В соответствии с действующим Уголовно-процессуальным кодексом Республики Беларусь (далее — УПК) прокурор относится к должностным лицам, осуществляющим уголовное преследование. В ходе досудебного производства он возбуждает уголовное дело и расследует его в полном объеме, пользуясь при этом полномочиями следователя, поручает расследование нижестоящему прокурору либо органу предварительного следствия, отказывает в возбуждении уголовного дела, реализует иные полномочия, предоставленные ст. 34 УПК и другими нормами уголовно-процессуального законодательства. Стоит заметить, что прокурор как орган уголовного преследования согласно ч. 1 ст. 27 УПК обязан в пределах своей компетенции возбудить уголовное дело в каждом случае обнаружения признаков преступления.
Такая регламентация правового положения указанного участника процесса имеет глубокие исторические корни. Давая характеристику Уставу уголовного судопроизводства России 1864 года, И.Я.Фойницкий называл прокуратуру основным субъектом возбуждения уголовного преследования <1>.
<1> Фойницкий, И.Я. Курс уголовного судопроизводства. — СПб, 1910. — Т. 2, издание 3. — С. 11.
Аналогичный подход наблюдался в законодательстве Беларуси советского и постсоветского периодов.
Вместе с тем изменения и дополнения, внесенные в ч. 2 ст. 174 УПК Законом Республики Беларусь от 13.12.2011 N 325-З «О внесении дополнений и изменений в некоторые законы Республики Беларусь по вопросам образования Следственного комитета Республики Беларусь», ограничивают возможности прокурора в осуществлении от имени государства уголовного преследования. Так, выносить решения по заявлениям и сообщениям о преступлениях, связанных со смертью человека, против половой неприкосновенности или половой свободы и в некоторых других, прямо предусмотренных в ч. 2 ст. 174 УПК случаях, вправе исключительно органы предварительного следствия, к которым прокурор в силу п. 21 ст. 6 УПК не относится. Таким образом, прокурор в настоящее время лишен права как возбуждать, так и отказывать в возбуждении уголовных дел по заявлениям, сообщениям, например об убийстве, причинении смерти по неосторожности, умышленном причинении тяжкого телесного повреждения, повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего, изнасиловании, насильственных действиях сексуального характера и др.
Принимая во внимание роль прокурора в государстве, который, по словам В.К.Случевского, является «главным и нормальным органом обвинения» <2>, рассматриваемая законодательная формулировка вызывает недоумение.
<2> Случевский, В.К. Учебник русского уголовного процесса. — СПб, 1913. — Издание 4. — С. 256.
К тому же ч. 2 ст. 174 УПК предлагает учитывать особенности, установленные главой 49 УПК, в соответствии с которыми возбуждение уголовного дела в отношении, скажем, депутата, народного заседателя, в том числе по преступлениям, указанным в ч. 2 ст. 174 УПК, допускается прокурором. Получается парадоксальная ситуация: закон разрешает возбуждать уголовное дело прокурору в случае причинения смерти по неосторожности, например, депутатом сельского Совета, но запрещает принимать подобное решение при совершении данного преступления обычными гражданами, не обладающими должностным иммунитетом.
При этом совершенно непонятно, как поступать в случае непосредственного обнаружения прокурором признаков преступления. Буквальное толкование ст. 174 УПК приводит к выводу, что здесь он (впрочем, как и орган дознания) вправе возбуждать уголовное дело, поскольку непосредственное обнаружение признаков преступления не рассматривается ч. 1 ст. 174 УПК в качестве заявления, сообщения о преступлении. Исключительная же компетенция органов предварительного следствия касается решений лишь «по поступившим заявлениям и сообщениям о преступлениях».
Приведенные законодательные ребусы не кажутся столь безобидными в контексте реализации прокурором одного из важнейших направлений своей деятельности, связанного с защитой интересов общества и государства, а также отдельных граждан при совершении в отношении их преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 166 и ч. 1 ст. 167 Уголовного кодекса Республики Беларусь (далее — УК). Данные деяния против половой неприкосновенности или половой свободы преследуются в порядке частно-публичного обвинения, уголовные дела по которым возбуждаются не иначе как по заявлению лица, пострадавшего от преступления, или его законного представителя. Однако ч. 5 ст. 26 и ч. 2 ст. 176 УПК допускают возбуждение таких дел прокурором и при отсутствии заявления лица, пострадавшего от преступления, если они затрагивают существенные интересы государства и общества или совершены в отношении лица, находящегося в служебной или иной зависимости от обвиняемого либо по иным причинам неспособного самостоятельно защищать свои права и законные интересы. Часть 2 ст. 174 УПК в то же время указывает, что по преступлениям против половой неприкосновенности или половой свободы, предусмотренным ст. 166 — 170 УК, принятие решения относится к исключительной компетенции органов предварительного следствия. Вместе с тем следователь не вправе возбуждать уголовные дела частно-публичного обвинения. Об этом свидетельствует и практика Верховного Суда Республики Беларусь. Так, по приговору Г-го областного суда Х. осужден по совокупности преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 339, ч. 1 ст. 166 и п. 2, 6, 8 ч. 2 ст. 139 УК. Он признан виновным в хулиганстве с применением насилия и с исключительным цинизмом, изнасиловании и убийстве заведомо престарелой Т. с особой жестокостью с целью скрыть другое преступление, в частности изнасилование. Кассационная коллегия Верховного Суда Республики Беларусь, рассмотрев дело по жалобе обвиняемого, приговор суда изменила, поскольку суд первой инстанции не учел, что дело о преступлении, предусмотренном ч. 1 ст. 166 УК, ввиду наступления смерти потерпевшей Т. в целях защиты ее прав может возбудить только прокурор (ч. 5 ст. 26 УПК). Вместе с тем из материалов дела усматривается, что соответствующее постановление вынесено следователем, по этой причине является незаконным. При таких обстоятельствах приговор суда в части осуждения Х. по ч. 1 ст. 166 УК подлежит отмене, а производство по делу — прекращению по основанию, предусмотренному п. 6 ч. 1 ст. 29 УПК <3>.
<3> Судебный вестник. — 2010. — N 3. — С. 42.
С сожалением приходится констатировать появление в уголовно-процессуальном законе еще одной коллизии, что, конечно, не способствует эффективному выполнению задач уголовного процесса. Не оценивая концептуально необходимость введения в УПК так называемой исключительной компетенции органов предварительного следствия (это тема отдельного исследования), стоит отметить, что ч. 2 ст. 174 УПК требует переработки и, как минимум, включения в нее прокурора как субъекта принятия решений по отдельным заявлениям и сообщениям о преступлениях.