С практической точки зрения вопрос о признании или непризнании замышления преступления его стадией не имеет особого значения, поскольку мало того, что стадии вообще не упоминаются Уголовным кодексом Республики Беларусь (далее — УК), так и все ученые, как признающие эту стадию, так и не признающие ее, согласны с ненаказуемостью самого процесса формирования умысла.
О чем же спорить?
Тем не менее спорить есть о чем, поскольку от соответствующих выводов зависит определение пределов уголовно наказуемого.
Позитивисты в указанном вопросе немногочисленны.
Так, обоснование отнесения замышления к самостоятельной стадии преступления предпринял А.П.Козлов, который применительно к Уголовному кодексу Российской Федерации употреблял термин «замысел» вместо «умысел», поскольку считал эту стадию присущей не только прямоумышленным преступлениям, но и преступлениям, совершаемым и с косвенным умыслом, и с легкомыслием (самонадеянностью), и с небрежностью.
Полагая неоправданным отрицание замышления как стадии преступления только по той причине, что «о такой деятельности никто еще знать не может» и что «все, что не выражается в деянии (действии или бездействии), находится вне сферы уголовно-правового регулирования», автор писал: «Оправданно ли подобное? Полагаем, нет. Ведь говоря о возникновении замысла, мы имеем в виду возникновение антисоциального отношения лица к соответствующим общественным отношениям, выраженного в социально негативных мотивах, целях и вине. Принять решение действовать можно только на основе постановки целей, при наличии определенных побуждений и вины, установление которых в определенных случаях крайне важно, так как невозможно без мотива и цели точно разобраться в совершенном преступлении, поскольку они в конкретных ситуациях корректируют степень общественной опасности содеянного. А вина — одна из основополагающих категорий уголовного права: с обязательным ее присутствием мы связываем наличие преступления вообще, и не случайно она введена в качестве признака преступления в законодательное понятие преступления (ч. 1 ст. 14 УК Российской Федерации); не случайно действующий уголовный закон запрещает объективное вменение (ч. 2 ст. 5 УК Российской Федерации), что означает требование только субъективного вменения, т.е. вменения с обязательным учетом вины; и не случайно традиционно выделяют заранее обдуманный и внезапно возникший умыслы, из чего следует, что время возникновения умысла имеет все-таки значение при определении опасности преступления. И вообще трудно представить специалиста в области уголовного права, который бы сегодня исключил вину из содержания преступления, однако почти все специалисты с необыкновенной легкостью исключают ее из стадий развития преступления, хотя здесь речь идет о том же содержании преступления, но только с другой стороны — с позиций развития преступления во времени и пространстве, когда очень важно бывает знать момент возникновения субъективного отношения. Именно поэтому стадия возникновения замысла имеет место во всех преступлениях. При возникновении замысла разрушается идеологическая сфера общественных отношений; личность пока лишь в сознании выделяет себя из собственного окружения, становится по другую сторону «баррикады».
Свое неприятие аргумента «мысли ненаказуемы» в пользу непризнания замышления стадией преступления А.П.Козлов выразил следующим образом: «Все сказанное свидетельствует о необходимости выделения возникновения замысла в качестве самостоятельной стадии совершения преступления. Завершая рассмотрение данной стадии, обращаемся к противникам подобного подхода: не нужно ссылаться на невозможность ответственности за мысли, невозможность привлечения к уголовной ответственности на этой стадии, поскольку в таком случае вы смешиваете предметы дискуссии: проблемы динамики развития преступления и проблемы ответственности за неоконченное преступление, переводите дискуссию в плоскость видов неоконченного преступления, начинаете смешивать стадии и виды неоконченного преступления» <1>.
<1> Козлов, А.П. Учение о стадиях преступления / А.П.Козлов. — СПб.: Юридический центр Пресс, 2002. — С. 42 — 45.
Умысел называет стадией преступления С.В.Чернокозинская: «Нам представляется логичным выделение следующих стадий: умысел, приготовление, покушение и оконченное преступление. Отнесение умысла к стадиям совершения преступления мы можем аргументировать следующим образом.
Лицо, прежде чем действовать физически, действует умственно, т.е. обдумывает и формирует свой замысел, принимает решение и взвешивает детали. Следовательно, возникновение умысла связано с постановкой цели, что определяет принятие решения совершить конкретное преступление и окончательно формируется умысел. Противники отнесения умысла к стадиям совершения преступления обосновывают его исключение тем, что умысел уголовно ненаказуем. Да, для определения уголовной ответственности эта стадия значения не имеет. Рассматривая преступление со сформировавшимся умыслом, мы имеем в виду процесс, протекающий в объективном мире и характеризующийся тем, что лицо еще до начала совершения действия имело представление о результате и стремилось к его достижению. Все дальнейшее поведение субъекта было направлено на реализацию преступного представления для достижения своей цели. Таким образом, преступление, являясь воплощением в жизнь умысла, начинается со стадии умысла, которая имеет непосредственную связь с совершением преступления. Следовательно, налицо объективная связь умысла и совершения преступления» <2>.
<2> Чернокозинская, С.В. Эволюция становления понятия стадий совершения преступления / С.В.Чернокозинская // Системность в уголовном праве: материалы II Рос. Конгресса уголовного права, Москва, 31 мая — 1 июня 2007 г. / редкол.: В.С.Комиссаров (отв. ред.) [и др.]. — М.: ТК Велби, Проспект, 2007. — С. 483.
Т.Г.Понятовская решение вопроса о признании или непризнании замышления преступления его стадией переводит в плоскость множественности значений умышленной преступной деятельности и, следовательно, ее стадий (выделены три значения). В психологическом аспекте «формирование умысла — необходимый психологический этап в развитии умышленного преступления» наряду с началом и завершением его реализации. Выделяет автор и «социальное значение: обнаружение опасного намерения до фактического начала преступной деятельности, реализация опасности с началом преступления и накопление опасности в случае его продолжения». С точки зрения закона, формирование умысла является «безразличным для него» этапом деятельности (уголовно-правовое значение стадии формирования умысла). Устанавливает автор и соотношение между тремя значениями стадий: «Как видно, психологическое и социальное содержание этапов развития преступления гораздо шире их уголовно-правового значения». Поэтому не случайно при рассмотрении тех или иных положений института стадий совершения преступления возникает необходимость снова и снова обращаться к отграничению фактической преступной деятельности от юридически значимых ее этапов (например, фактического окончания преступной деятельности от стадии оконченного преступления)» <3>.
<3> Полный курс уголовного права: в 5 т. / под ред. А.И.Коробеева. — СПб.: Юридический центр Пресс, 2008. — Т. 1: Преступление и наказание / Ю.В.Голик [и др.]. — 2008. — С. 529 — 533.
Ссылаясь на авторитетных ученых, С.А.Иванчина объявила общепризнанным признание формирования умысла стадией преступления: «Представляется, что обоснованным является выделение таких этапов преступной деятельности лица, как формирование и обнаружение умысла. Эти стадии названы в работах многих авторитетных ученых (Н.С.Таганцева, А.А.Пионтковского, Н.Ф.Кузнецовой и др.) и, по сути дела, общепризнаны». Между тем сказанное противоречит следующему утверждению автора: «Доктрина в этом вопросе, по нашему мнению, должна основываться, прежде всего, на уголовном законе и выводить те или иные стадии из понятий, которыми оперирует законодатель (во избежание разрыва между теорией и практикой)» <4>. К сожалению, автор не уточняет, из каких понятий, «которыми оперирует законодатель», выведены общепризнанные этапы преступной деятельности — формирование и обнаружение умысла. А поскольку законодатель не оперирует никакими стадиями, приходится констатировать наличие «разрыва между теорией и практикой» в такой их интерпретации.
<4> Иванчина, С.А. Соотношение оконченного преступления и стадий совершения преступления / С.А.Иванчина // Проблемы совершенствования юридической техники и дифференциации ответственности в уголовном праве: сб. науч. ст. / Яросл. гос. ун-т им. П.Г.Демидова; отв. ред. Л.Л.Кругликов. — Ярославль, 2011. — Вып. 6. — С. 136 — 137.
Однако, несмотря на попытки объявить общепризнанным отнесение стадии замышления к стадиям преступления, превалирующим следует признать отрицательное отношение к такому подходу.
В полемике с А.А.Герцензоном и Н.Ф.Кузнецовой в своей известной работе о стадиях Н.Д.Дурманов возражал против признания процесса замышления стадией преступления: «Надо признать ошибочным включение А.А.Герцензоном и Н.Ф.Кузнецовой сформирования умысла в число стадий» <5>.
<5> Дурманов, Н.Д. Стадии совершения преступления по советскому уголовному праву / Н.Д.Дурманов. — М.: Госюриздат, 1955. — С. 14.
К числу противников относился и А.А.Пионтковский, который писал: «Еще до начала умышленной преступной деятельности субъект преступления представляет уже себе ее результат. Это определяет способ и характер его деятельности, направленной на реализацию преступного умысла.
Процесс создания преступного умысла, обдумывание способов и путей его реализации есть внутренний процесс, протекающий в психике лица. О нем не знают окружающие до тех пор, пока он не выявился вовне.
Создание преступного умысла не может рассматриваться как стадия в развитии преступной деятельности. Поэтому нельзя согласиться с теми советскими криминалистами, которые возникновение умысла считают первой стадией в развитии преступной деятельности, а обнаружение умысла рассматривают как уже вторую стадию».
Для прояснения принадлежности замышления к стадиям преступления необходимо обратить внимание на следующие за приведенной цитатой слова А.А.Пионтковского: «Процесс реализации преступного умысла проходит ряд стадий» <6>. Если формирование умысла не есть стадия, то возникает вопрос: откуда же берется умысел, реализация которого и является преступлением? А ответить на вопрос необходимо, поскольку без сформирования умысла нечего будет реализовывать и не будет никакого преступления».
<6> Пионтковский, А.А. Курс советского уголовного права. Общая часть: Учение о преступлении по советскому уголовному праву / А.А.Пионтковский. — М.: Гос. изд-во юрид. лит., 1961. — С. 483.
Современная аргументация непризнания умысла стадией не пестрит разнообразием и в основном сводится к свободе мыслей и нескольким «не».
В одном из учебников Н.Ф.Кузнецова утверждала следующее: «Сформирование умысла (злоумышление) как не объективированный вовне психологический процесс не может быть предметом уголовно-правовых отношений. Общепризнанный принцип уголовного права гласит: «cogitationis poenam nemo patitur» («мысли ненаказуемы»). К.Маркс писал: «Лишь постольку, поскольку я проявляю себя, постольку я вступаю в сферу, подвластную законодателю. Помимо своих действий я совершенно не существую для закона, совершенно не являюсь его объектом.» [Маркс, К. и Энгельс, Ф. Собр. соч.: 2-е изд. — Т. 1. — С. 14]» <7>.
<7> Российское уголовное право: в 2 т. Общая часть / под ред. Л.В.Иногамовой-Хегай, В.С.Комисарова, А.И.Рарога. — М.: ИНФРА-М, 2003. — Т. 1. — С. 253 — 254.
Авторы «Энциклопедического учебника уголовного права» приводят следующие доводы против признания умысла стадией преступления:
- умысел на преступление не является этапом совершения преступления;
- умысел на преступление не влечет уголовной ответственности. Закон связывает уголовную ответственность с последующим этапом — приготовительными действиями к тяжкому или особо тяжкому преступлению;
- умысел на преступление не обусловливает опасности причинения вреда охраняемым объектам. В умысле отсутствует основной материальный признак преступления — его общественная опасность.
Перечисленные аргументы позволили авторам сформулировать характерные признаки умысла: «Умысел на совершение преступления обладает следующими характерными признаками: 1) он не является этапом совершения преступления, 2) не обладает общественной опасностью и 3) уголовно ненаказуем» <8>.
<8> Энциклопедический учебник уголовного права (общая часть): в 2 т. СПб.: Издание профессора Малинина: СПб ГКА, 2011. — Т. 1. — С. 506 — 507.
Целых три «не» объявлены характерными признаками умысла. Чем умысел не является, понятно. Но ведь вопрос состоит в том, чем же все-таки умысел является. И хотя порой сложно обойтись без отрицательных признаков определяемого понятия, ставка должна быть сделана на признаках позитивных. Очень много вещей в объективном мире обладают указанными «характерными признаками»: не являются этапом совершения преступления, не обладают общественной опасностью и уголовно ненаказуемы (например, учеба в школе или танцы). Означает ли это, что все такие вещи являются умыслом на совершение преступления?
Однако углубление в цитирование мнений различных авторов по вопросу отнесения формирования умысла к стадиям преступления едва ли принесет новые аргументы в копилки сторонников как положительного, так и отрицательного ответа.
Непризнание формирования умысла стадией развития преступления является данью отрыву уголовно-правовых категорий от социальной их составляющей как человеческого социально-психологического и социально-значимого поведения, отрыву науки уголовного права от социологии и социальной психологии. Дань эту следует отнести к обстоятельствам прискорбным, как и исчезновение социологии уголовного права из числа предметов, преподаваемых будущим юристам в высшей школе.
Отрыв от социально-психологического содержания исследуемого явления выразился в игнорировании такого периода в развитии явления, как его зарождение. Формирование умысла есть стадия развития преступления, которая означает зарождение преступления. Но поскольку зарождающееся не проявилось вовне, постольку его как бы и нет или, во всяком случае, его можно и не замечать.
Можно провести аналогию с зарождением человека.
Непризнание периода зарождения человека этапом человеческой жизни приводит к тому, что мы все еще находимся в первобытном состоянии в отношении уголовно-правовой охраны жизни человека, считая эмбрион не зарождающимся человеком, а частью женского организма, которую можно удалить едва ли не проще, чем аппендикс.
Объективно: любое сознательное асоциальное, в том числе и преступное, поведение человека начинается не с первого шага по подготовке или совершению проступка, а с составления идеального образа предстоящей деятельности. Формируемая в сознании человека программа будущей деятельности начинает свое существование до момента начала совершения преступления, как бы мы к этому обстоятельству ни относились и с какой бы стороны его ни анализировали.
Конечно, по своей форме существование замысла на совершение преступления является ментальным или идеальным, поскольку замысел наличествует только в сознании или в психике человека. Однако от этого преступный замысел не утрачивает своего объективного существования.
Зародившийся в сознании замысел на совершение преступления с приложением волевых усилий приводит человека в движение, управляет его поведением по совершению преступления. На этапе своей реализации преступный умысел может претерпевать те или иные уточнения, дополнения и т.п., однако если говорить о едином преступлении, то нельзя не отметить, что на протяжении всего процесса от формирования до завершения реализации наличествует единый умысел на совершение преступления. Иными словами, умысел на совершение преступления объективно существует как единое явление с момента своего зарождения и до момента окончания преступления.
Из развития умысла просто невозможно исключить никакой его части: ни части зарождения, ни части реализации. Исключение периода реализации преступного умысла делает бессмысленным рассмотрение периода его формирования, поскольку в этом случае замысел остается в категориях мысленных фантазий. Но и исключение периода формирования делает невозможным сам факт реализации невозникшего умысла, а следовательно, нечего будет и рассматривать.
Умысел (в данном случае прямой) на совершение преступления является составной частью преступления, будучи одной из форм вины, которая является обязательным признаком такого элемента состава преступления, как субъективная сторона. При этом умысел в отличие от некоторых иных признаков существует постоянно на протяжении всего процесса совершения преступления.
Более того, созревший замысел на совершение преступления содержит все признаки состава этого преступления, хотя и в ментальной форме. И свою функцию служить мерилом оценки будущей деятельности как преступления конкретного вида преступный замысел начинает уже с первого шага по совершению приготовительных действий или по исполнению объективной стороны состава преступления. Преступление может быть прервано на той или иной стадии его совершения, но ментально состав преступления существует в полном его объеме на всех стадиях и в любой конкретный момент реализации умысла. Отдельные признаки состава преступления в процессе его совершения могут и не материализоваться, и тогда ментальный состав или преступный замысел будет единственным критерием для правильной квалификации содеянного как того преступления, которое было задумано. К тому же отдельные признаки состава преступления могут и вовсе не объективироваться вовне, поскольку характеризуют, например, мотив или цель преступления, и тогда единственным местом их «обитания» является замысел виновного.
О важности установления замысла на совершение преступления при квалификации неоконченных преступлений свидетельствует, например, Г.Фристер: «Рассмотрение самого покушения начинается с предварительного анализа, который должен дать ответ на вопрос о наказуемости покушения. При этом — если ранее деликт не был квалифицирован как завершенный — обычно указывается на незавершенность деяния. Поскольку покушение помимо действия или бездействия уже названного при квалификации деяния не требует других объективных признаков, сразу после этого переходят к рассмотрению субъективной стороны состава соответствующего деликта. Это делается в два этапа. Во-первых, требуется установить, имел ли исполнитель вообще какое-то представление о деянии (§ 22 StGB). Это мысленное представление еще называют решением о совершении деяния. Оно охватывает умысел и все другие признаки субъективной стороны состава, за исключением осознанного осуществления деяния. Затем нужно установить, приступил ли исполнитель к осуществлению состава уголовной нормы в соответствии со своим мысленным представлением о деянии (§ 22 StGB), т.е. сознательно ли выполнялось решение о деянии. Если выполнено и это условие, то состав покушения налицо. Далее выясняется, действовал ли исполнитель противоправно и виновно и есть ли признаки добровольного отказа от покушения (§ 24 StGB)» <9>. Замысел на совершение преступления автор именует «мысленным представлением» или «решением о совершении деяния», которое охватывает умысел и все другие признаки субъективной стороны состава.
<9> Фристер, Г. Уголовное право Германии. Общая часть. Strafrecht. Allgemeiner Teil: пер. с нем. / Г.Фристер. — 5-е изд. — М.: Инфотропик Медиа, 2013. — С. 452 — 453.
Таким образом, умысел существует объективно как единый неразрывный психологический процесс.
Отдельно анализировать этап зарождения умысла и этап его реализации, конечно же, можно, но нельзя отрицать того непременного факта, что зарождение умысла является естественным этапом развития умысла как составной части преступления. Преступное поведение в принципе не может начаться без создания идеального образа или сформирования умысла на совершение преступления.
Вместе с тем при рассмотрении преступления как единого социально-правового явления нельзя не отметить некоторую асимметрию существования умысла в преступлении в его ментальном периоде и в деятельном периоде совершения преступления.
Схематично эту асимметрию можно проиллюстрировать следующим образом.
| Умысел | ||
| Формирование умысла | Умысел на стадиях совершения преступления | |
| Совершение преступления | ||
| Приготовление к исполнению преступного деяния | Исполнение преступного деяния | |
Таким образом, с формирования умысла начинается всякое с прямым умыслом совершаемое преступление и далее замысел входит в приготовление к исполнению и исполнение преступного деяния как их неотъемлемая внутренняя (субъективная) составляющая.
Одним из аргументов не относить формирование умысла к числу стадий развития преступления является его ненаказуемость в отличие от наказуемости других стадий преступления, таких как приготовление к исполнению и непосредственное исполнение деяния.
Есть ли возражения против того, что замышление преступления, не переросшее в его совершение, не является уголовно наказуемым?
Нет возражений.
Есть ли в связи с этим возражения против того, что замышление преступления, не переросшее в его совершение, не является стадией преступления?
Есть возражения, хотя и с уточнением.
Формирование умысла не является стадией совершения преступления, однако является стадией развития преступления.
Преступление — это всегда целое, и при рассмотрении его как социально-правового явления оно должно анализироваться во всей совокупности стадий своего развития от начала и до завершения. Не будучи частью совершения преступления, замышление, тем не менее, является необходимой частью развития преступления подобно тому, как яйцо не является частью курицы, но составляет необходимый этап ее развития.
Вначале о делении стадий на наказуемые и ненаказуемые.
Уголовно наказуемыми являются не стадии преступления, уголовно наказуемым является преступление независимо от стадии его совершения. Но само определение преступления непосредственно в законе указывает на то обстоятельство, что преступление как уголовно наказуемое явление состоит исключительно в совершении деяния. По этой причине нельзя говорить о наказуемых и ненаказуемых стадиях совершения преступления: если есть наказуемые стадии совершения преступления, то должны быть и ненаказуемые стадии совершения преступления, но ненаказуемых стадий совершения преступления не может быть в принципе.
Формирование умысла не есть стадия совершения преступления. Оно совместно со стадиями совершения является составной частью стадий развития преступления как общественно опасного и запрещенного УК деяния. Еще раз следует отметить, что необходимо различать стадии совершения преступления и стадии развития преступления. Совершение преступления выражается только в действиях по приготовлению к исполнению и исполнению преступного деяния, тогда как развитие включает и предваряющую или ментальную стадию — стадию замышления преступления.
Более того, в методологическом плане весьма ущербно выглядит отнесение или неотнесение того или иного явления к стадиям только по той причине, упомянул ли его в таком качестве законодатель в нормативном правовом акте. Можно ли признать научным постулат «Не упомянутое в законе не существует» или в позитивном его определении «Существует только то, что указано в законе»?
Позиция законодателя по вопросу наказуемости и ненаказуемости тех или иных стадий — это самостоятельный вопрос, который не должен смешиваться с содержанием стадий как частей единого процесса развития преступного поведения.
- Во-первых, если следовать за законодателем, то у преступления вообще нет никаких стадий — ни стадий совершения преступления, ни стадий развития преступления. А нет по одной простой причине: не оперирует законодатель таким понятием, как стадии преступления.
- Во-вторых, ранее уголовное законодательство считало уголовно наказуемым приготовление к совершению преступлений любой тяжести, в силу чего приготовление к любым преступлениям считалось стадией преступления — приготовлением. В настоящее время российский законодатель ограничил наказуемость приготовительных действий только приготовлением к тяжким и особо тяжким преступлениям, а белорусский — исключил из числа наказуемых стадий приготовление к преступлениям, не представляющим большой общественной опасности. И что в итоге? Разве перестали быть стадией приготовительные действия к нетяжким преступлениям? Нет, не перестали. Вот только такие приготовительные действия перестали быть стадией совершения преступления. Эти действия приобрели изначальный характер приготовления к совершению преступления и перестали быть действиями по совершению преступления. А если законодатель изменит верхнюю планку санкции, то соответствующие преступления будут переходить из одной категории в другую, а ученые должны будут объяснять, почему то, что не было стадией преступления, стало ею, а ранее бывшее стадией перестало быть таковой?
- В-третьих, существующее объективно должно адекватно отражаться и в законе, и в науке. Если идет речь о том, что приготовление к таким-то преступлениям ненаказуемо, то тем самым утверждается, что ненаказуемое приготовление все равно является приготовлением, как бы ни называли его ученые: стадией или видом неоконченного преступления. Дело, стало быть, за наведением терминологического порядка в самой уголовно-правовой науке.
Таким образом, формирование умысла является ментальной стадией развития преступления и, естественно, не является деятельной стадией — стадией совершения преступления.
Представляется, что более чем слабым аргументом в обоснование отрицания наличия у формирования умысла права называться стадией развития является и утверждение о том, что весьма проблематично установить или обнаружить процесс формирования замысла на совершение преступления. Нельзя руководствоваться правилом: не вижу, значит, не существует. Законодатель признал единственным критерием оценки степени решимости или действительности намерений совершить преступление только его внешнюю реализацию в совершении конкретных приготовительных или исполнительских действий. Не реализуемые в действиях преступные намерения ненаказуемы, наказуемы только реально совершаемые деяния по реализации преступных намерений. Однако факт объективного существования преступных намерений не зависит от того, будут они реализованы или нет, привлекут за их реализацию к ответственности или нет и т.п.
В научной литературе высказано мнение о том, что умысел, его зарождение и формирование есть лишь составная часть единого комплекса причин и условий совершения преступления, а не стадия преступления.
Так, А.В.Яшин в полемике с Н.Н.Лазуткиным утверждал следующее: «До совершения преступного деяния возникают лишь предпосылки преступного поведения, которые заключаются в причинном комплексе индивидуального преступного поведения.
Таким образом, нельзя утверждать, что все психологические и средовые предпосылки возникновения преступного поведения можно отнести к стадиям этого поведения. Все указанные выше Н.Н.Лазуткиным стадии: возникновение умысла, формирование умысла, сформирование умысла, выявление умысла — это всего лишь причины и условия преступного поведения, а также элементы генезиса преступного поведения. С помощью этих элементов можно уяснить, как зарождаются предпосылки возникновения преступного поведения, как эти предпосылки развиваются во времени и пространстве и как они трансформируются уже непосредственно в преступное поведение или его стадии в виде приготовления к преступлению и покушения на преступление. Это закономерно, потому что любому объективно проявившемуся действию предшествует субъективный элемент, а именно: формирование соответствующего намерения, без которого такое действие не может быть совершено. Такой субъективный элемент является неизбежной движущей силой любого сознательного поступка, в том числе и преступного поведения. И вот когда такое намерение (умысел) начинает материализовываться, когда поведение субъекта начинает регулироваться уголовным законодательством, только тогда можно говорить о стадиях преступного поведения».
Не столько в защиту позиции Н.Н.Лазуткина, сколько для прояснения ситуации. Указанный автор называл перечисленные А.В.Яшиным стадии не уголовно-правовыми, а криминологическими. В отношении же уголовно-правовых стадий Н.Н.Лазуткин писал: «Стадиями совершения преступления являются только те этапы, которые признаются действующим УК Российской Федерации преступлением». При этом Н.Н.Лазуткин не без оснований считал необходимым различать стадии развития и стадии совершения преступления: «Стадии развития умышленного преступления являются более широким понятием, чем стадии совершения преступления. Они включают предварительную деятельность, направленную на совершение преступления, и преступление». К сожалению, невозможно сделать вывод о том, какие стадии развития или совершения преступления автор поделил на «предварительную деятельность, направленную на совершение преступления, и преступление». Очевидно, имелись в виду не стадии совершения преступления, поскольку стадией совершения преступления не может быть деятельность, предваряющая само совершение преступления. Сложно применить это деление и к развитию преступления, поскольку четыре допреступные стадии (возникновение умысла, формирование умысла, сформирование умысла, выявление умысла) вовсе не относятся к деятельности, пусть и предварительной. Да и выделять предварительную деятельность и само преступление в качестве стадий неправомерно, будь то стадии совершения, будь то стадии развития. Неправомерно хотя бы потому, что преступление не может быть стадией или частью преступления.
По существу же следует отметить, что криминологическим причинным комплексом совершения преступления является не само формирование умысла, а совокупность причин и условий, которые привели к формированию умысла. Естественно, что в этот комплекс могут входить и условия психологического свойства, наподобие таких свойств личности, как злобность, жадность и т.п. Однако умысел как интеллектуально-волевое отношение к нарушению объекта уголовно-правовой охраны является результатом развития указанного криминологического комплекса, а не его частью.