В статье на основе анализа уголовно-процессуального закона и правоприменительной практики рассматриваются процессуальный порядок применения домашнего ареста, правила оформления и реализации решения о применении данной меры пресечения, требования к процессуальной форме, в которую облекается такое решение органа, ведущего уголовный процесс, вносятся предложения по совершенствованию законодательной регламентации порядка применения домашнего ареста в качестве меры пресечения.
В 1999 году был принят новый Уголовно-процессуальный кодекс Республики Беларусь (далее — УПК), одной из новелл которого стало закрепление домашнего ареста как меры пресечения.
Анализ имеющейся в Республике Беларусь юридической литературы о домашнем аресте свидетельствует о редком обращении ученых к изучению проблем данной меры пресечения и отсутствии ее исследований в отечественной уголовно-процессуальной науке. До настоящего времени не разработан порядок применения и исполнения домашнего ареста, не урегулированы вопросы жизнедеятельности подозреваемых, обвиняемых, к которым применяется такая мера пресечения. Недостаточная законодательная регламентация домашнего ареста влияет на редкое использование этой меры пресечения в правоприменительной практике. По данным Генеральной прокуратуры Республики Беларусь домашний арест в 2005 году применялся к 548 обвиняемым (подозреваемым), в 2006 году — к 402, в 2007 году — к 320, в 2008 году — к 349, в 2009 году — к 256, в 2010 году — к 269, в 2011 году — к 418. Таким образом, в целом по Республике Беларусь за период 2005 — 2010 годов наблюдалась тенденция к сокращению применения домашнего ареста и только в 2011 году данная мера пресечения стала применяться более широко. Это обусловлено тем, что в Концепции совершенствования системы мер уголовной ответственности и порядка их исполнения, утвержденной Указом Президента Республики Беларусь от 23.12.2010 N 672, органам, ведущим уголовный процесс, было предложено оптимизировать практику применения мер пресечения, не связанных с заключением под стражу. Одной из таких мер является домашний арест, который представляется весьма перспективной мерой пресечения, поскольку будет способствовать экономии бюджетных средств и человеческих ресурсов, позволит разгрузить следственные изоляторы, обеспечит надлежащее поведение подозреваемых или обвиняемых, в то же время не отрывая их от дома, семьи и привычного образа жизни.
Домашний арест как мера пресечения заключается в изоляции подозреваемого или обвиняемого от общества без содержания его под стражей, но с применением правоограничений, обеспечивающих надлежащее поведение и изоляцию лица от общества (ст. 125 УПК). По замыслу законодателя, домашний арест должен был стать альтернативой заключению под стражу.
В ходе проведенного нами опроса 246 сотрудников правоохранительных органов из различных регионов Республики Беларусь 83,1% прокурорских работников и сотрудников органов внутренних дел (ОВД) указали, что домашний арест применялся ими как альтернативная заключению под стражу мера пресечения, 24,7% — при отказе прокурора в даче санкции на заключение под стражу, 19,1% — в порядке изменения с ранее примененных мер пресечения в виде заключения под стражу и 2,2% подписки о невыезде и надлежащем поведении. Судьями домашний арест применялся на стадии судебного разбирательства (87,5%), в ходе судебной проверки в порядке ст. 144 УПК (43,7%), на стадии назначения и подготовки судебного разбирательства (12,5%). По мнению опрошенных практических работников, поводом к применению домашнего ареста послужило их собственное усмотрение (75,2%), указание надзирающего прокурора (22,8%), ходатайство обвиняемого или его защитника (21,9%).
УПК предусматривает, что о применении меры пресечения орган дознания, лицо, производящее дознание, следователь, Председатель Следственного комитета Республики Беларусь, Председатель Комитета государственной безопасности Республики Беларусь или лица, исполняющие их обязанности, прокурор или судья выносят постановление, а суд — определение (ч. 1 ст. 119 УПК). Важным условием, обеспечивающим правомерность применения меры пресечения, является требование к процессуальной форме, в которую облекается данное решение органа, ведущего уголовный процесс. По общепринятым правилам постановление о применении меры пресечения должно состоять из трех частей: вводной, описательно-мотивировочной и резолютивной. На стадии предварительного расследования постановление следователя (органа дознания) о применении домашнего ареста должно быть санкционировано прокурором или его заместителем (ч. 2 ст. 119 УПК). Следовательно, вводная часть постановления должна содержать отметку о его санкционировании в виде резолюции с указанием даты дачи санкции, фамилии и инициалов, классного чина прокурора, скрепленную подписью и гербовой печатью, а также пункты ч. 2 ст. 125 УПК, соответствующие установленным в отношении подозреваемого, обвиняемого запретам и обязанностям. Если домашний арест применяется органом дознания, то в соответствии с ч. 5 ст. 38 УПК постановление должно утверждаться начальником органа дознания, что, на наш взгляд, отвечает значимости принимаемого решения. В этой части постановления указываются его наименование, место и дата составления, должность, фамилия и инициалы, звание (классный чин) должностного лица, выносящего постановление, номер уголовного дела, по которому производится расследование.
Изучение нами практики применения домашнего ареста в прокуратурах г. Минска, Минской области и г. Витебска за 2007 — 2010 годы показывает, что в стадии предварительного расследования домашний арест применялся как первоначально избранная мера пресечения (93%), в порядке изменения с ранее примененных мер пресечения в виде заключения под стражу (4,2%) и подписки о невыезде и надлежащем поведении (0,7%), по указанию прокурора при отказе в даче санкции на заключение под стражу (2,1%). Решение о его применении принимали: дознаватели ОВД — 48,6%, следователи ОВД — 40,9%, начальники следственных отделов предварительного расследования — 2,1%, начальники органа дознания — 1,4%, следователи прокуратуры — 4,2%, прокурор (заместитель) — 2,1%, суд в порядке разрешения жалобы — 0,7%. Все постановления о применении домашнего ареста были санкционированы прокурором или его заместителем. В 17,1% изученных постановлений о применении домашнего ареста имело место нарушение ч. 5 ст. 38 УПК, выразившееся в отсутствии отметки об утверждении постановлений начальником органа дознания.
Существенным нарушением процессуальной формы является указание во вводной части одних пунктов ч. 2 ст. 125 УПК, а в резолютивной — других. По результатам изученных нами постановлений такие нарушения усматриваются в 13 случаях (9,4%). Данные несовпадения порождают разночтение в сопровождающих домашний арест мерах, что делает его осуществление трудновыполнимым.
В ходе изучения практики применения домашнего ареста нами выявлены нарушения п. 6 ч. 5 ст. 34 УПК, предусматривающего дачу прокурором письменных указаний о применении этой меры пресечения, что должно отражаться в отдельном документе, а не в виде резолюции на соответствующем постановлении. Так, прокурор Первомайского района г. Витебска, отказывая в даче санкции на заключение под стражу обвиняемого К., на постановлении о применении данной меры пресечения наложил резолюцию «применить домашний арест» [1]. Прокурором Октябрьского района г. Витебска при отказе в даче санкции на заключение под стражу обвиняемого К. на постановлении сделана надпись «избрать домашний арест, так как признает вину, имеет ПМЖ, обязуется возместить ущерб» [2].
Описательно-мотивировочная часть постановления должна содержать краткое изложение фабулы обвинения (подозрения), квалификацию совершенного преступления, основания (ч. 1 ст. 117 УПК) и обстоятельства, предопределяющие необходимость применения домашнего ареста (ч. 2 ст. 117 УПК), а также соответствующие статьи УПК, которыми руководствуется орган уголовного преследования при принятии решения о домашнем аресте. Требование мотивировки постановления о домашнем аресте и обоснования необходимости его применения выдвигают ч. 1 ст. 119 и ч. 2 ст. 126 УПК.
Мотивировка — это «совокупность мотивов, доводов» [3, с. 367], мотивировать — значит «подкрепить доказательствами» [4, с. 352]. В юридической литературе отдельные авторы (Н.В.Буланова [5, с. 154], Э.Ф.Куцова [6, с. 102], И.Л.Петрухин [7, с. 111], А.П.Рыжаков [8, с. 68]) полагают, что мотивировка постановления о применении меры пресечения — это обоснование, выражение тех доводов, с которыми уголовно-процессуальный закон связывает наличие оснований и необходимости применения именно этой меры пресечения. Отмечая взвешенность данного суждения, мы солидарны с Ю.Д.Лившицем [9, с. 108], П.И.Люблинским [10, с. 19] и З.Д.Еникеевым [11, с. 56], которые указывают, что мотивировка должна быть обоснована фактическими данными, установленными по делу и выступающими в качестве оснований мер пресечения, допускающими их проверку. Иными словами, процесс установления оснований мер пресечения объективизируется в мотивировочной части постановления [12, с. 329]. Аргументация постановления, указание в нем фактических данных, на основе которых делается вывод о необходимости применения домашнего ареста, способствуют осуществлению надзора за законностью и обоснованностью принятого решения о домашнем аресте со стороны прокурора, дающего санкцию на его применение. Обязательность мотивировки постановления, осуществляемой на базе доказательств, служит гарантией прав и законных интересов подозреваемого, обвиняемого, помогает ему уяснить причины применения домашнего ареста и дает возможность ее обжалования.
Анализ следственно-прокурорской практики свидетельствует о том, что довольно часто встречаются слабо мотивированные или немотивированные постановления о применении домашнего ареста, а иногда имеют место случаи его применения по мотивам, не предусмотренным УПК.
Следователь Борисовского РУВД, применяя домашний арест к Г., обвиняемому по ч. 2 ст. 205 Уголовного кодекса Республики Беларусь (далее — УК), в постановлении указал, что последний не скроется от следствия и суда и не воспрепятствует предварительному расследованию, но поскольку он совершил менее тяжкое преступление, ранее судим, то применение данной меры пресечения является целесообразным [13]. Следователь прокуратуры Советского района г. Минска в постановлении о применении в отношении В. домашнего ареста указал, что он применяется, поскольку «отпали основания для избрания меры пресечения в виде заключения под стражу» [14]. Старшим дознавателем Вилейского РОВД в отношении К., обвиняемого по ч. 2 ст. 317-1 УК, в обоснование применения домашнего ареста положены признание вины, чистосердечное раскаяние и тяжесть преступления [15]. Вместе с тем санкция данной нормы УК не предусматривает в качестве наказания лишение свободы, что делает применение домашнего ареста в этом случае необоснованным. Аналогичные нарушения допускались по 30 уголовным делам (20,8%), где домашний арест в 19,4% случаев применялся по статьям УК, не предусматривающим лишение свободы, в 1,4% — предусматривающим лишение свободы на срок до одного и двух лет. Подобного рода «мотивы» не выражают законных оснований применения домашнего ареста и свидетельствуют о неправильном их понимании органом уголовного преследования, что, в свою очередь, затрудняет реализацию права подозреваемого, обвиняемого на обжалование данной меры пресечения и возможность проверки прокурором (судом) законности и обоснованности принятого решения. Таким образом, зачастую орган уголовного преследования проявляет формальный подход к требованиям ч. 1 ст. 119 УПК в части мотивировки постановлений о применении домашнего ареста.
Резолютивная часть постановления должна содержать формулировку принятого решения о применении домашнего ареста, логически вытекающую из предыдущих частей постановления, а также полные анкетные данные подозреваемого, обвиняемого. В изученных нами постановлениях о применении домашнего ареста такие данные, как правило, приводились в полном объеме. Вместе с тем в 22,9% постановлений адрес места жительства обвиняемого не был указан, в 1,4% указывалось два разных адреса — места жительства и прописки (в 0,7% указывалось, что обвиняемый — лицо без определенного места жительства), в 1,4% — данные о месте рождения лица. Неверное указание адреса либо его отсутствие в постановлении о применении домашнего ареста делает затруднительным исполнение данной меры пресечения. В связи с этим полагаем, что в резолютивной части постановления о применении домашнего ареста необходимо указывать конкретный адрес нахождения подозреваемого, обвиняемого во время отбывания данной меры пресечения.
Фактический срок исчисления домашнего ареста может не совпадать с датой принятия решения о его применении, что подтверждается следственно-прокурорской практикой. Поэтому в резолютивной части постановления необходимо указывать дату, когда подозреваемый, обвиняемый фактически помещается под домашний арест, что является важным для правильного исчисления срока данной меры пресечения, а также время, на которое она применяется. В 95% изученных нами случаев в резолютивной части постановлений раскрывалось содержание установленных в отношении подозреваемого, обвиняемого мер, сопровождающих домашний арест, в 2,9% указывались лишь соответствующие пункты ч. 2 ст. 125 УПК, в 2,1% разъяснение и содержание запретов вообще отсутствовало. В 97,2% случаев даты принятия решения о домашнем аресте и санкционирования постановлений прокурором идентичны, в 2,8% они не совпадают. Сопоставление дат вынесения органом уголовного преследования постановлений и ознакомления с ним обвиняемого (подозреваемого) показывает, что в 92,8% случаев даты совпадают, в 7,2% — разнятся. Например, дознаватель Березинского РОВД вынес постановление о применении домашнего ареста в отношении Б., которое датировано 02.07.2008, санкция прокурором дана 07.07.2008, а дата ознакомления обвиняемого с постановлением — 02.07.2008 [16]. В другом случае постановление о домашнем аресте вынесено следователем Воложинского РОВД 30.07.2008, а дата объявления его обвиняемому Л. — 06.12.2007 [17].
На основании вышеизложенного полагаем, что качество постановлений о применении домашнего ареста, полнота их реквизитов, конкретность, детальность содержащихся в них данных влияют на эффективность данной меры пресечения, способствуют обеспечению законного и обоснованного ее осуществления. Законность решения о домашнем аресте требует соответствия между содержанием такого решения и формой его выражения, чего зачастую не наблюдается в правоприменительной практике. С целью унификации процедуры оформления решения о применении домашнего ареста полагаем, что в постановлении кроме общепринятых данных необходимо указывать: а) основания применения этой меры пресечения, предусмотренные ч. 1 ст. 117 УПК, и обстоятельства, указанные в ч. 2 ст. 117 УПК, в силу которых возникла необходимость в изоляции подозреваемого или обвиняемого без содержания под стражей; б) дату фактического применения домашнего ареста и срок его действия, предусмотренный ч. 1 ст. 127 УПК; в) конкретный адрес места проживания лица, по которому будет исполняться данная мера пресечения; г) соответствующие пункты ч. 2 ст. 125 УПК и их содержание. Надлежаще оформленное решение о применении домашнего ареста будет способствовать законности применения этой меры пресечения, ее результативности и эффективности, обеспечивать соблюдение прав и законных интересов подозреваемых или обвиняемых, ограждая их от необоснованного принуждения в сфере уголовного процесса.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ
1. Архив прокуратуры Первомайского района г. Витебска за 2010 год. — Надзорное производство N 16/256м-10.
2. Архив прокуратуры Октябрьского района г. Витебска за 2010 год. — Надзорное производство N 16/79сл-2010.
3. Ожегов, С.И. Толковый словарь русского языка: 80000 слов и фразеологических выражений / С.И.Ожегов, Н.Ю.Шведова / Российская академия наук. Ин-т рус. яз. им. В.В.Виноградова. — 4-е изд., доп. — М.: Азбуковник, 1999. — 944 с.
4. Даль, В. Толковый словарь живого великорусского языка: Т. 1 — 4 / В.Даль. — М.: Рус. яз., 1989 — 1991. — Т. 2: И — О. — 1989. — 779 с.
5. Буланова, Н.В. Заключение под стражу при предварительном расследовании преступлений: науч.-метод. пособие / под ред. докт. юрид. наук М.Е.Токаревой. — М.: Изд-во «Юрлитинформ», 2005. — 256 с.
6. Куцова, Э.Ф. Гарантии прав личности в советском уголовном процессе / Э.Ф.Куцова. — М.: Изд-во Московского университета, 1972. — 113 с.
7. Петрухин, И.Л. Неприкосновенность личности и принуждение в уголовном процессе / И.Л.Петрухин. — М.: Наука, 1989. — 256 с.
8. Рыжаков, А.П. Меры пресечения / А.П.Рыжаков // Юридический мир. — 2002. — N 6. — С. 67 — 70.
9. Лившиц, Ю.Д. Меры пресечения в советском уголовном процессе / Ю.Д.Лившиц. — М.: Изд-во «Юридическая литература», 1964. — 137 с.
10. Люблинский, П.И. Меры пресечения (Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР. Практ. комментарий) / П.И.Люблинский. — 3-е изд., испр. и доп. — М.: Право и жизнь, 1926. — 71 с.
11. Еникеев, З.Д. Применение мер пресечения по уголовным делам: учеб. пособие / З.Д.Еникеев. — Уфа: Башк. ун-т, 1988. — 84 с.
12. Петрова, О.В. Перспективы совершенствования порядка применения заключения под стражу / О.В.Петрова // Правовое обеспечение устойчивого развития Республики Беларусь в контексте интеграционных процессов: материалы 1-й Респ. научно-практической конф., Гомель, 6 — 7 апр. 2006 г.: в 2 ч. / Мин-во обр. Респ. Беларусь; Е.В.Богданов, Л.А.Краснобаева, Т.Г.Кравченко, И.И.Эсмантович. — Гомель: УО «ГГУ им. Ф.Скорины», 2006. — Ч. 2. — С. 327 — 330.
13. Архив прокуратуры Борисовского района Минской области за 2008 год. — Надзорное производство N 1377м.
14. Архив прокуратуры Советского района г. Минска за 2007 год. — Надзорное производство N 50п.
15. Архив прокуратуры Вилейского района Минской области за 2008 год. — Надзорное производство N 293/2008.
16. Архив прокуратуры Березинского района Минской области за 2008 год. — Надзорное производство N 18/372м-2008.
17. Архив прокуратуры Воложинского района Минской области за 2008 год. — Надзорное производство N 18-420м-2007.