Сфера потребления товаров и услуг является одной из важнейших в структуре всей экономической деятельности, т.к. абсолютно каждый гражданин выступает в качестве потребителя на протяжении всей своей жизни. В Республике Беларусь уже долгое время функционирует потребительский рынок, диктующий обществу свои требования, главнейшими из которых являются честность и порядочность в осуществлении торговых и расчетных операций субъектами хозяйствования. Тем не менее в данной сфере существуют и различного рода злоупотребления, одним из которых является обман потребителей.
С обманом и подделкой товаров потребитель столкнулся, вероятно, с момента появления первых товарных рынков. Поскольку подделка товаров с правовой точки зрения представляет собой разновидность мошенничества (торгового обмана), то до сих пор бытует такое изречение: «Не обманешь — не продашь». По этой причине государство придает исключительное значение всесторонней защите прав потребителей. Без надлежащего обеспечения защиты прав потребителей невозможно цивилизованное функционирование рынка, развитие экономических отношений, достижение цели повышения качества жизни и уровня благосостояния народа.
Нарушение принципов осуществления экономической деятельности и прав потребителей подрывает развитие нормальных отношений в сфере торговли и оказания услуг. В связи с этим в настоящее время основное предназначение ст. 257 Уголовного кодекса Республики Беларусь (далее — УК) заключается в охране предпринимательской и иной экономической деятельности, связанной с реализацией товаров, выполнением работ и оказанием услуг организациями и индивидуальными предпринимателями. В ч. 1 ст. 257 УК установлена уголовная ответственность за совершение следующих действий: «обман покупателей, заказчиков или иных потребителей работником индивидуального предпринимателя или юридического лица, осуществляющих реализацию товаров, выполнение работ или оказание услуг, либо обман потребителей индивидуальным предпринимателем, осуществляющим такую же деятельность (обман потребителей), совершенный в течение года после наложения административного взыскания за такое же нарушение либо в значительном размере».
В чем же общественная опасность обмана потребителей?
Социально-правовая природа обманной деятельности при продаже товаров, выполнении работ и оказании услуг потребителям, по мнению ряда ученых, состоит не столько в том, что виновный в результате обмана незаконно изымает имущество потребителей либо его часть, как при хищении (мошенничестве), а в том, что действия виновного, связанные с использованием обманных приемов осуществления экономической деятельности в сфере продажи товаров, выполнения работ и оказания услуг потребителям, направлены на совершение ничтожной, заведомо противной основам правопорядка и нравственности сделки.
С экономической стороны общественная опасность получения незаконной наживы (дохода) в результате обмана потребителей при продаже им товаров, работ и услуг состоит в том, что в результате использования обманных приемов осуществления экономической деятельности виновный не создает экономический продукт (товар, работу, услугу), но приобретает экономический продукт, произведенный многими членами общества, уменьшая при этом возможности потребления других членов общества, вложивших свой труд в производство этого совокупного экономического продукта, чем причиняется существенный вред обществу. Именно в этом состоят вредные последствия деяния, сопряженного с извлечением незаконного дохода (наживы), и в этом выражается его общественная опасность <1>.
<1> Гриневский, Р.Г. Уголовно-правовая оценка обмана в сфере продажи товаров, выполнения работ и оказания услуг: автореф. дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08 / Р.Г.Гриневский; Моск. ун-т МВД России. — М., 2010. — С. 16 — 17; Павлющик, С.В. Права потребителей как объект уголовно-правовой охраны в Республике Беларусь / С.В.Павлющик // Вестник Академии МВД Республики Беларусь. — 2006. — N 2. — С. 149 — 153.
Многими исследователями в этой части подчеркивается, что гражданско-правовые и административные методы в деле защиты прав и интересов участников потребительского рынка неэффективны. Применению первых препятствует видимая незначительность материального ущерба, низкая эффективность вторых объясняется несопоставимостью размера санкций с размером реальных выгод от бесчестной деятельности на потребительском рынке. Традиционные нормы об имущественных преступлениях (мошенничестве) также небезупречны в вопросе охраны потребительского рынка, поскольку не учитывают специфики посягательств в этой сфере, в частности видимую малозначительность имущественного ущерба <2>.
<2> Клепицкий, И.А. Система хозяйственных преступлений / И.А.Клепицкий. — М., 2005. — С. 501 — 502; Гладкий, П.А. Квалификация преступлений против порядка осуществления экономической деятельности / П.А.Гладкий. — Минск, 2011. — С. 228.
Тем не менее, на практике взяв данные доводы на вооружение, не всегда можно четко и беспрекословно ответить на вопрос, какие же отношения терпят ущерб при обмане потребителей — отношения собственности или же сфера торговли и отношения в области оказания услуг, выполнения работ и т.д. Рассмотрим типичный пример.
Е. была признана виновной по ч. 2 ст. 257 УК. Так, в соответствии с трудовым договором, заключенным с частным производственно-торговым унитарным предприятием (далее — ЧПТУП), являясь заведующим магазином, т.е. работником юридического лица, наделенная полномочиями принимать заказы, реализовывать товар, выполнять работы и оказывать услуги в магазине, производить расчет стоимости заказов и принимать наличные денежные средства в качестве оплаты реализуемой продукции, работ и оказания услуг, Е. при заключении договоров купли-продажи с гражданами Республики Беларусь на изготовление памятников и металлических оград умышленно, с целью наживы, завышала стоимость элементов памятников, металлических оград и услуг по художественному оформлению памятников, установленную утвержденным директором ЧПТУП прейскурантом, получая от заказчика аванс либо полную стоимость заказа, присваивала разницу между получаемыми денежными средствами от заказчика и фактической стоимостью заказа, тем самым совершала обман потребителя. Таким образом, своими действиями, выразившимися в обмане покупателей, заказчиков и иных потребителей работником юридического лица, осуществляющим реализацию товаров, выполнение работ или оказание услуг в крупном размере, Е. совершила преступление, предусмотренное ч. 2 ст. 257 УК.
В настоящее время нельзя не видеть того, что обман потребителей получил распространение не только в сфере торговли, но и в сфере бытовых, коммунальных, образовательных услуг, услуг связи, транспорта, страхования, по вывозу твердых и жидких бытовых отходов, в сфере медицинского, спортивного обслуживания и т.д. Сфера торговли не является больше ключевым сегментом обмана потребителей, поэтому и нет нужды ее особо выделять среди иных подобных сфер и устанавливать привилегированные запреты.
В качестве последствий такого преступления, как обман потребителей, уголовный закон называет наличие административной преюдиции либо обман в значительном размере (то есть когда размер наживы превышает половину размера базовой величины, установленного на день совершения преступления).
Из какого же формального критерия исходил законодатель, определяя базовый нижний порог, необходимый для привлечения лица к уголовной ответственности, в размере половины базовый величины? Если обман потребителей — это чисто экономическое преступление (судя по месту нахождения ст. 257 в УК), то почему оно таким существенным образом (причем многократным) отличается от иных подобных преступлений? Здесь также следует отметить, что описание составов преступлений против порядка осуществления экономической деятельности и признание их преступными на основании такого криминообразующего признака, как получение дохода (наживы в терминологии ст. 257 УК) или причинение ущерба, проведено хаотично и бессистемно (например, непонятно, по каким причинам законодатель признает преступлением невозвращение из-за границы валюты (ст. 225 УК) в особо крупном размере (в две тысячи базовых величин), а незаконное распоряжение денежными средствами, находящимися на банковских счетах субъекта хозяйствования (ст. 234-1 УК), в крупном размере (в тысячу базовых величин); по каким критериям установлено, что контрабанда (ст. 228 УК) и уклонение от уплаты таможенных платежей (ст. 231 УК) являются преступными при наличии крупного размера (две тысячи базовых величин), а уклонение от погашения кредиторской задолженности (ст. 242 УК) является преступным на сумму в двести пятьдесят базовых величин; почему уклонение от уплаты сумм налогов, сборов (ст. 243 УК) является преступлением при причинении ущерба в тысячу базовых величин, а сокрытие экономической несостоятельности (банкротства) (ст. 239 УК), преднамеренная экономическая несостоятельность (банкротство) (ст. 240 УК), препятствование возмещению убытков кредитору (кредиторам) (ст. 241 УК) тоже являются преступлениями, но уже при наличии ущерба в двести пятьдесят и более базовых величин; по каким признакам минимальный доход от незаконной предпринимательской деятельности (ст. 233 УК) варьируется от двухсот пятидесяти до тысячи базовых величин, а при лжепредпринимательстве (ст. 234 УК) минимальный размер причиненного ущерба составляет двести пятьдесят базовых величин; почему вообще в одних случаях деяние признается преступлением при наличии причиненного ущерба (ст. 226-1, 226-3, 232, 255 УК), а в других случаях такой ущерб не имеет никакого значения (ст. 223, 224, 230, 235, 236, 237, 238, 248 УК)). Законодатель в этом отношении испытывает значительные трудности при определении последствий экономических преступлений, требующих взвешивания причиненного ущерба и полученных выгод. Нами делается вывод, что столь незначительные общественно опасные последствия обмана потребителей входят в явное противоречие с иными преступлениями против порядка осуществления экономической деятельности и не преодолевают порог административного проступка.
Также непонятно, по каким соображениям условием для привлечения лица к уголовной ответственности явилось совершение лицом обмана потребителей в течение года после наложения административного взыскания за такое же нарушение (административная преюдиция). Разве может повторное совершение административного проступка в торговой сфере рассматриваться в качестве обстоятельства, резко повышающего общественную опасность лица, допустившего такой торговый обман (по сути, привилегированный случай мошенничества)? Если следовать этой логике, остается непонятным, почему законодатель сегодня не рассматривает как преступление повторное мелкое хищение (сюда включается и мелкое мошенничество), а наоборот, посчитал необходимым исключить в 2006 году уголовную ответственность (ст. 213 УК) за повторное мелкое хищение.
Вообще, об административной преюдиции при обмане потребителей следует сказать особо. Вряд ли обоснованно административную преюдицию связывать с имущественными преступлениями, каким и является, по сути, обман потребителей. Основу криминализации должно все-таки составлять общественно опасное деяние лица, которое причиняет или может причинить существенный вред правоохраняемым интересам, а не личность лица, совершившего правонарушение. Общественная опасность экономического преступления не может быть связана с опасными свойствами личности такого «преступника». Преступность деяния в сфере экономики должна ставиться в зависимость от качественных признаков этого деяния, а не от количества совершения непреступных деяний (правонарушений) в экономике, ибо между преступлениями и проступками в экономике не количественное, а качественное различие.
Не совсем понятна и сфера действия ст. 257 УК. Судебно-следственная практика в настоящее время идет по пути признания зоны действия ст. 257 УК лишь за гражданами-потребителями, приобретающими товары (работы, услуги) для личного потребления, но не для осуществления предпринимательской деятельности. Отчасти такую позицию можно найти в п. 2 постановления Пленума Верховного Суда Республики Беларусь от 24.06.2010 N 4 «О практике применения судами законодательства при рассмотрении дел о защите прав потребителей».
В такой ситуации юридические лица и индивидуальные предприниматели, будучи обманутыми, не могут быть потерпевшими по ст. 257 УК, но могут являться ими в случае совершения мошенничества. Именно таким образом необходимо расценивать действия лиц, обманывающих индивидуальных предпринимателей или иных представителей юридических лиц при реализации товаров, выполнении работ или оказании услуг. Но в данном случае необходимо учесть, что, если работник индивидуального предпринимателя или юридического лица обманывает гражданина, ответственность наступает по ч. 1 ст. 257 УК при размере наживы на сумму более половины базовой величины, а в случае обмана юридического лица размер такой наживы должен быть увеличен в 20 раз, для того чтобы имело место мошенничество (ч. 1 ст. 209 УК), а не мелкое хищение имущества как административное правонарушение. При такой постановке вопроса видно, что равенство всех форм собственности, гарантируемое ст. 13 Конституции Республики Беларусь, не обеспечивается <3>. Также непонятно, почему сфера действия ст. 257 УК об обмане потребителей сужена и имеет место ограничительное толкование закона.
<3> Хилюта, В.В. Преступления против порядка осуществления экономической деятельности: проблемы правотворчества и правоприменения / В.В.Хилюта. — Гродно, 2014. — С. 330 — 331.
Спецификой субъекта обмана потребителей является то, что совершение рассматриваемого преступления возможно только при выполнении лицом производственно-профессиональных обязанностей по обслуживанию покупателей, потребителей, заказчиков. Таким образом, характерной чертой ст. 257 УК является то, что субъектом данного преступления может быть только: а) индивидуальный предприниматель, осуществляющий реализацию товаров, выполнение работ или оказание услуг; б) работник индивидуального предпринимателя, осуществляющий реализацию товаров, выполнение работ или оказание услуг; в) работник юридического лица, осуществляющий реализацию товаров, выполнение работ или оказание услуг. Все иные лица, занимающиеся обманом потребителей, из сферы действия ст. 257 УК выпадают и соответственно могут лишь быть привлечены к уголовной ответственности по общей норме — за мошенничество (ст. 209 УК). То есть если, например, лицо занимается обманом при осуществлении деятельности, не являющейся предпринимательской (музыкально-развлекательное обслуживание свадеб, юбилеев и прочих торжественных мероприятий; фотосъемка, изготовление фотографий; услуги по содержанию, уходу и дрессировке домашних животных; деятельность по копированию, подготовке документов и прочая специализированная офисная деятельность; деятельность по письменному и устному переводу; предоставление услуг, оказываемых при помощи автоматов для измерения веса, роста; ремонт швейных, трикотажных изделий и головных уборов, кроме ремонта ковров и ковровых изделий; сдача внаем (поднаем) жилых помещений, кроме предоставления мест для краткосрочного проживания, и др.), то оно уже не является субъектом обмана потребителей ст. 257 УК, а в случае, когда такой обман имеет место, — субъектом мошенничества (ст. 209 УК). Не нарушается ли в данном случае принцип равенства и справедливости, о котором говорит уголовный закон (ст. 3 УК)?
Если исходить из того, что такой состав преступления, как обман потребителей (ст. 257 УК), является специальным по отношению к мошенничеству (ст. 209 УК), то возникает еще один резонный вопрос: а по каким критериям эти преступления разнятся? И есть ли подобные критерии вообще (в первую очередь с точки зрения практики, а не абстрактных умозаключений относительно различий в объекте, субъекте и т.д.)? Например, если лицо купило в продуктовом магазине дорогой коньяк, а при вскрытии оказалось, что это не коньяк, а чай, разбавленный самогонкой, то виновное лицо повинно в мошенничестве или же в обмане потребителей?
Безусловно, хотя обман потребителей и является специальной разновидностью мошенничества, однако всеми признаками хищения он не обладает, и в этом основное отличие обмана потребителей от мошенничества, т.к. при обмане потребителей происходит неравнозначный обмен оказанной услуги, выполненной работы, переданного товара по отношению к их стоимости. Но вместе с тем при анализе признаков, лежащих в основе разграничения обмана потребителей и мошенничества, нельзя не обратить внимание на некую противоречивость в данном вопросе. Она проявляется прежде всего в том, что при одних и тех же условиях и обстоятельствах совершения преступления квалификация однородных действий виновных лиц различна в зависимости от того, кого обманывают — физическое или юридическое лицо. Если обманывают физическое лицо, то это суть ст. 257 УК (обман потребителей), а если юридическое лицо, то это уже мошенничество (ст. 209 УК).
Так, директор юридических лиц — общества с ограниченной ответственностью «А» и общества с ограниченной ответственностью «В» П. арендовал автозаправочные станции, где в специально оборудованном месте производил смешивание различных марок горюче-смазочных материалов и реализовывал их под видом дизельного топлива субъектам хозяйствования и физическим лицам Республики Беларусь. Всего в течение 2006 года под видом экологически чистого дизельного топлива была реализована смесь печного и реактивного топлива, не соответствующего техническим условиям, в количестве свыше 120 тонн на сумму более 172 млн.руб. П. признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 257 УК (обман потребителей, совершенный группой лиц по предварительному сговору, в крупном размере), и приговорен к 3 годам ограничения свободы <4>.
<4> Хилюта, В.В. Хищение: способы совершения, вопросы квалификации и практики правоприменения / В.В.Хилюта. — Минск, 2014. — С. 292.
Однако такой приговор с позиции действующего законодательства не вполне правомерен, поскольку обман совершен в отношении как физических, так и юридических лиц и подобные действия не могут рассматриваться только как обман покупателей (ст. 257 УК). Тем не менее данный пример показывает, что правоохранительные и судебные органы в ряде случаев не обращают внимания на потерпевшую сторону, а отдают должное сути совершаемых действий и степени их опасности. Это наводит на мысль, что разграничение обмана потребителей и мошенничества по такому признаку, как субъект потребления товаров (услуг, работ), не должен являться превалирующим, ибо при таком положении вещей всякая грань (кроме лица, которому сбывается имущество, оказывается услуга, выполняется работа и т.д.) является условной и перестает существовать. Видеть разницу лишь в субъекте оказания услуги, выполнения работы, предоставления товара нам кажется неверным шагом. По большому счету какая разница, кому оказывается услуга или продается товар и кем, кто является потребителем товара, а кто его покупателем? Так, если гражданин покупал для своих бытовых нужд кондиционер и его обманули, то применяется при наличии всех условий ст. 257 УК. А если этот же кондиционер приобретала организация для своих работников и имел место обман, то это уже мошенничество (ст. 209 УК). Полагаем, что такая квалификация в настоящее время является не вполне обоснованной.
В настоящее время, на наш взгляд, не предложено четких критериев и правил, на основании которых проводилось бы разграничение мошенничества (ст. 209 УК) и обмана потребителей (ст. 257 УК), потому как обман потребителей представляет собой то же мошенничество, но мелкое.
Общность мошенничества и обмана потребителей всегда основывалась на едином объекте преступного посягательства, и только в советский период рассматриваемые составы преступлений были закреплены в разных разделах уголовного закона, что объясняется причинами идеологического характера и абсолютным огосударствлением всех сфер экономической и общественно-политической деятельности социума. Не будем также забывать, что вся сфера торговли, общественного питания, бытового обслуживания и коммунального хозяйства была государственной, и поэтому обман потребителей причинял вред авторитету самого государства, который считался более важным объектом, чем личная собственность граждан <5>. В современных условиях наглядно проявляется сущность объекта преступного посягательства при обмане потребителей именно как отношений собственности, потому что, как бы там ни было, вред причиняется все-таки имущественным интересам потребителя, а не абстрактной сфере торговли и оказания услуг.
<5> Кисилева, И.А. Мошенничество на потребительском рынке: теоретико-правовое исследование: автореф. дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08 / И.А.Кисилева; Нижегор. гос. ун-т. — Н. Новгород, 2011. — С. 20 — 23; Аникиец, С.Г. Обман потребителей: уголовно-правовые и криминологические аспекты: автореф. дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08 / С.Г.Аникиец; Нижегор. акад. МВД России. — Н. Новгород, 2001. — С. 14.
Во многих развитых европейских государствах обман потребителей традиционно рассматривается в рамках состава преступления о мошенничестве. Специальных же норм об обмане потребителей в большинстве уголовных кодексов западных стран нет. Они, как правило, содержатся в специальных законах и предусматривают ответственность за различные проявления обмана потребителей, не охватывая всех его видов.
По этой причине предлагаем исключить обман потребителей (ст. 257 УК) из уголовного закона, а действия, связанные с обмериванием, обвешиванием, обсчетом и т.д. потребителей при реализации товаров, работ, услуг, введением в заблуждение относительно потребительских свойств и качества товара (работы, услуги), необходимо квалифицировать как административное правонарушение. В случае обмана на сумму свыше двух (десяти для юридических лиц) базовых величин такое деяние должно рассматриваться как уголовное преступление по правилам гл. 24 УК. Наряду с этим необходимо проработать вопрос о введении самостоятельной уголовной ответственности за незаконный оборот фальсифицированных товаров.