Довольно продолжительное время являлось общепризнанным положение, согласно которому имущественное право, хотя бы внешне законное, путем хищения приобретено быть не может. Оно (имущественное право) может быть приобретено лишь путем обмана или вымогательства, однако такие действия до реализации преступником незаконно полученных прав не рассматриваются как хищение, а образуют или приготовление к хищению путем мошенничества, или специальный состав вымогательства <1>. В принципе, данный постулат остается непоколебимым, и на сегодняшний день имущественное право (в большинстве случаев, как нами было это показано, его отождествляют с правом на имущество) является также предметом только двух преступлений — мошенничества и вымогательства <2>.
<1> См.: Кригер, Г.А. Квалификация хищений социалистического имущества. — М., 1974. — С. 50.
<2> См.: Лопашенко, Н.А. Преступления против собственности: теоретико-прикладное исследование. — М., 2005. — С. 43 — 44; Бакрадзе, А.А. Присвоение и растрата как формы хищения имущества // Российский следователь. — 2004. — N 8. — С. 9.
Рядом ученых в этом контексте право на имущество (имущественное право в их суждении) отождествляется с различными документами имущественного характера (сберкнижки, доверенности, квитанции, жетоны, пластиковые кредитные карточки, товарные чеки, документы на получение имущества и т.п.) <3>. Считается, что право на имущество само по себе существовать не может и обязательно закреплено в конкретных материальных носителях, которые и являются предметом преступлений против собственности. Так, Н.А.Лопашенко прямо заявляет, что право на имущество — это права собственника или законного владельца имущества в отношении этого имущества, имеющие какую-либо форму выражения вовне: форму документа или предмета материального мира <4>.
<3> См.: Кабулов, Р. Уголовно-правовые меры борьбы с хищениями: теория и практика: автореф. дис. … д-ра юрид. наук: 12.00.08. — Ташкент, 1997. — С. 20; Ларичев, В.Д., Спирин, Г.М. Коммерческое мошенничество в России. Способы совершения. Методы защиты. — М., 2001. — С. 61; Григорьев, В.П. Мошенничество: уголовно-правовой и криминологический анализ: автореф. дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08. — СПб., 2005. — С. 11; Беляк, О.С. Ответственность за мошенничество по уголовному праву России: автореф. дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08. — М., 2006. — С. 16; Шульга, А.В. Интеллектуальная собственность как предмет хищения // Государство и право. — 2012. — N 7. — С. 41.
<4> Лопашенко, Н.А. Посягательства на собственность. — М., 2012. — С. 200.
Вместе с тем, принимая данные теоретические суждения, судебная практика несколько по-иному подходила к разрешению данного вопроса, впрочем, без особых изменений продолжает это делать и сегодня.
Так, например, в соответствии с п. 5 постановления Пленума Верховного Суда РСФСР от 23.12.1980 N 6 «О практике применения судами РСФСР законодательства при рассмотрении дел о хищениях на транспорте» указывалось, что «действия лиц, совершивших хищение талонов на горючие и смазочные материалы, которые непосредственно дают право на получение имущества, а равно хищение абонементных книжек, проездных и единых билетов на право проезда в метро и на других видах городского транспорта, находящихся в обращении как документы, удостоверяющие оплату транспортных услуг, независимо от использования похищенных знаков по назначению или сбыта их другим лицам, должны квалифицироваться как оконченное преступление».
О том, что данное разъяснение не потеряло свою актуальность, может свидетельствовать пункт 33 постановления Пленума Верховного Суда Республики Беларусь от 21.12.2001 N 15 «О применении судами уголовного законодательства по делам о хищениях имущества» (далее — постановление), в котором указано, что «завладение документами, выполняющими роль денежного эквивалента (ценными бумагами, знаками почтовой оплаты, талонами на проезд на транспорте и т.п.), которые непосредственно дают право на получение материальных ценностей или услуг, следует квалифицировать как оконченное хищение» <5>.
<5> Точно такое же разъяснение содержалось в утратившем силу постановлении Пленума Верховного Суда Республики Беларусь от 17.06.1994 N 3 «О применении судами законодательства по делам о хищениях имущества» (пункт 17). По этому поводу в теории уголовного права выделяют такой признак документа, предоставляющего право на имущество, как гарантированность получения имущества, вследствие чего к указанным документам относят оплаченный кассовый чек, квитанцию на получение вещей в камере хранения, сберкнижку на предъявителя, приобретение которых независимо от того, удалось ли виновному реализовать зафиксированное в нем право, является оконченным мошенничеством (см.: Уголовное право России. Часть Особенная: учеб. для вузов / отв. ред. Л.Л.Кругликов. — М., 1999. — С. 209 — 210).
В теории гражданского права имущественные права рассматриваются как субъективные права участников правоотношений, связанные с владением, пользованием и распоряжением имуществом, а также с теми материальными (имущественными) требованиями, которые возникают между участниками экономического оборота по поводу распределения этого имущества и обмена (товарами, услугами, выполняемыми работами, деньгами, ценными бумагами и др.).
Таким образом, из приведенных постановлений судебных инстанций следует, что как таковое имущественное право не может быть признано предметом хищения, но если оно закреплено в документарном носителе, то в данном случае хищение следует признать оконченным с момента завладения таким носителем. Причем завладение не любым носителем, удостоверяющим имущественное право, дает основание прийти к такой квалификации, а лишь документом, дающим непосредственное право на получение имущества или услуг в будущем.
Довольно продолжительное время доктрина уголовного права исходила из того, что нередко документы, предоставляющие право на имущество, отождествлялись с обладанием самим имуществом <6>. В таком случае к имуществу относились документы, характеризующиеся эквивалентно-обменными свойствами. Именно в связи с тем, что обычным проявлением стоимости вещи является ее денежная оценка, предметом преступлений против собственности, состоящих в изъятии имущества из владения другого лица, признавались и продолжают признаваться документы, выполняющие роль денежного эквивалента и предоставляющие имущественные права без какого-либо дополнительного оформления <7>.
<6> См.: Гаухман, Л.Д., Максимов, С.В. Ответственность за преступления против собственности. — М., 1997. — С. 28.
<7> См.: Научно-практический комментарий Уголовного кодекса Украины от 5 апреля 2001 года / под ред. Н.И.Мельника, Н.И.Хавронюка. — Киев, 2002. — С. 476.
Таким образом, ввиду того что подобного рода документы могут непосредственно обмениваться на деньги по номиналу или в иной пропорции либо на материальные предметы или иные имущественные блага по их стоимости (при условии, что такого рода обменные операции имеет право производить любое неперсонифицированное лицо <8>), то предлагается расценивать действия по завладению (изъятию) такими документами как оконченное хищение.
<8> Ляпунов, Ю. Ценные бумаги как предмет хищения // Социалистическая законность. — 1982. — N 9. — С. 31.
К числу данного рода предъявительских документов, выполняющих роль денежного эквивалента при расчетах за определенные товары, работы или услуги, относят следующие: единые проездные билеты и проездные талоны на различные виды транспорта, жетоны для оплаты проезда в метро, талоны на горюче-смазочные материалы, билеты различных лотерей, абонементы на посещение зрелищных и спортивных мероприятий, выставок и т.д. <9>.
<9> См.: Лопашенко, Н.А. Преступления в сфере экономики: авторский комментарий к Уголовному закону (раздел VIII УК Российской Федерации). — М., 2006. — С. 48.
Зачастую подобные предметы в уголовном праве называют суррогатами ценных бумаг <10>, хотя в гражданском праве они никакого отношения к ценным бумагам не имеют. То есть доктринальным образом признается, что рассматриваемые предметы (документы) по существу, являясь суррогатом валюты, выполняют в строго ограниченных пределах функцию средства платежа, имеющего номинальную стоимость, равную цене соответствующего имущества, услуги или работы <11>.
<10> См.: Уголовное право Республики Беларусь. Особенная часть / под ред. Н.А.Бабия, И.О.Грунтова. — Минск, 2002. — С. 253; Уголовное право. Особенная часть / отв. ред. И.Я.Козаченко [и др.]. — М., 2001. — С. 198; Семенов, В.М. Чужое имущество как предмет кражи // Юрист. — 2005. — N 5. — С. 25.
<11> См.: Бойцов, А.И. Преступления против собственности. — СПб., 2002. — С. 184.
С другой стороны, в случае незаконного завладения иными документами имущественного характера, не являющимися эквивалентами материальных ценностей, но дающих право на получение имущества <12> (например, жетоном на сданную в гардероб одежду, накладной на получение товара, доверенностью на получение каких-либо материальных ценностей и т.п.), отсутствуют все признаки оконченного хищения, поскольку завладение указанными предметами не причиняет ущерба собственнику имущества. Соответственно сам факт завладения (изъятия) подобными предметами надлежит расценивать как приготовление к дальнейшему хищению имущества, т.к. в данном случае эти документы выступают в качестве средства совершения преступления.
<12> См.: Тишкевич, И.С., Тишкевич, С.И. Квалификация хищений имущества. — Минск, 1996. — С. 16; Лопашенко, Н.А. Преступления в сфере экономики: авторский комментарий к Уголовному закону (раздел VIII УК Российской Федерации). — М., 2006. — С. 50; Поленов, Г.Ф. Ответственность за похищение, подделку документов и их использование. — М., 1980. — С. 12 — 13.
Констатируя изложенное, по сути, в настоящее время отнесение того или иного документа, содержащего в себе имущественное право к предмету хищения, проводится путем разделения этих документов на документы:
- а) обладающие эквивалентно-обменными свойствами и дающие право на получение материальных ценностей или удовлетворение материальных или духовных потребностей;
- б) дающие право на получение имущества.
Таким образом, в теории уголовного права признается, что документ может выступать в качестве заменителя денег, эквивалента стоимости. Завладение такого рода документами расценивается как оконченное хищение. Если же документ выступает в роли средства совершения преступления (дает лишь возможность получить чужое имущество), то лицо, похитившее такой документ, должно привлекаться к уголовной ответственности при наличии всех условий как за приготовление к хищению <13>.
<13> См.: Сабитов, Р.А., Сабитова, Е.Ю. Уголовно-правовая оценка обманов и действий, совершенных с документами. — М., 2012. — С. 195; Шульга, А.В. Объект и предмет преступлений против собственности в условиях рыночных отношений и информационного общества. — М., 2007. — С. 111.
Однако если посмотреть на данную проблему иначе, то в первую очередь необходимо отметить следующее. На сегодняшний день теория уголовного права фактически все сводит к тому, что имущество — это совокупность вещей, а имущественное право — это право на вещь. Действительно, цивильное право при перечислении объектов гражданских прав указывает на имущественные права, которые наряду с деньгами и ценными бумагами относятся к имуществу. В то же время нельзя не видеть того, что имущественное право имеет двойственную сущность — как структурный элемент содержания правоотношения и как объект правоотношения <14>.
<14> См.: Джабаева, А.С. Имущественное право как объект гражданского оборота // Сибирский юридический вестник. — 2003. — N 3. — С. 45.
С этих позиций зачастую имущественное право рассматривается как разновидность бестелесных вещей или же как разновидность имущества. И вполне понятно, что в этой ситуации деньги и ценные бумаги, не отвечающие критерию материальности, рассматриваются в качестве вещей в силу их особой категории. Поэтому можно было бы допустить, что вещью могут выступать и имущественные права, способные существовать как бы в отрыве от основания своего возникновения, вне рамок первоначального обязательства.
И если различные документы, о которых шла речь выше, хотя и имеют определенный материальный носитель, то их экономическая ценность сама по себе не представляет для участников имущественных отношений той ценности, ради обладания которой они вступают в гражданско-правовые отношения. Безусловную ценность для лица представляет именно право, выраженное в определенной форме, а не носитель этого права.
Однако в случае, когда преступник приобретает имущественное право, выраженное на материальном носителе, его умысел при совершении посягательства направлен не на завладение имущественным правом как документом, бумажным носителем, а на незаконное приобретение прав, удостоверяемых этим материальным носителем <15>. И в этом плане виновный должен привлекаться к ответственности не за совершение преступления в отношении похищения материального носителя как такового (листа бумаги, пластика и т.п. с нанесенными на них графическими символами), а за противоправное приобретение права на вещь.
<15> Хилюта, В. Хищение ценных бумаг — вопросы к теории или к практике? // Юстиция Беларуси. — 2005. — N 4. — С. 55.
Поэтому если рассматривать имущественное право в системе объектов преступлений против собственности, в частности хищений, то, безусловно, оно не будет обладать всеми свойственными признаками предмета преступления. Ведь документ как бумажный (или иной) носитель никаких конкретных человеческих потребностей не удостоверяет и в большинстве случаев не имеет потребительской стоимости <16>. Имеют же потребительскую стоимость права, которые удостоверяются этим документом как материальным носителем.
<16> См. также: Ветошкина, М.М. Ценные бумаги как предмет хищений: автореф. дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08. — Екатеринбург, 2001. — С. 6 — 9.
Не станем отрицать, что преступник в ряде случаев может завладеть определенными документами, дающими право на получение того или иного имущества, однако состава хищения такие действия образовывать не должны, т.к. для извлечения материальной выгоды злоумышленнику еще необходимо получить имущество по указанным (похищенным) документам или реализовать заложенное в них право <17>. Сама по себе утрата документов, содержащих имущественное право, не может причинить материального ущерба собственнику, который всегда может восстановить свое законное право.
<17> Кригер, Г.А. Квалификация хищений социалистического имущества. — М., 1974. — С. 50.
Не документы как таковые могут послужить незаконному обогащению преступника, а материальные ценности, полученные в результате использования этих документов, или пользование теми благами, которые закреплены в этих документах. А в данной ситуации именно права, содержащиеся на материальном носителе, удовлетворяют те или иные потребности человека, т.е., в принципе, они и должны обладать совокупностью признаков предмета хищения. Став на такую позицию, вполне логичным и последовательным шагом было бы признание прав имущественного характера предметом хищений, но с доктриной сегодняшнего дня данная концепция не вписывается в общее определение понятия хищения и его предмета, поскольку имущество — это всегда вещь, а имущественное право это условно — право на вещь.
С другой стороны, нельзя не видеть и того, что на сегодняшний день документы, удостоверяющие имущественные права, но не являющиеся ценными бумагами (талоны на горюче-смазочные материалы, знаки почтовой оплаты, билеты денежно-вещевой лотереи, расчетные карты и т.п.), не признаются цивильным законодательством в качестве самостоятельных объектов гражданских прав, вследствие чего и не должны признаваться предметом хищения. В этой части применяемые разъяснения высших судебных инстанций не вполне соответствуют буквальному положению дел, т.к. завладение документами имущественного характера является приготовительной стадией к последующему хищению имущества и документ здесь используется в качестве средства совершения последующего преступления.
В данной ситуации необходимо также указать на двойственную позицию, занятую правоприменителем в вопросе незаконного приобретения документов (обладающих эквивалентом стоимости), дающих право на получение непосредственно имущества и документов, дающих право на удовлетворение материальных или духовных потребностей. Проиллюстрируем это на следующих примерах. Так, гражданин Т. завладел на автозаправочной станции в крупном размере талонами на горюче-смазочные материалы. В ином случае гражданин Ш. похитил в профсоюзной организации 20 абонементов, дающих право на посещение плавательного бассейна.
Безусловно, стоимость средств, затраченных на изготовление талонов на бензин или абонементов на посещение спортивно-зрелищных мероприятий, весьма незначительна. Ущерб собственнику может быть причинен лишь в случае реального завладения имуществом по похищенным документам. Однако когда мы говорим о завладении документами, дающими право на удовлетворение материальных или духовных потребностей (право на проезд, на просмотр фильма, спектакля, посещение культурно-массовых мероприятий и т.д.), то прямого ущерба собственник в случае утраты этих документов не терпит, у него не похищается какое-либо имущество как таковое, ему лишь причиняется ущерб в форме упущенной выгоды. Очевидно, что в данной ситуации неуместно вести речь о хищении, более логично рассматривать такие действия (при наличии всех признаков) как причинение имущественного ущерба при отсутствии признаков хищения. Дело в том, что лицу оказывается определенная услуга (или выполняется работа), а стоимость услуги не может составлять предмета хищения, т.к. услугу нельзя похитить, но можно противоправным образом пользоваться теми благами, которые предоставляются по определенному документу, при этом причиняя ущерб собственнику или владельцу этого документа в виде неполучения (неоказания) должного. Показателен в этом случае следующий пример.
Ш. и С. в материальном складе троллейбусного парка г. Кишинева похитили 40000 проездных талонов по цене 4 копейки за один талон, всего на сумму 16 тыс.руб. Часть похищенных талонов на сумму 524 руб. 56 копеек они успели реализовать другим лицам, которые продавали их гражданам, а выручку делили с преступниками. Верховный Суд Молдавской ССР осудил Ш. и С. за оконченное хищение в особо крупных размерах. По протесту заместителя Председателя Верховного Суда СССР судебная коллегия по уголовным делам этого суда переквалифицировала действия виновных на покушение на хищение в особо крупных размерах <18>.
<18> См.: Устинов, В.С. Признаки хищений и их оценка аппаратами БХСС. — Горький, 1979. — С. 23.
Как видно из вышеприведенного примера, правоприменитель готов вести речь в данных случаях о хищении. Причем данный тезис полностью подтверждается частью третьей пункта 33 постановления, где указано, что завладение документами, которые непосредственно дают право на получение материальных ценностей или услуг, следует квалифицировать как оконченное хищение. Однако услуга как таковая никогда не будет являться предметом хищения с позиций сегодняшнего законодательства (скорее, причинением имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием). Очевидно, что в данном случае правоприменитель имущественное право рассматривает в контексте широкого понятия имущества, но дальше этого при разрешении иных казусов судебная практика пока не идет.
С точки зрения поставленной проблемы определенным образом становится понятной и требующей внимания идея В.И.Плоховой, которая предлагает признавать предметом хищения все носители (закрепители) права на получение по ним имущества, удостоверяющие оплату услуг как непосредственные заменители материальных ценностей <19>. Утверждая, что предметом преступления в рассматриваемых случаях выступает носитель, закрепитель прав на имущество, В.И.Плохова исходит из положений, согласно которым:
- а) именно носитель, закрепитель прав на имущество подвергается воздействию со стороны виновного;
- б) документ (титул) и заложенные в нем реальные правомочия удовлетворяют потребности людей, по поводу которых складываются общественные отношения;
- в) воздействуя на документ (изымая его, склоняя к передаче), виновным причиняется вред собственнику (если документ олицетворяет имущество) или создается угроза причинения вреда (если виновному необходимо совершить ряд действий для осуществления правомочий) <20>. Однако на сегодняшний день предмет не позволяет в полной мере реализовать указанную идею и выход из создавшейся ситуации необходимо искать в другой плоскости.
<19> См.: Плохова, В.И. Ненасильственные преступления против собственности: криминологическая и правовая обоснованность. — СПб., 2003. — С. 154. С этих позиций В.И.Плохова считает целесообразным выделить право на имущество наряду с имуществом в качестве предмета преступлений против собственности. Обоснование ей видится в отдаленности документа от тех ресурсов, права на которые они закрепляют, в специфике завладения документами и фиксации в них прав.
<20> См.: Плохова, В.И. Совершенствование понятийного аппарата составов преступлений против собственности как способ противодействия криминальному собственности // Современные разновидности российской и мировой преступности: состояние, тенденции, возможности и перспективы противодействия: сб. науч. тр. / под ред. д.ю.н. Н.А.Лопашенко. — Саратов, 2005. — С. 216 — 219.
Безусловно, носители имущественных прав по-разному связаны с теми материальными благами, право на которые они закрепляют, и это не может не повлиять на момент окончания преступления. Ярким примером тому служат многочисленные факты хищения денежных средств по похищенным банковским пластиковым карточкам, когда злоумышленники, заведомо зная ПИН-код владельца, похищают пластиковую карточку и используют ее для снятия денежных средств со счета владельца.
В судебно-следственной практике неоднозначно решается данный вопрос. А именно проблема заключается в том, как квалифицировать действия лиц по незаконному завладению банковской пластиковой карточкой: как оконченный состав преступления или как покушение? Доктрина уголовного права также пытается разрешить обозначенную проблему, однако используемые подходы различны:
1) факт хищения банковской пластиковой кредитной карточки не может признаваться оконченным преступлением; противоправное завладение пластиковой карточкой необходимо расценивать при наличии соответствующего умысла как приготовление к хищению, т.к. сама банковская пластиковая карта не обладает конкретной стоимостью (затраты на ее изготовление в расчет не берутся в силу их относительной незначительности) <21>. В свое время предпринимались попытки закрепить данное положение в одном из проектов постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации 2004 года «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» (п. 20);
2) вторая позиция состоит в том, что пластиковые карточки являются обезличенным расчетным средством платежа и эквивалентом определенной денежной суммы, вследствие чего похищение банковских пластиковых карточек следует расценивать как оконченное хищение <22>. Такая квалификация нашла свое закрепление, например, в письме Министерства внутренних дел Республики Беларусь от 28.12.2006 N 27306/вн «О вопросах квалификации хищений денежных средств из банкоматов при помощи банковских пластиковых карточек», в котором указано, что «действия лица, совершившего хищение путем грабежа, разбоя или вымогательства, предметом которого явилась банковская пластиковая карточка, и последующее хищение денежных средств с ее использованием, следует квалифицировать независимо от того, преследовалась им цель завладеть только банковской пластиковой карточкой либо банковская пластиковая карточка была обнаружена им в похищаемом имуществе, как оконченный грабеж, разбой или вымогательство и хищение путем использования компьютерной техники». С такой квалификацией официально согласились судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Республики Беларусь и Генеральная прокуратура Республики Беларусь.
<21> См.: Гамза, В.А., Ткачук, И.Б. Безопасность коммерческого банка. — М., 2000. — С. 55; Уголовное право Республики Беларусь. Особенная часть / под общ. ред. А.И.Лукашова. — Минск, 2001. — С. 217; Лопашенко, Н.А. Преступления против собственности: теоретико-прикладное исследование. — М., 2005. — С. 174. Вместе с тем Н.А.Лопашенко допускает, что если происходит завладение пластиковой карточкой, когда мы говорим о мошенничестве, то необходимо вести речь об оконченном преступлении, поскольку состав мошенничества выделяет право на имущество в качестве своего предмета.
<22> См.: Грунтов, И.О. Хищение: признаки состава преступления // Право Беларуси. — 2002. — N 1. — С. 67; Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / под общ. ред. Ю.И.Скуратова и В.М.Лебедева. — М., 1999. — С. 334; Исмагилов, Р. Объект и предмет кражи // Законность. — 2001. — N 9. — С. 52; Плохова, В.И. Криминологическая и правовая обоснованность составов ненасильственных преступлений против собственности: автореф. дис. … д-ра юрид. наук: 12.00.08. — Екатеринбург, 2003.
Однако, как бы там ни было, следует признать то обстоятельство, что банковская пластиковая карточка — это лишь средство для совершения хищения. Банковская пластиковая карточка может являться предметом преступления, когда она не будет связана со способом посягательства, и сама непосредственно подвергается противоправному воздействию со стороны преступника. Воздействуя определенным способом на предмет преступления, «субъект тем самым нарушает объект правовой охраны». <23> Но в ситуации, когда мы ведем речь о хищении банковских пластиковых карточек (как впрочем, и иных документов имущественного характера), такого не происходит. В данном случае цель преступника — не завладеть банковской пластиковой картой, а противоправным образом получить те средства, которые находятся на счете потерпевшего.
<23> Ляпунов, Ю. Ценные бумаги как предмет хищения / Ю.Ляпунов // Социалистическая законность. — 1982. — N 9. — С. 31.
Аналогию здесь можно провести с ключами от замков, запоров, сейфов и т.п., при помощи которых владелец защищает свое имущество. Само по себе завладение ключами еще не есть похищение имущества. Как писал в свое время В.А.Владимиров, чтобы реализовать корыстную цель, виновный (помимо изъятия ключей) должен совершить еще ряд действий (проникнуть в квартиру или иное помещение) и завладеть хранящимися там материальными ценностями <24>. Полагаем, в данном случае никто не станет отрицать того, что похищение ключей надлежит расценивать как приготовление к последующему хищению имущества. Ведь до тех пор, пока по похищенным карточкам (банковским, расчетным, дебетовым) не получены деньги или предоставлены услуги, по похищенным талонам — не получен бензин или предоставлено питание и т.д. и т.п., нельзя вести речь о причинении реального ущерба собственнику. Но, с другой стороны, не стоит ждать и того, чтобы преступник воспользовался незаконно приобретенными правами. Занимать позицию, которая больше соответствует интересам виновного, чем интересам борьбы с преступностью, тоже непоследовательно.
<24> Владимиров, В.А. Квалификация похищений личного имущества. — М., 1974. — С. 26.
Конечно, на разных этапах человеческого развития суррогатные ценные бумаги, как их сейчас называют, имели свое предназначение и функции. Более того, многие из них затем закрепились как всеобщий эквивалент ценностей (деньги) или оформлялись законом в качестве ценных бумаг. Однако полагаем, это еще не повод для того, чтобы многие (если не все) суррогаты признать предметом хищения. Даже если и ставить вопрос о признании имущественного права предметом хищения, то необходимо указать на определенные совокупные признаки имущественного права, имеющие значение для теории уголовного права, а это, прежде всего:
- передаваемость имущественного права (способность имущественного права отделиться от своего носителя и свободно функционировать в гражданском обороте);
- возможность денежной оценки имущественного права (пригодность к возмездному обмену).
Итак, эффективность уголовной политики государства в области защиты общественных отношений по поводу имущества определяется полнотой такой защиты. Традиционно перечень противоправных деяний, описываемых в соответствующих разделах и главах уголовных законов, представлен преступлениями против собственности, однако многие посягательства на имущественные отношения на сегодняшний день не нашли своего нормативного закрепления или просто выпадают из общей массы системы уголовно-правовой охраны.
Так, сын противоправным образом завладел завещанием своего отца, которое было составлено в пользу его дальнего родственника (троюродного брата) и по которому все имущество отца переходило этому троюродному брату. Уничтожив похищенное им ранее завещание, сын тем самым добился того, что произошло наследование по закону и ему как единственному наследнику перешло все имущество. Очевидно, что в этой ситуации произошло посягательство на имущество, однако завещание в данном случае не может его полностью отождествлять. Здесь завещание также не является документом, удостоверяющим право на приобретение имущества, поскольку оно еще не предоставляет лицу возможность распоряжаться имуществом.
Более того, если в контексте изложенного исходить из того, что имущественные права являются разновидностью имущества, наряду с вещами, деньгами, ценными бумагами и иным имуществом, то тогда необходимо будет признать, что имущественные права — это самостоятельный объект оборота, который не пересекается с вещами и не является разновидностью вещей. А раз так, то такой объект должен подлежать самостоятельной уголовно-правовой охране.
В этой части, ведя речь о похищении документов, содержащих некие права, можно заключить следующее:
- сами документы не являются имуществом, на которое происходит преступное посягательство, потому как наибольшую ценность и значение имеют те права, которые содержатся в этих документах. Права же эти могут иметь различный характер, и здесь теория завладения (изъятия, похищения) документа не может ответить на главный вопрос о том, что является предметом преступления;
- принимая во внимание, что одно и то же хищение (например, мошенничество) не может иметь два момента окончания преступления, необходимо отказаться от используемого термина в понятии хищения — «право на имущество». Указанное понятие (право на имущество) не является на сегодняшний день как по существу, так и по содержанию тем элементом, который бы следовало рассматривать в уголовном праве как имущественное право. Право на имущество больше не может выступать той конструкцией, в соответствии с которой деяние можно расценить как оконченное хищение по признаку «приобретение права на имущество», т.к. можно противоправно приобрести имущественные блага без посягательства на саму материальную вещь;
- подход к вопросу о противоправном завладении документами имущественного характера может быть различен: а) деяние образует приготовление к дальнейшему совершению хищения, если лицо собирается получить по документу имущество (здесь документ выступает в качестве средства совершения преступления); б) деяние образует противоправное приобретение объектов гражданских прав — имущественных благ, т.к. виновное лицо может противоправным образом пользоваться, получать доход, экономить свой имущественный фонд или извлекать выгоду из реализации (использования) тех документов, которые содержат те или иные имущественные права, блага;
- уголовно-правовой доктрине необходимо криминализировать преступное приобретение имущественных благ как объектов гражданских прав: «умышленное противоправное безвозмездное приобретение объектов гражданских прав, сопряженное с извлечением имущественной выгоды в значительном размере, при отсутствии признаков хищения».