О разделении участия в преступлении и участия в организованной преступной деятельности
Весьма проблемным является вопрос о первичном разделении множественности лиц в преступлении на ее составляющие части и поиске адекватных общих терминов для их обозначения.
Дело в том, что принятое в науке и законодательстве оперирование термином «соучастие в преступлении» превратило его в главный и едва ли не единственный термин для обозначения совершения преступления совместными действиями двух или более лиц. Подобный монополизм термина в законодательстве может быть объяснен необходимостью экономии законодательного материала, чему институт соучастия весьма соответствует, поскольку охватывает подавляющее большинство требующих запретительной правовой регламентации проявлений совместной преступной деятельности. Однако для науки такой подход неприемлем. Соучастие при всей его величине не только не является единственным термином, отражающим совместную преступную деятельность, но, напротив, само является одной из составляющих явления более общего порядка.
Традиционно в науке уголовного права, а вслед за ней и в законодательстве осуществляется единое деление соучастия на формы. С некоторыми вариациями в частностях большинство авторов выделяет такие формы соучастия, как: соучастие с различными видами соучастников (сложное соучастие); соисполнительство (простое соучастие) или группа лиц (с предварительным сговором и без); организованная группа; преступная организация.
Такая классификация основана хотя и на традиционном, но ошибочном отнесении к одному классу существенно различающихся между собой явлений. Представляется необходимым различать как самостоятельные, хотя и взаимосвязанные, формы соучастия и формы участия в организованной преступной деятельности.
С философской точки зрения организованная преступная деятельность генетически вырастает из соучастия. И этот процесс преобразования должен оцениваться на основании философских законов единства и борьбы противоположностей, перехода количественных изменений в качественные и закона отрицания отрицания.
Развившись поступательно по спирали из соучастия и будучи более высокой ступенью развития соучастия, организованная преступная деятельность находится над соучастием и содержит соучастие в снятом виде. Начавшись как соучастие в единичном преступлении и за счет количественных накоплений приобретя специфические сущностные черты, организованная преступная деятельность выходит за узкие для нее рамки соучастия, а потому и не может стоять в одном ряду с формами соучастия. В то же время деление совместной преступной деятельности на участие в преступлении и участие в организованной преступной деятельности не исключает соучастия в организованной преступной деятельности как соучастия в преступлении, что, в свою очередь, также не исключает самостоятельного рассмотрения указанных форм совместной деятельности.
Участие в преступлении ограничено рамками одного совместно совершаемого преступления и предопределяется содержанием и рамками объективных и субъективных признаков конкретного состава преступления. При организованной преступной деятельности появляются, если так можно выразиться, надпреступные признаки, объединяющие отдельные преступления в преступную деятельность как систему поведения многих лиц и придающие самой этой деятельности самостоятельный организованный характер. Такая деятельность включает отдельные формы поведения, которые вне участия в преступном сообществе не представляют собой преступление, поскольку не являются соучастием в совершении конкретного преступления. Указанные интегрирующие признаки организованной преступной деятельности и выводят ее за рамки соучастия.
Но поскольку организованная преступная деятельность осуществляется посредством совершения преступлений, то к этим преступлениям институт соучастия применяется в полном объеме. Это и означает, что организованная преступная деятельность содержит соучастие, которое, тем не менее, будучи поглощенным этой деятельностью, уже не определяет ее сущность и характерологические признаки.
С изложенной позиции более правильным было бы построение структуры множественности лиц в преступлении не по горизонтали, на которой располагаются равновеликие понятия, а по вертикали, когда понятие более высокого порядка вбирает или поглощает понятия нижестоящие, произрастая на их основе. При этом речь идет не о вертикали по прямой линии, а о вертикали по спирали развития, отражающей разные уровни развития явления, когда более высокий уровень содержит более низкий уровень, но уже в снятом виде. Такой спирали согласно геометрическим аналогиям больше соответствует пирамида.
Не препятствует разделению участия в преступлении и участия в организованной преступной деятельности и тот факт, что законодатель использовал для определения различных форм участия в преступной деятельности одно и то же слово «группа», поскольку это вовсе не свидетельствует о сходстве понятий, содержащих данное слово. Понятия «группа лиц» и «организованная группа» отражают существенно различающиеся явления — соучастие в преступлении для группы лиц и участие в организованной преступной деятельности для организованной группы.
В качестве одного из свидетельств искусственности смешения в едином ряду существенно различающихся между собой форм соучастия и участия в организованной преступной деятельности выступает и различие в названиях субъектов соответствующих форм преступного поведения. Например, местом существования подстрекателей и пособников является исключительно соучастие, в организованной преступной деятельности есть только ее участники или участники соответствующих преступных сообществ.
Есть и практический аспект проблемы.
Длительное пребывание организованной преступной деятельности в уголовно-правовых рамках соучастия привело к значительной недооценке ее общественной опасности, суть которой состоит не в угрозе причинения вреда отдельным социальным ценностям, а в создании угрозы национальной безопасности в целом (государственной, экономической, политической и т.д.). Рассмотрение организованной преступной деятельности как соучастия в преступлении является одной из причин явно недостаточного внимания и к научной разработке проблем противодействия этому злу.
Итогом подобного отношения к организованной преступной деятельности явилась весьма невнятная правовая регламентация ответственности за такую деятельность.
Достаточно указать на тот факт, что по белорусскому законодательству не будет признана преступной организацией многочисленная и структурированная организованная группа, осуществляющая масштабную преступную деятельность, например по контрабандной поставке сырья и материалов для незаконной предпринимательской деятельности и сбыта товаров, осуществляющая легализацию преступных доходов и т.п. Аналогичные организованные группы, действующие в масштабах отрасли хозяйства, например в строительной, либо в масштабах целого региона, также не будут признаны преступной организацией. В то же время объединение двух организованных групп, состоящих из двух человек каждая и действующих на двух соседних улицах, будет признано преступной организацией. А, как известно, от отнесения группы к организованной группе или к преступной организации зависит набор средств противодействия, в частности возможность освобождения от уголовной ответственности как стимулирование к сотрудничеству с правоохранительными органами.
До сих пор не определены признаки участия в организованной преступной деятельности. Если признаки создания преступной организации либо руководства ею или ее структурными подразделениями еще можно конкретизировать, то об иных участниках позволительно судить как угодно. «Верхом определенности» можно считать диспозицию ч. 2 ст. 285 Уголовного кодекса Республики Беларусь (далее — УК): «Участие в преступной организации в любой иной форме». Что есть «любая иная форма»?
Нельзя отметить, что в российском законодательстве при большем соответствующем опыте достигнуты большие результаты. То же участие в преступной организации в ч. 2 ст. 210 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее — УК Российской Федерации) определено даже без туманных разъяснений: «Участие в преступном сообществе (преступной организации)». Да и в отношении самого преступного сообщества законодатель решил ограничиться одной диспозицией, сформулировав ее излишне путано. При описании признаков объективной стороны состава преступления и субъектов преступления использованы следующие термины: «координация преступных действий»; «создание устойчивых связей»; «разработка планов»; «раздел сфер преступного влияния»; «с использованием своего влияния на участников»; «участие в собрании»; «собрание лидеров»; «лицо, занимающее высшее положение в преступной иерархии».
Сложно с подобным правовым арсеналом «воевать» с организованной преступностью, которая в указанном смысле оказывается более организованной.
Участие в организованной преступной деятельности следует рассматривать как самостоятельное уголовно-правовое явление, требующее самостоятельной и более подробной уголовно-правовой регламентации. Участие в организованной преступной деятельности не является частью соучастия в преступлении и не должно пребывать внутри соучастия.
Однако разделение соучастия и организованной преступной деятельности не предопределяет первичное деление множественности лиц в преступлении именно на эти две составляющие части. Объясняется это тем, что само соучастие не является тем общим понятием, которое должно стоять в одном ряду с организованной преступной деятельностью. Как бы то ни было, соучастие в преступлении представляет собой частный случай совершения преступления с участием нескольких лиц. Помимо соучастия к указанным случаям относятся и одностороннее участие в преступлении, и опосредованное (посредственное) исполнение, и совершение преступления с участием лиц, не подлежащих уголовной ответственности, и т.д.
Именно весь указанный массив всех возможных проявлений участия нескольких лиц в совершении преступления и должен противопоставляться участию в организованной преступной деятельности.
Основанием для такого утверждения является критерий деления множественности лиц на составляющие части. В качестве такого критерия выступает предметное содержание совместной деятельности: совершение преступления или организованная преступная деятельность.
Таким образом, полагаем возможным настаивать на разделении множественности лиц на участие в преступлении и участие в организованной преступной деятельности.
При выборе обобщающих понятий для соответствующих составляющих множественности лиц в преступлении мы исходили из следующего.
Какие бы мы ни определяли уголовно-правовые понятия и институты, мы должны описывать не преступное лицо, а преступное поведение.
При использовании в уголовном законодательстве термина «множественность лиц» мы как бы задаем и содержание описываемых понятий: поскольку речь идет о нескольких лицах, то и в нормах должны описываться различные формы совместных деяний субъектов, такие как соучастие, группа, организация и т.п., то есть следовало бы использовать соответствующие названия коллективных образований.
Сразу же оговоримся, что употребление названий и конкретизация признаков соответствующих коллективных образований непосредственно в самом уголовном законе являются делом бесспорно необходимым. Однако при всей важности такой конкретизации она не является самоцелью, главное ее назначение состоит в детализации и определении запрещаемого поведения конкретных субъектов.
В уголовном законодательстве базовым понятием является преступление, которое объективно проявляется как совершение соответствующего деяния. Закрепленный в УК принцип личной ответственности означает наказуемость поведения лично того лица, которое непосредственно нарушило уголовно-правовой запрет. Никакой коллективной ответственности или ответственности коллективных формирований нет и быть не может. Поэтому устанавливаться уголовно-правовые запреты должны посредством описания поведения одного субъекта вне зависимости от того, в какого рода коллективных образованиях он принимает участие.
Указанное позволяет утверждать, что даже при запрещении коллективных форм преступного поведения (например, деятельности организованной группы или преступной организации) уголовная ответственность может устанавливаться только за конкретные действия в составе соответствующих коллективных образований. Каждый участник совместной преступной деятельности всегда должен отвечать за свой личный вклад в такую деятельность. Именно эта часть совместной преступной деятельности и должна быть описана в УК, а она есть не что иное, как участие в преступлении или участие в организованной преступной деятельности.
В совместной преступной деятельности как по совершению преступления, так и по осуществлению организованной преступной деятельности субъекты выполняют различные роли, которые имеют и соответствующие наименования (исполнительство, соисполнительство, подстрекательство и т.д.). Но для построения системы терминов множественности лиц и обозначения этих ролей требуется обобщающий термин, который к тому же мог бы охватить и совершение несколькими лицами неосторожного преступления, и поведение субъектов совместно с несубъектами либо действующими невиновно лицами.
Наиболее приемлемым для обозначения всех ролей в совместной преступной деятельности видится термин «участие», который в равной мере означает и исполнение преступления, и организацию его совершения, и подстрекательство к совершению преступления, и пособничество его совершению, и участие в организованной преступной деятельности.
Обратим внимание на два обстоятельства. Во-первых, термин «участие» не имеет множественного числа, что только подчеркивает персональный характер уголовной ответственности за совместную преступную деятельность. Во-вторых, по самой своей сути термин «участие» означает часть именно множественности, вне которой участие не существует. В «Большом толковом словаре современного русского языка» Д.Н.Ушаковым участие определено как «сотрудничество, деятельность по совместному выполнению какого-нибудь общего дела» <1>.
<1> Ушаков, Д.Н. Большой толковый словарь современного русского языка. — М.: Альта-Принт, 2007. — VIII. — С. 1116.
Одновременно в силу своей нейтральности в отношении степени согласованности действий термин «участие» может использоваться и для обозначения неумышленного участия в преступлении: неосторожного участия и даже невиновного участия (участие в преступлении лиц, не являющихся субъектами преступления или действующих невиновно). Так, в «Современном толковом словаре русского языка» определено, что участие среди прочего может обозначать и наличие, присутствие чего-либо <2>.
<2> Современный толковый словарь русского языка: более 90000 слов и фразеологических выражений / редкол.: С.А.Кузнецов (гл. ред.) [и др.]. — СПб.: Норинт, 2006. — С. 884.
В равной мере термин «участие» означает и участие в преступных сообществах либо в роли организатора или руководителя, либо в любой иной роли.
По изложенной причине вся множественность лиц в преступлении может быть разделена на две составляющие ее группы проявлений. Эти группы могут обозначаться следующими уголовно-правовыми институтами:
- участие в преступлении;
- участие в организованной преступной деятельности.
Указанные понятия образуют первый уровень деления множественности лиц в преступлении на составляющие, и вполне естественно, что каждое из этих понятий распадается на свои собственные составляющие, которые и были отражены в представленной ранее структуре.
О соучастии (совершении преступления в соучастии)
В структуре множественности лиц соучастие является составной частью более общего для него понятия «участие в преступлении», рядом с которым стоит вторая составляющая множественности лиц в преступлении — понятие «участие в организованной преступной деятельности».
Определение места соучастия в структуре понятий множественности лиц в преступлении непосредственным образом зависит от определения его сущности и характерологических признаков. К сожалению, в данных вопросах накопилось множество проблемных мест, анализ которых будет произведен несколько позднее.
В обобщенном виде можно констатировать, что соучастие в исследуемом аспекте охватывает только те случаи стечения нескольких лиц в преступлении, когда совершение умышленного преступления осуществляется сознательно объединенными и согласованными деяниями двух или более субъектов преступления.
В определении соучастия следует сместить акцент с соучастия в преступлении на совершение преступления в соучастии. Причем желательно непосредственно в уголовном законе оперировать не термином «соучастие в преступлении», а термином «совершение преступления в соучастии».
Это необходимо сделать для того, чтобы прямо подчеркнуть: соучастие не есть участие в совершении преступления другим лицом, соучастие есть совершение преступления совместными деяниями нескольких лиц. Тем самым мы акцентируем внимание на том, что участие в совместном совершении преступления является совершением преступления независимо от роли, которую выполняет тот или иной участник преступления. И тем самым мы снимаем вопрос об акцессорной или самостоятельной природе ответственности соучастников, а вместе с ним и некоторые, как будет показано далее, до сих пор не изжитые заблуждения.
Указание на сознательное объединение усилий двух или более субъектов преступления исключит отнесение к соучастию как одностороннего участия в совершении умышленного преступления другим лицом, так и совершения преступления с участием лица, не подлежащего уголовной ответственности.
В настоящее время указанные случаи рядом исследователей искусственно включаются в соучастие посредством исключения из определения соучастия признака соглашения или согласованности для одностороннего участия и введения в оборот понятия «групповой способ совершения преступления» для обоснования отнесения к соучастию совершения преступления с участием несубъектов преступления.
Тот факт, что указанные случаи не будут отнесены к соучастию, вовсе не обеднит понятие соучастия и не ослабит борьбу с преступностью. Ведь исключение из соучастия вовсе не означает исключение из уголовного законодательства. Указанные случаи должны найти свое самостоятельное место в ряду категорий множественности лиц в преступлении, адекватное правовое определение и правовую оценку.
Следует предварительно отметить, что правовая оценка может осуществляться и посредством приравнивания значения соответствующих обстоятельств к тем или иным существующим понятиям, в том числе и к соучастию. Но даже если будет избран предложенный подход уравнивания категорий в их правовом значении, разделение соответствующих видов множественности лиц в преступлении и конкретизация их признаков позволят избежать пробелов в праве и исключить применение закона по аналогии, что уже само по себе оправдывает повышенное внимание к этим вопросам.
Указанное в полной мере относится и к исключению из соучастия случаев совершения несколькими лицами преступления по неосторожности.
При определении видов соучастия мы исходили из того, что необходимо и в данном вопросе обеспечить единство описания запрета посредством описания поведения, а не деятелей. По этой причине должны быть выделены виды участия в совершении преступления в соучастии.
Считать исполнительство, организаторство, подстрекательство и пособничество видами соучастия видится методологически неверным. Соучастие есть целое, включающее различные виды поведения отдельных участников как свои внутренние составляющие части. Но части не могут быть видами целого. По этой причине предлагается выделять не виды соучастия, а виды участия в совершении преступления в соучастии.
Представляется, что деление участия в совершении преступления в соучастии на виды должно осуществляться в зависимости от функционального назначения поведения того или иного соучастника: непосредственно выполнять преступное деяние или только оказывать содействие его выполнению другим лицом. В этом смысле могут быть выделены два вида участия в совершении преступления в соучастии: исполнение преступления и содействие исполнению преступления. Оба этих вида могут быть представлены их подвидами. Исполнение преступления будет представлено исполнительством и соисполнительством, а содействие исполнению преступления — подстрекательством, организаторством и пособничеством.
Предлагаемое подразделение участия в совершении преступления в соучастии на виды имеет своим предназначением специальное указание на то обстоятельство, что с точки зрения института соучастия совершение преступления включает две составляющие: 1) исполнение преступления как выполнение объективной стороны состава преступления; 2) оказание содействия исполнению преступления. Совершением преступления является не только его исполнение, но и оказание содействия его исполнению. А потому лицом, совершающим преступление, должен признаваться любой соучастник вне зависимости от его роли в преступлении.
Использование выделения видов участия в преступлении, совершаемом в соучастии, позволит, как нам представляется, примирить существующие по настоящее время противоречия между сторонниками соучастия как дополнения к совершению преступления другим лицом (сторонниками акцессорности соучастия) и сторонниками соучастия как самостоятельной формы совершения преступления.
Отдельные участники совершения преступления в соучастии вместе традиционно именуются соучастниками, а каждый в отдельности — соучастником. В силу этого вполне возможно и традиционное выделение таких видов соучастников, как исполнитель (соисполнитель), организатор (руководитель), подстрекатель и пособник. Такое выделение именно соучастников целесообразно еще и по причине необходимости различать соучастников как лиц, участвующих в совершении преступления в соучастии, и участников организованной преступной деятельности.
В вопросе определения форм соучастия мы исходили из раздельного рассмотрения соучастия в преступлении и участия в организованной преступной деятельности, на что было указано выше. В связи с этим формы организованной преступной деятельности к формам соучастия не относятся и подлежат самостоятельной классификации.
В основе выделения форм соучастия лежит предметно-функциональное содержание поведения совместно действующих субъектов. Поскольку совместная преступная деятельность условно распадается на две основные составляющие — исполнение преступления и способствование совершению преступления, именно эти составляющие в различном сочетании определяют формы соучастия: соисполнительство или совершение преступления группой лиц (простая форма соучастия); соучастие с различными видами соучастников (сложная форма соучастия); сочетание в соучастии соисполнителей с соучастниками иных видов (смешанная форма соучастия).
Использование предварительного сговора в качестве самостоятельного критерия выделения форм соучастия имеет смысл только применительно к простой форме соучастия — соисполнительству (группа лиц с предварительным сговором и группа лиц без предварительного сговора), поскольку все иные формы априори предполагают предварительное соглашение на совершение преступления, а предварительное соглашение на организованную преступную деятельность и вовсе имеет совершенно иное содержание.
Одностороннее участие в преступлении
Одностороннее участие в совершении умышленного преступления другим лицом традиционно рассматривается в рамках учения о соучастии при анализе вопроса об обязательности для соучастия наличия соглашения на совместное совершение преступления. Иначе этот вопрос определяется как вопрос о допустимости односторонней субъективной связи между двумя субъектами — соучастниками. Под односторонней субъективной связью понимается сознательное оказание содействия совершению умышленного преступления другим лицом, которое не осознает оказываемое ему содействие.
Существует два подхода к решению указанного вопроса. Утверждение об отсутствии обязательности соглашения как признака соучастия позволяет его сторонникам относить описанный случай к соучастию и решать вопрос в соответствии с предписаниями данного института. Авторы, настаивающие на обязательности соглашения между соучастниками, исключают одностороннюю связь из соучастия.
Принятие первой позиции означает согласие с применением закона по аналогии, а принятие второй — оставление пробела в праве.
Одностороннее участие в совершении умышленного преступления является самостоятельным видом участия в преступлении, поскольку оно не вписывается в рамки соучастия и имеет характерные черты, отличающие его от иных случаев совершения преступления двумя или более лицами.
Выделение понятия «одностороннее участие в преступлении» в самостоятельную категорию в рамках множественности лиц в преступлении и соответственно в рамках института участия в преступлении позволяет решить две проблемы. Во-первых, соучастие очистится от не свойственных ему случаев — случаев одностороннего соучастия или «полусоучастия», поскольку отсутствие сущностной части означает отсутствие целого. Во-вторых, будет ликвидирован пробел в правовом регулировании, что исключит применение закона по аналогии. К тому же отпадет необходимость «подгонять» науку под нужды практики. Ведь основным аргументом для отнесения односторонней связи к соучастию выступает необходимость привлечь к ответственности тайно оказывающее содействие лицо, а это при действующем законодательстве возможно только с применением норм о соучастии.
Одностороннее участие в преступлении ограничено только умышленным участием в умышленном преступлении, поскольку использование неосторожного преступления для совершения умышленного преступления будет означать не содействие, а опосредованное (посредственное) исполнение, в свою очередь, неосторожное участие в неосторожном или умышленном преступлении относится к неосторожной причастности к преступлению.
Традиционно одностороннее участие в преступлении рассматривается сквозь призму тайного пособничества совершению преступления другим лицом. Следует, однако, отметить, что такое участие может выражаться и в иных видах поведения, таких как подстрекательство к совершению преступления или организация его совершения, и даже в выполнении части действий, образующих объективную сторону состава преступления.