Признаки состава доведения до самоубийства в ст. 145 Уголовного кодекса Республики Беларусь (далее — УК) сформулированы таким образом, что вопрос о вине в этом преступлении оказался едва ли не самым дискуссионным.
В период действия предшествовавших ему уголовных кодексов было выработано общепринятое мнение, сводившееся, по словам М.Д.Шаргородского, к следующему: «Преступление это предполагает наличие косвенного умысла или неосторожности в отношении результата. Прямой умысел не может иметь здесь места, так как если виновный стремился к наступлению смерти, то доведение до самоубийства должно быть квалифицировано как убийство» <1>.
<1> Шаргородский, М.Д. Ответственность за преступления против личности / М.Д.Шаргородский. — Л.: Изд-во Ленинград. гос. ун-та, 1953. — С. 42.
Значительное число сторонников изложенной позиции сохраняется и в настоящее время, примером чему может служить следующее высказывание В.Ф.Караулова: «При определении вида умысла в этом преступлении в юридической литературе большинство авторов считают, что умысел здесь может быть только косвенный. Прямой умысел не может иметь места, так как если виновный, угрожая потерпевшему, жестоко обращаясь с ним, систематически унижая его человеческое достоинство, предвидел, что в результате этого потерпевший может покончить жизнь самоубийством, и желал его смерти, то деяние виновного надо квалифицировать как умышленное убийство. Подобная позиция нам представляется правильной» <2>.
<2> Уголовное право России. Особенная часть: учеб. / отв. ред. Б.В.Здравомыслов. — М.: Юристъ, 1996. — С. 50.
Подобное обоснование недопустимости прямого умысла дает Н.К.Семернева: «При наличии прямого умысла на доведение до самоубийства виновный должен нести ответственность за убийство. То обстоятельство, что лишение жизни выполняется самим потерпевшим, не имеет значения для квалификации деяния» <3>.
<3> Уголовное право. Особенная часть: учеб. / отв. ред. И.Я.Козаченко, Г.П.Новоселов. — 5-е изд., изм. и доп. — М.: Норма: ИНФРА-М, 2013. — С. 35 — 36.
Такая же позиция была и является доминирующей и среди отечественных ученых <4>. Так, по мнению М.Ю.Кашинского, «доведение до самоубийства относится к числу преступлений, которые могут совершаться исключительно с косвенным умыслом либо по неосторожности. Поскольку если виновный поставил цель довести потерпевшего до самоубийства путем жестокого с ним обращения или систематического унижения его личного достоинства и достиг желаемого результата, то подобное деяние образует уже состав умышленного убийства, совершенного особым способом» <5>. Эту же позицию указанный автор выразил и в статье, написанной совместно с В.Шабановым <6>.
<4> См., например: Уголовное право БССР. Часть Особенная / под общ. ред. И.С.Тишкевича. — Минск: Вышэйшая школа, 1978. — С. 116; Научно-практический комментарий к Уголовному кодексу Белорусской ССР / А.В.Барков [и др.]; под общ. ред. А.А.Здановича. — 2-е изд., перераб. и доп. — Минск: Беларусь, 1989. — С. 200.
<5> Кашинский, М.Ю. Особенности использования уголовно-правовых мер предупреждения доведения и склонения к самоубийству осужденных в учреждениях уголовно-исполнительной системы / М.Ю.Кашинский // Проблемы борьбы с преступностью и подготовки кадров для органов внутренних дел: тез. докл. Междунар. науч.-практ. конф., посвящ. Дню бел. науки, Минск, 24 янв. 2007 г. / М-во внутр. дел Респ. Беларусь, Акад. МВД. — Минск: Акад. МВД Респ. Беларусь, 2007. — С. 168.
<6> Шабанов, В. Проблемы предупреждения самоубийств: организационные и правовые аспекты / В.Шабанов, М.Кашинский // Законность и правопорядок. — 2010. — N 1. — С. 32.
Авторы учебного пособия по Особенной части уголовного права Республики Беларусь утверждают, что при доведении до самоубийства возможны только косвенный умысел и неосторожность, а при наличии прямого умысла к самоубийству применяться должна ст. 139 УК <7>. Следует отметить, что в предшествующих изданиях этого пособия излагались несколько иные подходы. В пособии 1997 года издания предлагалось квалифицировать доведение до самоубийства как убийство только в тех случаях, если при прямом умысле на совершение преступления «самоубийство произошло при обстоятельствах, когда у потерпевшего не было выбора» <8>. Однако в пособии 2001 года издания авторы полагали необходимым при прямом умысле на доведение потерпевшего до самоубийства квалифицировать содеянное по ст. 146 УК как склонение к самоубийству <9>.
<7> Уголовное право Республики Беларусь. Особенная часть: учеб. пособие / А.И.Лукашов [и др.]; под общ. ред. А.И.Лукашова. — Минск: Изд-во Гревцова, 2009. — С. 84 — 85.
<8> Уголовное право Республики Беларусь. Особенная часть: учеб. и практ. пособие / под общ. ред. А.И.Лукашова. — Минск: Тесей, 1997. — С. 115.
<9> Уголовное право Республики Беларусь. Особенная часть / А.И.Лукашов [и др.]; под общ. ред. А.И.Лукашова. — Минск: Тесей, 2001. — С. 78.
В настоящее время спектр мнений по вопросу о вине в составе доведения до самоубийства весьма широк.
Применительно к доведению до самоубийства по российскому законодательству, предусматривающему ответственность за это преступление в ст. 110 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее — УК РФ), отдельные авторы не конкретизируют виды вины, указывая их в общей форме: «Субъективная сторона преступления может быть выражена в форме умышленной или неосторожной вины» <10>.
<10> Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / отв. ред. А.И.Рарог. — 4-е изд., перераб. и доп. — М.: ТК Велби: изд-во «Проспект», 2006. — С. 194.
Возможность совершения преступления со всеми имеющимися видами вины допускает А.Н.Красиков: «В диспозиции ст. 110 УК РФ не указывается на признаки формы вины доведения до самоубийства, а поэтому при совершении данного преступления вина может быть как умышленной, так и неосторожной. Умышленная вина может выразиться в прямом умысле или косвенном» <11>. Аналогичное мнение находим у А.И.Рарога: «Субъективная сторона доведения до самоубийства может характеризоваться любым видом умысла или неосторожности» <12>. На такое же восприятие вины ориентирует читателей Э.Ф.Побегайло: «Вопрос о субъективной стороне преступления, вызывавший в специальной литературе большие споры, в соответствии со ст. 24 УК решается следующим образом. Поскольку в диспозиции ст. 110 УК указание на форму вины отсутствует, это означает, что вина в данном случае может быть как умышленной, так и неосторожной. Виновный осознает, что указанным в законе способом толкает потерпевшего к самоубийству, предвидит возможность или неизбежность лишения им себя жизни и желает (прямой умысел) или сознательно допускает наступление этих последствий либо относится к ним безразлично (косвенный умысел). Возможны здесь и два вида неосторожной вины (легкомыслие и небрежность)» <13>. Все четыре вида вины считает возможными в данном преступлении А.Н.Попов <14>.
<11> Красиков, А.Н. Преступления против личности: учеб. пособие для студентов учеб. заведений юрид. профиля / А.Н.Красиков. — Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1999. — С. 160.
<12> Уголовное право России. Части Общая и Особенная: курс лекций / под ред. А.И.Рарога. — 2-е изд., перераб. и доп. — М.: ТК Велби: изд-во «Проспект», 2007. — С. 216.
<13> Учебно-практический комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / под общ. ред. А.Э.Жалинского. — 2-е изд., испр. и доп. — М.: Эксмо, 2006. — С. 330 — 331. См. также: Особенная часть Уголовного кодекса Российской Федерации: комментарий, судебная практика, статистика / под общ. ред. В.М.Лебедева, отв. ред. А.В.Галахова. — М.: Издательский Дом «Городец», 2009. — С. 41.
<14> Энциклопедия уголовного права: в 35 т. — СПб.: Издание профессора Малинина — МИЭП при МПА ЕврАзЭС, 2013. — Т. 13: Преступления против жизни и здоровья. — С. 676.
Вина в доведении до самоубийства может быть только умышленной, при этом умысел, по мнению Г.Н.Борзенкова, при доведении до самоубийства может быть любым <15>. Поддерживают такую позицию и иные авторы <16>.
<15> Курс уголовного права: учеб. для вузов: в 5 т. / Г.Н.Борзенков [и др.]; под ред. Г.Н.Борзенкова и В.С.Комиссарова. — М.: Зерцало, 1999 — 2002. — Т. 3: Особенная часть. — 2002. — С. 147.
<16> См., например: Уголовный закон в практике районного суда: науч.-практ. пособие / под ред. А.В.Галаховой. — 2-е изд., перераб. и доп. — М.: Норма: ИНФРА-М, 2010. — С. 54; Российское уголовное право. Особенная часть: учеб. для вузов / под ред. В.П.Коняхина и М.Л.Прохоровой. — М.: Контракт, 2015. — 928 с.
Вот как обосновывает такую позицию А.Ю.Захаров: «Ряд авторов указывают на то, что данное преступление может быть совершено лишь с косвенным умыслом. Сторонники данной позиции исключают совершение данного преступления с прямым умыслом, аргументируя это тем, что в этом случае деяние должно квалифицироваться как убийство. Однако такая мотивировка представляется уязвимой. Убийство и доведение до самоубийства предполагают различный результат. В первом случае это смерть потерпевшего, во втором — действия потерпевшего, направленные на причинение себе смерти (причем сам факт лишения жизни не обязателен). Таким образом, при доведении до самоубийства достижение результата в виде смерти потерпевшего опосредуется через волю потерпевшего, игнорировать которую было бы неверным (за исключением доведения до самоубийства лиц невменяемых). В связи с этим отождествление прямого умысла при доведении до самоубийства с желанием наступления смерти потерпевшего представляется недостаточно обоснованным.
Таким образом, субъективная сторона доведения до самоубийства может быть выражена в виде прямого или косвенного умысла» <17>.
<17> Уголовное право России. Части Общая и Особенная: учеб. / под ред. А.В.Бриллиантова. — 2-е изд., перераб. и доп. — М.: Проспект, 2015. — С. 353.
Мнения о том, что возможен только прямой умысел в составе доведения до самоубийства, придерживается В.В.Марчук: «При доведении до самоубийства, как и при склонении к самоубийству, правомерно ставить вопрос о психическом отношении виновного лица только к деянию, характеризующемуся жестоким обращением с потерпевшим либо унижением его личного достоинства. И в этом смысле умысел может быть только прямым» <18>.
<18> Марчук, В.В. Уголовно-правовая оценка деяний, инспирирующих суицид / В.В.Марчук // Судовы веснiк. — 2003. — N 2. — С. 31.
А.В.Наумов утверждает, что только с косвенным умыслом может быть совершено доведение до самоубийства, и объясняет свою позицию следующим образом: «При прямом умысле действия доводящего до самоубийства превращаются в умышленное лишение жизни потерпевшего, т.е. в убийство (ст. 105 УК РФ)» <19>. Аналогичного мнения придерживается В.Б.Малинин: «На наш взгляд, данное деяние может быть совершено только с косвенным умыслом» <20>.
<19> Наумов, А.В. Российское уголовное право. Курс лекций: в 3 т. / А.В.Наумов. — 4-е изд., перераб. и доп. — М.: Волтерс Клувер, 2007. — Т. 2: Особенная часть (главы I — X). — С. 104.
<20> Малинин, В.Б. Причинная связь в уголовном праве / В.Б.Малинин. — СПб.: Юридический центр Пресс, 2000. — С. 263.
Авторы учебника по квалификации преступлений против личности утверждают: «Доведение до самоубийства может совершаться легкомысленно, а также с косвенным или прямым умыслом» <21>.
<21> Квалификация преступлений против личности: учеб. / под ред. А.М.Багмета. — М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2015. — С. 169.
В соответствии с составом доведения до самоубийства, как полагает И.О.Грунтов, «лицо привлекается к уголовной ответственности, если оно с косвенным умыслом или по легкомыслию относится к наступившему последствию» <22>. Более широко, однако, неосторожная вина представлена в комментарии к УК: «Субъективная сторона доведения до самоубийства по отношению к последствиям характеризуется неосторожностью либо косвенным умыслом. При наличии прямого умысла к последствиям виновный должен нести ответственность за убийство» <23>.
<22> Грунтов, И.О. Уголовно-правовая оценка преступлений против жизни, совершаемых с согласия или по просьбе потерпевшего либо с его участием / И.О.Грунтов // Право в современном белорусском обществе: сб. науч. тр. / редкол.: В.И.Семенков (гл. ред.) [и др.]; Нац. центр законодательства и правовых исследований Респ. Беларусь. — Минск: Право и экономика, 2009. — Вып. 4 — С. 611.
<23> Грунтов, И.О. Постатейный комментарий к Уголовному кодексу Республики Беларусь. Особенная часть. Раздел VII. Преступления против человека. Глава 19. Преступления против жизни и здоровья (статьи 139 — 146) [Электронный ресурс] / И.О.Грунтов // ИБ «КонсультантПлюс. Комментарии Законодательства Белорусский Выпуск» / ООО «ЮрСпектр». — Минск, 2016.
Исключительно неосторожную форму вины в доведении до самоубийства допускает А.И.Магомедов: «Уверенность в неизбежности и возможности наступления последствий в виде смерти при самоубийстве, то есть прямой и косвенный умысел по отношению к известным последствиям, заставляет нас видеть в подобного рода действиях не преступление против жизни — доведение до самоубийства, а убийство, при этом очень, очевидно, продуманное и коварное» <24>.
<24> Магомедов, А.И. Проблемы совершенствования ответственности за доведение до самоубийства / А.И.Магомедов // «Черные дыры» в Российском Законодательстве. — 2007. — N 1. — С. 416 — 417.
Ю.А.Уколова убеждена, что только с преступной небрежностью может совершаться доведение до самоубийства. Ввиду необычности данной позиции процитируем ее обоснование: «Доведение до самоубийства относится к преступлениям против жизни. Следовательно, основным объектом преступления являются отношения, обеспечивающие безопасность жизни человека. Убийство потерпевшим самого себя — это прежде всего способ причинения смерти. Все остальное относится к обстоятельствам, ее повлекшим. В случае если смерть потерпевшего охватывалась умыслом виновного, т.е. все совершаемые им действия были направлены на создание условий для ее наступления, следовательно, и содеянное будет являться именно умышленным причинением смерти. Угрозы, жестокое обращение с потерпевшим, систематическое унижение человеческого достоинства, использованные для оказания максимально сильного давления на психику человека, являются изощренным, циничным способом совершения убийства…
Следовательно, если лицо при совершении действий, составляющих объективную сторону преступления, предусмотренного ст. 110 УК РФ, хотя бы отчасти желает наступления смерти потерпевшего в результате самоубийства или сознательно допускает наступление такого результата, содеянное будет являться убийством…
Таким образом, представляется возможным сделать вывод о том, что доведение до самоубийства необходимо относить к преступлениям, совершаемым только по неосторожности…
Неосторожная форма вины при совершении рассматриваемого преступления возможна только в виде небрежности» <25>.
<25> Уколова, Ю.А. Форма вины при доведении до самоубийства / Ю.А.Уколова // Российский следователь. — 2007. — N 12. — С. 20 — 21.
Следует отметить, что в последующем автор несколько изменила свою позицию и отнесла доведение до самоубийства к преступлениям со сложной виной: «Анализ особенности структуры объективной стороны доведения до самоубийства позволяет автору отнести данное преступление к преступлениям с двумя формами вины. Вина должна быть установлена отдельно к первичному преступлению и отдельно к тем последствиям, которые оно повлекло. Так, первичное преступление может быть только умышленным в виде прямого умысла, когда лицо желает причинить нравственные и физические страдания потерпевшему и совершает все действия для реализации своего желания. При этом лицо не предвидит возможности смерти потерпевшего, однако при необходимой предусмотрительности оно могло и должно было предвидеть такую возможность. Таким образом, к самоубийству потерпевшего у лица наличествует вина в форме неосторожности в виде небрежности» <26>.
<26> Уколова, Ю.А. Проблемы квалификации доведения до самоубийства как преступного деяния: автореф. дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08 / Ю.А.Уколова; Моск. гос. юрид. акад. — М., 2008. — С. 10.
Солидарна с Ю.А.Уколовой в определении вины Н.Г.Чукаева: «Диссертант утверждает, что преступление, предусмотренное ст. 110 УК РФ, может быть совершено как умышленно, так и по неосторожности. При этом предикатные действия (бездействие) являются только умышленными, тогда как психическое отношение виновного к последствиям в виде самоубийства (попытки самоубийства) может быть неосторожным (в виде небрежности)» <27>.
<27> Чукаева, Н.Г. Уголовная ответственность за доведение до самоубийства или до покушения на самоубийство (проблемы законодательного регулирования): автореф. дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08 / Н.Г.Чукаева; Тюмен. юрид. ин-т МВД России. — Тюмень, 2011. — С. 15.
При анализе субъективных признаков доведения до самоубийства необходимо особое внимание обратить на два момента: во-первых, на возможность совершения такого преступления с прямым умыслом по отношению к смерти потерпевшего, во-вторых, на допустимость ответственности при неосторожной форме вины по отношению к такому последствию.
Точка зрения о возможности совершения доведения до самоубийства с прямым умыслом по отношению к самоубийству получила значительное распространение. При этом ее сторонники указывают на недопустимость квалификации таких действий как убийства и на необходимость проводить различие между этими преступлениями как по объективным, так и по субъективным признакам.
Подчеркивает отсутствие объективных признаков убийства при доведении до самоубийства Г.Н.Борзенков: «С субъективной стороны доведение до самоубийства может быть совершено с любой формой умысла. При прямом умысле виновный предвидит возможность самоубийства потерпевшего, желает этого, а при косвенном — сознательно допускает тот же результат. Существует мнение, что при наличии прямого умысла на доведение до самоубийства потерпевшего содеянное является убийством, которое должно квалифицироваться по ст. 105 УК. Такое мнение ошибочно. При совершении преступления, предусмотренного ст. 110 УК, в отличие от убийства виновный не совершает действий, непосредственно приводящих к смерти потерпевшего. Последний принимает решение расстаться с жизнью, сам приводит его в исполнение, руководствуясь своими сознанием и волей» <28>.
<28> Уголовное право России. Особенная часть. Первый полутом: учеб. для вузов / под ред. Г.Н.Борзенкова и В.С.Комисарова. — М.: ИКД «Зерцало-М», 2005. — С. 110 — 111. См. также: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / отв. ред. В.М.Лебедев. — 6-е изд., перераб. и доп. — М.: Юрайт-Издат, 2006. — С. 324.
В.И.Зубкова приводит следующее обоснование отсутствия состава убийства при доведении до самоубийства с прямым умыслом: «Сторонники приведенной позиции упускают из виду различия в объективной стороне убийства и доведения до самоубийства. При совершении действий, предусмотренных ст. 110 УК РФ, в отличие от убийства, виновный не совершает действий, непосредственно приводящих к смерти потерпевшего. Последний сам принимает решение расстаться с жизнью и сам же приводит его в исполнение, руководимый своими сознанием и волей» <29>.
<29> Зубкова, В.И. Ответственность за преступления против личности по законодательству России / В.И.Зубкова. — М.: Норма, 2005. — С. 80.
На необходимости учета особенностей объективной стороны анализируемого преступления для проведения грани с убийством настаивают Н.Лысак и Д.Лопаткин. По их мнению, «при доведении до самоубийства, в отличие от убийства, потерпевший под воздействием угроз, жестокого обращения или систематического унижения его человеческого достоинства со стороны виновного сам принимает решение о лишении себя жизни и умышленно собственноручно реализует его, обладая при этом сознанием и волей. Способ ухода из жизни, который избирает потерпевший, может быть любым и на квалификацию не влияет. Таким образом, нельзя говорить о наличии состава убийства, если отсутствует хотя бы один из его структурных элементов. Убийства не может быть там, где нет противоправного, непосредственного причинения смерти одним лицом другому» <30>.
<30> Лысак, Н. Ответственность за доведение до самоубийства / Н.Лысак, Д.Лопаткин // Законность. — 2006. — N 3. — С. 14.
При характеристике субъективных признаков доведения до самоубийства на отсутствие правовых оснований для квалификации совершения этого преступления с прямым умыслом как убийства указывает А.И.Рарог. Он возражает авторам, полагающим, «что доведение до самоубийства может характеризоваться только неосторожностью либо косвенным умыслом, а при наличии прямого умысла деяние должно рассматриваться как своеобразный вид убийства «руками потерпевшего». В связи с приведенными суждениями следует подчеркнуть: ни в действующем уголовном законодательстве, ни в теории уголовного права не имеется никаких оснований для различной квалификации оконченного преступления в зависимости от того, совершено ли оно с прямым или косвенным умыслом». Поэтому «доведение до самоубийства, — как считает А.И.Рарог, — квалифицируется по ст. 110 УК РФ при любой форме вины, независимо от вида умысла оно ни при каких обстоятельствах не может быть признано убийством, поскольку отсутствует объективная сторона последнего. Вид умысла может оказывать влияние на квалификацию только неоконченных преступлений…» <31>. Автор также утверждает, что поскольку сама статья не содержит ограничения вида вины, то «если конкретная жизненная ситуация создает возможность доведения до самоубийства с любым видом умысла или с любым видом неосторожности, то нет никаких юридических препятствий для квалификации такого деяния по указанной статье» <32>.
<31> Рарог, А.И. Настольная книга судьи по квалификации преступлений: практ. пособие / А.И.Рарог. — М.: ТК Велби: изд-во «Проспект», 2006. — С. 124.
<32> Преступления против личности в уголовном праве Беларуси, России и Украины / П.А.Андрушко, А.А.Арямов, Н.А.Бабий [и др.]; отв. ред. А.И.Чучаев. — М.: Проспект, 2014. — С. 234.
Вопреки изложенной позиции в научной литературе приводились и приводятся различные обоснования квалификации как убийства действий по доведению с прямым умыслом другого лица до самоубийства. Основной акцент делается на единстве ряда признаков объективной стороны этих преступлений и наличии опосредованного исполнения (посредственного исполнения).
На сходство объективных признаков указывали, в частности, авторы одного из учебников: «Если лицо с прямым умыслом доводит потерпевшего до самоубийства, то такие действия следует расценивать как убийство. Они фактически ничем, кроме способа лишения жизни, не отличаются от нанесения смертельного ранения, отравления и т.п.» <33>.
<33> Уголовное право России. Часть Особенная: учеб. / под ред. В.Н.Кудрявцева, В.В.Лунеева, А.В.Наумова. — 3-е изд., перераб. и доп. — М.: Юристъ, 2006. — С. 62 — 63.
Обстоятельная аргументация, сочетающая в себе характеристику объективных и субъективных признаков, приводится И.О.Грунтовым <34>, который предлагает изложить ч. 1 ст. 145 УК в следующей редакции: «Жестокое обращение с потерпевшим или систематическое унижение его личного достоинства, повлекшее с косвенным умыслом либо по неосторожности его самоубийство или покушение на него» <35>.
<34> Грунтов, И.О. Уголовно-правовая оценка доведения до самоубийства и склонения к самоубийству / И.О.Грунтов // Проблемы укрепления законности и правопорядка: наука, практика, тенденции: сб. науч. тр. / редкол.: В.М.Хомич [и др.]; Науч.-практ. центр проблем укрепления законности и правопорядка Генер. прокуратуры Респ. Беларусь. — Минск: БГУФК, 2009. — С. 147 — 148.
<35> Грунтов, И.О. Составы преступлений против жизни в свете принципа субъективного вменения / И.О.Грунтов // Правосудие и прокурорский надзор в Республике Беларусь: законодательство и практика применения: сб. науч. трудов / редкол.: А.В.Барков [и др.]. — Минск: БГУФК, 2010. — С. 185.
Следует отметить, что сторонники исключительности косвенного умысла создают для анализируемого состава преступления исключения из общих правил правовой оценки объективных и субъективных признаков составов преступлений, что достаточно наглядно видно в следующих рассуждениях: «Представляется, что виновный, поставивший цель довести потерпевшего до самоубийства и создающий для ее достижения невыносимые условия жизни, при которых потерпевший кончает с собой, совершает умышленное убийство. То обстоятельство, что акт лишения жизни выполняется руками потерпевшего, а не самого субъекта, для юридической оценки преступления в данном случае не имеет значения. Ответственность за покушение на убийство в таких случаях наступает только при условии, если потерпевший пытался совершить самоубийство, то есть когда имеет место оконченное покушение. В тех случаях, когда действия виновного состояли в истязаниях, побоях, нанесении телесных повреждений, но потерпевший не покушался на самоубийство, ответственность наступает за истязания, побои, телесные повреждения как за оконченные преступления» <36>.
<36> Амбрумова, А.Г. Предупреждение самоубийств (изучение и проведение предупредительных мер) / А.Г.Амбрумова, С.В.Бородин, А.С.Михлин. — М., 1980. — С. 49 — 50.
Прежде всего, отметим нелогичность рассуждений.
Во-первых, естественной является следующая оценка событий: поставил цель довести потерпевшего до самоубийства, создал невыносимые условия жизни, потерпевший совершил самоубийство, следовательно, виновный добился поставленной цели — довел потерпевшего до самоубийства. Нам же предлагается иная формула: поставил цель довести потерпевшего до самоубийства, создал невыносимые условия жизни, потерпевший совершил самоубийство, следовательно, виновный совершил убийство.
Во-вторых, с точки зрения квалификации законодатель одинаково оценивает результат действий виновного лица независимо от того, выразился он в покушении потерпевшего на самоубийство или в оконченном самоубийстве. По указанной причине совершенно необъяснимо разделение квалификации одних и тех же действий на три варианта: как убийство, если самоубийство окончено; как покушение на убийство, если состоялось покушение на самоубийство, да и то почему-то только оконченное покушение; как истязание, побои и др., но только не как преступление против жизни, если не состоялось даже покушение на самоубийство.
Логично было бы предположить, что с позиции сторонников такого подхода отсутствие результата в виде смерти потерпевшего при прямом умысле на ее причинение должно квалифицироваться только как покушение на убийство. Однако такой подход отвергается. Возможно, что причиной является указание в ст. 145 УК на наступление ответственности только в том случае, «если лицо покончило жизнь самоубийством или покушалось на него», а при отсутствии события самоубийства ответственность вовсе не наступает даже за доведение до самоубийства. Возможно, что причиной является и некоторая абсурдность квалификации действий как покушения на убийство лица путем «систематического унижения его личного достоинства». Возможно, были и иные причины.