Фактическое участие в управлении субъектом хозяйствования после подачи заявления о выходе из состава участников может быть признано отзывом указанного заявления с соответствующими последствиями, о чем свидетельствует рассмотренный ниже пример из судебной практики.
Экономический суд Минской области 15.10.2014 рассмотрел в открытом судебном заседании материалы дела по иску К. о взыскании стоимости части имущества и суммы прибыли в размере 300000 бел.руб. с общества с ограниченной ответственностью «Б» (ООО «Б»).
Истец ссылался на ненадлежащее выполнение ответчиком требований частей 5 — 7 статьи 103 Закона Республики Беларусь от 09.12.1992 N 2020-XII «О хозяйственных обществах» (далее — Закон), п. 4.4 — 4.7 Устава, требовал обязать ответчика осуществить выплату истцу стоимости части имущества, соответствующую доле истца в уставном фонде общества. Кроме того, истец ходатайствовал о возмещении ответчиком расходов на получение юридической помощи в размере 30962400 бел.руб.
Согласно заявлению истца К. являлся участником ООО «Б» с 13.01.2010 по 19.07.2013, уставный фонд общества был сформирован полностью и истец полностью оплатил свою долю в размере 300000 бел.руб.; 19.07.2013 истец подал заявление о выходе из состава участников, как это было предусмотрено п. 3.1 Устава, просил произвести окончательный расчет. Подача заявления подтверждалась подписью работника ответчика на заявлении и записью в книге входящей корреспонденции, на основании чего истец считал, что в соответствии с ч. 2 ст. 103 Закона он вышел из состава участников общества именно с этой даты. Истец также 15.05.2014, 07.06.2014, 08.07.2014 обращался к обществу относительно причитающихся ему в соответствии с частями 5 — 7 статьи 103 Закона, п. 4.4 — 4.7 Устава общества выплат, но не получил удовлетворения требований.
Кроме того, истец указал, что заявление о выходе из состава участников К. не отзывалось, при этом им было подано заявление о подложности представленных ответчиком протоколов общих собраний участников ООО «Б» от 20.09.2013 N 20/09, от 26.12.2013 N 1.
В отзыве на иск ответчик указал на то, что воля участника на принятие того или иного решения была выражена, что было зафиксировано в протоколе общего собрания участников, поэтому не имело юридического значения отсутствие письменного извещения участника о собрании, его регистрации как участника, даже сам факт непроведения собрания как такового, притом что извещения о собраниях согласно сложившейся практике осуществлялись либо путем телефонных переговоров, либо при личных встречах; в протоколах от 20.09.2013 и от 26.12.2013 не было указано время проведения собраний участников общества, поэтому занятость К. в течение дня не могла являться доказательством невозможности его присутствия на собрании; где бы и в какое время не проводились собрания, первоочередным и важным, по сути, являлось то, что воля К. именно как участника была выражена в решении собрания; участие К. в собраниях участников 20.09.2013 и 26.12.2013 свидетельствовало о его фактических действиях по отзыву поданного заявления о выходе из состава участников общества от 19.07.2013 (гл. 13 постановления Пленума Высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь от 31.10.2011 N 20 «О некоторых вопросах рассмотрения дел с участием коммерческих организаций и их учредителей (участников)» (далее — постановление N 20)).
Судом были установлены следующие обстоятельства, имеющие значение для дела.
19.07.2013 истец подал заявление председателю ООО «Б». На заявлении N 007/1-5 имелась отметка о его получении 19.07.2013. Факт поступления заявления был отражен в журнале входящей корреспонденции за 2013 год N 007/15. Свидетель М. пояснила суду, что заявление о выходе из общества истец принес лично, о чем свидетель оповестила председателя общества по телефону, при этом последующих поручений от председателя свидетелю не поступало. Суд принял к сведению заявление представителя ответчика о том, что графы журнала «Кому направлен документ» и «Содержание резолюции руководства» в данной части не были заполнены и что оповещение председателя по телефону не подтверждено. Заявление о выходе имело следующее содержание: «Мною (..) принято решение о выходе из состава участников ООО «Б». На 19.07.2013 мною выполнены все обязательства по отношению к обществу, в т.ч. и обязанность по внесению вклада в уставный фонд ООО «Б» (доля в размере 30% оплачена полностью). Прошу ООО «Б» произвести все действия и формальности, необходимые для оформления моего выхода из состава участников в соответствии с действующим законодательством и учредительными документами ООО «Б», и выплатить причитающуюся мне стоимость части имущества общества, соответствующую моей доле в уставном фонде, а также часть прибыли, приходящейся на мою долю, в соответствии с законодательством».
Факт полной оплаты К. своей доли в уставном фонде общества не оспаривался. К. в письменной форме не требовал созыва собрания участников ООО «Б» для решения вопроса об изменении состава участников или реорганизации общества.
15.05.2013 был издан приказ N 11-к о возложении исполнения обязанностей директора ООО «Б» с связи с нахождением в трудовом отпуске К. с 16.05.2013 по 12.07.2013 на (..) Г. Председатель общества пояснил суду, что с мая 2013 г. К. не принимал участия в управлении обществом. Заявление о выходе К. из состава участников он увидел только в материалах дела.
19.09.2013 К. был командирован в качестве водителя директором ООО «Л» Е. на один день 20.09.2013 для получения товара; были представлены ТТН от 20.09.2013 с указанием в них К. в качестве водителя. 20.09.2013 общим собранием участников общества (подписи от имени К., председателя общества, Г. (приглашенный)) было принято решение о выплате материальной помощи кладовщику. Время проведения собрания в протоколе не отражалось. Оригинал протокола не имел внешних признаков фальсификации, подписи трех подписавших его лиц были расположены вертикально прямо по центру страницы, подпись от имени К. — в центре. Исходя из текста протокола, К. был секретарем собрания. Суд принял к сведению заявление свидетеля Б., которая являлась главным бухгалтером с 2010 года по 31.07.2012, о том, что К. оставлял для нее пустые листы со своей подписью и что свидетель отчитывалась перед ним всякий раз, прежде чем их использовать. Свидетель отчитывалась за каждый лист, в т.ч. за испорченные листы. Чистые листы с подписью К. на столе у Б. видела свидетель М.
Свидетель Е. пояснила суду, что протокол от 20.09.2013 был подготовлен свидетелем в электронной форме, свидетель его не распечатывала, но содержание этого протокола согласовывалось свидетелем с К. О подаче К. заявления о выходе из состава участников общества свидетелю ничего не было известно.
26.12.2013 внеочередным общим собранием участников общества «Б» (подписи от имени К., председателя общества К., подпись Г. отсутствовала при том, что он присутствовал на собрании в качестве приглашенного) было принято решение по вопросам увольнения директора общества К. и назначения на должность директора Г., оформленное протоколом N 1. Из решения внеочередного общего собрания следовало, что заявление К. об увольнении с должности директора датировано 28.11.2013. Свидетель В. (инспектор ОДО «А»), с 03.01.2014 работавшая в ООО «Б», пояснила суду, что до установления трудовых отношений с ООО «Б» свидетель выполнила разовое поручение председателя ООО «Б» по составлению протокола. На собрании 26.12.2013 свидетель не присутствовала. Информацию о том, что написать в протоколе, свидетель получила от председателя ООО «Б». Текст протокола от 26.12.2013 был распечатан свидетелем, протокол от 26.12.2013 и приказ были подписаны председателем ООО «Б» и К. лично в присутствии свидетеля, она изготовила их копии и положила в дело. С 12.00 до 17.00 25.12.2013 свидетель сделала образец, правки были внесены применительно к инициалам.
Председатель ООО «Б» пояснил суду, что протоколы составлялись спонтанно. Когда они оформлялись и кто их печатал, свидетель ответить не смог. Организация составления текстов была возложена на К. Собрание 26.12.2013 состоялось по инициативе самого К., вероятнее всего, оно созывалось по телефону. Дата проведения собрания была определена ситуативно, т.к. проводилось корпоративное мероприятие, на котором присутствовали участники общества. Г. был приглашен и присутствовал на данном мероприятии. Свидетель попросил сделать протокол В. Когда В. передала протокол, свидетель не помнил, но протокол подписали 26.12.2013.
Истец заявил о подложности протокола общего собрания, датированного 20 сентября 2013 г., и протокола общего собрания участников, датированного 26 декабря 2013 г.
Относительно заявления председателя ООО «Б» об открытии К. своего предприятия было установлено следующее. Речь шла об ООО «Л», которое было создано 15.12.2011, при этом Б. выступала в качестве одного из учредителей. Однако К. стал в данном обществе заместителем директора, а впоследствии — директором. По состоянию на 20.09.2013 обществом руководила супруга К. Суд принял к сведению заявление представителя ответчика о том, что с мая 2013 г. на ООО «Л» переводились ресурсы и деловые связи ООО «Б», что привело к убыткам последнего.
27.12.2013 приказом N 32-к К. был уволен с должности директора ООО «Б» по соглашению сторон с указанием на использование им своего трудового отпуска, а Г. с 30.12.2013 был назначен на должность директора общества. Свидетель М. пояснила суду, что К. спросил у нее в мае или июле 2014 г. о том, когда он был уволен, и удивился, когда узнал, что с 27.12.2013. Из копии трудовой книжки К. усматривалось, что он был уволен с 27.12.2013.
15.05.2014 истец обратился с требованием N 15/05/2014/З о выплате стоимости части имущества и суммы прибыли. 03.06.2014 письмом 1-6/012 общество уведомило заявителя о том, что по имеющимся у общества документам К. все еще являлся участником общества и что 29.12.2013 К. принял участие в работе внеочередного общего собрания как участник ООО «Б». Письмом от 16.06.2014 N 1-6/012-1 К. был в очередной раз уведомлен о том, что у общества отсутствовали основания и документы, позволявшие считать его вышедшим из состава ООО «Б».
Оценивая доводы сторон, суд решил, что заявление о выходе из состава участников общества от 19.07.2013 было доведено истцом до ведома ООО «Б» надлежащим образом. Отсутствие записи в графе входящей корреспонденции о докладе свидетелем М. председателю общества о поступившем заявлении указывало лишь на нечеткую организацию документирования в деятельности общества, что никак не влияло на сам факт подачи заявления К.
Оценивая содержание самого заявления от 19.07.2013, суд согласился с представителем истца в том, что заявление от 19.07.2013, в котором уведомления о принятии решения о выходе, оплате доли в уставном фонде по состоянию на 19.07.2013 сочетались с просьбой о выплате причитающихся выходящему участнику платежей, в достаточной степени характеризовало волеизъявление К. о прекращении своего участия в ООО «Б» с 19.07.2013.
Оценивая документы, характеризовавшие делопроизводство в ООО «Б» в части оформления протоколов, суд решил, что в 2010 году протоколы имели единый характерный стиль, исключением был протокол N 6; в 2011 году этот стиль в целом был сохранен за исключением порядка нумерации; в 2012 году на протяжении года изменялся стиль и порядок нумерации протоколов; в 2013 году в основном сохранялся стиль и порядок нумерации протоколов, принятый в 2012 году. Протокол от 20.09.2013 отличался от всех остальных тем, что на нем присутствовала помимо подписей К. и председателя общества подпись Г., что объяснялось его возросшей ролью в обществе. В качестве основы для протокола от 26.12.2013 N 1 был очевидно взят протокол начального периода деятельности общества, он имел сходство с протоколом N 6 за 2010 год. Сведения и документы, подтверждающие созыв собраний в письменном виде, регистрацию участников, суду не поступали. В итоге суд не усмотрел в оформлении протоколов от 20.09.2013 и от 26.12.2013 каких-либо чрезвычайных особенностей, указывавших на их возможную фальсификацию. Суд посчитал, что данные протоколы соответствовали обычной практике общества.
Оценивая действия К., предшествовавшие 19.07.2013, суд учитывал следующее. К. в период с 15.05.2013 по 27.12.2013 выступал одновременно и как участник ООО «Б», и как директор данного общества. С 16.05.2013 по 12.07.2013 К. находился в отпуске, возложив обязанности директора на Г. По свидетельству председателя ООО «Б», с мая 2013 г. К. участия в управлении обществом не принимал. Это утверждение не соответствовало действительности, поскольку 14.06.2013 К. принял участие в общем собрании по вопросу о выплате Г. материальной помощи. Однако при этом после 19.07.2013 (дата заявления о выходе К.) и вплоть до 20.09.2013 общие собрания ООО «Б» не проводились.
Оценивая протоколы от 20.09.2013 N 20/09, от 26.12.2013 N 1, суд исходил из того, что подпись К. на указанных протоколах принадлежала именно К., поскольку это не оспаривалось истцом. При этом суд дал оценку доводам представителя истца о том, что подписи К. были проставлены не на данных протоколах, а на чистых листах, которые впоследствии были неправомерно использованы для изготовления указанных протоколов. Эти доводы были отклонены судом на основании следующего. Протоколы не имели внешних признаков фальсификации, текст организовывался исходя из логики протокола общего собрания и не содержал признаков чужеродности, наложений и т.п. Было также установлено, что в ООО «Б» был организован учет листов с подписью К., свидетель Б. отчитывалась за каждый такой лист, в т.ч. за испорченные листы, непосредственно перед К. Сведения об утрате листов с подписью К., проводимых в связи с этим служебных проверках суду не представлялись. При этом суд учел, что К. впоследствии был связан с Б. по работе через ООО «Л», т.е. по-прежнему доверял ей. Свидетель Е. пояснила суду, что содержание протокола от 20.09.2013 было согласовано ей с К. При этом протокол от 26.12.2013 и приказ были подписаны председателем ООО «Б» и К. лично в присутствии свидетеля В. Суд не нашел в показаниях свидетелей Е., В. противоречий и неточностей, позволявших уличить их в нарушении присяги. Суд заключил, что К. ставил свою подпись как участник ООО «Б» под протоколом от 20.09.2013 N 20/09 и протоколом от 26.12.2013 N 1, имея возможность ознакомиться с текстом каждого из указанных протоколов в полном объеме.
Таким образом, отсутствовали протоколы, составленные после 19.07.2013, из которых следовало бы, что ООО «Б» не считает К. участником общества. В заявлении от 19.07.2013 К. просил общество произвести все действия и формальности, необходимые для оформления своего выхода из состава участников, однако впоследствии вплоть до 15.05.2014 никоим образом не интересовался, была ли удовлетворена его просьба. Общее собрание участников ООО «Б» в связи с выходом К. из состава участников общества не проводилось, не вносились изменения в устав, не осуществлялась реорганизация общества, при этом К. подписал протоколы общих собраний от 20.09.2013 и от 26.12.2013 , что указывало на его информированность относительно проведения этих собраний, обсуждаемого круга вопросов и реализацию им своих прав как участника общества по участию в управлении обществом.
Судом была учтена позиция Пленума Высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь, изложенная в ч. 8 п. 32 постановления N 20, о том, что заявление участника о его выходе из ООО (ОДО) считается отозванным с согласия ООО (ОДО), если, например, по заявлению участника о его выходе из ООО (ОДО) не проведено общее собрание участников, с участником не произведен расчет, не внесены изменения в устав, не осуществлена государственная регистрация изменений в устав; после подачи заявления участника о его выходе ООО (ОДО) информировало участника о проведении общих собраний участников ООО (ОДО), участником реализовывались права и обязанности участника ООО (ОДО), в том числе по участию в работе органов управления ООО (ОДО), и т.п.
Оценив документы и пояснения представителей сторон, суд решил, что заявление К. от 19.07.2013 о его выходе из состава участников ООО «Б» следовало считать отозванным. Следовательно, у ООО «Б» не возникло перед К. обязательств, предусмотренных п. 3.2.7 устава ООО «Б», частями пятой — седьмой статьи 103 Закона, т.е. иск был предъявлен безосновательно и подлежал отклонению в полном объеме.