Как свидетельствуют данные статистической отчетности, до 1991 года в Республике Беларусь выявлялось всего несколько фактов фальшивомонетничества в год <1>.
<1> Здесь и далее статистические данные приведены из ведомственных отчетных форм.
Переход к рыночным отношениям сопровождался существенным увеличением количества регистрируемых преступлений данной категории. Начиная с 1992 года количество регистрируемых фактов фальшивомонетничества в республике стало исчисляться сотнями, а в 1995 году превысило 2000 [1].
В настоящее время на личностные характеристики фальшивомонетчика огромное влияние оказывает модернизация деятельности по подделке денег. Данное обстоятельство требует от органов уголовного преследования акцентирования внимания на социально-демографических признаках и нравственно-психологических характеристиках современных фальшивомонетчиков, что позволит выработать меры по предупреждению рассматриваемого преступления.
Как правило, современные фальшивомонетчики — это люди, находящиеся в наиболее активном жизненном периоде и использующие максимум своих физических и интеллектуальных возможностей для обеспечения результативности и скрытности осуществляемой преступной деятельности.
При этом на протяжении длительного времени фальшивомонетничество имеет мужское «лицо»: около 90% всех лиц, привлекаемых к уголовной ответственности по ст. 221 Уголовного кодекса Республики Беларусь (далее — УК), составляют мужчины.
Образовательный уровень лиц, занимающихся фальшивомонетничеством, достаточно высок, и эта тенденция также характерна для последних 10 — 15 лет. Примерно треть всех выявляемых лиц имеют среднее специальное или высшее образование. Приведенные статистические данные, на наш взгляд, объясняются общим высоким образовательным уровнем населения республики. Так, уровень грамотности взрослого населения Республики Беларусь, как в развитых странах мира, приближается к 100% и составляет 99,6% [13].
Что касается возраста фальшивомонетчиков, то до недавнего времени (до 2012 года) более половины совершивших преступления данной категории составляли молодые люди в возрасте от 18 до 29 лет.
Причинами и условиями, способствующими совершению указанных преступлений, являются доступность компьютерной и копировально-множительной техники, ориентация многих молодых людей на получение легких доходов любыми способами, отсутствие у них постоянного заработка, негативное воздействие средств массовой информации на сознание данной категории лиц.
Данный вывод подтверждается статистическими данными. Так, лицами в возрасте от 18 до 29 лет совершается около половины всех преступлений корыстной направленности: краж, грабежей, разбоев, мошеннических действий и вымогательств. Наряду с этим, молодежи свойственна наибольшая преступная активность в целом. Причем данная особенность была замечена еще советскими криминологами [7, с. 148].
Вместе с тем кроме молодежи указанные преступления совершают и люди зрелого возраста. Более того, за последние три года лиц возрастной категории старше 30 лет среди белорусских фальшивомонетчиков стало значительно больше (62,5%).
При этом характерно, что в 2012 — 2014 годах 50% лиц имели судимость, а около 80% — не работали и не учились. Ранее эти цифры были меньше. Так, в 2008 — 2011 годах количество лиц, имеющих судимость, среди указанной категории преступников было в среднем 20 — 30%, а неработающих и неучащихся — 60 — 70%. Данная тенденция характерна и для преступности в целом: в 2008 году количество преступников, имеющих судимость, неработающих и неучащихся составляло 10,4%, в 2012 году — 22%, а в 2014 году — 28,5%.
Следует отметить, что эти факторы (судимость и отсутствие постоянного места работы) взаимосвязаны, если вести речь о преступлениях корыстной направленности.
Так, отсутствие законных источников получения средств к существованию может активно содействовать совершению корыстных преступлений, в том числе и фальшивомонетничества. На данный факт обращали внимание и советские криминологи [7, с. 48]. Совершение же подобных преступлений, как правило, влечет за собой судимость. В то же время многие лица, имеющие судимость, в том числе и те, кто отбывал наказание в виде лишения или ограничения свободы, не занимаются общественно полезным трудом (не могут трудоустроиться или не желают работать). Для таких лиц изготовление и сбыт поддельных денег является относительно легким способом получения доходов.
Криминологической особенностью характеристики контингента фальшивомонетчиков является достаточно высокий уровень числа лиц, совершивших это преступление в составе преступной группы (в период с 2001 по 2007 год — около 40 — 50%). И хотя в последние годы этот процент уменьшился примерно вдвое (с 2012 по 2014 год — 22%), вопросы квалификации совместных действий таких лиц представляются актуальными.
Совместность деятельности как признак соучастия имеет объективное и субъективное содержание. С объективной стороны совместная деятельность двух или более лиц при соучастии выражается в том, что деяния всех участвующих в преступлении взаимно обусловливают и дополняют друг друга. С субъективной стороны соучастие характеризуется только умышленной виной. Интеллектуальный признак умысла при соучастии включает сознание соучастником общественно опасного характера совершаемого в соучастии преступления и того, что он присоединяется к преступной деятельности другого лица в совершении данного преступления. Волевой признак умысла при соучастии характеризуется желанием участвовать в совершении преступления совместно с другими лицами [12, с. 196 — 197].
Правоприменительная практика показывает, что в состав группы, совершающей фальшивомонетничество, могут входить лица, не подлежащие уголовной ответственности в силу невменяемости либо недостижения ими 16-летнего возраста.
В подобных случаях приходится решать вопрос о том, можно ли оценивать фальшивомонетничество, совершенное с участием лица, не обладающего юридическими признаками субъекта преступления, как групповое преступление.
Многие ученые полагают, что в рассматриваемых ситуациях соучастие отсутствует и такие преступления не должны квалифицироваться как групповые [2, с. 52 — 56; 4, с. 8; 5, с. 62; 6, с. 55 — 66; 8, с. 27]. При этом А.П.Козлов обоснованно отмечает, что лишь совместная деятельность субъектов преступления создает соучастие. Иная совместная деятельность не является таковым, поскольку другой участник (другие участники) не осознавал (не осознавали) общественно опасного характера как лично своих, так и совместных действий и последствий содеянного и не мог (не могли) осознавать их [6, с. 55].
Ряд исследователей придерживаются диаметрально противоположной позиции [3, с. 40; 11, с. 256 — 260]. В обоснование своей точки зрения некоторые из них ссылаются на то, что, в частности, невменяемое лицо нельзя свести до положения обычного орудия преступления в руках другого человека.
А.И.Рарог, в целом поддерживая точку зрения о том, что указанные преступления должны оцениваться как групповые, указывает, что вряд ли можно теоретически безупречно доказать, что группа лиц как одна из форм соучастия имеется в преступлении, в совершении которого участвовал лишь один субъект наряду с лицами, не обладающими признаками субъекта. Поэтому для окончательного решения обозначенной проблемы, по мнению автора, необходимо уточнение позиции законодателя [11, с. 256 — 260].
Данное замечание имеет отношение и к белорусскому уголовному закону. Так, в ч. 3 ст. 16 УК речь идет лишь о посредственном исполнении, когда объективная сторона преступления выполняется не непосредственно самим исполнителем, а посредством умышленного использования других лиц, не подлежащих в силу закона уголовной ответственности либо совершивших преступление по неосторожности. По смыслу ст. 16 УК к уголовной ответственности в таких случаях в качестве исполнителя привлекается лицо, умышленно воспользовавшееся для совершения преступления либо неосторожными действиями других лиц, либо действиями лиц, вообще не подлежащих уголовной ответственности.
Именно о посредственном исполнении идет речь и в постановлении Пленума Верховного Суда Республики Беларусь от 28.06.2002 N 3 «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних» (далее — постановление N 3). Так, в п. 18 постановления N 3 отмечено, что в случае, если взрослый вовлек несовершеннолетнего, не достигшего возраста, установленного ст. 27 УК, в совершение конкретного преступления, но сам участия в нем не принимал, в силу ч. 3 ст. 16 УК он несет ответственность за содеянное как исполнитель преступления.
При этом ни в УК, ни в постановлении N 3 не указывается, как необходимо квалифицировать действия лица, которое совершило преступление совместно с лицом, не обладающим юридическими признаками субъекта преступления.
Как представляется, при решении указанного вопроса следует исходить из того, что невменяемое лицо и лицо, не достигшее возраста привлечения к уголовной ответственности, не осознают общественной опасности действий, совершенных ими совместно с лицом, отвечающим требованиям, предъявляемым к субъекту преступления. К уголовной ответственности в таких случаях должно привлекаться лишь лицо, являющееся субъектом того преступления, которое было совершено ими обоими. При этом субъекту преступления нельзя вменять в вину совершение преступления «группой лиц» [10, с. 82].
В пользу последнего довода можно привести следующий аргумент. Как указано в ч. 1 ст. 17 УК, преступление признается совершенным группой лиц, если хотя бы два лица совместно участвовали в совершении данного преступления в качестве его исполнителей. Из смысла ч. 3 ст. 27 и ч. 1 ст. 28 УК следует, что лица, не достигшие возраста привлечения к уголовной ответственности, и невменяемые лица совершают общественно опасные деяния, но не преступления (отсутствует один из признаков преступления — виновность). В связи с этим они не являются исполнителями преступления. Исполнителем преступления будет лишь лицо, обладающее юридическими признаками субъекта.
Как обоснованно отмечается в юридической литературе, преступления, совершаемые с участием таких «негодных» субъектов, обладают повышенной общественной опасностью [9, с. 294] и заслуживают адекватной уголовно-правовой оценки. При этом в УК данный вопрос решен, на что обращают внимание отечественные криминалисты [14, с. 71]. Так, в п. 14 ч. 1 ст. 64 УК указано следующее обстоятельство, отягчающее ответственность: совершение преступления с использованием заведомо малолетнего или лица, заведомо для виновного страдающего психическим заболеванием или слабоумием.
Общественная опасность фальшивомонетничества, совершенного в группе, возрастает, если эта группа является организованной (см. ст. 18, ч. 2 ст. 221 УК, п. 2, 3 постановления Пленума Верховного Суда Республики Беларусь от 25.09.2003 N 9 «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с созданием и деятельностью организованных групп, банд и преступных организаций»).
В случае совершения фальшивомонетничества предварительная объединенность и управляемость организованной группы означают, что руководитель (руководители) такой группы определяет роль каждого участника группы, устанавливая, кто будет заниматься поиском и приобретением оборудования, материалов, приспособлений для изготовления фальшивок, кто — хранением, а кто — их перевозкой, сбытом и иными действиями, а также определяет и координирует их деятельность.
Об устойчивости группы может свидетельствовать стабильность состава участников либо основного ядра группы, а также продолжительность преступной деятельности, тесная взаимосвязь между ее членами, способность группы продолжать свою деятельность в случае выбытия отдельных участников. Целью организованной группы является совместная преступная деятельность, рассчитанная, как правило, на длительный период времени и совершение фальшивомонетничества в качестве одного продолжаемого преступления.
Если группа фальшивомонетчиков не отвечает параметрам организованной группы, ответственность соучастников должна наступать по ч. 1 ст. 221 УК, но только при отсутствии других квалифицирующих признаков. Совершение фальшивомонетничества организованной группой хотя в соответствии с п. 11 ч. 1 ст. 64 УК и относится к числу отягчающих ответственность обстоятельств, однако в силу ч. 3 ст. 64 УК не может учитываться при определении меры ответственности виновного, если такое отягчающее обстоятельство предусмотрено статьей Особенной части УК.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ
1. Автоматизированная информационная система учета данных об изготовлении, хранении либо сбыте поддельных денежных знаков (АИС «Фальшивомонетничество») // Электрон. база данных МВД Респ. Беларусь.
2. Барков, А. Правовая оценка групповых преступлений / А.Барков // Судовы веснiк. — 1997. — N 1. — С. 52 — 56.
3. Галиакбаров, Р. Как квалифицировать убийства и изнасилования, совершенные групповым способом / Р.Галиакбаров // Рос. юстиция. — 2000. — N 10. — С. 40.
4. Гаухман, Л.Д. Соучастие в преступлении по советскому законодательству (опыт сравн. правоведения) / Л.Д.Гаухман. — М.: Акад. МВД СССР, 1990. — 56 с.
5. Иванов, Н.Г. Понятие и формы соучастия в советском уголовном праве: онтол. аспект / Н.Г.Иванов. — Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1991. — 128 с.
6. Козлов, А.П. Соучастие: традиции и реальность / А.П.Козлов. — СПб.: Юрид. центр Пресс, 2001. — 359 с.
7. Криминальная мотивация / Ю.М.Антонян [и др.]; отв. ред. В.Н.Кудрявцев. — М.: Наука, 1986. — 303 с.
8. Налоговые и иные экономические преступления: сб. науч. ст. / Яросл. гос. ун-т; редкол.: Л.Л.Кругликов (отв. ред.) [и др.]. — Ярославль, 2002. — Вып. 4. — 154 с.
9. Наумов, А.В. Российское уголовное право. Общая часть: курс лекций / А.В.Наумов. — М.: БЕК, 1996. — 650 с.
10. Никитин, Ю. Фальшивомонетничество: характеристика субъекта преступления / Ю.Никитин // Право Беларуси. — 2004. — N 48 (120). — С. 81 — 82.
11. Рарог, А.И. Квалификация преступлений по субъективным признакам / А.И.Рарог. — СПб.: Юрид. центр Пресс, 2003. — 279 с.
12. Уголовное право. Общая часть: учебник / Н.А.Бабий [и др.]; под ред. В.М.Хомича. — Минск: Тесей, 2002. — 496 с.
13. Уровень грамотности взрослого населения приближается к 100% [Электронный ресурс] // Общенациональное телевидение. — Режим доступа: http: //www.ont.by/news/our_news/yroven-gramotnosti-vzroslogo-naseleniya-belarysi-priblizhaetsya-k-100. — Дата доступа: 22.09.2015.
14. Шиманский, В. Множественность субъектов преступления как объективный признак соучастия / В.Шиманский // Право Беларуси. — 2003. — N 31. — С. 69 — 71.