В последнее время наряду с традиционными способами совершения преступлений против собственности и порядка осуществления экономической деятельности появились новые — в сфере высоких технологий и телекоммуникаций. Причем в характере преступных посягательств произошли радикальные изменения, а с появлением новых форм обеспечения экономической деятельности возникли нетрадиционные приемы преступного вмешательства в сферу деятельности различных субъектов хозяйствования. Например, используя современные информационно-технические возможности Интернета, преступник имеет возможность донести необходимую информацию до потенциальной жертвы, обеспечивая свою анонимность и безопасность, и получить от жертвы денежные средства, не вступая с ней в непосредственный контакт.
Что и говорить, рынок создал, а главное, сделал возможным появление новых видов мошеннического обмана. Неизбежные экономические реформы 90-х годов привели к существенному усложнению имущественных отношений. Сегодня представители криминальной среды весьма чутко реагируют на любые социально-экономические и правовые изменения, разрабатывая новые способы совершения мошеннических операций, которые обеспечивают максимальный преступный результат и снижают риск разоблачения. В этой связи возникла острая необходимость более тщательного толкования составов преступлений против собственности с тем, чтобы отличить преступление от обмана и неисполнения обязательств гражданско-правового характера.
Уголовная ответственность за совершение обманных действий действительно существует уже довольно-таки давно. Однако что же следует понимать под мошенническим обманом и каковы его характерные признаки, сегодняшний законодатель умалчивает. Пожалуй, первое и последнее на сегодня законодательное определение обмана было дано Уголовным кодексом РСФСР 1922 года. Так, в примечании к ст. 187 (мошенничество) указанного Уголовного кодекса определено, что обманом считается «как сообщение ложных сведений, так и заведомое сокрытие обстоятельств, сообщение о которых было обязательно».
В последующем законодатель не давал понятия обмана, его определение вырабатывалось теорией уголовного права, а позже судебной практикой. Так, президиум Куйбышевского областного суда в постановлении по делу Ч. сформулировал: «Обман — умышленное искажение или сокрытие истины с целью ввести в заблуждение лицо, в ведении которого находится имущество, и таким образом добиться от него добровольной передачи имущества, а также сообщение с этой целью заведомо ложных сведений» <1>.
<1> Бюллетень Верховного Суда РСФСР. — 1982. — N 2. — С. 14.
В доктрине уголовного права в разное время существовало множество понятий мошеннического обмана, впрочем как и сегодня, предлагаются различные его определения. В общем виде обман при мошенничестве — это:
- сокрытие фактов или обстоятельств, которые лицо обязано было сообщить контрагенту, сознательное искажение истины или умолчание о ней <2>;
- сознательное искажение истины (активный обман) или умолчание об истине (пассивный обман) <3>, состоящее в сокрытии фактов или обстоятельств, которые при добросовестном и соответствующем закону совершении имущественной сделки должны быть сообщены <4>;
- умышленное искажение или сокрытие истины с целью ввести в заблуждение другое лицо <5>;
- искажение или сокрытие истины, направленное на удовлетворение интересов обманывающего <6>;
- доведение до заблуждения или сохранение уже имеющегося заблуждения адресата путем дезинформации либо полного или частичного умолчания об истинной информации <7>;
- введение в заблуждение, сообщение ложных сведений, информации о чем-либо либо умолчание о сведениях, которое лицо обязано было довести до контрагента <8>;
- сообщение ложных сведений (действие) или умолчание о сведениях, которые должны быть сообщены (бездействие), с целью завладения чужим имуществом или приобретения права на имущество <9>;
- сообщение ложных сведений или сокрытие фактов, направленных на введение другого лица в заблуждение, и склонение этого лица к совершению действия (бездействия) в интересах обманщика <10>;
- сообщение заведомо ложных сведений либо несообщение о сведениях, которые лицо должно было сообщить, с целью введения в заблуждение лица, в собственности или владении которого находится имущество, с тем чтобы таким образом добиться от него «добровольной» передачи имущества в пользу обманщика или других лиц <11>.
<2> Владимиров В.А. Квалификация похищений личного имущества. — М., 1974. — С. 92; Матышевский П.С. Уголовно-правовая охрана социалистической собственности в Украинской ССР. — Киев, 1972. — С. 71.
<3> Борзенков Г.Н. Ответственность за мошенничество (вопросы квалификации). — М., 1971. — С. 30; Волженкин Б.В. Мошенничество. — СПб., 1998. — С. 23.
<4> Тенчов Э. Ответственность за хищение государственного или общественного имущества путем мошенничества // Сов. юстиция. — 1982. — N 16. — С. 12; Гаухман Л.Д., Максимов С.В. Ответственность за преступления против собственности. — М., 1997. — С. 66.
<5> Кригер Г.А. Квалификация хищений социалистического имущества. — М., 1974. — С. 150.
<6> Панов Н.И. Уголовная ответственность за причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием. — Харьков, 1977. — С. 23.
<7> Белокуров О., Андреев В. Уголовно-правовая оценка обманной деятельности // Уголовное право. — 2005. — N 5. — С. 4.
<8> Уголовное право. Особенная часть: учеб. для вузов / ответ. ред. И.Я.Козаченко, З.А.Незнамова, Г.П.Новоселов. — М., 2001. — С. 213; Уголовный кодекс Украины. Комментарий / под ред. Ю.А.Карамзина, Е.Л.Стрельцова. — Харьков, 2002. — С. 421.
<9> Уголовное право Украины. Особенная часть / под ред. М.И.Бажанова, В.В.Сташиса, В.Я.Тация. — Киев, 2003. — С. 171; Добродей А. Уголовно-правовая оценка мошенничества // Юрист. — 2007. — N 12. — С. 65.
<10> Безверхов А.Г. Имущественные преступления: вопросы криминализации и систематизации // Юридический аналитический журнал. — 2002. — 2. — С. 93; Суслина Е.В. Ответственность за мошенничество по Уголовному кодексу Российской Федерации: автореф. дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08. — Екатеринбург, 2007. — С. 9.
<11> Бойцов А.И. Преступления против собственности. — СПб., 2002. — С. 324.
Таким образом, как теорией уголовного права, так и правоприменительной практикой были выработаны характерные признаки мошеннического обмана. К ним, в частности, относились:
- а) заведомость, преднамеренность;
- б) предоставление ложной, не соответствующей действительности информации или умолчание об истинных фактах;
- в) введение другого лица в заблуждение;
- г) наличие определенной цели — передачи имущества или права на него потерпевшим или иным лицом виновному.
Обман — умышленное действие.
Обман как способ совершения мошенничества всегда предполагает наличие в действиях лица умышленной формы вины и представляет собой такую же умышленную, целенаправленную деятельность, как и само деяние. Совершая обман, мошенник действует умышленно, сознательно дезинформируя потерпевшего, стремясь внушить ему убеждение о необходимости вступить с ним в предлагаемую сделку или удовлетворить свои имущественные притязания <12>. В данном случае обман преследует определенную цель — склонить лицо к желаемому для виновного поведению, т.е. к передаче имущества. То есть, сообщая ложные сведения или же умалчивая о тех фактах, которые необходимо было сообщить, мошенник стремится фальсифицировать, исказить представления другого лица о тех или иных обстоятельствах, внушить ему неправильные, не соответствующие действительности суждения об этих обстоятельствах.
<12> Владимиров В.А. Квалификация похищений личного имущества. — М., 1974. — С. 104.
Обман — это деяние, совершаемое лицом с прямым умыслом, для чего требуется, чтобы лицо, его совершающее, осознавало общественную опасность своего действия или бездействия, предвидело их общественно опасные последствия и желало их наступления.
Осознание фактических признаков обмана выражается в понимании субъектом того, что он сообщает обманываемому ложные сведения о тех или иных обстоятельствах и, таким образом, искажает истину. Это означает, что виновный, располагая достоверными сведениями (знаниями) о тех или иных обстоятельствах (фактах), понимает, что он умалчивает о них и сообщает другому лицу ложные, не соответствующие действительности сведения в их полном или частичном объеме. В тех же случаях, когда субъект вообще не располагает никакими сведениями об обстоятельствах обмана, он понимает, что сообщает обманываемому вымышленные сведения (измышления), которые никаким образом не соотносятся с действительными фактами и обстоятельствами <13>. Более того, совершая мошенничество, лицо осознает, что это имущество ему не принадлежит. Отсутствие такого осознания исключает возможность квалификации деяния как мошеннического обмана (можно вести речь лишь о самоуправстве).
<13> Панов Н.И. Квалификация преступлений, совершаемых путем обмана. — Харьков, 1980. — С. 61 — 63.
Если у лица отсутствует умысел на совершение обмана (например, своими действиями неосторожно вводит кого-либо в заблуждение), иначе говоря, если оно добросовестно заблуждается относительно каких-либо обстоятельств и вследствие этого вводит в заблуждение другое лицо, его действия не могут быть расценены как мошенничество. Так, если лицо продает кольцо желтого металла в полной убежденности в том, что оно золотое, продавец не может нести ответственность за мошенничество, т.к. он сам добросовестно заблуждается в свойствах предмета сделки.
В содержание умысла мошенника входит не только сознание общественно опасного характера своих действий, но и предвидение развития причинной связи, а также наступления общественно опасных последствий <14>. Используя обман, мошенник предвидит, что в результате сообщения им ложных сведений или умолчания о соответствующих сведениях он вводит обманываемого в заблуждение, искажает в его сознании истину, фальсифицирует его представления о тех или иных обстоятельствах (причем виновный предвидит и соответствующее поведение обманываемого, обусловленное его заблуждением).
<14> Борзенков Г.Н. Ответственность за мошенничество (вопросы квалификации). — М., 1971. — С. 94; Хмелева М.Ю. Уголовная ответственность за мошенничество: автореф. дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08. — Омск, 2008. — С. 20.
Обманывая другое лицо, виновный всегда желает ввести его в заблуждение, что является конечной целью действий мошенника или же промежуточным этапом, необходимым для достижения другой цели <15>. Поэтому, совершая мошенничество, виновный осознает, что он совершает обман и желает обмануть потерпевшего. В случае же, если не установлен предумышленный характер фальсификации или сами сведения, которые сообщило лицо, не могут быть расценены как ложные, состав мошенничества будет отсутствовать.
<15> Панов Н.И. Квалификация преступлений, совершаемых путем обмана. — Харьков, 1980. — С. 64.
Так, Х. был признан судом виновным в мошенничестве за то, что представил в отдел социального обеспечения ложные свидетельские показания от имени трех граждан для подтверждения своего стажа работы за 16 лет. На основании этого была назначена пенсия, в результате чего Х., по мнению суда, незаконно получил денежную сумму в крупном размере. Рассматривая дело в порядке надзора, вышестоящая судебная инстанция установила, что Х. при обращении в отдел социального обеспечения о назначении пенсии указал фамилии трех граждан, которые, по его словам, могут подтвердить трудовой стаж за 16 лет. В нарушение установленного порядка отдел социального обеспечения оформил протокол заседания комиссии по установлению трудового стажа без вызова и опроса названных Х. лиц. Установив эти факты, надзорная инстанция указала, что за неправомерные действия должностных лиц Х. не может нести уголовной ответственности, тем более, что он на свидетелей сослался как на лиц, которые знали о его работе в прошлые годы, и те подтвердили впоследствии эти обстоятельства. По этим основаниям приговор суда был отменен и производство по делу прекращено за отсутствием в действиях Х. состава преступления. Таким образом, в данном случае, хотя пенсия и была оформлена в не установленном законом порядке, действия Х. не могли быть расценены как мошенничество ввиду отсутствия обмана с его стороны <16>.
<16> Добродей А. Уголовно-правовая оценка мошенничества // Юрист. — 2007. — N 12. — С. 65; Владимиров В.А., Ляпунов Ю.И. Ответственность за корыстные посягательства на социалистическую собственность. — М., 1986. — С. 146.