Проблемы ответственности за совместные неосторожные действия нескольких субъектов издавна привлекали внимание исследователей. Анализу подвергались не только теоретические положения, но и примеры из судебной практики и гипотетические примеры, иллюстрировавшие совместное поведение, результатом которого становилось причинение общего для всех субъектов общественно опасного результата. Совместность нарушения несколькими субъектами мер предосторожности приводила исследователей к мысли о возможности неосторожного соучастия в преступлении. Поскольку в уголовном праве выделяются две формы вины, постольку обсуждались и возможные варианты соучастия в различных преступлениях: умышленное участие в неосторожном преступлении, неосторожное участие в умышленном преступлении и неосторожное участие в неосторожном преступлении. Так или иначе, но центральным вопросом в учении о неосторожном соучастии является вопрос о возможности соучастия в преступлениях, совершаемых с неосторожной формой вины — с преступным легкомыслием или с преступной небрежностью.
Если исходить из количественных критериев, то сторонников возможности соучастия в неосторожном преступлении можно отнести к научной оппозиции, в стане которой, впрочем, как и у теоретического большинства, взгляды на обоснование неосторожного соучастия были лишены единства и варьировались от формально-догматического направления до схоластического. И поскольку бережное отношение к мнению меньшинства есть показатель демократичности, уделим основное внимание этому мнению и осветим имеющиеся течения научной мысли в указанном направлении.
Изначально базовым аргументом в обосновании признания возможности соучастия в неосторожном преступлении было утверждение о единстве вины соучастников в причинении результата, что выводилось из единства воли на совместное совершение знаемого деяния.
В обстоятельном научном труде, специально посвященном учению о соучастии, Г.Колоколов следующим образом обосновал признание соучастия в неосторожном преступлении. Требуемое для соучастия единение воли свойственно не только совместным действиям, образующим умышленное преступление, но и в той же мере действиям, совместно причиняющим преступный результат по неосторожности. В силу этого вся тяжесть последствия, причиненного неосторожными действиями нескольких лиц, должна ставиться в вину в полном объеме каждому из участников неосторожного причинения последствия, коль скоро они своими неосторожными действиями совместно причинили общественно опасный результат и тем самым на основе общности вины действовали в соучастии.
Впрочем, мнение Г.Колоколова заслуживает того, чтобы быть воспроизведенным полностью, поскольку представляет не только исторический интерес:
«Итак, господствующие теории причинной связи приводят в учении о соучастии к такому началу, которое противоречит одному из основных принципов уголовного права. Иное дело, если исходить из той установленной нами доктрины, по которой всякое действие, так или иначе обусловившее результат, заключает в себе уже вполне достаточное объективное основание для вменения лицу всего результата, причем совершенно безразлично, являются ли содействующими факторами исключительно силы природы или же вместе с ними и действия других лиц. Опираясь на такое учение, мы имеем полную возможность вменять каждому соучастнику все последствие в целом составе уже на основании его собственной деятельности, как бы, по-видимому, незначительна она ни была, так как в ней во всяком случае лежит условие наступления результата в его конкретном виде. Нам незачем поэтому констатировать между соучастниками ответственность, солидарную круговую поруку, в силу которой каждый отвечает не только за себя, но и за всех остальных. Вместе с тем, очевидно, для нас исчезает и всякий повод требовать для соучастия «общности вины» и предполагаемого ею условия — «единения воли», иначе — соглашения между действующими лицами. Что же касается того начала, по которому соучастие предполагает наличность умысла в действующих, то с таким положением мы не согласились бы даже и в том случае, если бы признали необходимость «единения воли». Дело в том, что «единение воли», вопреки взгляду Таганцева, вполне возможно и при неосторожной деятельности нескольких лиц, обусловливающих единичный преступный результат. Возьмем хотя бы пример, приводимый самим Таганцевым: «Двое из шутки раскачали на реке лодку так неосторожно, что она опрокинулась и кто-нибудь потонул». Почему бы в подобном случае было невозможным «известное обоюдное влияние» виновных лиц? Взаимное интеллектуальное воздействие здесь не только возможно, но даже, пожалуй, неизбежно.
Ясно, что если и признать существенным признаком соучастия «единение воли», то из этого еще нельзя выводить необходимости умысла в действующих, как это делает профессор Таганцев. Таким образом, соучастие неосторожное, решительно отвергаемое большинством новейших криминалистов, является вполне допустимым даже с точки зрения той доктрины, которая устанавливает между соучастниками особую круговую поруку, основывая ее на «общности вины».
На основании всего изложенного соучастие со стороны субъективной предполагает только, что каждое из участвующих лиц действует виновным образом, причем для бытия соучастия совершенно индифферентно, выпадает ли на долю преступников dolus или culpa, существует ли между ними соглашение или нет. Поэтому соучастие не исключается ни в одной из указанных выше комбинаций, где его отвергает господствующая доктрина.
Теперь мы уже можем сделать и полное определение рассматриваемого понятия. Из установленных нами положений вытекает сама собою следующая формула: соучастие есть такое отношение нескольких лиц к единичному результату, при котором каждое из них виновным образом обусловливает этот результат посредством известного положительного действия» <1>.
<1> Колоколов, Г. О соучастии в преступлении (о соучастии вообще и о подстрекательстве в частности) / Г.Колоколов. — М.: Университетская тип., 1881. — С. 48 — 51.
Из общего определения соучастия выводил возможность неосторожного соучастия Н.Д.Сергеевский, который рассматривал соучастие как соединение преступных деятельностей двух лиц при соответствии этих деятельностей условиям виновности (умыслу или неосторожности).
Н.Д.Сергеевский утверждал: «Простейшее и, на наш взгляд, совершенно верное, которого придерживались мы выше в построении учения о соучастии, есть следующее: соучастники, то есть ответствующие за весь результат, суть все те лица, которые причинили результат и находятся к нему в отношениях субъективной виновности, именно dolus или culpa, какова бы ни была деятельность этих лиц по содержанию (интеллектуальная или физическая). С этой точки зрения соучастие есть не более как один из случаев присоединения к преступной деятельности одного лица деятельности другого лица, именно такой случай, когда эта вторая деятельность есть тоже преступная и когда обе они совершаются при наличности всех условий субъективной виновности по отношению к результату. Задача всей конструкции (теоретической и законодательной) соучастия заключается сообразно этому взгляду в применении к отдельным соучастникам общего начала уголовной ответственности: всякому субъекту вменяется все то, что он причинил при наличности субъективных условий вменения» <2>.
<2> Сергеевский, Н.Д. Русское уголовное право. Часть общая: пособие к лекциям / Н.Д.Сергеевский. — 8-е изд. — СПб.: Тип. М.М.Стасюлевича, 1910. — С. 313.
Неосторожное соучастие Н.Д.Сергеевский рассматривал как одну из форм соучастия: «…различаются три формы соучастия: соучастие без предварительного соглашения, соучастие по предварительному соглашению, соучастие неосторожное» <3>. Содержание этой формы соучастия автор излагает с использованием примера: «Соучастие неосторожное, когда соучастники находятся к последствию в отношениях culpa то есть согласно господствующей конструкции culpa не предвидят последствия, но могут и должны его предвидеть. Например, плотники работают на крыше дома; старший без достаточных предосторожностей приказывает сбросить бревно со стены; один из плотников исполняет приказание, пригласив себе на помощь другого, который подает ему рычаг, веревку и т.п. Бревно падает и убивает человека. Первый есть подстрекатель в неосторожном соучастии, второй — главный физический виновник, третий — физический пособник» <4>.
<3> Там же. — С. 309.
<4> Там же. — С. 310.
Для соучастия в неосторожном преступлении необходимо и достаточно совместное сознательное участие в известном соучастникам образе действия. Сторонником такого обоснования признания соучастия в неосторожном преступлении выступал С.В.Познышев: «Неосторожное соучастие существует в тех случаях, когда субъект, присоединяя свое поведение к такому поведению других лиц, которое в основных чертах было ему известно или о наступлении которого вслед за его действиями у него имелись сведения, не предусматривал возможности в данном случае преступления, хотя при обязательной для каждого предусмотрительности мог бы это предвидеть, или же с преступной «самонадеянностью» (luxuria) рассчитывал на то, что преступный результат не наступит» <5>. Такой вывод автора базировался на теоретическом основании: «Итак, для ответственности за соучастие необходимо, чтобы субъект сознавал, к какого рода чужим действиям он присоединяет свои, сознавал, что совершаемое им есть часть известного образа действий нескольких лиц» <6>.
<5> Познышев, С.В. Основные начала науки уголовного права. Общая часть уголовного права / С.В.Познышев. — 2-е изд., испр. и доп. — М.: Издание А.А.Карцева, 1912. — С. 378.
<6> Там же. — С. 377.
Это же определение С.В.Познышев воспроизвел в последующем в учебнике уголовного права, после чего заключил: «Из сказанного следует также, что соучастие вкратце можно определить как виновное совершение одного преступления совместною деятельностью нескольких лиц. Теперь ясно, что разумеется под виновной совместной деятельностью. К соучастию относятся как случаи, когда несколько лиц совершают одно преступление умышленно, по уговору или без уговора, так и случаи, когда все участники действуют неосторожно, с указанной выше оговоркой, или одни действуют умышленно, а другие неосторожно» <7>. Оговорка, которую сделал указанный автор по отношению к ответственности за неосторожное соучастие, состоит в следующем: «Как соучастник может отвечать лишь тот, кто сознавал или при должной внимательности сознал бы, что его действие в совокупности с действиями других участников образует или причинит данное преступление» <8>.
<7> Познышев, С.В. Учебник уголовного права. Очерк основных начал общей и особенной части науки уголовного права. Общая часть / С.В.Познышев. — М.: Юрид. изд-во, 1923. — С. 149 — 150.
<8> Там же. — С. 149.
М.Н.Гернет признавал, что соучастием являются действия, выступающие условием преступного результата при любой форме вины: «Наиболее правильным мы считаем определение соучастия как обусловление преступного результата деятельностью нескольких лиц при той или иной форме их вины. Эта формула не исключает и неосторожного соучастия и допускает различные комбинации случаев участия при различной форме виновности» <9>.
<9> Гернет, М.Н. Уголовное право. Часть общая / М.Н.Гернет. — Херсон: Издание Н.А.Ходушина, 1913. — С. 190.
Формулу обоснования неосторожного соучастия, которую отстаивал А.Н.Трайнин, можно определить следующим образом: поскольку соучастие не изменяет оснований уголовной ответственности, а она наступает за умышленное и неосторожное преступление, то и соучастие возможно как в умышленном, так и в неосторожном преступлении. Существенное значение данный автор придавал и тому, что для ответственности за преступный результат достаточно обусловления этого результата. Для убедительности А.Н.Трайнин использовал известный пример с тремя охотниками из «Казуистики» профессора Н.Д.Сергеевского: «Действительно, отношение к преступному результату может проявляться, как подробно развито выше (§ 278), в умысле или неосторожности. Отсюда, если соучастие не изменяет основания ответственности (см. § 364), непосредственно следует, что соучастник, как и отдельно действующее лицо, может отвечать при наличии как умысла, так и неосторожности: требование деятельности заведомо сообща этому ни в какой мере не противоречит. Для доказательства этого положения достаточно воспользоваться следующим примером.
Трое граждан А, Б и В пошли на охоту. Выйдя в поле, они увидели крестьянина, который пахал землю, держа трубку в зубах. А сказал, обращаясь к В: «Ты хороший стрелок и, наверное, сможешь выбить пулей трубку изо рта крестьянина. Попробуй, выстрели». В согласился, но поставил условием, чтобы кто-нибудь позволил ему положить ружье себе на плечо. Эту услугу вызвался оказать Б. В положил ружье на плечо Б, прицелился и выстрелил. Пуля попала в голову крестьянина, и последний был убит на месте.
В приведенном казусе действие каждого из охотников было одним из необходимых условий наступления преступного результата — смерти крестьянина, далее на стороне каждого из охотников была неосторожность; вместе с тем они действовали «заведомо сообща». Признание в данном случае соучастия — соучастия в неосторожном деянии, не меняя основания ответственности охотников, открывает лишь возможность в отчетливой форме ответственности всех за один и тот же результат — квалифицировать деяние охотников и определить относительную роль и относительные опасность и ответственность каждого из них.
Напротив, без помощи института соучастия в приведенном случае пришлось бы говорить или о трех самостоятельных исполнителях, вызвавших по неосторожности смерть крестьянина, — конструкция, лишь осложняющая учет социальной опасности каждого из действовавших лиц, или же вовсе отказаться от привлечения к ответственности А и Б — вывод, который также вряд ли может быть признан правильным.
Не исключены, правда, сомнения в самой возможности подстрекательства к неосторожно совершенному общественно опасному деянию. Разумеется, поскольку вредный результат лицом, действующим по неосторожности, не допускается, нельзя говорить о подстрекательстве к причинению этого результата. Однако тем самым еще не исключается возможность подстрекательства к неосторожному действию, ибо обязанность учета вероятных последствий неосторожного действия одинаково лежит как на самом деятеле, так и на тех лицах, которые склоняли его к этому действию» <10>.
<10> Трайнин, А.Н. Уголовное право. Общая часть / А.Н.Трайнин. — М.: Изд-во 1-го Моск. гос. ун-та, 1929. — С. 340 — 341.
М.Д.Шаргородский отстаивал возможность ответственности за соучастие в неосторожном преступлении, основываясь на отсутствии законодательного запрета: «Требование к соучастнику «предвидеть, желать или сознательно допускать наступление общественно опасных последствий» ни законодательством, ни теоретически не обосновано: оно означает ничем не обоснованное ограничение положений ст. 3 Основ. Если уголовную ответственность несет лицо, совершившее преступление умышленно или по неосторожности, то почему же соучастник, совершивший предусмотренное законом и караемое при совершении его по неосторожности преступление, не подлежит ответственности?
Следует признать, что спорность этого вопроса в действующем праве, как мы полагаем, окончательно разрешена формулировкой Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик: «Соучастием признается умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении преступления» (ст. 17), а преступление ведь может быть совершено как умышленно, так и по неосторожности (ст. 8 и 9 Основ).
Это прекрасно понимали противники признания возможности соучастия в неосторожном преступлении, которые рекомендовали формулировку: «Соучастие есть умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления». Такая формулировка, как известно, фигурировала и в теоретической литературе, и при разработке проектов уголовных кодексов (например, проект Уголовного кодекса Эстонской ССР, 1957 г., ст. 18), но не была принята, а действующее сейчас законодательство, как мы полагаем, совершенно правильно положительно решает вопрос о возможности соучастия в неосторожном преступлении» <11>.
<11> Шаргородский, М.Д. Некоторые вопросы общего учения о соучастии / М.Д.Шаргородский // Правоведение. — 1960. — N 1. — С. 94.