Содержание угрозы при вымогательстве взятки определено в части первой пункта 10 постановления Пленума Верховного Суда Республики Беларусь от 26.06.2003 N 6 «О судебной практике по делам о взяточничестве»: «Под вымогательством взятки понимается требование должностного лица дать взятку под угрозой совершения таких действий по службе, которые могут причинить ущерб законным интересам гражданина, либо умышленное поставление гражданина посредством бездействия по службе в такие условия, при которых он был вынужден дать взятку для предотвращения вредных последствий его правоохраняемым интересам».
Насколько обоснованным является ограничение вымогательских угроз только угрозами причинением ущерба «законным интересам гражданина»? В качестве наиболее яркого примера угрозы незаконным интересам рассмотрим угрозу привлечь лицо к ответственности за действительно совершенное им преступление.
В научной литературе существует более или менее устойчивое согласие ученых с изложенным мнением высшей судебной инстанции. Находим и обоснование такого мнения: «… угроза нежелательными, но правомерными действиями хотя и оказывает, несомненно, понуждающее психологическое воздействие, не может, однако, оправдать попытку избежать реализации этой угрозы путем дачи взятки именно потому, что сама угроза правомерна» <1>. Автор этого обоснования А.И.Добродей провел исследование получения взятки на уровне кандидатской диссертации <2>. Об угрозе правомерным интересам при вымогательстве взятки говорит в своих научных трудах В.М.Хомич: «По моему мнению, вымогательство всегда предполагает, во-первых, требование дать взятку и, во-вторых, угрозу со стороны должностного лица либо совершить определенные действия в ущерб законным интересам гражданина, либо бездействовать по службе при наличии законных требований со стороны гражданина» <3>.
<1> Добродей, А.И. Вымогательство взятки / А.И.Добродей // Теоретическое и правовое обеспечение реформы в сфере борьбы с преступностью в Республике Беларусь: материалы междунар. науч.-практ. конф., Минск, 22 — 23 апреля 1999 г. / Белорус. гос. ун-т; редкол.: В.М.Хомич (гл. ред.) [и др.]. — Минск: Право и экономика, 1999. — С. 129.
<2> Добродей, А.И. Уголовно-правовая оценка получения взятки: автореф. дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08 / А.И.Добродей; Белорус. гос. ун-т. — Минск, 2005. — 20 с.
<3> Хомич, В.М. Взяточничество через призму уголовного закона и судебной практики / В.М.Хомич // Судовы веснiк. — 2003. — N 2. — С. 55.
Более многочисленны исследования этого вопроса в российской правовой литературе, что, возможно, обусловило и наличие разнообразия позиций ученых. Представляется, что с учетом особенностей российского законодательства более подробное ознакомление с доктринальным и судебным толкованием вымогательства взятки может оказаться весьма поучительным.
Вначале обратим внимание на мнения о наличии вымогательства независимо от законности или незаконности поражаемых интересов взяткодателя. Основательно, со ссылкой на анализ имущественного вымогательства и необходимость единообразного толкования одного и того же термина обосновывает такую точку зрения А.М.Медведев: «Исходя из изложенного, под вымогательством взятки следует понимать требование должностного лица дать ему взятку под угрозой совершения каких-либо неблагоприятных для взяткодателя действий в случае его отказа дать взятку, сопровождаемое обещанием выполнения или реальным выполнением в интересах или в пользу дающего взятку или его близких определенных правомерных или противоправных действий, независимо от того, являются ли интересы, польза взяткодателя правоохраняемыми или неправомерными. Вымогательство (понуждение лица дать взятку) — более опасный способ получения взятки. При этом преступление считается оконченным, если взятка получена путем вымогательства, хотя бы при этом должностное лицо и не выполнило своего обещания совершить желаемые для взяткодателя действия. При получении взятки, сопряженной с вымогательством, взяткополучатель подлежит более строгой ответственности, а взяткодатель — освобождению от уголовной ответственности за дачу взятки, но не за совершенные им другие противоправные действия, ответственности за которые он пытался избежать за взятку» <4>.
<4> Медведев, А.М. Вымогательство взятки / А.М.Медведев // Государство и право. — 1996. — N 8. — С. 99.
Однако абсолютно преобладающим является мнение об отнесении к вымогательской только угрозы причинением вреда правоохраняемым интересам, о чем говорят и сами российские исследователи <5>. Основано это мнение на утверждении, что при требовании взятки под угрозой выполнения своего долга нет вымогательства взятки, поскольку суть вымогательства состоит не в самом требовании взятки, а в тех действиях, которыми угрожает виновный <6>. Именно поэтому «при вымогательстве взятки принуждение в уголовно-правовом смысле не может выражаться в виде угрозы причинения вреда интересам, не защищенным законом» <7>. «Угрозу разглашением сведений о действительно совершенном преступлении нельзя признать обстоятельством, существенно нарушающим права потерпевшего», — утверждает Р.Н.Хатыпов <8>.
<5> Аснис, А.Я. Уголовная ответственность за служебные преступления в России / А.Я.Аснис. — М.: АО «Центр ЮрИнфоР (R)», 2004. — С. 278. См. также: Волженкин, Б.В. Служебные преступления / Б.В.Волженкин. — М.: Юристъ, 2000. — С. 235; Сердюк, Л.В. Насилие: криминологическое и уголовно-правовое исследование / Л.В.Сердюк. — М.: ООО Изд-во «Юрлитинформ», 2002. — С. 280; Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) / отв. ред. Л.Л.Кругликов. — М.: Волтерс Клувер, 2005. — С. 912.
<6> Гришаев, П.И. Взяточничество: понятие, причины, квалификация: учеб. пособие / П.И.Гришаев, Б.В.Здравомыслов. — М.: Всесоюзный юрид. заочный ин-т, 1988. — С. 70. См. также: Здравомыслов, Б.В. Квалификация взяточничества: учеб. пособие / Б.В.Здравомыслов. — М.: Москов. юрид. ин-т, 1991. — С. 44.
<7> Чернявский, А.Д. Психическое насилие при совершении корыстных преступлений: уголовно-правовые и криминологические проблемы: автореф. дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08 / А.Д.Чернявский; Акад. МВД СССР. — М., 1991. — С. 19.
<8> Хатыпов, Р.Н. Сложные вопросы квалификации вымогательства / Р.Н.Хатыпов // Российский следователь. — 2003. — N 11. — С. 48.
Подробные разъяснения находим в полном курсе уголовного права: «Второй необходимый признак — под угрозу ставятся не любые, а только законные (правоохраняемые) интересы гражданина, от которого требуют вознаграждение. Поэтому вымогательства не будет, если у гражданина требовали вознаграждение за удовлетворение незаконного интереса. Например, руководитель требует у работника вознаграждение, угрожая в противном случае уволить его с работы. Если законных оснований для увольнения нет, то налицо угроза законным интересам, т.е. вымогательство. Если же такие основания имеются (работник совершил грубые нарушения трудовой дисциплины), то его интерес остаться безнаказанным является незаконным, поэтому руководитель должен нести ответственность не по ч. 4, а по ч. 3 ст. 204 УК» <9>.
<9> Полный курс уголовного права: в 5 т. / под ред. А.И.Коробеева. — СПб.: Изд-во Р.Асланова «Юридический центр Пресс», 2008. — Т. 3: Преступления в сфере экономики / А.И.Бойцов [и др.]. — 2008. — С. 777.
Законности или незаконности поражаемых интересов придается столь серьезное значение, что, по мнению Е.В.Краснопеевой, они должны быть учтены в законодательной регламентации освобождения вымогаемого лица от ответственности: «Во-первых, добавить в редакцию примечания к статье 291 УК Российской Федерации предложение, сформулированное следующим образом: «если лицо передало взятку должностному лицу за совершение в интересах его или представляемых им лиц заведомо незаконных действий (бездействия), то от уголовной ответственности, предусмотренной санкцией настоящей статьи, по основанию вымогательства со стороны должностной лица оно освобождено быть не может».
Такое предложение обосновано тем, что действия должностного лица, если они действительно сопряжены с вымогательством, могут причинять ущерб только лишь законным интересам гражданина либо поставить последнего в такие условия, при которых он для предотвращения вредных последствий вынужден передать взятку должностному лицу. Незаконные (преступные и не преступные) интересы взяткодателя законом не охраняются и, следовательно, не могут отождествляться в уголовно-правовой теории с термином «вымогательство» <10>.
<10> Краснопеева, Е.В. Взяточничество: проблемы совершенствования национального законодательства / Е.В.Краснопеева // Международное и национальное уголовное законодательство: проблемы юридической техники: материалы III Междунар. науч.-практ. конф., состоявшейся на юрид. фак. МГУ им. М.В.Ломоносова, 29 — 30 мая 2003 г. / ред. кол.: В.С.Комиссаров (отв. ред.) [и др.]. — М.: ЛексЭст, 2004. — С. 227 — 228.
Приводится и еще один аргумент в пользу непризнания вымогательством угрозы причинить вред неправомерным интересам. Этот аргумент сводится к тому, что «освобождать взяткодателя от ответственности за дачу взятки (согласно примечанию к ст. 174 УК) в данной ситуации нет никаких оснований» <11>. Этот же подход отстаивает Б.В.Волженкин применительно к новому Уголовному кодексу Российской Федерации (далее — УК Российской Федерации): «говорить о вымогательстве взятки, о том, что субъект вынужден дать взятку, и, следовательно, освобождать его от уголовной ответственности было бы неправильно» <12>.
<11> Эренбург, А.Я. Ответственность за получение взятки при отягчающих обстоятельствах / А.Я.Эренбург, Г.В.Шелковкин // Вопросы совершенствования уголовно-правовых мер борьбы с преступностью: межвуз. сб. науч. тр. — Свердловск: Свердлов. юрид. ин-т, 1983. — С. 48.
<12> Волженкин, Б.В. Служебные преступления / Б.В.Волженкин. — СПб.: Изд-во Р.Асланова «Юридический центр Пресс», 2005. — С. 197.
Аналогичным образом трактуется содержание угрозы применительно к иным преступлениям, выражающимся в принуждении, например применительно к вымогательству или к принуждению к совершению сделки <13>.
<13> Лопашенко, Н.А. Преступления в сфере экономики: Авторский комментарий к уголовному закону (раздел VIII УК Российской Федерации) / Н.А.Лопашенко. — М.: Волтерс Клувер, 2006. — С. 427; Волженкин, Б.В. Преступления в сфере экономической деятельности по уголовному праву России / Волженкин Б.В. — СПб.: Изд-во Р.Асланова «Юридический центр Пресс», 2007. — С. 436.
Подобный подход к оценке угрозы существовал в России и в дореволюционный период. Приведем мнение двух виднейших российских правоведов. И.Я.Фойницкий следующим образом определял угрозу: «Угроза есть умышленное стращание человека причинением ему какого-нибудь противозаконного зла» <14>. С.В.Познышев к существенным признакам угрозы (как delictum sui generis) относил «противозаконность, под которою в данном случае разумеется, что угроза должна заключать в себе заявление о намерении совершить что-либо противозаконное; угроза, хотя бы и насильственным, но законным действием, например, угроза подвергнуть за непослушание известному дисциплинарному наказанию со стороны лица, обладающего достаточной дисциплинарной властью, не может составлять наказуемой угрозы» <15>.
<14> Фойницкий, И.Я. Курс уголовного права. Часть особенная. Посягательства личные и имущественные / И.Я.Фойницкий. — 6-е изд. — С.-Петербург: Типография М.М.Стасюлевича, 1912. — С. 90.
<15> Познышев, С.В. Особенная часть русского уголовного права. Сравнительный очерк важнейших отделов Особенной части старого и нового уложений / С.В.Познышев. — 3-е изд., испр. и доп. — 1912 // Allpravo.Ru [Электронный ресурс]. — 2004. — Режим доступа: http://allpravo.ru/library/doc101p/instrum3668. — Дата доступа: 26.06.2007.
Если есть зло противозаконное, то подразумевается и зло законное. Но, хотя и законное, это все же зло, которое потому и заслуживает осуждения. Но если зло объявляется законным, то его нельзя осуждать и оно, стало быть, перестает быть злом. Таким образом, часть зла перешла под покровительство закона и причинение такого зла не признается чем-то противозаконным. Это рассуждение могло бы остаться в разряде забавных, если бы не реальные последствия подобного подхода в законодательной и правоприменительной практике.
Статья 163 УК Российской Федерации предусматривает ответственность за вымогательство, одним из вариантов которого является угроза распространением сведений, «которые могут причинить существенный вред правам или законным интересам потерпевшего или его близких». В полном соответствии с таким законодательным определением вымогательства находится постановление Президиума Верховного Суда Российской Федерации от 21.03.2001 о необоснованном признании судом первой инстанции наличия в действиях осужденных состава преступления — вымогательства <16>. По утверждению Президиума Верховного Суда Российской Федерации, «угрозу разглашения сведений о действительно совершенном преступлении нельзя признать обстоятельством, существенно нарушающим права Богданова и Рыбакова либо причиняющим вред их законным интересам». В результате завладение шестью тысячами долларов США под угрозой сообщения о действительно совершенном разбое не признано хищением имущества путем вымогательства (или просто вымогательством, поскольку по Уголовному кодексу Российской Федерации вымогательство не есть хищение).
<16> Суд первой инстанции необоснованно признал наличие в действиях осужденных состава преступления — вымогательства: постановление Президиума Верховного Суда Российской Федерации от 21.03.2001 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. — 2001. — N 10. — С. 13 — 14.
Непризнание принуждением требования совершить действие под угрозой разоблачения имеет и теоретическое обоснование, весьма лаконично выраженное Т.Ю.Орешкиной: «Такой подход обусловлен незыблемостью следующей аксиомы: незаконные интересы правовой защите не подлежат» <17>.
<17> Орешкина, Т.Ю. Юридическая природа причинения вреда в результате физического или психического принуждения / Т.Ю.Орешкина // Правовая политика и правовая жизнь. — 2002. — N 2. — С. 212.
Эта аксиома в общем плане является верной. Но применительно к рассматриваемой ситуации с принуждением эта аксиома порождает нелепые ситуации. Обратим внимание, например, на слова Т.В.Кондрашовой, которая, рассматривая понуждение к действиям сексуального характера, утверждает, что не является понуждением угроза выполнить законные функции субъекта <18>. Вся мерзопакость может паразитировать на однажды оступившейся жертве, а безнаказанность гарантирована в силу … «незыблемости аксиомы». Вот уж поистине благими намерениями…
<18> Кондрашова, Т.В. Уголовная ответственность за понуждение к действиям сексуального характера / Т.В.Кондрашова // Юридический мир. — 1999. — N 3. — С. 37.
Следует решить, кого же мы порицаем: того, чей интерес неправомерен, или того, кто принуждает, и каково юридическое значение такого порицания. Это два самостоятельных вопроса, которые нельзя смешивать и раздельное решение которых позволит внести ясность в правовую оценку поведения обеих сторон.
Правовое порицание действий лица, подвергшегося угрозам, возможно только в том случае, если под влиянием принуждения это лицо совершило преступление. Ретроспективный анализ поведения принуждаемого с точки зрения временной последовательности событий бессмыслен. Хотя и за прошлое поведение, но угроза обращена в будущее, и, следовательно, оценить можно только поведение после угрозы. Если мы порицаем то лицо, чей интерес неправомерен, то мы вправе признать, что совершение противоправного поступка под угрозой причинения вреда неправомерному интересу не освобождает это лицо от ответственности за совершение такого поступка. Иначе говоря, принуждение к совершению преступления угрозой причинения вреда незаконным интересам влечет ответственность принужденного на общих основаниях или, что то же самое, правовое значение такого принуждения для принужденного ничтожно, если мы, конечно, не снизойдем до учета принуждения как обстоятельства, смягчающего ответственность принужденного.
А далее мы должны решить вопрос о порицании поведения лица, которое путем применения такой угрозы понудило совершить то или иное деяние. Если в рассматриваемых случаях, как это утверждается, отсутствует психическое принуждение, то этим мы признаем, что действия угрожавшего не образуют состава преступления и наше порицание может быть не более чем моральным. Предположим, что у матери требуют деньги под угрозой сообщения в правоохранительные органы о действительно совершенном ее сыном преступлении. С позиции Т.Ю.Орешкиной здесь нет вымогательства, поскольку нет психического принуждения, которого, в свою очередь, нет в силу «незыблемости аксиомы». Таким образом, вымогатели могут отобрать у бедной женщины все имущество и мы не признаем их вымогателями только потому, что «незаконные интересы правовой защите не подлежат».
Наше желание или нежелание освобождать или не освобождать кого бы то ни было от уголовной ответственности не может изменять содержание реальных событий, явлений или обстоятельств. Это означает, что правовая оценка поведения лица, совершившего какое-либо деяние под влиянием угрозы причинения вреда неправомерным интересам, не может отменить принуждающий характер такой угрозы.
Особенно важным является утверждение о том, что угроза совершить правомерное действие не является собственно угрозой, является правильным. Правильным является и утверждение о том, что правомерное принуждение к соблюдению права, хотя и является принуждением, но не является насилием, поскольку относится к сфере правомерного управления поведением других людей, носит социально положительный характер. Однако применительно к рассматриваемому нами случаю происходит абсолютизация этих положений безотносительно к характеристике обстоятельств, в среде которых осуществляются реализация обязанностей или принуждение к соблюдению права.
Ущербность правомерных действий должностного лица не состоит в самих действиях, их ущербность состоит в направленности на противоправное отнятие чужого имущества. При этом отнятие осуществляется не по добровольной договоренности между сторонами, а под принуждением со стороны должностного лица. Угроза, например, привлечением к ответственности за реально совершенное правонарушение выполняет роль фактора, принуждающего к отдаче имущества.
Заметим также, что данная форма принуждения является еще более эффективной, чем угроза причинить вред правомерным интересам. В последнем случае вымогаемый может возмутиться, не поддаться угрозам и обратиться за защитой своих правомерных интересов в правоохранительные органы. Провинившийся вымогаемый полностью беззащитен перед вымогателем, поскольку не может обратиться в правоохранительные органы. Поэтому и действуют вымогатели с особой наглостью, ибо уверены в безнаказанности: кто же пойдет доносить на самого себя. Допущенные государством к контролю за соблюдением правопорядка должностные лица обращают себе на пользу сокрытие выявленных нарушений. Такого рода паразитирование на правонарушителях является особо циничным попранием одной из наиболее важных государственных функций — функции обеспечения режима законности.
Пусть и обещанием положительного в социальном плане действия, но волеизъявление вымогаемого подавляется. Причем подавляется для принуждения к действию, никак не связанному с самим нарушением или ответственностью за него. Субъекта принуждают отдать собственность, к которой допущенное вымогаемым лицом правонарушение никакого отношения не имеет.
В связи с этим следует согласиться с тем, что даже при различной правовой оценке психическое принуждение остается принуждением безотносительно к тому, чем шантажируют принуждаемого.
Лицо, совершившее в прошлом преступление, заслуживает нашей защиты от угрозы в той же мере, что и любой добропорядочный гражданин. Нельзя забывать, что именно отношение к сирым, убогим и падшим является наилучшей демонстрацией нравственной физиономии общества. Непризнание вымогательством очевидного шантажа является отголоском недалекого прошлого, когда едва ли не героическим считалось доносительство, в том числе и на своих родителей. Причем подобный подход настолько укоренился в сознании даже ученых, что считается чем-то само собой разумеющимся, вполне естественным. Он превратился в аксиому, а потому о его аморальности и не задумываются. Это своего рода плата за отрыв от исторических корней религиозности и нравственности. Уместно напомнить, что, например, в Уголовном кодексе китайской династии Тан (Уголовные установления Тан) седьмое из десяти наиболее предосудительных зол именовалось Сыновней непочтительностью (бу сяо) и включало в себя такое влекущее уголовную ответственность действие, как устный донос на деда или бабку, на отца или на мать <19>.
<19> Уголовные установления Тан с разъяснениями (Тан люй шу и). Цзюани 1 — 8 / введ., пер. с кит. и коммент. В.М.Рыбакова. — СПб.: Петербургское Востоковедение, 1999. — С. 92.
Одновременно лицо, которое занимается шантажом и вымогательством, заслуживает осуждения безотносительно того, кого оно принуждает своими угрозами.
Таким образом, независимо от нашего отношения к принужденному угроза в данном случае не перестает быть угрозой, не перестает быть принуждением.
Есть и иные аргументы в пользу изложенной позиции. Общепризнанным является положение, согласно которому похищение ранее похищенного имущества является хищением. Но вымогательство даже законно находящегося у лица имущества уже не признается вымогательством. Почему? Только потому, что угрожают его незаконным интересам? Но какое отношение к этим интересам имеют отношения собственности? Разве факт совершения в прошлом преступления аннулирует все правомерные отношения, в том числе и право на имущество? Может быть, у нас действует правило, согласно которому преступник объявляется вне закона со всеми вытекающими отсюда последствиями? Разве убивший убийцу не признается убийцей? Или, может быть, имущество передается на сугубо добровольной основе по желанию лица, подвергшегося угрозе? Отнюдь. Подобной оценкой требования имущества мы как бы наставляем преступников, не воровать надо, а совершать более опасное преступление — вымогательство — с гарантией безответственности.
И все же по отечественному законодательству подобные ситуации с вымогательством имущества признаются вымогательством. Но применительно к истребованию должностным лицом взятки под угрозой привлечь к ответственности за совершенное преступление в судебной практике вымогательство куда-то исчезает.
Складывается парадоксальная ситуация. Если рядовой гражданин потребует имущество под угрозой разоблачения, то такой гражданин является вымогателем. Вымогательство взятки, по сути, является хищением чужого имущества путем вымогательства с использованием должностным лицом своих служебных полномочий. Вряд ли логичным является положение, когда угроза незаконным интересам со стороны гражданина признается вымогательством, а точно такая же угроза, да еще более реальная, со стороны должностного лица вымогательством не признается. Ведь известно, что должностные лица несут повышенную ответственность по сравнению с простыми гражданами, и потому должностные лица должны бы признаваться более опасными, более вымогательскими, а не наоборот.
Вместе с тем существует одно обстоятельство, которое, как нам представляется, обусловливает наличие указанного подхода к оценке вымогательства. Вымогательство осуществляется под угрозой причинения вреда, то есть под угрозой причинения общественно опасных последствий. Выполнение правовой обязанности (в нашем случае — привлечение к уголовной ответственности) не может оцениваться как причинение вреда. Причинением вреда было бы привлечение к уголовной ответственности заведомо невиновного. Но если нет опасности причинения вреда, то не может быть и угрозы, поскольку в известном смысле опасность и угроза могут рассматриваться как равнозначные понятия. Иными словами, обещание привлечь к ответственности не является угрозой. Более того, это обещание не только не является угрозой, но в определенной степени может рассматриваться как обольщение незаслуженной льготой. По сути, мы имеем дело с обещанием за вознаграждение бездействовать во благо лицу, совершившему преступление, а не во вред ему. Происходит как бы обмен удовлетворением незаконных интересов, одно лицо получает незаконное освобождение от уголовной ответственности, а другое — незаконное вознаграждение. Обе стороны «сделки» довольны. О каком вымогательстве здесь можно говорить? Возможен, конечно же, и такой вариант договоренности между сторонами. Подобный случай должен квалифицироваться как получение взятки за заведомо незаконное деяние. Но инициативное со стороны должностного лица требование дать взятку под угрозой в случае отказа привлечь к уголовной ответственности не является такой договоренностью.
По нашему мнению, определение угрозы как «стращания человека причинением ему какого-нибудь противозаконного зла» является верным, как является верным и то, что угроза причинением «законного зла» в данное понятие не совсем укладывается. Однако исключать «стращание причинением законного зла» из числа квалифицирующих взятку обстоятельств (вымогательства) только на том основании, что оно обладает своей спецификой, представляется неверным. И вот почему.
Нельзя рассматривать обещание совершить те или иные действия в отрыве от тех целей, для достижения которых высказывается такое обещание. По справедливому замечанию С.М.Будатарова, «сущность вымогательства (будь то имущественного или должностного) не в форме, в которую облекается угроза, а в противозаконном воздействии вымогателя на волю вымогаемого — в стремлении вызвать страх или подобное чувство у потерпевшего и склонить его тем самым к поведению, приносящему имущественную выгоду виновному» <20>.
<20> Будатаров, С.М. Вымогательство взятки: уголовно-правовая характеристика / С.М.Будатаров // Сибирский юридический вестник. — 2004. — N 2. — С. 67.
В этом смысле возможны следующие варианты поведения:
- угроза неправомерными действиями для достижения неправомерных целей (например, избить для незаконного завладения имуществом — вымогательство — статья 208 Уголовного кодекса Республики Беларусь (далее — УК));
- угроза неправомерными действиями для достижения правомерных целей (например, избить для принуждения к уплате долга — принуждение к выполнению обязательств — статья 384 УК);
- угроза правомерными действиями для достижения неправомерных целей (например, выполнить обязанность — привлечь к ответственности — для незаконного завладения имуществом);
- угроза правомерными действиями для достижения правомерных целей (например, выполнить обязанность для достижения цели, ради которой и могут быть совершены соответствующие действия).
Представляется, что для полноты криминализации общественно опасными должны быть признаны три первых варианта поведения. Угроза совершением законных действий — не противоправное принуждение только в том случае, если угрожают для достижения правомерной цели.
По этой причине необходимо отказаться от акцента на том, каким интересам угрожают, законным или незаконным. Речь следует вести не о стращании противозаконным злом, а о противозаконном стращании. Противозаконным должно считаться и стращание правомерными действиями для достижения неправомерных целей.
При этом использование термина «угроза» применительно к совершению правомерных действий является неверным. Правомерные действия тогда и только тогда должны именоваться злом, когда они направлены на достижение зла. Только при такой характеристике обещание совершить правомерные действия может именоваться угрозой, поскольку зло коренится в самой цели этих действий. В этом случае необходимо учитывать, что как цель не оправдывает средства, так и средства не оправдывают цель. Поэтому обещание выполнить долг в соответствии с его назначением не есть угроза.
Применительно к рассматриваемому нами случаю изложенное означает, что вымогательской является и угроза правомерно привлечь к уголовной ответственности для достижения противозаконной цели — неправомерно получить имущественную выгоду, то есть взятку.
Подобного рода действия представляют собой употребление предоставленных лицу прав во зло или, иными словами, являются злоупотреблением правом либо обязанностью.
Злоупотребление правом путем угрозы совершением правомерных действий для достижения противоправных целей следует в законодательном порядке приравнять к вымогательству и значение этого термина должно быть единым для всех случаев принуждения независимо от принуждающего субъекта — будь то должностное лицо или рядовой гражданин.
При этом необходимо принять в расчет следующие соображения.
Указание на угрозу правомерными действиями в качестве признака состава преступления не может быть использовано. Аналогично не может использоваться в том же качестве и указание на угрозу причинением вреда неправомерным интересам. Причиной этого является отсутствие у таких признаков требуемой для криминализации однонаправленности влияния на ответственность. Ни один из указанных признаков не свидетельствует однозначно об общественно опасном характере подобных угроз. Например, угроза правомерными действиями (привлечь к ответственности) может быть социально полезной, если побуждает восстановить нарушенное принуждаемым лицом право. В тех случаях, когда основанием криминализации определенные действия становятся только в совокупности с какими-либо иными обстоятельствами, необходимо одновременно указывать и эти иные обстоятельства. Альтернативой указанию всего множества признаков может служить термин, который однозначно указывает на все данные признаки и на присущую их совокупности общественную опасность. В этом качестве и может быть использован термин «злоупотребление правомочием», который включает в себя:
- злоупотребление властью или служебными полномочиями как должностными лицами, так и иными лицами, наделенными определенными правами и обязанностями по службе или работе;
- злоупотребление властью или служебными полномочиями путем бездействия должностного лица или иного лица, обязанного действовать в силу службы или работы. Такое бездействие применительно к анализируемому термину является разновидностью злоупотребления и выделяется нами с уточнением вынужденно, поскольку подобное же выделение искусственно осуществлено в УК;
- злоупотребление гражданами своими правами и обязанностями.
Представляется, что одним из камней преткновения для признания вымогательством взятки угрозы причинить вред незаконным интересам является примечание к статье 431 УК, согласно которому лицо, давшее взятку, освобождается от уголовной ответственности, если в отношении его имело место вымогательство взятки. Разве можно освобождать того, кто откупился взяткой от ответственности за преступление? Нельзя. Поэтому нельзя признавать вымогательством взятки угрозу незаконным интересам гражданина, чтобы не освобождать его. Более чем странное обоснование отсутствия вымогательства. Вымогательство остается вымогательством независимо от того, привлечем мы потерпевшего к ответственности за содеянное под угрозой или не привлечем.
При убежденности в необходимости привлечения к ответственности и при наличии вымогательства достаточно сделать в примечании к статье оговорку, что не освобождается лицо, откупившееся от ответственности за правонарушение.
Вот только нужна ли такая оговорка, и если нужна, то такая ли? Получение взятки относится к числу очень высоко латентных преступлений. Стимулирование добровольного заявления о даче взятки призвано способствовать неотвратимости изобличения коррупционеров в органах власти, особенно в контролирующих и силовых ведомствах, поскольку именно их представители в основном и могут вымогать взятки под угрозой привлечь к ответственности за выявленные правонарушения.
Но лица, совершившие в прошлом правонарушения, практически полностью лишены стимулов сотрудничать со следствием. Во-первых, если эти лица сами не заявляли о даче взятки и привлечены к ответственности правоохранительными органами, то они ни при каких условиях не будут освобождены от ответственности за дачу взятки. Более того, они будут активно противодействовать следствию, дабы не выявился факт преступления, для сокрытия которого вымогалась взятка. Во-вторых, весьма маловероятна возможность добровольного сообщения о даче взятки, поскольку это фактически будет равнозначно самодоносу о совершении иного преступления или проступка.
Если сопоставить значимость осуждения вымогателя взятки и привлечения вымогаемого лица к ответственности за правонарушение, то в большинстве случаев вторым можно будет пренебречь. В этом смысле более перспективным представляется не только освобождение указанных лиц от уголовной ответственности за дачу взятки, но и освобождение их от ответственности за те правонарушения, в связи с которыми и осуществлялось вымогательство взятки. Конечно же, такое освобождение не должно осуществляться за тяжкие и особо тяжкие преступления, но в таком случае целесообразно гарантировать понижение максимально допустимого наказания для стимулирования виновных к сотрудничеству со следствием.
К сожалению, вызывает сомнение сама возможность рассмотрения данного вопроса даже на уровне законодательных инициатив. Обусловлено такое сомнение наметившимся в последние годы тревожным креном государственной уголовно-правовой политики в сторону избыточного ужесточения ответственности. Впрочем, это тема для отдельного разговора.