Договор купли-продажи имущества, заключенный с целью ухода от исполнения принятого в отношении организации-продавца постановления о наложении ареста на имущество, признается мнимым.
Экономический суд рассмотрел 04.04.2014 материалы дела по иску частного торгового унитарного предприятия (ЧТУП) «Н» к иностранному частному унитарному предприятию (ИЧУП) «Н» (1-й ответчик) и иностранному обществу с ограниченной ответственностью (ИООО) «П» (2-й ответчик) об освобождении имущества от ареста.
В своем заявлении истец ссылался на незаконность ареста имущества, произведенного в рамках исполнительного производства, требовал освободить от ареста: 1) шасси погрузочное марки «А.»; 2) трактор; 3) машину транспортно-погрузочную лесную в сборе с полуприцепом лесотранспортным грузоподъемностью 11 тонн, оборудованным манипулятором с вылетом стрелы 6,7 метра; 4) погрузчик; 5) станок ленточнопильный горизонтальный; 6) станок для заточки ленточных пил; 7) станок двухпильный кромкообрезной; 8) станок с прижимным устройством; 9) тележку платформенную; 10) рейсмусно-фуговальный станок; 11) пилу торцовочную, станок ленточнопильный 2012 года выпуска.
Постановлением от 20.02.2013 апелляционной инстанции принят отказ от иска в части освобождения от ареста имущества — тележки платформенной (позиция 9), производство по делу в этой части было прекращено и судом при новом рассмотрении это требование не рассматривалось.
Исходя из заявлений представителей сторон, суд определил предмет доказывания по делу из 5 тезисов (тезисы истца — 1 — 3; тезисы ответчика — 4 — 5):
- спорное имущество принадлежит истцу, так как был заключен договор купли-продажи, согласно которому якобы арестованное оборудование было продано (отзыв 1-го ответчика (ИЧУП «Н») при первом рассмотрении дела: акт описи имущества был составлен без вызова представителей должника, имущество никому не было передано на хранение; 25.06.2013 судебный исполнитель был допрошен в качестве свидетеля: документы о принадлежности описываемого имущества не проверялись, полномочия понятых не проверялись, руководящий работник уведомил судебного исполнителя по телефону о том, что имущество УП «Н» ему не принадлежит (с чем 2-й ответчик (ИООО «П») не согласен); имеются три акта описи ареста, в которые включено имущество трех различных компаний, то есть они составлены судебным исполнителем без проверки каких-либо документов);
- принадлежность имущества ЧТУП «Н» подтверждалась следующим: 03.10.2011 заключен договор купли-продажи имущества. Уполномоченный представитель ИЧУП «Н» М. подписал договор от имени 1-го ответчика. М. уволен с 07.10.2011;
- право собственности перешло к истцу с момента передачи имущества (передача состоялась, так как оформлены акты приема-передачи, товарно-транспортные накладные подписаны новым директором Л.; представлен договор аренды с целью размещения указанного оборудования, допрашивался арендодатель, который подтвердил фактическое исполнение договора аренды. Второй ответчик внес замечание, согласно которому акт передачи имущества подписан ранее договора аренды на 1 день;
- ответчик указал на необходимость исследовать вопрос о времени отражения и сумме НДС в связи с исполнением договора купли-продажи от 03.10.2011 и исполнения встречной поставки по отгрузке лесоматериала (договор поставки от 06.01.2012 между ЧТУП «Н» и ИЧУП «Н» (28.06.2013 ЧТУП «Н» была подана уточненная налоговая декларация за 2012 год, в которой налоговый инспектор инспекции Министерства по налогам и сборам Республики Беларусь отметил, что уточненная декларация за II квартал 2012 года по сроку 23.07.2012 представлена 28.06.2013. Договор на покупку оборудования (от 03.10.2011) 30.03.2012 у ЧТУП «Н» не отражен. За второй квартал, когда был произведен зачет 30.06.2012, ни сделка, ни зачет ЧТУП «Н» не отражены. Уточненная налоговая декларация от 28.06.2013, по мнению 2-го ответчика, была подана в связи с принятием 02.04.2013 постановления кассационной коллегии Высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь и в связи с наложением ареста на имущество. То есть первичные учетные документы, на которые ссылался истец, не были учтены и отражены своевременно в налоговой декларации в связи с их отсутствием на момент совершения сделки и передачи имущества;
- договор от 03.10.2011 является ничтожным ввиду его мнимости.
Решением от 10.01.2013 суд удовлетворил иск, суд апелляционной инстанции 20.02.2013 прекратил производство в отношении тележки платформенной ввиду отказа истца от иска в этой части, в остальном решение суда первой инстанции поддержал. 02.04.2013 Кассационная коллегия Высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь отменила решения, отправив дело на новое рассмотрение.
Судом установлены следующие обстоятельства, имеющие значение для дела.
Хозяйственным судом вынесены определения о судебном приказе в приказных производствах о взыскании сумм денежных средств с ИЧУП «Н» в пользу ИООО «П» (2-й ответчик), во исполнение которых 18.06.2012 было возбуждено исполнительное производство, а также 22.08.2012 и 04.10.2012 осуществлен арест принадлежащего ИЧУП «Н» имущества, всего на сумму 956341976 бел.руб. Жалобы на действия судебного исполнителя в рамках вышеуказанного исполнительного производства не поступали. При этом истец не оспаривал утверждение 2-го ответчика о том, что долг ИЧУП «Н» в размере 710030184 бел.руб., причитающихся ЧТУП «Н», истцом не был истребован.
По состоянию на 30.03.2012 Л. являлся директором ИЧУП «Н» и учредителем ЧТУП «Н», что подтверждено выпиской из единого государственного регистра юридических лиц и индивидуальных предпринимателей (далее — ЕГРЮЛиИП) и сторонами не оспаривалось.
03.10.2011 подписан договор купли-продажи, по которому ИЧУП «Н» (продавец, руководитель — М.) продало, а ЧТУП «Н» (покупатель, руководитель — А.) купило оборудование и транспортные средства согласно спецификации N 1, являющейся неотъемлемой частью договора. 18.02.2014 письмом Фонд социальной защиты населения Министерства труда и социальной защиты Республики Беларусь (ФСЗН) уведомил суд о том, что М. работал на ИЧУП «Н» с 01.04.2010 по 30.09.2011. Сведениями о начислении страховых взносов за октябрь 2011 г. ФСЗН не располагал. При этом суд принял к сведению заявление представителя истца о том, что на момент подписания договора от 03.10.2011 М. являлся директором и обладал соответствующими полномочиями, что подтверждалось приказом от 30.09.2011 с иной датой увольнения.
Согласно п. 2.1 договора от 03.10.2011 определена фиксированная цена договора — 943664520 бел.руб. В договоре упоминалась только спецификация N 1. Тем не менее истец ссылался также на спецификацию N 2 от 27.02.2012 к договору от 03.10.2011, в которой поименован станок ленточнопильный 2012 года выпуска». Истец по этому вопросу пояснил, что фактически спецификация N 2 подписывалась не 27.02.2012, а 03.10.2011, что могло быть подтверждено свидетельскими показаниями Л. Суд принял к сведению заявление 2-го ответчика о том, что опечатка в дате выпуска станка должна была расцениваться судом как признак фальсификации документа. По состоянию на 27.02.2012 лица, подписавшие спецификацию N 2 (М. — от имени продавца, А. — от имени покупателя), руководителями продавца и покупателя не являлись.
Исходя из актов ареста спорного имущества от 04.10.2012 и от 28.08.2012 (два акта), уполномоченные представители должника (ИЧУП «Н») при проведении описи не присутствовали и копии актов описи не получали. При этом судебный исполнитель общался по телефону с помощником учредителя должника Максимом Евгеньевичем В., который разъяснил исполнителю, какое имущество может быть арестовано. Согласно выписке из ЕГРЮЛиИП директором ИЧУП «Н» в течение определенного периода времени являлась Светлана Максимовна В., и Максим Евгеньевич В. являлся ее отцом. Судом принято к сведению как логически обоснованное и подтверждаемое фактическими обстоятельствами дела заявление 2-го ответчика о том, что Максим Евгеньевич В. являлся фактическим руководителем ИЧУП «Н» (распорядителем его имущества).
Документами, подтверждающими передачу имущества, являлись 3 товарные накладные от 30.03.2012, акт приема-передачи основных средств от 30.03.2012. По выписке товарных накладных было установлено, поскольку не оспаривалось представителями истца и 2-го ответчика, что они были выписаны Л. Ему было предложено представить накладные в продолжение числового ряда, однако было установлено, что накладные выписывались в хаотичном порядке. По состоянию на 30.03.2012 количество работников ЧТУП «Н», принявшего спорное имущество, составляло 2 человека (директор и главный бухгалтер, которая находилась в отпуске по уходу за ребенком).
Относительно факта осуществления производственной деятельности и добросовестности ИЧУП «Н» как должника ИООО «П» можно отметить следующее: согласно информации региональной таможни от 26.11.2012 подтверждались ежемесячные неоднократные отгрузки продукции ИЧУП «Н» иностранным заказчикам в период с 01.01.2011 по 01.11.2012, притом что основные средства производства (935 млн.бел.руб. на 31.12.2011) были проданы на основании договора купли-продажи от 03.10.2011 (24 млн.бел.руб. стало на 31.12.2012). Выручка от реализации продукции за январь — декабрь 2011 г. — 1,726 млрд.бел.руб., 2012 год — 1,939 млрд.бел.руб., что следовало из отчета о прибылях и убытках к балансу. Производственная линия (стоимость 50 млн.бел.руб. по оценке судебного исполнителя) была взята в аренду ИЧУП «Н». Продавали согласно отзыву, чтобы сохранить 15 рабочих мест.
Исходя из ответа ФСЗН от 18.02.2014 М. работал на ИЧУП «Н» с 01.04.2010 по 30.09.2011. Сведениями о начислении страховых взносов за М. за октябрь 2011 г. ФСЗН не располагал. Относительно личности М., подписавшего договор от имени ИЧУП «Н», установлено, что М. подозревался в хищении денежных средств ООО «Ю», 22.08.2013 исчез и с этого времени находился в розыске, что подтверждалось справкой органов внутренних дел.
Судебный исполнитель, осуществивший арест спорного имущества, показал, что при проведении данной операции ему позвонил Максим Евгеньевич В., который представился помощником директора. Он уведомил судебного исполнителя, что фура принадлежит иностранному гражданину, относительно трактора и загрузочной машины сказал, что можно забирать. Максим Евгеньевич В. по состоянию на 04.10.2012 (момент производства ареста имущества) не ставил в известность судебного исполнителя, что арестовываемое имущество было продано ИЧУП «Н» другой организации. Водитель фуры «Скания» представил свидетелю документы о принадлежности имущества ИЧУП «Н». Водителя трактора МТЗ при аресте не было, документы находились в кабине. Техталон на трактор был оформлен на ИЧУП «Н». Впоследствии именно Максим Евгеньевич В. привозил в суд документы для освобождения фуры «Скания» из-под ареста.
Специалист налогового органа, осуществивший проверку ИЧУП «Н», пояснила, что договор от 03.10.2011, договор от 06.01.2012 и акт взаимозачета для целей налогообложения в I квартале 2012 года отражены не были. Плательщик сдал уточняющую декларацию только через год, что к начислению НДС не привело. Суд принял к сведению заявление директора ИЧУП «Н» о том, что 2012 год был переходным периодом в бухгалтерском учете и поэтому была допущена эта ошибка, но системные ошибки в бухгалтерском учете налоговым органом обнаружены не были.
Суд принял к сведению заявление представителей 2-го ответчика о том, что арест был наложен на имущество в целях его реализации и погашения долга в размере 1,670 млрд.бел.руб., эти деньги 2-му ответчику должен 1-й ответчик за отгрузку леса и лесопродукции, поставленных до 2011 года. Долг должен был быть возвращен до 01.04.2012.
Выводы суда.
Как установлено пунктом 1 статьи 171 Гражданского кодекса Республики Беларусь (далее — ГК), мнимая сделка, то есть сделка, совершенная лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей юридические последствия, ничтожна. Суд учитывал и разделял позицию Пленума Высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь, изложенную в части второй пункта 15 постановления от 28.10.2005 N 26 «О некоторых вопросах применения хозяйственными судами законодательства, регулирующего недействительность сделок», о том, что при совершении мнимой сделки воля сторон направлена не на установление между ними каких-либо гражданско-правовых отношений, а на возникновение правовых последствий для каждой стороны или одной из них в отношении третьих лиц (например, мнимое дарение имущества должником с целью предотвратить его арест).
Судом принято как логически обоснованное и подтверждаемое фактическими обстоятельствами дела заявление 2-го ответчика о том, что Л. при исполнении договора от 03.10.2011, являясь директором ИЧУП «Н» и учредителем ЧТУП «Н», передавал фактически все активы предприятию, собственником которого являлся он сам. Судом принято к сведению заявление представителей 2-го ответчика о том, что ряд неточностей, проявлений человеческого фактора в документах доказательственной базы истца имел определенную направленность и должен был быть проверен в совокупности со всеми обстоятельствами дела на предмет возможной фальсификации ряда документов. Суд оценил доводы сторон в отношении доказательственной силы документов и иных обстоятельств, характеризующих направленность воли сторон, с учетом вышеуказанных основополагающих обстоятельств.
В отношении обстоятельств заключения договора и, в частности, наличия у М. полномочий на подписание от имени ИЧУП «Н» договора от 03.10.2011 суд пришел к следующим выводам. Принадлежность подписи именно М. достаточными и убедительными доказательствами не подтверждена. В трудовой книжке М., других документах отсутствовала запись и какие-либо указания на то, что он являлся директором ИЧУП «Н». Поскольку страховые взносы за М. ИЧУП «Н» за октябрь 2011 г. не уплачивало, суд пришел к выводу, что это предприятие не считало его своим работником после 30.09.2011 вне зависимости от того, какая дата увольнения была проставлена в приказе о его увольнении. Личность М. не вызывала обычного доверия суда к участникам гражданско-правовых отношений, поскольку указанное лицо обвинялось ООО «Ю» в хищении денежных средств и скрывалось от правоохранительных органов (справка органов внутренних дел от 03.09.2013). Указанное обстоятельство не могло быть известно судебным инстанциям, принимавшим судебные постановления по делу до его направления на новое рассмотрение.
Суд отметил, что буквальный текст договора от 03.10.2011 не допускал возможности составления иных спецификаций к этому договору, помимо спецификации N 1, упомянутой в п. 1.1 этого договора, а спецификация N 2, статус которой договором от 03.10.2011 никоим образом не определен, подписана лицами либо от имени лиц, которые по состоянию на 27.02.2012 не являлись руководителями предприятий покупателя и продавца, и в отношении имущества, которого по состоянию на 03.10.2011 не существовало.
В итоге суд констатировал, что договор от 03.10.2011, спецификации к нему, которыми истец обосновывал свое требование, были подписаны в целом при сомнительных обстоятельствах, что не позволило автоматически признать за ними доказательственную силу надлежащего гражданско-правового документа.
Денежные средства в качестве встречного предоставления по договору покупателем не перечислялись. Обязательство по оплате исполнено актом зачета требования от 30.06.2012 между ИЧУП «Н» в лице директора Л. и ЧТУП «Н» в лице директора К. При этом размер требований со стороны ЧТУП «Н» составлял 958664988 бел.руб., а со стороны ИЧУП «Н» — 956341976 бел.руб. Однако 18.06.2012 в отношении должника ИЧУП «Н» было возбуждено исполнительное производство о взыскании денежных средств в пользу ИООО «П», поэтому суд признал взаимозачет от 30.06.2012 неправомерным.
В доказательство фактического исполнения договора от 03.10.2011 истец ссылался на 3 (три) накладные от 30.03.2012, подписанные от имени грузоотправителя (ИЧУП «Н») Л. и грузополучателя (ЧТУП «Н») К. Договор от 03.10.2011 в п. 3.3 определял конкретный срок передачи — не позднее 180 дней с момента заключения этого договора. Оценивая указанные накладные, а также акт от 30.03.2012 о приеме-передаче групп объектов основных средств, суд отметил, что спорное имущество было передано и принято 30.03.2012 по адресу: П-й район, д. С., зд. «Б», притом что договор аренды нежилых помещений от 01.04.2012 для его размещения был заключен ЧТУП «Н» только на следующий день после передачи имущества. Кроме того, обращала на себя внимание цена аренды: согласно п. 9.1 этого договора за аренду объекта арендуемой площадью в крытом ангаре 495 кв.м, включая бытовку 10,6 кв.м и склад 134,3 кв.м, арендная плата установлена в размере 1000000 (один миллион) бел.руб. в месяц.
Далее суд отметил, что ЧТУП «Н» приобретено оборудование и транспортные средства, обслуживание которых требовало наличия достаточного количества квалифицированного технического персонала. Длительный договорный срок для фактической передачи оборудования в целом позволял решить этот вопрос. Однако судом установлено, поскольку признано директором истца, что по состоянию на 30.03.2012 количество работников ЧТУП «Н», принявшего спорное имущество, составляло 2 человека: директор К. и главный бухгалтер, которая в это время находилась в отпуске по уходу за ребенком, то есть фактически 1 работник, что не позволяло ни эксплуатировать, ни сохранить принятое по договору спорное имущество. Суд заключил, что ЧТУП «Н» в период с 03.10.2011 по 30.03.2012 никоим образом не готовилось к приему и эксплуатации спорного имущества.
ИЧУП «Н», предмет основной деятельности которого составляет деревообработка, мотивировало свое намерение продать собственные основные средства желанием сохранить рабочие места (15 человек). Однако с этой целью предприятие продало собственные средства на сумму 943664520 бел.руб. (цена договора от 03.10.2011) и, со слов представителя истца, взяло в аренду производственную линию, оцененную судебным исполнителем в 50000000 бел.руб. При этом в 2012 году ИЧУП «Н» получило номинально большую выручку, чем в 2011 году, и по сведениям региональной таможни за период с февраля 2011 г. по 31.10.2012 вело активную внешнеэкономическую деятельность. По балансу ИЧУП «Н» в этот период имелось готовой продукции на 1,940 млрд.бел.руб. Эта информация подтверждала в определенной степени утверждение 2-го ответчика о том, что после заключения договора и передачи спорного имущества ЧТУП «Н» деревообрабатывающее оборудование продолжало эксплуатироваться работниками ИЧУП «Н».
Судебные исполнители осуществляли действия по аресту спорного имущества 22.08.2012 и 04.10.2012, однако при проведении данной операции и составлении актов описи не были предупреждены ни о продаже, ни о последующей (через 180 дней) передаче спорного имущества 3-й стороне. Документы на трактор по состоянию на 04.10.2012 подтверждали его принадлежность ИЧУП «Н», а не ЧТУП «Н». Показания судебного исполнителя подтверждали, что при аресте представитель ИЧУП «Н» имел возможность указать судебному исполнителю на принадлежность имущества третьему лицу, но не сделал этого. Также при осуществлении ареста 28.08.2012, который имел место на охраняемой территории ИЧУП «Н» с ограниченным доступом, судебные исполнители не были поставлены в известность о принадлежности деревообрабатывающего оборудования третьему лицу.
Из справки выездной встречной проверки ЧТУП «Н» по вопросу взаимоотношений с ИЧУП «Н» от 14.11.2013, пояснений специалиста налогового органа следовало, что хозяйственные операции по приобретению основных средств и материалов, принятию к вычету НДС, вводу основных средств и материалов в эксплуатацию и по поставке лесопродукции (договор от 06.01.2012) были отражены ЧТУП «Н» в налоговой отчетности, что подтверждалось уточненной налоговой декларацией (расчетами) по НДС за II квартал 2012 года (притом что хозяйственные операции, совершенные 30.03.2012, следовало отразить в налоговой отчетности за I квартал 2012 года), представленной плательщиком только 28.06.2013, то есть после 02.04.2013, когда было принято постановление Кассационной коллегии Высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь. Указанное обстоятельство не могло быть известно судебным инстанциям, принимавшим судебные постановления по делу до его направления на новое рассмотрение. Доводы представителя истца о том, что имела место ошибка в связи с переходным периодом, судом отклонены как неубедительные.
Оценив доводы сторон, обстоятельства дела, суд констатировал мнимый характер договора от 03.10.2011 и его ничтожность согласно пункту 1 статьи 171 ГК, поскольку достаточными и непротиворечивыми доказательствами подтверждалось, что воля сторон была направлена не на установление между ними гражданско-правовых отношений купли-продажи основных средств и материалов, а на возникновение правовых последствий для каждой стороны или одной из них в отношении третьего лица — ИООО «П». Так, указанный договор позволял ИЧУП «Н» избежать реального исполнения принятого в отношении его судебного постановления, а ЧТУП «Н», учредителем которого является Л., — сохранить контроль за использованием спорного имущества в собственной предпринимательской деятельности.
Исходя из вышеизложенного, суд решил, что право собственности ЧТУП «Н» на спорное имущество не возникло (пункт 1 статьи 224 ГК), так как документы, подтверждающие передачу, исходя из совокупности установленных по делу обстоятельств не имели того доказательственного значения, которое им придавал истец. Поэтому суд также пришел к выводу об отсутствии оснований для удовлетворения иска.
На основании изложенного суд решил в удовлетворении иска полностью отказать.
Справочно. Постановлением апелляционной инстанции экономического суда от 15.05.2014 решение суда первой инстанции оставлено без изменения. Постановлением суда кассационной инстанции решение экономического суда первой инстанции от 04.04.2014 и постановление апелляционной инстанции от 15.05.2014 оставлены без изменения, а кассационная жалоба — без удовлетворения (постановление судебной коллегии по экономическим делам Верховного Суда Республики Беларусь от 24.07.2014 (дело N 85-12-6/2013/102А/636К)).