25, с. 15]. В этой связи для более полной характеристики рассматриваемого аспекта проанализируем вышеуказанные понятия.
Сам термин «служба» в национальном законодательстве не раскрывается, а определено лишь понятие «государственная служба», под которой понимается профессиональная деятельность лиц, занимающих государственные должности, осуществляемая в целях непосредственной реализации государственно-властных полномочий и (или) обеспечения выполнения функций государственных органов [26]. Что касается слова «служба», то оно в русском языке имеет много значений: работа, занятия служащего, а также место его работы; какая-нибудь специальная область работы с относящимися к ней учреждениями. Соответственно служащий — работник, занятый интеллектуальным, нефизическим трудом в разных сферах деятельности: государственной, административной, хозяйственной и др., а служить — значит нести, исполнять службу; делать что-нибудь для кого-нибудь, выполнять чью-нибудь волю, приказания, направлять свою деятельность на пользу чего-нибудь [27].
Разнятся и научные суждения относительно понятия «служба». Так, по мнению Н.Егоровой, служба — это, как правило, возмездная деятельность, непосредственно не связанная с производством материальных благ, осуществляемая лицами, работающими в коммерческих и некоммерческих организациях независимо от формы собственности, либо лицами, которые не являются работниками организаций и не состоят в отношениях служебной подчиненности, но деятельность которых имеет юридически значимый характер [28].
Л.А.Солдатова определяет службу как правомерную деятельность уполномоченных субъектов по обеспечению и практической реализации служебных интересов, осуществляемую на основе принятия самостоятельных решений в пределах компетенции и имеющую юридически значимый характер [29].
Как в первом, так и во втором суждении указывается на юридически значимый характер службы, что, на наш взгляд, является излишним. Деятельность служащего изначально обременена юридически значимым характером. Более удачно это понятие раскрывает Э.А.Саркисова, которая определяет службу как профессиональную деятельность лиц, занимающих соответствующие должности, осуществляемую в целях непосредственной реализации властных полномочий и (или) обеспечения выполнения функций органов или организаций независимо от форм собственности, а интересы службы как нормальное функционирование органа или организации, основанное на неуклонном и четком соблюдении и выполнении обязанностей, возлагаемых на служащего в соответствии с занимаемой им должностью и предназначением самой службы [30].
Вместе с тем законодательство Республики Беларусь, в отличие от законодательства Российской Федерации, не дифференцирует государственную службу на определенные виды, да и интересы службы как объект уголовно-правовой охраны рассматриваются у нас достаточно широко: это интересы и государственной службы, и службы в негосударственных органах либо организациях.
В связи с вышеизложенным целесообразно сделать следующие выводы:
1. Поскольку мы являемся сторонниками дифференциации должностных лиц на государственных и иных [31, 32], а определение объекта преступления находится в прямой зависимости от служебных функций субъекта преступления, то в этой связи представляется необходимым преступления против интересов службы (глава 35 УК РБ) разграничить на преступления против интересов публичной службы и на преступления против интересов службы в коммерческих и иных организациях, где доля государственной собственности не является преобладающей.
2. Непосредственный объект получения взятки, в отличие от видового, представляет собой конкретное отношение, которое нарушается в сфере государственного управления, на которое посягает и взяткополучатель, и взяткодатель. Оба они стремятся обойти конкретный закон, а взяткополучатель совершает действия, которые приводят к заведомо неверному результату его должностной деятельности.
Объект при получении взятки нарушается не столь наглядно, как при совершении других преступлений против интересов службы. Иногда его нарушение вообще не носит непосредственного характера, например, когда взяткополучатель совершает в пользу взяткодателя вполне законные действия и даже такие, которые он обязан был совершить по долгу своей службы. Но нужно иметь в виду, что общественная опасность взятки при этом заключается в моральной ее стороне. Ущерб здесь выражается в подрыве авторитета и престижа органов государственного управления в глазах населения, что значительно опаснее определенных злоупотреблений должностных лиц и материального ущерба. У населения теряется вера в закон, в справедливость, и напротив, у определенных лиц появляется уверенность во вседозволенности, в том, что каждого представителя власти можно купить, что честно не проживешь и т.п. Этим как раз и сильна и опасна коррупция, сердцевину которой составляет взяточничество.
3. Хотя получение взятки, дача ее и посредничество во взяточничестве имеют один и тот же объект, степень их общественной опасности различна. Естественно, главным виновным в данном случае выступает само должностное лицо, которое по долгу службы должно охранять порядок управления, не говоря уже о гражданском долге. Кроме того, именно от действий взяткополучателя зависит степень нарушения объекта, а также от его положения в сфере управления или власти. Взяткодатель здесь выступает по степени опасности на втором месте, но надо иметь в виду, что хотя он и совершает самостоятельное преступление, он одновременно, как правило, является и подстрекателем к получению взятки должностным лицом. Настоятельно предлагая взятку, он тем самым склоняет должностное лицо к совершению преступления. На третьей позиции по степени опасности стоят действия посредника в системе получения взятки. Но его роль в ряде случаев может быть и не последней. Все зависит от степени его инициативы.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Пионтковский. А.А. Учение о преступлении по советскому уголовному праву / А.А.Пионтковский. — М.: Госюриздат, 1961. — 666 с.
2. Никифоров, Б.С. Объект преступления по советскому уголовному праву / Б.С.Никифоров. — М.: Юрид. лит., 1960. — 230 с.
3. Уголовное право. Общая часть: учеб. / Н.А.Бабий [и др.]; под ред. В.М.Хомича. — Минск: Тесей, 2002. — 496 с.
4. Новоселов, Г.П. Учение об объекте преступления. Методологические аспекты / Г.П.Новоселов. — М.: Норма, 2001. — 208 с.
5. Наумов, А.В. Российское уголовное право. Курс лекций: в 2 т. / А.В.Наумов. — Т. 1. Общая часть. — 3-е изд., перераб. и доп. — М.: Юрид. лит., 2004. — 496 с.
6. Здравомыслов, Б.В. Должностные преступления. Понятие и квалификация / Б.В.Здравомыслов. — М.: Юрид. лит., 1975. — 168 с.
7. Уголовное право БССР. Часть особенная / под общ. ред. И.С.Тишкевича. — Мн.: Вышэйш. шк., 1978. — 384 с.
8. Сахаров, А.Б. Ответственность за должностные злоупотребления по советскому уголовному праву / А.Б.Сахаров — М.: Госюриздат, 1956. — 211 с.
9. Курс советского уголовного права. Часть особенная. — Т. 4. — Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1978. — 560 с.
10. Гельфанд, И.А. Хозяйственные и должностные преступления в сельском хозяйстве / И.А.Гельфанд. — Киев: Изд-во МВД УССР, 1970. — 251 с.
11. Утевский, Б.С. Общее учение о должностных преступлениях / Б.С.Утевский. — М.: Госюриздат, 1948. — 440 с.
12. Меньшагин, В.Д. Должностные преступления / В.Д.Меньшагин // Курс советского уголовного права. Особенная часть / А.А.Пионтковский, В.Д.Меньшагин, В.М.Чхиквадзе. М., 1959. — Т. 2. — 812 с.
13. Курс уголовного права. Особенная часть. Т 5. / под ред. Г.И.Борзенкова и В.С.Комисарова. — М: Зерцало-М, 2002. — 502 с.
14. Волженкин, Б.В. Служебные преступления / Б.В.Волженкин — М.: Юристъ, 2000. — 368 с.
15. Уголовное право Республики Беларусь. Особенная часть: учеб. пособие / под ред. Н.А.Бабия и И.О.Грунтова. — Мн.: Новое знание, 2002. — 912 с.
16. Качмазов, О.Х. Ответственность за взяточничество по Российскому уголовному праву / О.Х.Качмазов — Владикавказ: Иристон, 2000. — 216 с.
17. Кириченко, В.Ф. Виды должностных преступлений по советскому уголовному праву / В.Ф.Кириченко — М.: Изд-во АН СССР, 1959. — 184 с.
18. Волженкин, Б.В. Служебные преступления: Комментарий законодательства и судебной практики / Б.В.Волженкин. — СПб.: Издательство Р.Асланова «Юридический центр Пресс», 2005. — 560 с.
19. Афиногенов, Ю.А. Взяточничество и борьба с ним. Уголовно-правовое и криминол. исследование по материалам Приморского края: автореф. дис. … канд. юрид. наук / Ю.А.Афиногенов; Ленингр. гос. ун-т — Л., 1967. — 16 с.
20. Борков, В.Н. Получение взятки: вопросы квалификации: дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08 / В.Н. Борков. — Омск, 2002. — 183 л.
21. Лысов, М.Д. Ответственность должностных лиц по советскому уголовному праву / М.Д.Лысов. — Казань: Изд-во Казанск. ун-та, 1972. — 176 с.
22. Светлов, А.Я. Ответственность за должностные преступления / А.Я.Светлов — Киев: Наук. думка, 1978. — 303 с.
23. Бакланов, С.В. Объект взяточничества / С.В.Бакланов // Сб. аспирант. раб. / Свердловск. юрид. ин-т; редкол.: Б.Ф.Ливиака [и др.]. — Свердловск, 1969. — Вып. 8. — С. 173 — 180.
24. Оспинников, А.Ф. Ответственность за взяточничество по советскому уголовному праву: автореф. дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08 / А.Ф.Оспинников; Всесоюз. науч.-исслед. ин-т сов. зак-ва. — М., 1973. — 18 с.
25. Добродей, А.И. Уголовно-правовая оценка получения взятки: дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08 / А.И.Добродей. — Минск, 2004. — 117 л.
26. О государственной службе в Республике Беларусь: Закон Респ. Беларусь, 14 июня 2003 г., N 204-З // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. — 2003. — N 70. — 2/953.
27. Служба // Толковый словарь русского языка / С.И.Ожегов: под ред. Н.Ю.Шведовой. — 4-е изд., доп. — М.: Азбуковник, 1998. — С. 732.
28. Егорова, Н. Субъект преступлений против интересов службы / Н.Егорова // Законность. — 1998. — N 4. — С. 11 — 12.
29. Солдатова, Л.А. Ответственность за злоупотребление полномочиями или превышение полномочий служащими коммерческих и иных организаций / Л.А.Солдатова // Вопросы истории, теории и законодательного регулирования. Казань, 2002. С. 15 — 16.
30. Саркисова, Э.А. Интересы службы под охраной уголовного закона / Э.А.Саркисова // Кадровая служба. — 2004. — N 7.
31. Клим, А.М. Генезис и пути совершенства правовой категории «должностное лицо» / А.М.Клим.
32. Клим, А.М. Должностное лицо как системообразующий субъект взяточничества / А.М.Клим.