Название документа
Постановление Президиума Верховного Суда Республики Беларусь от 11.03.2015
«Доводы протеста прокурора о неправильной переквалификации судом действий обвиняемого с ч. 3 ст. 207 Уголовного кодекса Республики Беларусь на ч. 2 ст. 207 Уголовного кодекса Республики Беларусь признаны необоснованными»
Источник публикации
Документ опубликован не был
Примечание к документу
Текст документа
ПОСТАНОВЛЕНИЕ ПРЕЗИДИУМА ВЕРХОВНОГО СУДА РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ
11 марта 2015 г.
ДОВОДЫ ПРОТЕСТА ПРОКУРОРА О НЕПРАВИЛЬНОЙ ПЕРЕКВАЛИФИКАЦИИ СУДОМ ДЕЙСТВИЙ ОБВИНЯЕМОГО С Ч. 3 СТ. 207 УГОЛОВНОГО КОДЕКСА РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ НА Ч. 2 СТ. 207 УГОЛОВНОГО КОДЕКСА РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ ПРИЗНАНЫ НЕОБОСНОВАННЫМИ
(Извлечение)
Президиум Верховного Суда Республики Беларусь рассмотрел уголовное дело по протесту заместителя Генерального прокурора Республики Беларусь на приговор городского суда от 31 марта 2014 г., по которому М. осужден по ч. 2 ст. 207 Уголовного кодекса Республики Беларусь (далее — УК) к 7 годам лишения свободы с конфискацией имущества и отбыванием наказания в исправительной колонии в условиях усиленного режима.
Этим же приговором по ч. 3 ст. 207, пп. 6, 12, 15 ч. 2 ст. 139 УК осуждены Х. и Н.
Определением судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Республики Беларусь от 29 августа 2014 г. приговор суда изменен: в части разрешения гражданского иска потерпевшей О. о взыскании материальной компенсации морального вреда и государственной пошлины в доход государства приговор отменен, дело в этой части направлено на новое судебное рассмотрение в тот же суд в порядке гражданского судопроизводства. В остальной части приговор оставлен без изменения, а кассационный протест государственного обвинителя — без удовлетворения.
Заслушав доклад судьи Верховного Суда Республики Беларусь, выступление заместителя Генерального прокурора Республики Беларусь, поддержавшего протест, Президиум Верховного Суда
установил:
По приговору суда Х., Н. и М. признаны виновными в том, что 6 октября 2012 г. примерно в 21.00 в квартире дома по ул. Ж. в г. М. группой лиц совершили разбой в отношении О. и Щ.
При этом Н. и Х. потребовали от потерпевших передачи денежных средств в сумме не менее 300 тыс. руб., а получив отказ, стали искать в квартире денежные средства, завладели обнаруженными в кармане брюк Щ. деньгами в сумме не менее 80 тыс. руб., продолжили высказывать требования передачи денег. В ходе нападения Н. и Х. подвергли обоих потерпевших избиению, причинив О. и Щ. опасные для жизни тяжкие телесные повреждения.
М., после того как Н. и Х. завладели денежными средствами в сумме не менее 80 тыс. руб., присоединился к их действиям. Реализуя совместный умысел на завладение деньгами, осознавая, что примененное Н. и Х. к потерпевшим насилие опасно для их здоровья и жизни, воспользовался применением такого насилия и также занимался поиском в квартире денежных средств, удерживал потерпевшего Щ., лежащего на полу, за голову и туловище, подавляя волю потерпевшего к сопротивлению и не давая ему возможности воспрепятствовать завладению деньгами.
Действия М. и Х., непосредственно подвергших в процессе завладения деньгами избиению потерпевших и причинивших им тяжкие телесные повреждения, квалифицированы судом как разбой, совершенный группой лиц, с причинением тяжкого телесного повреждения.
От полученных телесных повреждений наступила смерть Щ., вследствие чего действия Н. и Х. квалифицированы также как убийство с особой жестокостью, сопряженное с разбоем и совершенное группой лиц.
Действия М., поскольку он непосредственно не применял в отношении потерпевших опасного для их здоровья и жизни насилия, не причинял потерпевшим тяжких телесных повреждений, квалифицированы как разбой, совершенный группой лиц.
Заместитель Генерального прокурора в протесте не оспаривает правильности вывода суда о том, что М. присоединился к Н. и Х., действуя в группе с ними, воспользовался применяемым последними насилием к потерпевшим и занимался поиском в квартире денежных средств. Вместе с тем указал, что осознание М., выполнившим часть объективной стороны преступления, характера совершаемых при этом Н. и Х. насильственных действий, опасных для жизни или здоровья потерпевших, свидетельствует о том, что его умыслом охватывалось причинение последним в процессе разбоя телесных повреждений любой тяжести. Полагает, что указанное обстоятельство является условием для привлечения М. к уголовной ответственности за фактически наступившие последствия. Считает, что все соисполнители совершенного группой преступления отвечают за действия каждого из них, ссылаясь при этом на разъяснения Пленума Верховного Суда Республики Беларусь по отдельным категориям дел («О судебной практике по делам об умышленном причинении тяжкого телесного повреждения» от 29 марта 2006 г. N 1 (п. 14), «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 139 УК)» от 17 декабря 2002 г. N 9 (п. 19), «О судебной практике по делам о преступлениях против половой неприкосновенности или половой свободы (ст. ст. 166 — 170 УК)» от 27 сентября 2012 г. N 7 (пп. 9 и 10)).
Также полагает, что суд кассационной инстанции, рассматривая кассационный протест государственного обвинителя и оставляя его без удовлетворения, не указал основания, по которым доводы протеста признаны необоснованными, не привел мотивов принятого решения.
Поэтому просит об отмене кассационного определения в отношении всех троих осужденных и передаче дела на новое кассационное рассмотрение.
Рассмотрев дело, обсудив протест, Президиум Верховного Суда находит его не подлежащим удовлетворению по следующим основаниям.
В протесте не оспаривается правильность вывода суда о виновности Н. и Х. в убийстве Щ. с особой жестокостью, сопряженном с разбоем и совершенном группой лиц, а также в разбое в отношении Щ. и О., совершенном группой лиц, с причинением тяжкого телесного повреждения, и квалификации действий обоих по ч. 3 ст. 207 и пп. 6, 12, 15 ч. 2 ст. 139 УК.
Не оспаривается правильность вывода суда и о том, что М. присоединился к Н. и Х., действуя в группе с ними, воспользовался применяемым последними к потерпевшим насилием и занимался поиском в квартире денежных средств, однако сам непосредственно тяжких телесных повреждений потерпевшим не причинял.
В приговоре суд указал, что представленными стороной обвинения доказательствами не установлено, в какой именно момент были причинены тяжкие телесные повреждения потерпевшим и присутствовал ли при этом М., не установлено, что тяжкие телесные повреждения потерпевшим причинены в то время, когда М. удерживал лежащего на полу Щ., способствовали ли действия М. каким-либо образом причинению другими осужденными тяжких телесных повреждений потерпевшей О. и убийству Щ. В опровержение данного вывода суда в протесте доводов также не приведено.
Утверждение в протесте о том, что умыслом М. охватывалось причинение другими осужденными в процессе разбоя потерпевшим Щ. и О. телесных повреждений любой тяжести, не может быть признано правильным, поскольку оно не основано на фактических обстоятельствах, установленных при проведении предварительного расследования и в судебном разбирательстве, является голословным. Доказательств наличия у М. такого умысла стороной обвинения в судебном разбирательстве не представлено, не приведено их и в протесте. Осознание же М., выполнившим часть объективной стороны разбоя, только факта опасности для жизни или здоровья потерпевших применяемого в их отношении Н. и Х. насилия, явившегося основанием для квалификации и его самого действий как разбой, не свидетельствует об умысле М. на причинение потерпевшим тяжких телесных повреждений.
Также не может быть признано правильным применительно к квалификации действий М. утверждение со ссылкой при этом на разъяснения перечисленных в протесте постановлений Пленума Верховного Суда Республики Беларусь по отдельным категориям дел о том, что все соисполнители совершенного группой разбоя отвечают за действия каждого из них.
Объективная сторона разбоя характеризуется посягательством на два объекта — имущество и здоровье или жизнь потерпевшего.
Объективная сторона убийства и умышленного причинения тяжкого телесного повреждения характеризуется посягательством на один объект — соответственно, жизнь или здоровье потерпевшего.
Соответствующие постановления Пленума Верховного Суда, на которые имеется ссылка в протесте, разъясняют вопросы квалификации действий соисполнителей по признаку совершения преступления группой лиц при установлении согласованности их действий и наличия единого умысла на достижение единой цели — соответственно, убийство или причинение тяжкого телесного повреждения потерпевшему.
Предъявив М. обвинение в разбое, которое признал доказанным и суд, сторона обвинения вместе с тем не представила доказательств наличия у М. единого с Н. и Х. умысла на причинение потерпевшим О. и Щ. при завладении их деньгами тяжких телесных повреждений или на совершение их убийства. Исходя из отсутствия таковых доказательств в предъявленном М. обвинении не указывается на его причастность к убийству Щ., хотя смерть потерпевшего явилась непосредственным результатом его избиения другими осужденными — Н. и Х.
Ссылка на указанные постановления Пленума, как и само утверждение о том, что для квалификации совершенного М. преступления по ч. 3 ст. 207 УК не имеет значения, кем из соисполнителей причинены тяжкие телесные повреждения потерпевшим, в данном конкретном случае юридически некорректны, поскольку в данных постановлениях разъясняются иные правовые ситуации. Кроме того, действия М. получили юридическую оценку с учетом конкретных обстоятельств, установленных при рассмотрении данного уголовного дела.
Поскольку М. лично не принимал участия в умышленном причинении тяжких телесных повреждений потерпевшим, не установлено наличие у него единого с другими осужденными умысла на причинение потерпевшим тяжких телесных повреждений и убийство одного из потерпевших, его действия не могут быть квалифицированы по ч. 3 ст. 207 УК как разбой, сопряженный с причинением тяжкого телесного повреждения. При этом вывод суда о виновности М. в разбое не противоречит выводу о непричастности осужденного к причинению потерпевшим тяжких телесных повреждений.
Требования ст. ст. 378 и 397 Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь (далее — УПК) судом кассационной инстанции при рассмотрении уголовного дела по протесту государственного обвинителя не нарушены. Правильность применения уголовного закона к установленным судом первой инстанции фактам проверена, выводы суда кассационной инстанции мотивированы. Обоснованным является и вывод суда кассационной инстанции о том, что доводы протеста государственного обвинителя о неправильной квалификации действий М. не основаны на законе.
На основании изложенного, руководствуясь ст. 412 УПК, Президиум Верховного Суда
постановил:
Протест заместителя Генерального прокурора Республики Беларусь оставить без удовлетворения.