Действующий Уголовно-процессуальный кодекс Республики Беларусь (далее — УПК) предусматривает, что уголовное преследование и обвинение в суде осуществляются в публичном, частно-публичном порядке и в порядке частного обвинения (ч. 1 ст. 26 УПК), и в связи с этим делит уголовные дела на три соответствующих вида (ч. 2, 3, 4 ст. 26 УПК). В основу указанного разделения положены такие признаки, как характер и тяжесть совершенного преступления. Характер преступления помимо указания на признаки состава свидетельствует о степени причинения вреда физическим, юридическим лицам, государственным или общественным интересам. Тяжесть преступления определяется санкцией соответствующей статьи Уголовного кодекса Республики Беларусь (далее — УК). Следовательно, критерием отнесения того или иного преступления к делам частного и частно-публичного обвинения должен быть прежде всего такой признак как причинение вреда в большей степени частным интересам. Поэтому обращение в государственный орган за защитой своего нарушенного права (равно как и отказ от такой защиты) инициируются пострадавшим, который самостоятельно решает, в каком порядке отстаивать свой личный интерес. Что же касается разграничения дел частного и частно-публичного обвинения, то в его основу должен быть положен такой признак, как тяжесть совершенного преступления. Нужно отметить, что в действующем УПК регламентация рассматриваемого вопроса недостаточно последовательна и, как справедливо отмечается в юридической литературе, «не имеет под собой никаких материально-правовых оснований» [1, с. 19]. Так, целый перечень преступлений, таких как оставление в опасности (ст. 159 УК), уклонение детей от содержания родителей (ст. 175 УК), незаконное ограничение личной свободы (ч. 1 ст. 183 УК), принуждение (ст. 185 УК), воспрепятствование законной деятельности общественных объединений (ст. 194 УК), воспрепятствование законной деятельности религиозных организаций (ст. 195 УК), умышленное разглашение сведений, составляющих служебную тайну (ч. 1 ст. 375 УК), и некоторые другие, УПК относит к категории дел публичного обвинения. Вместе с тем, во-первых, вред здесь причиняется прежде всего интересам физического либо юридического лица; во-вторых, санкции указанных статей не отличаются повышенной тяжестью по сравнению с наказаниями, предусмотренными по делам частного и частно-публичного обвинения. Например, ст. 185 УК (принуждение) относится к делам публичного обвинения и предусматривает максимальное наказание в виде ограничения свободы на срок до двух лет, а принуждение к выполнению обязательств без квалифицирующих признаков (ч. 1 ст. 384 УК) (дело частно-публичного обвинения) влечет применение наказания до трех лет лишения свободы; умышленное разглашение сведений, составляющих служебную тайну (ч. 1 ст. 375 УК) (дело публичного обвинения), может повлечь наказание до трех лет лишения свободы, а за разглашение коммерческой тайны (ст. 255 УК) (дело частно-публичного обвинения) предусмотрено наказание до пяти лет лишения свободы.
Как представляется, из категории дел публичного обвинения также должны быть изъяты такие составы, как клевета и оскорбление в отношении Президента Республики Беларусь (ст. 367 и 368 УК); оскорбление представителя власти (ст. 369 УК); угроза в отношении судьи или народного заседателя (ст. 389 УК); оскорбление судьи или народного заседателя (ст. 391 УК); оскорбление подчиненным начальника или начальником подчиненного (ст. 444 УК). Несомненно, при совершении таких преступлений вред причиняется не только соответствующим должностным или иным лицам, но и общественным и государственным интересам. Однако решение об уголовном преследовании лица, совершившего преступление, должно приниматься самим потерпевшим. Последний, оценив обстоятельства, должен сделать вывод о наличии в том или ином деянии признаков преступления (имели ли место в отношении его клевета, оскорбление и т.д.). Ограничение принципа публичности по аналогичного рода преступлениям имеет место и в некоторых зарубежных государствах. Так, в ФРГ уголовное преследование за оскорбление Федерального Президента допускается только с его разрешения; оскорбление конституционных органов (законодательных органов, конституционного суда, их членов) — с разрешения указанных органов [2, с. 406 — 407].
Критерием разграничения дел частного и частно-публичного обвинения, как уже отмечалось, является тяжесть совершенного преступления, что проявляется в санкциях соответствующих статей УК. Однако некоторые преступления, относящиеся к делам частного обвинения (причинение имущественного ущерба без признаков хищения (ч. 1 ст. 216 УК); нарушение правил безопасности движения и эксплуатации маломерных судов (ч. 1 ст. 316 УК); нарушение правил дорожного движения или эксплуатации транспортных средств (ч. 1 ст. 317 УК)), могут повлечь наказание от двух до трех лет лишения свободы. Напротив, составы преступлений (достаточно большой перечень), которые относятся к делам частно-публичного обвинения (ст. 151, 152, 155, 186 УК и др.), в качестве максимальной меры наказания предусматривают либо исправительные работы, либо арест, либо ограничение свободы. Более того, законодатель усмотрел более значительную общественную опасность таких преступлений, как умышленное причинение тяжкого или менее тяжкого телесного повреждения при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление (ст. 151 УК), а также умышленное причинение тяжкого телесного повреждения при превышении пределов необходимой обороны (ст. 152 УК) (дело частно-публичного обвинения) по сравнению, скажем, с причинением имущественного ущерба без признаков хищения (ч. 1 ст. 216 УК) (дело частного обвинения). Однако, если судить по санкциям статей, характеру преступлений, дело должно обстоять с точностью до наоборот.
Таким образом, разграничение составов преступлений на дела частного, частно-публичного и публичного обвинения в действующем УПК носит весьма произвольный характер и не обеспечивает научного подхода к данной проблеме. Между тем ее решение имеет важное практическое значение, в том числе для эффективной защиты прав и законных интересов физических и юридических лиц при возбуждении, расследовании и рассмотрении уголовных дел. Что для этого необходимо?
Прежде всего следует отказаться от выделения в чистом виде в законе дел частного обвинения. Да, институт частного обвинения является старейшей формой защиты прав и законных интересов лиц, пострадавших от преступного посягательства, и имеет некоторые преимущества перед публичным (государственным) обвинением. Не может быть активной и эффективной защита в уголовном процессе интересов физических и юридических лиц без предоставления им возможности взять на себя инициативу в разрешении вопроса о возбуждении уголовного дела против лица, совершившего уголовно наказуемое деяние. Волеизъявление пострадавшего является движущей силой уголовного судопроизводства по делам частного обвинения. Не случайно поэтому он является самостоятельным субъектом уголовного преследования. И правы те авторы, которые утверждают, что «уголовно-процессуальное законодательство в настоящее время нуждается в коренном преобразовании на предмет устранения гипертрофированного публичного интереса» [3, с. 16] и что «в правовом обществе институт частной инициативы и самозащиты в уголовном судопроизводстве важен и перспективен» [4, с. 144]. Вместе с тем еще Цицерон в работе «О государстве» писал, что «при защите свободы граждан нет частных лиц» [5, с. 34]. Как показывает практика, полное устранение органов уголовного преследования от участия в производстве по уголовным делам частного обвинения невозможно, так как частный обвинитель не наделен полномочиями осуществлять процессуальные действия. Поэтому-то суд вправе передать материалы для проверки органу дознания, который выполняет необходимые следственные и процессуальные действия (осмотр места происшествия, назначение экспертизы и др.). Вот в этом и проявляется публичное начало в уголовном процессе, т.е. государство от своего имени публично объявляет или признает соответствующее деяние преступным и обеспечивает преследование лиц, виновных в совершении преступлений, если на это будет согласие потерпевшего. Указанные действия должны быть обязательными по всем составам преступлений, как и одинаковой должна быть защита прав и законных интересов потерпевших. В настоящее же время, как обоснованно указывается в литературе, заявитель по уголовным делам публичного или частно-публичного обвинения реально наделен законом большими правами и находится в более привилегированном положении, нежели лицо, имеющее право на обращение в суд в порядке ст. 426 УПК (последнее не всегда может выполнить требования УПК по форме и содержанию заявления о совершенном в отношении его преступлении, указать данные о личности преступника и т.п.). Следствием является то, что тысячи пострадавших по уголовным делам частного обвинения после получения от органа уголовного преследования ответа об обращении в суд считают для себя процедуру подачи заявления слишком сложной, отнимающей много времени и высокозатратной [6, с. 25 — 26]. В качестве кардинального решения проблемы видится перевод дел частного обвинения в категорию дел частно-публичного обвинения. Кроме этого, в этот перечень следует включить дела публичного обвинения о преступлениях, предусмотренных ч. 1 ст. 157; ч. 1 ст. 158; ч. 1 ст. 159; ст. 174, 175; ч. 1 ст. 183; ч. 1 ст. 184; ст. 185, 194, 195, 199; ч. 2 ст. 202; ст. 367, 368, 369, ч. 1 ст. 375; ст. 389, 391, 444 УК.
В УПК также следует закрепить правило о том, что дела частно-публичного обвинения, кроме возбужденных прокурором, могут прекращаться после их возбуждения при примирении сторон по заявлению потерпевшего [1, с. 20]. Именно в этом проявляется консенсуальный способ урегулирования криминального конфликта. Нельзя не согласиться с тем, что создание так называемых альтернативных форм разрешения уголовно-правовых конфликтов стало важной особенностью развития почти всех современных национальных правовых систем, когда принцип неотвратимости уголовной ответственности за каждое совершенное преступление органично сочетается с принципом дискреционного уголовного преследования, т.е. с правом компетентных государственных органов отказаться от уголовного преследования или прекратить его [7, с. 78]. Иными словами, «расширение диспозитивных начал должно проявляться в том, что нормой поведения для государственного органа станет согласование своей позиции с позицией частного лица и непринятие государственным органом решений, ущемляющих права частных лиц» [8, с. 22]. При этом необходимо учитывать, что любая консенсуальная процедура должна, с одной стороны, исключать абсолютное доминирование одной из сторон, а с другой — обеспечивать использование объективных критериев оценки конкретной ситуации. Поэтому не могут быть прекращены дела частно-публичного обвинения, возбужденные прокурором в порядке ч. 5 ст. 26 УПК. Однако, предоставляя прокурору право возбуждать уголовное дело и при отсутствии заявления лица, пострадавшего от преступления, если преступные деяния затрагивают существенные интересы государства и общества, закон не раскрывает, что под ними понимать. Между тем однозначный подход к содержанию термина «существенные интересы государства и общества» позволит избежать, во-первых, противоречий и конфликтных ситуаций, а также нарушений конституционных прав и законных интересов физических и юридических лиц при возбуждении прокурором уголовных дел, а во-вторых, если преступлением затрагиваются существенные интересы государства и общества, то уголовное дело частно-публичного обвинения не должно прекращаться при примирении сторон, даже если возбуждалось по заявлению потерпевшего. Представляется, что в качестве преступления частно-публичного обвинения, затрагивающего существенные интересы государства и общества, должно рассматриваться преступление при наличии хотя бы одного из следующих обстоятельств: лицо, его совершившее, ранее привлекалось к уголовной или административной ответственности; состоит на учете как алкоголик, наркоман либо токсикоман; отрицательно характеризуется по месту жительства или работы; преступление совершено с помощью орудий и средств, представляющих повышенную общественную опасность; преступление совершено в общественном месте в присутствии значительного числа граждан или получило общественный резонанс. Указанные обстоятельства должны быть закреплены в ч. 5 ст. 26 УПК. Таким образом, обязательность поддержания государственного обвинения в суде по делам частно-публичного обвинения, возбужденным прокурором, не вызывает сомнений в силу особенностей личности потерпевшего либо затрагивания существенных интересов государства и общества. Что касается аналогичных дел, возбужденных по заявлению потерпевшего, то вопрос о субъекте поддержания обвинения в суде должен решать прокурор. И здесь возможны три варианта такого решения, при этом каждый из последующих должен применяться при невозможности реализации предыдущего. Во-первых, обвинение в суде может поддерживать потерпевший при наличии его согласия, если прокурор придет к выводу об отсутствии серьезных препятствий для этого (весьма низкий образовательный уровень потерпевшего, физические и психические недостатки, несовершеннолетний возраст и т.п.). Во-вторых, поддержание уже государственного обвинения может быть поручено прокурором дознавателю или следователю, которые осуществляли по данному делу предварительное расследование и досконально знают все его существенные обстоятельства. Такой подход практикуется в некоторых странах. Так, во Франции в трибунале инстанции функции прокурора может осуществлять комиссар полиции того города, где расположен трибунал [2, с. 309]. Действующий Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации до внесения в него соответствующих изменений также предусматривал возможность поддержания обвинения следователем либо дознавателем, и эта возможность сохранена применительно к таким должностным лицам прокуратуры, как следователи и начальники следственных подразделений. Наконец, обвинение по рассматриваемой категории дел поддерживается прокурором, если предыдущий вариант не может быть реализован по тем или иным причинам (прогнозируемая сложность поддержания обвинения в связи с особенностями дела, физическая невозможность для следователя или дознавателя участвовать в судебном заседании в связи с командировкой, большой загруженностью по расследованию дел и т.п.).
Предлагаемые в УПК Республики Беларусь изменения, с одной стороны, повысят эффективность защиты прав и законных интересов всех потерпевших вне зависимости от характера совершенного в отношении их преступления, с другой стороны, существенно снизят нагрузку на прокуроров без ущерба для реализации в суде принципа состязательности и постановления законного и обоснованного приговора.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ
1. Зайцева Л. Об оптимизации функции поддержания государственного обвинения / Л.Зайцева, В.Хомич // Законность и правопорядок. — Минск, 2008. — С. 17 — 21.
2. Гуценко К.Ф., Головко Л.В., Филимонов Б.А. Уголовный процесс западных государств / Изд. 2-е, доп. и испр. — М., 2002. — 528 с.
3. Теснина Е.Ф. Развитие диспозитивных начал в российском уголовном процессе / Е.Ф.Теснина // Вестник Удмуртского университета, 2000. — С. 15 — 21.
4. Ретунская Т.П. Институт частного обвинения в уголовном процессе России / Т.П.Ретунская. — М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2006. — 144 с.
5. Цицерон. Диалоги / Цицерон. — М., 1966. — 356 с.
6. Швед А. Легко ли пострадавшему стать частным обвинителем? / А.Швед // Законность и правопорядок, 2008. — С. 23 — 27.
7. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / отв. ред. В.И.Радченко; научн. ред. В.Т.Томин, М.П.Поляков. — 2-е изд., перераб. и доп. — М.: Юрайт-Издат, 2007. — 1124 с.
8. Ягофаров Ф.М. Механизм реализации обвинения при рассмотрении дела судом первой инстанции / Ф.М.Ягофаров: автореф. дис. … канд. юрид. наук. — Челябинск, 2003. — 28 с.