Анализируя интересующие нас отношения, особо отметим, что если доверительный управляющий назначает самого себя руководителем унитарного предприятия, то, несмотря на то что статус доверительного управляющего и статус руководителя унитарного предприятия — это два разных статуса, а раз так, то и меры ответственности применительно к разным статусам одного и того же лица должны применяться в рамках разных правовых конструкций, нам представляется, что на основании изложенных нами выше рассуждений в рамках описанной ситуации у нотариуса как вверителя есть право взыскания с доверительного управляющего убытков, причиненных последним унитарному предприятию уже в статусе руководителя унитарного предприятия, доверительному же управляющему такие убытки будет взыскивать просто не с кого (так как лицо в статусе доверительного управляющего не может взыскать с самого себя в статусе руководителя унитарного предприятия убытки в связи с отсутствием соответствующего правоотношения).
Возвращаясь к основаниям привлечения к ответственности доверительного управляющего за убытки, причиненные действиями назначенного им руководителя унитарному предприятию, необходимо подчеркнуть то обстоятельство, что п. 1 ст. 905 Гражданского кодекса Республики Беларусь (далее — ГК) предусматривает привлечение к ответственности доверительного управляющего в рамках договора доверительного управления имуществом лишь в случае, если он не проявил должной заботливости об интересах выгодоприобретателя или вверителя при доверительном управлении имуществом.
В связи с указанным уже сам факт назначения доверительным управляющим руководителя, который своими действиями причинил убытки унитарному предприятию, означает, что доверительным управляющим не проявлено должной заботливости об интересах выгодоприобретателя или вверителя при доверительном управлении имуществом.
При этом при взыскании с доверительного управляющего убытков, причиненных унитарному предприятию, необходимо идти по двуступенчатой схеме, то есть использовать по аналогии положения п. 2 ст. 904 ГК, а раз так, то речь необходимо вести вначале о проявлении должной заботливости об интересах выгодоприобретателя или вверителя не доверительного управляющего как такового, а его квазизаместителя — руководителя унитарного предприятия; и именно на основании последних обстоятельств определять должную заботливость об интересах вверителя и выгодприобретателя самого доверительного управляющего.
То есть, действительно, причинение убытков руководителем унитарного предприятия такому унитарному предприятию, если руководитель назначен доверительным управляющим, будет непроявлением самим доверительным управляющим должной заботливости об интересах выгодоприобретателя или вверителя.
Но при этом важно понимать, в каких случаях действительно можно вести речь о причинении убытков унитарному предприятию именно действиями его руководителя, а в каких случаях убытки унитарного предприятия не связаны с действиями его руководителя.
Иными словами, в рамках интересующих нас отношений необходимо понимать, что действительно рассматривается в качестве причинения убытков унитарному предприятию действиями его руководителя, а что таковым не является. Именно последнее, по нашему мнению, и будет оценкой того, что представляет собой должная заботливость руководителя унитарного предприятия об интересах вверителя или выгодоприобретателя, а раз так, то и должная заботливость доверительного управляющего в рамках договора доверительного управления наследственным имуществом об указанных интересах.
В связи с изложенным необходимо выработать критерии причинения руководителем унитарного предприятия убытков такому унитарному предприятию. При этом нельзя не отметить, что напрямую белорусский законодатель такие критерии не определяет, а раз так, то их необходимо попытаться вывести, базируясь на совокупности отдельных норм и признаков.
Используя указанный подход, отмечаем, что в качестве таких критериев, прежде всего, можно указать на следующие:
- во-первых, убытки унитарному предприятию должны быть причинены не просто действиями (бездействием) его руководителя, а именно по вине данного лица;
- во-вторых, руководитель унитарного предприятия должен в соответствующей ситуации действовать недобросовестно или неразумно;
- в-третьих, действия (бездействие) руководителя унитарного предприятия не должны соответствовать обычным условиям гражданского оборота (что является одной из частных разновидностей недобросовестности или неразумности интересующего нас лица);
- в-четвертых, действия (бездействие) руководителя унитарного предприятия не должны соответствовать обычному предпринимательскому риску (это также представляет собой один из частных случаев недобросовестности или неразумности руководителя унитарного предприятия).
Таким образом, не любое действие (бездействие) руководителя унитарного предприятия, даже если в результате такого действия (бездействия) можно вести речь об убытках унитарного предприятия, указывает на причинение таких убытков именно руководителем такого унитарного предприятия, а следовательно, на непроявление им должной заботливости об интересах вверителя или выгодоприобретателя и соответственно на непроявление такой же заботливости об указанных интересах со стороны доверительного управляющего.
Итак, для определения интересующего нас причинения убытков унитарному предприятию со стороны его руководителя, наряду с объективным вменением в виде причиненных убытков, необходимо также и субъективные вменения в виде вины соответствующего лица, а также признания его действий недобросовестными или неразумными.
При этом применительно к характеристике последнего обстоятельства интерес представляет «расшифровка» понятий «недобросовестность» и «неразумность» через действия (бездействие), несоответствующие обычным условиям гражданского оборота или обычному предпринимательскому риску.
В связи с изложенными обстоятельствами, с учетом их оценочного характера, безусловно, представляется важным понимание белорусской правоприменительной практикой обычных условий гражданского оборота и обычного предпринимательского риска (отметим, что никакого единообразия по данному вопросу не наблюдается, а раз так, то сложно выявить какие-либо объективно складывающиеся основы указанных конструкций).
По нашему же мнению, оба приведенных последними понятия, безусловно, связаны с устоявшейся практикой «вплоть до обычая» в отношении условий совершения и исполнения сделок на территории Республики Беларусь и с устоявшейся практикой рисковых действий при совершении и исполнении сделок.
Причем даже если вывести доктринальные правовые характеристики интересующих нас явлений, например, путем установления того обстоятельства, что под обычными условиями гражданского оборота понимается совершение и исполнение сделок в полном соответствии с требованиями законодательства (то есть без нарушения законодательных норм) и таким образом, чтобы в результате сделки изначально предполагалось не возникновение у соответствующего субъекта убытков, а намерение «приобретения» им прибыли (дохода) либо иных материальных или других выгод, то и тогда применительно к так называемым экономическим характеристикам анализируемых нами явлений все равно могут быть абсолютно разные подходы.
Так, даже если соответствующее унитарное предприятие обеспечит соблюдение указанных в предыдущем абзаце условий, то и тогда применительно, например, к цене продажи товара (работы, услуги и т.д.) можно высказывать разные взгляды в отношении соответствия указанной цены обычным условиям гражданского оборота.
Иными словами, является ли соответствием обычным условиям гражданского оборота установление цены несколько ниже, чем цены конкурентов, для того, чтобы войти на соответствующий рынок и получить часть доли этого рынка, ранее принадлежащего конкурентам.
При этом неизбежно возникнет вопрос о том, что понимать под ценами несколько ниже, чем цены конкурентов, насколько это «несколько» может быть ниже цен конкурентов, для того чтобы не противоречить такому явлению, как обычные условия гражданского оборота.
Конечно же, применительно к последним описанным нами обстоятельствам можно пробовать обращаться к специалистам (экспертам) рынка соответствующего товара (работы, услуги и т.д.) и на основе их экспертного мнения определять интересующие нас условия соответствия.
Однако, как показывает применительная практика, мнения даже специалистов (экспертов) по интересующему нас вопросу могут сильно расходиться.
Следовательно, наличие или отсутствие в конкретной ситуации соответствия действий (бездействия) руководителя унитарного предприятия обычным условиям гражданского оборота будет во многом зависеть от применения того или иного зачастую абсолютно субъективного экспертного мнения. Правда, нельзя не отметить, что антимонопольному законодательству Республики Беларусь свойственно понятие «справедливая цена», но определение такой цены зачастую требует достаточно детального анализа определенного товарного рынка, но даже и применительно к такому анализу нельзя не отметить зачастую разность выводов, которые делают разные специалисты при анализе одного и того же товарного рынка.
Последнее тем более относится к ситуации, когда определенное унитарное предприятие в определенных условиях и обстоятельствах, не нарушая требования законодательства, вынужденно будет изначально продавать свой товар в убыток, иными словами, не будет соблюдаться один из приведенных нами в качестве возможной характеристики интересующего нас явления критериев.
При этом условия функционирования имущественного оборота в определенных ситуациях просто могут вынудить соответствующее унитарное предприятие продавать свой товар в убыток.
В связи с этим, безусловно, с одной стороны, будет возникать вопрос о том, насколько это допустимо (соответствует) обычным условиям гражданского оборота.
Наше понимание и знание экономики указывает на то, что такая ситуация, скорее всего, возможна в рамках гражданского оборота, так как любая коммерческая организация (в том числе и унитарное предприятие в интересующей нас ситуации) при определенных обстоятельствах вместо прибыльной работы может столкнуться с необходимостью распродажи своих товаров с убытками.
Однако, несмотря на указанное последним, является ли описанная в предыдущем абзаце ситуация обычными условиями гражданского оборота, или она все-таки экстраординарна для гражданского оборота, однозначно ответить затруднительно.
Если анализировать указанную ситуацию с точки зрения широкого понимания обычных условий гражданского оборота, то есть общего определения данного явления, то, конечно же, необходимо признать, что работа в убыток — это необычные условия действия субъекта (в том числе и унитарного предприятия в рамках описываемых отношений) в гражданском обороте. Но если базироваться на узком понимании описываемого нами явления, то есть исключительно для интересующих нас узких целей, то необходимо признать, что, несмотря на то что распродажа товара с убытком является явлением экстраординарным, данное явление возникает периодически, то есть с достаточно высокой долей вероятности происходит в жизнедеятельности определенного количества коммерческих организаций (в том числе и унитарных предприятий); а раз так, то и работа в убыток в этом узком понимании соответствующего явления может быть признана действиями в рамках обычных условий гражданского оборота.
В связи с указанным, безусловно, с другой стороны, возникнет вопрос: даже если признать, что продажа товара с убытком может определяться как действия в рамках обычных условий гражданского оборота, то насколько велик может быть размер убытка для того, чтобы это можно было рассматривать в качестве обычных условий гражданского оборота?
И если на первый поставленный нами вопрос нет однозначного ответа, то насколько разными могут быть оценки второго изложенного нами вопроса.
Таким образом, мы констатируем, что вывести единые юридические и экономические критерии обычных условий гражданского оборота, то есть те критерии, которые можно объективно рассматривать в качестве общих для различных ситуаций, складывающихся при совершении унитарным предприятием сделок, практически невозможно. А раз так, то в разных ситуациях, возможно, разные вверители (нотариусы), а вслед за ними и суды при наличии спорных ситуаций будут по-разному оценивать одни и те же условия функционирования унитарного предприятия в имущественном обороте. Иными словами, в одном случае — признавать, что соответствующие действия могут рассматриваться в качестве действий в рамках обычных условий гражданского оборота, а в других случаях применительно к тем же действиям — этого не усматривать.
Другими словами, мы констатируем значительную юридическую расплывчатость, иначе, оценочность анализируемого (и предложенного) нами критерия, следовательно, применительно к интересующему нас явлению велика не только степень, например, судейского усмотрения, но и степень судейского злоупотребления или злоупотребления со стороны вверителя (нотариуса).
Безусловно, то же можно сказать и в отношении второго интересующего нас явления (предложенного нами критерия), а именно обычного предпринимательского риска; причем в отношении указанного явления оперировать определенными экономическими характеристиками зачастую гораздо сложнее, чем применительно к обычным условиям гражданского оборота.
Единственное, что можно сказать с уверенностью в отношении указанного явления (критерия), так это то, что вся экономика применительно абсолютно ко всем субъектам (в том числе и унитарным предприятиям), участвующим в конкретном экономическом обороте, функционировать исключительно на предварительной оплате за поставляемый товар (выполняемую работу, оказываемую услугу) либо на оплате товара (работы, услуги) лишь после поставки товара (выполнения работ, указания услуг) не может. Иными словами, кто-то действительно вначале получает оплату, а лишь затем поставляет товар (выполняет работу, оказывает услугу), но для этого другой субъект должен осуществить такую оплату без поставки товара (выполнения работы, оказания услуги); аналогично ситуации, когда кто-то вначале поставляет товар (выполняет работу, оказывает услугу) и лишь после этого получает оплату за указанный товар (работу, услугу); а в связи с этим кто-то другой оплачивает товар (работу, услугу) лишь после получения указанных объектов.
Таким образом, как правило, в рамках имущественного оборота один из участников соответствующего договора рискует, а другой действует в данных конкретных обстоятельствах без такого риска.
В связи с указанным, по нашему мнению, тот факт, что соответствующее унитарное предприятие, которым руководит лицо, назначенное доверительным управляющим, на основе сделки, заключенной таким руководителем, не получило встречное предоставление (удовлетворение), то есть не получило встречно товар, работу, услугу либо деньги, абсолютно не говорит о том, что руководитель такого унитарного предприятия не проявил должной заботливости об интересах выгодоприобретателя или вверителя, а раз так, то уже непосредственно самого доверительного управляющего необходимо привлекать к ответственности за причиненные убытки, если применить к указанным отношениям категорию «обычный предпринимательский риск».
Но изложенное последним утверждать однозначно также будет нельзя, так как очень многое будет зависеть, например, от оценки экономической состоятельности того субъекта, в отношении которого унитарным предприятием было сделано первоначальное предоставление, а также от иных факторов взаимоотношения между субъектами.
Так, если определенное унитарное предприятие систематически, например три раза, поставляло товар субъекту, испытывающему проблемы с платежеспособностью, но по всем трем поставкам товара получало встречное предоставление (удовлетворение), то велика вероятность того, что и в рамках четвертой поставки такое унитарное предприятие рассчитывало получить встречное предоставление (удовлетворение); и если оно не получило такового в рамках указанной четвертой поставки и в связи с этим у него возникли убытки, то, по нашему мнению, велика вероятность непризнания руководителя такого унитарного предприятия, назначенного доверительным управляющим, в качестве лица, не проявившего должной заботливости об интересах выгодоприобретателя или вверителя, вследствие того, что указанный руководитель действовал в соответствии с обычным предпринимательским риском.
А вот если между руководителем унитарного предприятия (назначенного доверительным управляющим), которое поставило товар, который не был оплачен другим юридическим лицом, и руководителем такого последнего юридического лица наблюдается преступный сговор о неплатеже и факт наличия такого сговора будет доказан в рамках уголовного дела, то, по нашему мнению, применительно к данным обстоятельствам можно будет достаточно однозначно утверждать непроявление руководителем унитарного предприятия должной заботливости об интересах выгодоприобретателя или вверителя и соответственно возможность (а точнее, даже необходимость) привлечения к ответственности за причиненные им убытки соответствующего доверительного управляющего.
В связи с проанализированным выше критерием нельзя не отметить, что в подп. 5.1 п. 5 Директивы Президента Республики Беларусь от 31.12.2010 N 4 «О развитии предпринимательской инициативы и стимулировании деловой активности в Республике Беларусь» (далее — Директива N 4) указывается на то, что необходимо придать контрольной (надзорной) деятельности предупредительный характер, перейти к преимущественному использованию профилактических мер, направленных на предотвращение правонарушений при осуществлении предпринимательской деятельности, и, в частности, для этого обеспечить защиту права руководителей субъектов предпринимательской деятельности на деловой риск.
Иными словами, если следовать буквально приведенным выше положениям Директивы N 4, то получается, что белорусский законодатель при применении мер любой ответственности (а раз так, то и интересующей нас гражданско-правовой ответственности в отношении взыскания убытков) исходит из того, что если соответствующие действия руководителя были в рамках делового риска, то никаких мер ответственности за указанные действия на руководителя наложено быть не может. Следовательно, не может быть привлечен к ответственности и доверительный управляющий в рамках договора доверительного управления наследственным имуществом.
При этом, несмотря на то что Директива N 4 при определении понятия «деловой риск» не применяет понятия «обычный», мы все-таки считаем необходимым уточнить положения Директивы N 4, исходя из существа отношений, так как не любой деловой риск должен служить основанием для освобождения от ответственности, по нашему мнению, абсолютно рисковое поведение руководителя унитарного предприятия (например, совершение им сделок по поставке товаров субъекту, который на протяжении длительного времени не рассчитывается ни с кем из своих контрагентов по принятым на себя обязательствам) все-таки должно влечь гражданско-правовое наказание соответствующего руководителя, а точнее, в рассматриваемой ситуации доверительного управляющего (а вслед за ним уже и руководителя).
При этом в праве Республики Беларусь для уточнения ряда из приведенных нами выше положений можно использовать и нормы иных отраслей права по сравнению с гражданским правом.
Так, наряду с уже упомянутым нами антимонопольным законодательством Республики Беларусь, в качестве определения критериев толкования интересующих нас явлений можно использовать, например, п. 2 ст. 30-1 Налогового кодекса Республики Беларусь, в силу которого (правда, именно для целей налогообложения) при определении рыночных цен на товар учитывается информация о заключенных на момент реализации указанного товара сделках с идентичными (однородными) товарами в сопоставимых экономических условиях. В частности, учитываются такие условия сделок, как количество (объем) поставляемых товаров, их качественные характеристики, сроки исполнения обязательств, условия платежей, условия поставки, обычно применяемые в сделках этого вида, а также иные условия, которые могут оказывать влияние на цены, в том числе курс иностранной валюты, примененной в сделке, по отношению к белорусскому рублю или иной иностранной валюте и его изменения, функции, выполняемые сторонами сделки, в соответствии с обычаями делового оборота, включая характеристики актов, используемых сторонами сделки, принимаемых ими рисков, необходимость уплаты комиссионного (офенского) вознаграждения за выполнение торгово-посреднических функций, а также распределение ответственности между сторонами сделки и прочие условия сделки. При этом условия сделок на рынке идентичных (однородных) товаров признаются экономически сопоставимыми, если различия между такими условиями либо существенно не влияют на цену таких товаров, либо могут быть учтены с помощью поправок, о размерах которых или в порядке определения которых стало известно из официальных источников (размеры таможенных пошлин, изменения официального курса белорусского рубля, установленного Национальным банком Республики Беларусь, изменения индекса цен, транспортных тарифов, платы за получение разрешений и т.д.).
Рассматривая интересующее нас явление с учетом предложенных нами критериев, нельзя еще раз не подчеркнуть два следующих обстоятельства: во-первых, то, что совокупность указанных критериев именно в предложенном нами виде в законодательстве не выделяется, хотя каждый из них по отдельности так или иначе прослеживается в белорусском праве; во-вторых, то, что предложенные нами критерии явно расплывчаты и носят оценочный характер, что позволяет иметь значительный разброс оценок.
Однако даже последнее обстоятельство позволяет нам признать, что лучше значительный разброс оценок, чем однозначно понимаемое положение, которое явно несправедливо. То есть мы считаем, что доверительный управляющий не должен привлекаться к имущественной ответственности по договору доверительного управления наследственным имуществом лишь на том основании, что сделка, совершенная назначенным им руководителем, повлекла убытки унитарному предприятию. Мы исходим из того, что убытки унитарному предприятию должны быть следствием не действий указанного нами руководителя как таковых, а лишь тех действий, которые могут рассматриваться как отсутствие должной заботливости со стороны такого руководителя в отношении интересов выгодоприобретателя или вверителя, а раз так, то без наличия предложенной нами совокупности критериев доверительный управляющий (а вслед за ним и руководитель унитарного предприятия) к соответствующей ответственности привлекаться не должен, так как иначе нет ни правовых, ни экономических основ для такой ответственности.
При этом мы считаем, что неприменение приведенной нами выше совокупности критериев в качестве своего конечного последствия может иметь нежелание лиц, которые по своему потенциалу действительно могли бы быть доверительными управляющими наследственного имущества и руководителями унитарных предприятий, заниматься указанной деятельностью; а это, в свою очередь, не будет содействовать надлежащей сохранности и управлению наследственным имуществом.
В связи с излагаемым подходом сам факт снижения прибыли унитарного предприятия в период руководства его деятельностью лицом, назначенным доверительным управляющим, по сравнению с периодом, когда унитарное предприятие возглавлялось умершим собственником имущества — руководителем, еще не говорит о том, что руководителем унитарного предприятия, назначенным доверительным управляющим, не проявлялось должной заботливости об интересах вверителя или выгодоприобретателя. Необходимо разбираться с существом снижения прибыли, а точнее, с теми экономическими и иными факторами, которые на это повлияли.
Но в любом случае сам факт снижения прибыли как таковой ни при каких условиях не может рассматриваться в качестве единственного основания для привлечения к рассматриваемой нами ответственности доверительного управляющего (а вслед за ним и руководителя унитарного предприятия).
Абсолютно то же можно сказать и в отношении факта приостановления нормальной производственной деятельности унитарного предприятия в период руководства таким субъектом руководителем, назначенным доверительным управляющим.
Нам представляется, что для возникновения оснований для привлечения доверительного управляющего к ответственности за убытки унитарному предприятию необходимо, чтобы и в рассмотренных нами последними ситуациях была вина руководителя унитарного предприятия, назначенного доверительным управляющим, чтобы он действовал недобросовестно и неразумно, не в рамках обычных подходов к условиям предпринимательского оборота и не с обычным предпринимательским риском.
Причем все указанное в предыдущем абзаце должно особо пониматься, сравниваться и оцениваться для возможности привлечения рассматриваемых нами лиц к имущественной ответственности.
Кстати, в связи с рассматриваемым нами вопросом ответственности доверительного управляющего наследственным имуществом за убытки, причиненные унитарному предприятию, нельзя не отметить, что в силу гражданского законодательства Республики Беларусь доверительный управляющий отвечает и перед третьими лицами по обязательствам, возникшим в связи с доверительным управлением имуществом, причем, прежде всего, не за счет своего личного имущества, а за счет имущества, находящегося в доверительном управлении (пункт 3 статьи 905 ГК). Однако данное правило действует лишь в случае, если доверительный управляющий в сделке с третьим лицом указал на то, что он действует в качестве такового. В противном случае доверительный управляющий отвечает только лишь своим личным имуществом (часть вторая пункта 3 статьи 895 ГК). При недостаточности имущества, переданного в доверительное управление, взыскание может быть обращено на имущество доверительного управляющего, а при недостаточности и его имущества — на имущество вверителя, не переданное в доверительное управление. При этом следует отметить, что если для установления ответственности доверительного управляющего своим личным имуществом перед третьими лицами и имеется определенное обоснование (поскольку доверительный управляющий вне зависимости от того, указал ли он на то, что действует в качестве такового, или нет, является стороной по обязательству с третьим лицом, а потому отвечает и своим личным имуществом), то установление дополнительной ответственности для вверителя достаточно трудно объяснить. Тем более, что установление такой субсидиарной ответственности по долгам иного лица может серьезно ограничить возможность использования доверительного управления имуществом в хозяйственном обороте, поскольку вверителю достаточно сложно будет избежать субсидиарной ответственности в случае недобросовестности доверительного управляющего. Тем более, что такая ответственность наступает у вверителя не только при совершении доверительным управляющим правомерных действий, но и при превышении им полномочий, установленных договором доверительного управления (пункт 2 статьи 905 ГК) (в последнем случае, правда, с возмещением убытков).
Однако все указанное в предыдущем абзаце не должно применяться к интересующим нас отношениям, так как в нашей ситуации все сделки должны совершаться не от имени доверительного управляющего, а именно от имени унитарного предприятия.
В связи с описываемыми нами отношениями ответственности доверительного управляющего в рамках договора доверительного управления наследственным имуществом еще раз обращаем внимание на то обстоятельство, что все приведенные нами выше рассуждения и не разрешенные нами до конца проблемы относительно ответственности доверительного управляющего, скорее всего, будут неприменимы и отсутствовать в той ситуации, когда нотариус назначит (изберет) в качестве доверительного управляющего единственного наследника (если, конечно же, не возникнет устойчивого подхода в виде определенного толкования положений ст. 898 ГК, не допускающих назначения (избрания) наследника в качестве доверительного управляющего); в этом случае применение мер ответственности даже при ненадлежащих действиях доверительного управляющего будет фактически означать взыскание убытков и неустойки в пользу самого себя, а раз так, то такое действие будет некорректным.
И, наконец, заканчивая рассмотрение интересующего нас вопроса, нельзя не отметить, что раз положение главы 52 ГК в полной мере распространяется на договор доверительного управления наследственным имуществом, то и все существенные условия договора доверительного управления имуществом, указанные в ст. 899 ГК, должны в полной мере найти свое отражение и в интересующем нас договоре.
При этом практически обо всех существенных условиях договора доверительного управления имуществом мы вели речь выше, так как в силу п. 1 ст. 899 ГК к таковым относятся:
- предмет договора, в том числе характеристика имущества, передаваемого в доверительное управление, и его стоимость;
- пределы использования имущества доверительным управляющим;
- наименование юридического лица или имя гражданина, в интересах которого осуществляется управление имуществом (вверителя или выгодоприобретателя);
- размер и форма вознаграждения доверительному управляющему, если выплата вознаграждения предусмотрена договором;
- срок действия договора.
Таким образом, единственным дополнительным аспектом, о котором необходимо также указать, является лишь необходимость отражения в договоре доверительного управления наследственным имуществом в виде прав, связанных с имуществом унитарного предприятия, стоимости указанных прав.
Последнее объясняется тем, что, как отмечено выше, согласно п. 1 ст. 899 ГК наряду с точным указанием предмета договора доверительного управления имуществом и характеристики указанного имущества требуется также отражение стоимости того имущества, которое передается в доверительное управление.
По нашему мнению, оценка передаваемого права учредителя (прав учредителя), конечно же, может быть затруднена, так как сложно точно оценить указанное право (права). Однако нам представляется вполне допустимым приравнять оценку указанного права (прав) к стоимости имущества унитарного предприятия (хотя бы по балансу) на дату совершения договора доверительного управления наследственным имуществом.
Иными словами, мы считаем, что в рамках данной конкретной ситуации с учетом отсутствия у доверительного управляющего как прав, так и возможности по отчуждению и даже шире — по распоряжению переданными по договору правами точная стоимость таких прав не имеет принципиального значения для анализируемого нами договора, а раз так, то речь идет исключительно о выполнении формального требования законодательства.
При этом в любом случае оценка интересующего нас права (прав) в виде балансовой стоимости имущества унитарного предприятия представляется достаточно адекватной оценкой.
Таковы, по нашему мнению, обстоятельства, а также проблемы, связанные с совершением договора доверительного управления наследственным имуществом, в виде прав, связанных с имуществом унитарного предприятия.