Вопрос о субсидиарной ответственности руководителя юридического лица в настоящее время является актуальным, поскольку в связи с нестабильной экономической ситуацией в стране и мире экономическая несостоятельность (банкротство) организаций является нередким явлением.
Частью 2 преамбулы постановления Президиума Верховного Суда Республики Беларусь от 27.04.2016 N 2 «О практике рассмотрения экономическими судами дел о привлечении к субсидиарной ответственности по обязательствам должника, признанного банкротом» констатируется, что количество дел о субсидиарной ответственности постоянно возрастает.
Изначально вопрос о привлечении к субсидиарной ответственности руководителя, учредителя экономически несостоятельного (обанкротившегося) юридического лица был скорее исключением, чем общим правилом. Но ситуация коренным образом изменилась в связи с принятием Закона Республики Беларусь от 13.07.2012 N 415-З «Об экономической несостоятельности (банкротстве)» (далее — Закон), согласно которому подача иска о субсидиарной ответственности является обязанностью антикризисного управляющего, но не его правом (абз. 18 ч. 1 ст. 77 Закона).
Согласно п. 2 вышеуказанного постановления суды не должны допускать завершения ликвидационного производства по делу о банкротстве при наличии оснований для возложения субсидиарной ответственности по обязательствам должника на других лиц. Вместе с тем такой постулат противоречит ст. 151 Закона, согласно которой завершение ликвидационного производства все же не поставлено в зависимость от предъявления либо непредъявления искового заявления о привлечении к субсидиарной ответственности по обязательствам должника.
Как недостаток Верховный Суд Республики Беларусь отмечает то, что в случаях выявления оснований для возложения ответственности по обязательствам должника на иных лиц экономические суды не всегда способствовали привлечению их к субсидиарной ответственности. Отмечается, что отдельные экономические суды необоснованно выносили определения о завершении ликвидационного производства по делу о признании должника экономически несостоятельным (банкротом) при наличии оснований для подачи антикризисным управляющим иска о привлечении виновных лиц к субсидиарной ответственности. Таким образом, экономическим судам предлагается способствовать привлечению к субсидиарной ответственности, что, по нашему мнению, противоречит самому существу принципов беспристрастности и независимости суда, принципу равенства сторон и их состязательности.
В начале 2016 года в г. Минске был проведен семинар о проблемных вопросах, возникающих в ходе применения законодательства о банкротстве, организованный Ассоциацией по антикризисному управлению и банкротству. В ходе обсуждения спорных аспектов между судьями и управляющими по банкротству выяснилось расхождение позиций по вопросу об обязательности подачи иска о привлечении к субсидиарной ответственности. Позиция антикризисных управляющих сводилась к тому, что они обязаны подавать соответствующее исковое заявление только в случае, если обнаружили для этого основания, которые отражены в заключении о банкротстве. Позиция представителей экономических судов заключалась в том, что подать исковое заявление о привлечении субъекта к субсидиарной ответственности антикризисный управляющий обязан в любом деле о банкротстве. Обоснованность требований антикризисного управляющего судья будет рассматривать уже не в рамках дела о банкротстве, а в рамках отдельного искового производства. За неподачу искового заявления о привлечении соответствующих лиц к субсидиарной ответственности антикризисный управляющий должен быть отстранен от ведения дела и привлечен к административной ответственности.
Согласно статистике привлечения к субсидиарной ответственности за период 2015 — начала 2016 гг. в экономическом суде г. Минска более 80% требований о привлечении субъектов к субсидиарной ответственности удовлетворяются, около 10% дел оканчиваются примирением либо уменьшением размера ответственности, около 5% случаев дело оканчивается отказом в привлечении лица к субсидиарной ответственности.
Согласно п. 3 ст. 52 Гражданского кодекса Республики Беларусь (далее — ГК) учредитель (участник) юридического лица или собственник его имущества не отвечают по обязательствам юридического лица, а юридическое лицо не отвечает по обязательствам учредителя (участника) или собственника, за исключением случаев, предусмотренных законодательными актами либо учредительными документами юридического лица.
Если экономическая несостоятельность (банкротство) юридического лица вызвана собственником его имущества, учредителями (участниками) или другими лицами, в том числе руководителем юридического лица, имеющими право давать обязательные для этого юридического лица указания либо имеющими возможность иным образом определять его действия, то на таких лиц при недостаточности имущества юридического лица возлагается субсидиарная ответственность по его обязательствам.
Аналогичная норма содержится и в ч. 2 ст. 11 Закона.
Согласно ч. 1 п. 9 постановления Пленума Высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь от 27.10.2006 N 11 «О некоторых вопросах применения субсидиарной ответственности» (далее — постановление) при разрешении споров, связанных с ответственностью учредителей (участников) юридического лица, признанного экономически несостоятельным (банкротом), собственника его имущества или других лиц, в том числе руководителя должника, которые имеют право давать обязательные для этого юридического лица указания либо иным образом имеют возможность определять его действия (ч. 2 п. 3 ст. 52 ГК, ч. 1 подп. 1.35 п. 1 Указа Президента Республики Беларусь от 12.11.2003 N 508 «О некоторых вопросах экономической несостоятельности (банкротства)»), экономическим судам следует учитывать, что привлечение указанных лиц к субсидиарной ответственности обусловлено необходимостью установления следующих обстоятельств:
- наличия у соответствующего лица права давать обязательные для юридического лица указания либо возможности иным образом определять его действия;
- совершения соответствующим лицом действий (или его бездействие), свидетельствующих об использовании принадлежащего ему права давать обязательные для юридического лица указания или использовании своих возможностей иным образом определять его действия;
- наличия причинно-следственной связи между использованием соответствующим лицом своих прав и (или) возможностей в отношении юридического лица и последствиями в виде признания должника банкротом;
- недостаточности имущества должника для удовлетворения требований кредиторов.
Анализ судебной практики позволяет вести речь о том, что привлечение учредителей (участников) организации к субсидиарной ответственности — это, скорее, редкость. Данное обстоятельство обусловлено тем, что в юридических лицах различных организационно-правовых форм существуют многообразные органы управления, в частности в хозяйственных обществах участники входят в состав общего собрания участников. В унитарном предприятии органом управления является руководитель (директор). Таким образом, ответственным лицом, как правило, является руководитель (директор) организации.
Следует отметить, что в гражданском праве существует принцип виновной ответственности (ч. 1 п. 1 ст. 372 ГК). Случаи наступления ответственности независимо от вины (ее наличия и формы, вида) прямо указываются в нормативных правовых актах (например, ст. 969 ГК касательно возмещения морального вреда). Таким образом, констатируем факт: субсидиарная ответственность — виновная ответственность. Данный вывод следует также из нормы абз. 18 ч. 1 ст. 77 Закона, где речь идет о привлечении к ответственности виновных лиц. Исходя из вышеприведенных норм права, а также из анализа судебной практики, следует отметить, что вина руководителя (или участника) организации в экономической несостоятельности (банкротстве) организации, по сути, презюмируется. В силу п. 2 ст. 372 ГК субъекту ответственности необходимо доказать отсутствие вины у него.
Вместе с тем имеют место быть случаи привлечения к субсидиарной ответственности в ситуациях при отсутствии вины у директора в наступившем банкротстве (экономической несостоятельности) юридического лица, поскольку он свои функции по каким-либо причинам не выполнял, однако экономическая несостоятельность организации объективно напрямую в связи с бездействием директора не возникла (отсутствие критерия причинно-следственной связи), а возникла в связи с иными обстоятельствами.
Суды, вынося решения, а также истцы, подавая соответствующие исковые заявления о привлечении субъекта к субсидиарной ответственности, нередко исходят из того, что директор (и даже фиктивный) в любом случае несет ответственность за организацию деятельности юридического лица. Позиция такая порочна тем, что усматривается причинно-следственная связь даже там, где действия директора (или его бездействие) объективно напрямую не могли привести к банкротству организации, в частности, например, если директор был фиктивный. Истцы и суды, таким образом, зачастую не исходят из необходимости наличия именно прямой (непосредственной) причинно-следственной связи. Вместе с тем, полагаем, с такой практикой сложно согласиться. Ведь если директор являлся директором только «на бумаге», юридически значимых действий он не совершал, его бездействие не может повлечь за собой банкротство юридического лица. По сути, такое его поведение можно было бы рассматривать как условие (одно из условий), способствующее реализации своих возможностей иными лицами, действия которых привели к банкротству (экономической несостоятельности), но не причину следствия — банкротство (экономическую несостоятельность) юридического лица.
Приведем пример из судебной практики.
Инспекция Министерства по налогам и сборам Республики Беларусь обратилась в экономический суд с требованием о привлечении гражданина М. к субсидиарной ответственности по долгам общества с ограниченной ответственностью (ООО «Б»), директором которого он являлся. В суде ответчик М. доказывал, что являлся фиктивным директором ООО «Б», в действительности никаких управленческих решений он не предпринимал, деятельностью предприятия не руководил, просил на этом основании отказать в удовлетворении требований истца, поскольку отсутствовала причинно-следственная связь между его бездействием и наступившими последствиями в виде банкротства юридического лица «Б». Тем не менее экономический суд вынес решение о привлечении гражданина М. к субсидиарной ответственности, при этом в решении суда было отмечено, что иных лиц, ответственных за наступление банкротства организации, выявлено не было.
Апелляционная и кассационная инстанции отказали в удовлетворении жалоб М., в принесении протеста на предмет отмены судебных постановлений также было отказано.
На практике в судебных постановлениях речь иногда идет о том, что необязательно наличие именно прямой причинно-следственной связи между действием (бездействием) субъекта и банкротством (экономической несостоятельностью) юридического лица.
Приведем пример из судебной практики.
Суд апелляционной инстанции экономического суда по результатам рассмотрения апелляционной жалобы по делу о привлечении фиктивного директора к субсидиарной ответственности в постановлении указал, что следует признать обоснованным наличие причинно-следственной связи (вне зависимости прямой либо косвенной) между действиями ответчика и наступившими последствиями в виде банкротства предприятия.
Вместе с тем о косвенной причинно-следственной связи можно было бы вести речь, когда следствие (банкротство) не является непосредственным результатом чьего-либо поведения или когда банкротство вызвано не только действием субъекта, но и целым рядом факторов и обстоятельств. Но эти факторы, обстоятельства могут находиться вне восприятия субъекта, могут не зависеть от него. Ни одна отрасль права не основана на принципе косвенной причинно-следственной связи.
Допущение возможности наличия косвенной причинно-следственной связи между действием (бездействием) и последствиями свидетельствует о том, что субсидиарная ответственность могла бы наступать фактически и без вины, но такой тезис не соответствует закону (ст. 372 ГК, абз. 18 ч. 1 ст. 77 Закона). Таким образом, если вести речь о том, что субсидиарная ответственность — виновная ответственность, то речь может идти только о прямой (непосредственной) причинно-следственной связи.
Кроме того, абз. 4 ч. 1 п. 9 постановления предусмотрена необходимость наличия причинно-следственной связи между:
- использованием соответствующим лицом своих прав и (или) возможностей в отношении юридического лица;
- последствиями в виде признания должника банкротом.
Какие-либо иные факторы, обстоятельства как возможные, сопутствующие не указаны. Расширительно толковать положение об ответственности нет оснований.
Проблема также заключается в том, что нередко истцы (управляющие, представители налоговых инспекций), а также судьи ограничительно толкуют обозначенные выше нормы, что заключается в том, что игнорируется вероятность и даже необходимость привлечения к субсидиарной ответственности лиц, которые пусть и не имели права, но реально имели возможность и воспользовались возможностью определять действия впоследствии обанкротившегося юридического лица, что повлекло его банкротство (экономическую несостоятельность), и, в частности, в связи с невыполнением им налоговых обязательств.
Рассмотрим следующий пример из судебной практики.
В связи с тем что ответчик А. как руководитель (директор) предприятия не обеспечил надлежащее ведение бухгалтерского и налогового учетов, руководство деятельностью организации, допустил нарушение налогового законодательства, не представил документы для проведения налоговой проверки, что привело к неполной уплате платежей в бюджет и находится в причинно-следственной связи с наступившими последствиями в виде банкротства должника, а требования кредитора в рамках дела о банкротстве не удовлетворены по причине отсутствия у должника имущества, истец (инспекция Министерства по налогам и сборам Республики Беларусь) в исковом заявлении просил привлечь ответчика к субсидиарной ответственности по обязательствам частного сельскохозяйственного унитарного предприятия «Б» (далее — ЧСУП «Б») перед бюджетом. Ответчик — гражданин А., возражая против иска, указывал, что являлся фиктивным директором, никаких управленческих решений не принимал, сам никакой деятельности не осуществлял, при этом все системы управления, все документы, печати были переданы гражданину Д. для, как полагал ответчик А., реального осуществления хозяйственной (экономической) деятельности.
Решением экономического суда иск был удовлетворен, с А. была взыскана сумма задолженности в порядке привлечения ответчика к субсидиарной ответственности.
После вступления в законную силу решения экономического суда судом был постановлен приговор, которым гражданин Д. признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 243 Уголовного кодекса Республики Беларусь, где установлено, что ЧСУП «Б» — лжеструктура, а также констатировалась фактически руководящая роль гражданина Д. относительно ЧСУП «Б».
В связи со вступлением в законную силу приговора суда заявление А. о возобновлении дела по вновь открывшимся обстоятельствам было удовлетворено.
Представитель истца впоследствии ходатайствовал о привлечении гражданина Д. к участию в деле в качестве солидарного ответчика наряду с гражданином А. В качестве основания иска истец указал на факт осуществления гражданином Д. — лицом, имевшим возможность определять действия предприятия, действий по использованию гражданина А. как органа управления, являющимся лжепредпринимательской структурой, предприятием для совершения незаконных операций по обналичиванию денежных средств и получению незаконного дохода, на факт совершения гражданином А. недобросовестных и неразумных действий по передаче инструментов управления предприятием иному лицу — гражданину Д., а равно на бездействие А., выразившееся в неосуществлении надлежащего контроля за деятельностью предприятия, сохранностью документации, в непринятии должных мер по пресечению противоправной деятельности иных лиц по использованию предприятия для совершения преступных действий.
Определением экономического суда ходатайство истца было удовлетворено, к рассмотрению приняты исковые требования, заявленные к двум ответчикам, с учетом уточнения его субъектного состава и основания.
По результатам рассмотрения дела исковые требования были удовлетворены, постановлено привлечь к субсидиарной ответственности двух ответчиков — фиктивного директора (гражданина А.) и лицо, которое имело возможность определять действия предприятия (гражданина Д.). В качестве правового обоснования принятого решения суд сослался в том числе на ч. 1 п. 4 ст. 113 ГК, согласно которой органом унитарного предприятия является руководитель, который назначается собственником имущества и ему подотчетен. Также указано, что в силу п. 3 ст. 49 ГК лицо, которое в силу акта законодательства или учредительных документов юридического лица выступает от его имени, должно действовать в интересах представляемого им юридического лица добросовестно и разумно. Ввиду этого отмечено, что судом установлено, что ответчик А., являвшийся единоличным исполнительным органом, имел в силу законодательства и устава право давать обязательные для юридического лица указания, а равно возможность иным образом определять его действия. Суд установил наличие причинно-следственной связи между поведением директора А. и действиями Д. и наступившим банкротством.
Касательно данного примера (фактически иллюстрирующего судебную практику в подобных ситуациях) примечательно следующее. Согласно п. 1 ст. 46 ГК все юридические лица подразделяются на коммерческие организации и некоммерческие организации. ЧСУП «Б» в законном виде является коммерческой организацией (ч. 1 п. 1 ст. 113 ГК), то есть преследует цель извлечение прибыли и (или) распределение ее между участниками (п. 1 ст. 46 ГК). В рассматриваемой ситуации ЧСУП «Б» создавалось не с основной целью извлекать прибыль и распределять ее между участниками. Цель — уклониться от уплаты налогов. Таким образом, по своей сути ЧСУП «Б» — это фикция, инструмент для достижения гражданином Д. его преступных целей. В рассмотренной ситуации речь идет о лжеструктуре (организации, созданной не с целью осуществлять предпринимательскую деятельность, то есть деятельность, направленную на получение прибыли от продажи вещей, пользования имуществом и т.д.). Лжеструктура по сути своей (по содержанию) не является юридическим лицом в смысле ст. 44, 46 ГК. ЧСУП «Б» как лжеструктура (что констатировано приговором суда) не может быть квалифицировано ни как коммерческая, ни как некоммерческая организация. Необоснованно применять положения законодательства об органах юридического лица, о полномочиях директора к лжеструктуре: ГК не оперирует понятием «лжеструктура» (по своему смыслу это организация, обладающая некоторыми иными признаками, чем юридическое лицо, применительно к нормам ст. 44, 46 ГК цель создания не извлечение прибыли и распределение между участниками, не достижение социальных, культурных и иных целей, а прикрыть преступную деятельность, сокрыть, занизить прибыль и т.д.). В такой ситуации недопустимо вести речь о директоре лжеструктуры как о руководителе юридического лица, поскольку лжеструктура сама по себе незаконна, система органов управления юридического лица в незаконном институте неприменима, директор (иные лица) не намеревается осуществлять предпринимательскую деятельность, директор априори не использует свои полномочия по представительству организации, по контролю за ее деятельностью, по организации налогового и бухгалтерского учетов, поскольку деятельность направлена не на осуществление законной предпринимательской деятельности, в данном случае не на получение прибыли, социально значимых результатов, а на достижение иных, в том числе и противоправных целей, и, более того, не директором, а иным лицом. Суть директора лжеструктуры другая. Фиктивный директор оформляется для придания существующему положению дел видимости законного.
В силу ч. 1 п. 4 ст. 113 ГК органом унитарного предприятия является руководитель, который назначается собственником имущества и ему подотчетен. Согласно п. 1 ст. 49 ГК юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности (в том числе и налоговые) через свои органы, действующие в соответствии с законодательством и учредительными документами. В приведенном примере ЧСУП «Б» не приобретало права и не принимало обязанности через органы, действующие в соответствии с законодательством и учредительными документами, то есть через легитимного директора. Налоговые обязательства возникли у ЧСУП «Б» помимо воли, согласия директора.
Полагаем также, что при указанном подходе в решении не разграничиваются, и, как следствие, подменяются понятия «условие» и «причина» (в контексте причинно-следственной связи). В законодательстве речь идет именно о необходимости наличия причинно-следственной связи между действиями (бездействием) в данном случае директора и наступившими последствиями в виде неплатежеспособности организации. Передачу документов, неосуществление надлежащего бухгалтерского и налогового учета можно рассматривать исключительно в качестве условий, которые в той или иной степени могли бы создать предпосылки (но не повлечь напрямую) к банкротству организации. В причинно-следственной связи с наступившими последствиями находятся именно действия гражданина Д. Без действий Д. последствия в виде банкротства организации не наступили бы, даже если бы документы, иные инструменты управления организацией были бы переданы ему (Д.) или иным лицам.
Кроме того, одним из обстоятельств, которое должно присутствовать для привлечения лица к субсидиарной ответственности, является совершение соответствующим лицом действий (или его бездействие), свидетельствующих об использовании принадлежащего ему права давать обязательные для юридического лица указания или использовании своих возможностей иным образом определять его действия (абз. 3 ч. 1 п. 9 постановления). В подобного рода решениях не указывается, какие именно права или возможности по определению действий юридического лица использовали ответчики (главным образом, А.) в отношении организации, что привело к его банкротству. В отношении Д. реализованные им возможности описаны в приговоре. В отношении А. вопрос остается открытым. По сути, А. вообще не определял действия ЧСУП «Б». А это значит, что банкротство организации было вызвано не его действиями (бездействием).
Более того, в рассматриваемом контексте крайне противоречивой представляется формулировка нормы абз. 3 ч. 1 п. 9 постановления, согласно которой, с одной стороны, бездействие возможно как вариант поведения привлекаемого к субсидиарной ответственности субъекта, с другой стороны, это бездействие должно быть сопряжено с использованием принадлежащего субъекту права определять действия юридического лица, что, очевидно, не может быть связано с пассивной формой поведения (бездействием) субъекта.
Важность наличия приговора при рассмотрении экономического дела можно проиллюстрировать также следующим примером. Он показателен, поскольку отражает противоречивость судебной практики.
Инспекция Министерства по налогам и сборам Республики Беларусь, полагая, что в результате ненадлежащего исполнения гражданкой Ш. своих обязанностей у предприятия возникла задолженность перед бюджетом, что привело к банкротству предприятия, обратилась в экономический суд с требованием привлечь к субсидиарной ответственности гражданку Ш., которая являлась директором частного торгового унитарного предприятия «А» (далее — ЧТУП «А»), признанного банкротом решением экономического суда. Экономический суд отказал в удовлетворении заявленных истцом требований, поскольку из материалов дела следовало, что основанием для принятия инспекцией Министерства по налогам и сборам Республики Беларусь решения о взыскании с ЧТУП «А» обязательных платежей являлось непредставление ответчиком документов по финансово-хозяйственной деятельности предприятия. Приговором суда было установлено, что ЧТУП «А» какой-либо финансово-хозяйственной деятельности не осуществляло. Используя реквизиты и расчетный счет ЧТУП «А», фактически в своих интересах действовала преступная группа в составе граждан Ш. (супруг гражданки Ш.), В., Г. и других лиц. Указанная преступная группа осуществляла незаконную предпринимательскую деятельность, сопряженную с получением дохода в особо крупном размере, выразившуюся в проведении операций по обмену безналичных белорусских рублей Национального банка Республики Беларусь в наличные доллары США и наоборот, в результате чего указанными лицами был получен доход. Из приговора следует, что указанная сумма является доходом, полученным физическими лицами от осуществления незаконной предпринимательской деятельности, а не доходом, полученным ЧТУП «А» от своей деятельности. Приговором также было установлено, что ответчик — гражданка Ш. была номинальным директором ЧТУП «А» и финансово-хозяйственной деятельностью не занималась. По результатам рассмотрения уголовного дела граждане Ш., В., Г. и другие лица были признаны виновными в осуществлении незаконной предпринимательской деятельности и с указанных лиц в доход государства взыскан доход. В указанную сумму вошли и средства, перечисленные через расчетный счет ЧТУП «А», которые являлись объектом налогообложения при определении платежей (налогов, сборов), подлежащих уплате ЧТУП «А» в бюджет. Доводы представителя инспекции Министерства по налогам и сборам Республики Беларусь о том, что Ш. являлась директором и главным бухгалтером ЧТУП «А», а соответственно ее бездействие привело к возникновению задолженности и банкротству предприятия, суд не принял во внимание. В удовлетворении иска было отказано.
Истец обжаловал решение экономического суда, однако и апелляционная и кассационная инстанции оставили указанное решение без изменений, отказав в удовлетворении поданных истцом жалоб.
Показательной представляется ситуация выбытия формального (номинального) директора из правоотношений по привлечению к субсидиарной ответственности.
Приведем пример из судебной практики.
Гражданин А. был фиктивным (формальным) директором общества с ограниченной ответственностью «П» (далее — ООО «П»). Решением экономического суда он был привлечен к субсидиарной ответственности по обязательствам ООО «П», поскольку согласно решению суда экономическая несостоятельность ООО «П» была вызвана бездействием директора А. Гражданин А. обратился в суд общей юрисдикции с требованием об установлении факта ничтожности трудового договора, заключенного с ним как с директором, поскольку данный договор не составлялся с целью породить трудовые правоотношения (п. 1 ст. 171 ГК). Суд удовлетворил заявленные исковые требования и установил факт ничтожности фиктивного трудового договора, заключенного между А. и ООО «П». В дальнейшем гражданин А. инициировал в экономическом суде пересмотр дела о привлечении его к субсидиарной ответственности по вновь открывшимся обстоятельствам. В рамках возобновленного процесса представитель инспекции Министерства по налогам и сборам Республики Беларусь (истец) отказался от иска. Отказ был принят судом.
Следует отметить, что основная масса дел о привлечении к субсидиарной ответственности связана с вопросом о привлечении к ответственности директоров (руководителей), меньшая часть дел — дела о привлечении к ответственности учредителей (участников), практически нулевая практика привлечения к ответственности иных лиц, имеющих не право, а возможность определять действия юридического лица, что привело к экономической несостоятельности (банкротству).
Как видим, практика привлечения к субсидиарной ответственности фиктивных директоров несовершенна.
На наш взгляд, ввиду вышеизложенного необходимо изменить подход к рассматриваемому вопросу, к субсидиарной ответственности следует привлекать именно лиц, чьи действия непосредственно повлекли неплатежеспособность организации. В рамках процесса о привлечении субъекта к субсидиарной ответственности в экономическом суде можно доподлинно выяснить обстоятельства, входящие в предмет доказывания по делу. По нашему мнению, необходимо отказаться от формального подхода — практики ожидания или требования судебного постановления (приговора или решения суда), в котором будет констатировано то, что уже устанавливалось или можно установить в экономическом суде в процессе о привлечении к субсидиарной ответственности, а именно наличие иных лиц (фактических «директоров»), которые реально руководили юридическим лицом, действия которых привели к банкротству организации и которые в связи с этим должны отвечать по ее обязательствам, в том числе в виде привлечения их (но не фиктивных директоров) к субсидиарной ответственности, поскольку именно их действия находятся в прямой причинно-следственной связи с наступившими последствиями — экономической несостоятельностью (банкротством) организации. Также, полагаем, для разрешения обозначенных вопросов целесообразно внести соответствующие изменения в законодательство.