До недавнего времени при производстве по уголовным делам о незаконной предпринимательской деятельности (статья 233 Уголовного кодекса Республики Беларусь (УК)) не вставал вопрос об одновременной квалификации действий лица, осуществляющего такую деятельность, и по статье 235 УК, предусматривающей уголовную ответственность за легализацию («отмывание») материальных ценностей (имущества), приобретенных преступным путем. По крайней мере, насколько мне известно, если этот вопрос и возникал у должностных лиц, формулирующих обвинение, то он не получал положительного ответа и не вел к привлечению обвиняемого за оба названных преступления. Обвиняемому не инкриминировалась совокупность этих преступлений. Эти лица обвинялись органами уголовного преследования и признавались судами виновными исключительно в незаконной предпринимательской деятельности.
В последнее время подход к проблеме совокупности преступлений, предусмотренных статьями 233 и 235 УК, похоже, претерпел изменения. Во всяком случае можно говорить о попытках его ревизии.
Появились уголовные дела, по которым органы уголовного преследования предложили судам иное решение. В обвинениях, с которыми прокурор обращался в суд, наряду с обвинением в незаконной предпринимательской деятельности стало фигурировать и обвинение в легализации («отмывании») материальных ценностей (имущества), приобретенных преступным путем. При этом под преступным путем приобретения имущества в постановлениях о привлечении в качестве обвиняемого называлась незаконная предпринимательская деятельность.
Каковы же правовые последствия указанного решения, предлагаемого органом уголовного преследования?
При внимательном анализе уголовного закона эти последствия легко просчитываются. Принятие решения, сформулированного органом уголовного преследования, если оно будет признано судом отвечающим уголовному закону и положено им в основу приговора, ведет к существенному ухудшению положения обвиняемого ввиду того, что значительно усиливается наказуемость содеянного. И чтобы убедиться в этом, достаточно вначале сравнить санкции статей 233 и 235 УК (см. таблицу).
Таблица. Уголовная наказуемость преступлений, предусмотренных статьями 233 и 235 УК
| Статья 233 УК | Статья 235 УК | |
| Санкция
части 1 |
— штраф от 30 до 1000
базовых величин, или — лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок от 1 года до 5 лет, или — арест на срок от 1 до 6 месяцев, или — ограничение свободы на срок от 6 месяцев до 2 лет, или — лишение свободы на срок от 6 месяцев до 3 лет |
— штраф от 30 до 1000
базовых величин, или — лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок от 1 года до 5 лет, или — ограничение свободы на срок от 6 месяцев до 4 лет, или — лишение свободы на срок от 6 месяцев до 4 лет |
| Санкция
части 2 |
— ограничение свободы на
срок от 6 месяцев до 5 лет или — лишение свободы на срок от 2 до 5 лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок от 1 года до 5 лет или без лишения |
лишение свободы на срок от
2 до 7 лет с конфискацией имущества или без конфискации |
| Санкция
части 3 |
лишение свободы на срок от
2 до 7 лет с конфискацией имущества или без конфискации и с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок от 1 года до 5 лет или без лишения |
лишение свободы на срок от
3 до 10 лет с конфискацией имущества или без конфискации |
Очевидно, что санкции статьи 235 УК являются более строгими в сравнении с санкциями статьи 233 УК.
Квалификация действий обвиняемого по совокупности преступлений будет иметь следствием назначение ему наказания по правилам статьи 72 УК («Назначение наказания по совокупности преступлений»). В соответствии с этими правилами наказание (основное и дополнительное) назначается за каждое из преступлений, входящих в совокупность преступлений, а окончательное наказание определяется путем поглощения менее строгого наказания более строгим либо путем полного или частичного сложения наказаний, назначенных по статьям 233 и 235 УК. При этом окончательное наказание может быть установлено в виде максимального срока или размера наказания, предусмотренного за наиболее тяжкое из преступлений, входящих в указанную совокупность преступлений. Наиболее тяжким из двух названных преступлений является легализация («отмывание») материальных ценностей, приобретенных преступным путем.
Иначе говоря, квалифицируя действия обвиняемого по совокупности преступлений по статьям 233 и 235 УК, при самом неблагоприятном для обвиняемого варианте суд может назначить ему окончательное наказание в виде лишения свободы на срок до 10 лет. Между тем за незаконную предпринимательскую деятельность, если бы она не квалифицировалась по совокупности с преступлением, предусмотренным статьей 235 УК, обвиняемому могло быть назначено самое строгое наказание в виде лишения свободы на срок не свыше 7 лет.
Уголовно-правовая оценка действий обвиняемого по совокупности преступлений, предусмотренных статьями 233 и 235 УК, имеет для него и другие негативные уголовно-правовые последствия (например, связанные с признанием рецидива в соответствии со статьей 43 УК, предъявлением к нему более строгих условий, требуемых при применении условно-досрочного освобождения от наказания в порядке статьи 90 УК, увеличением сроков погашения судимости согласно статьям 97 и 121 УК).
Используя для анализа проблемы материалы уголовного дела, приговор по которому был вынесен одним из районных судов столицы республики в декабре 2005 года, попытаемся определить, насколько обоснован с позиции уголовного права такой новаторский подход при квалификации действий обвиняемых.
Для того чтобы гарантировать успех при разрешении той или иной проблемы, а вынесенная в название данной работы проблема не составляет исключения, важно правильно определить ее суть, выделить главный вопрос, являющийся ее стержнем.
Если такое исследование проводить на научной основе, то надлежит провести анализ не только национального, но и международного и зарубежного законодательного и правоприменительного опыта, учесть наработки, имеющиеся в доктрине уголовного права.
Имея в виду сказанное, сформулируем и попытаемся дать ответ на этот главный вопрос. Выглядит же он следующим образом: соответствует ли уголовному закону и правилам квалификации преступлений уголовно-правовая оценка одних и тех же действий обвиняемого и как незаконной предпринимательской деятельности, предусмотренной статьей 235 УК, и как легализации («отмывания») материальных ценностей, приобретенных преступным путем, признаки которой излагаются в статье 235 УК?
Орган уголовного преследования утверждает: совокупность преступлений, предусмотренных статьями 233 и 235 УК, возможна
По уголовному делу Г., К. и других обвиняемых орган уголовного преследования посчитал, что основания для такой квалификации действий обвиняемых имеются. Поскольку фабулы обвинений и квалификация содеянного названными лицами во многом схожи, используем для анализа постановление о привлечении в качестве обвиняемого К.
Суть того обвинения, которое изложено в названном постановлении, состоит в следующем.
К. предъявлено обвинение в том, что он более полутора лет приобретал непищевые спиртосодержащие растворы за наличные деньги у Г. и Я. и реализовывал их неустановленным лицам.
Указанные действия оценены в постановлении как незаконная предпринимательская деятельность без государственной регистрации и лицензии, требуемой в подобных случаях, проводившаяся К. в сговоре с Г. и Я. на осуществление незаконной предпринимательской деятельности.
Эта деятельность представлена в постановлении в виде расположенных в хронологическом порядке 9 схожих по описанию эпизодов, согласно которым доходы от каждого из названных эпизодов приобретения-реализации непищевых спиртосодержащих растворов суммированы. Полученный в результате этой арифметической операции общий доход определен как доход в особо крупном размере.
Другим словами, 9 актов приобретения-реализации непищевых спиртосодержащих растворов не рассматриваются как повторные преступления, а ПРИЗНАНЫ СОСТАВНЫМИ ЧАСТЯМИ ОДНОГО ЕДИНИЧНОГО ПРЕСТУПЛЕНИЯ — незаконной предпринимательской деятельности. По признаку «в особо крупном размере» названные действия К. квалифицированы по части 2 статьи 233 УК.
Одновременно те же действия (в той же последовательности и описанные таким же образом) оценены в постановлении как легализация («отмывание») материальных ценностей, приобретенных преступным путем.
Акцентируем внимание читателя на том, что действия К. по приобретению-реализации непищевых спиртосодержащих растворов, ранее оцененные как одно преступление, в этой части в фабуле обвинения признаются повторными. В соответствии со статьей 41 УК такое признание их повторными означает не что иное, как оценку каждого из названных 9 эпизодов в качестве самостоятельного преступления. Таким образом, вместо ранее инкриминированного К. одного преступления органом уголовного преследования ему вменено в вину 9 преступлений.
Суммы сделок по приобретению-реализации непищевых спиртосодержащих растворов по каждому из 9 преступлений (или, если пользоваться терминологией статьи 235 УК, размер этих сделок), суммированы. Общая сумма сделок, их общий размер в результате суммирования определен как особо крупный. По признаку «особо крупного размера» ВСЕ СОВЕРШЕННЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ квалифицированы по части 2 статьи 235 УК.
В качестве признаков, отличающих совершенные К. 9 преступлений, каждое из которых оценено как легализация материальных ценностей, приобретенных преступным путем, в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого определены:
- совершение в течение длительного времени финансовых операций и других сделок с непищевыми спиртосодержащими растворами;
- повторность заведомо преступного приобретения К. спиртосодержащих растворов у Г. и Я.;
- незаконность приобретения Г. и Я. на одном из заводов спиртосодержащих растворов;
- использование К. указанных спиртосодержащих растворов для осуществления незаконной предпринимательской деятельности в целях утаивания или искажения данных о происхождении, размещении и движении сырья, под которым, по всей видимости, в постановлении подразумеваются указанные выше спиртосодержащие растворы <1>.
<1> См. архив суда Центрального района г.Минска за 2005 год.
Изъяны обвинения коренятся в превратном понимании единичного преступления и его повторности
Таким образом, из постановлений о привлечении в качестве обвиняемого следует, что незаконная предпринимательская деятельность обвиняемых выражалась в совершении СДЕЛОК ПО ПРИОБРЕТЕНИЮ И РЕАЛИЗАЦИИ непищевых спиртосодержащих растворов. По сути, она определена в постановлениях как одно, единичное преступление, что, полагаю, ПРАВОМЕРНО послужило основанием для суммирования дохода от отдельных звеньев этого преступления (сделок, совершенных обвиняемыми) и определения размера дохода от этого преступления в сумме как особо крупного. Из такой фабулы обвинения логично вытекает и их квалификация по статье 233 УК.
Подобная оценка органом уголовного преследования действий обвиняемых как незаконной предпринимательской деятельности, полагаю, исходила из определения предпринимательской деятельности в части 2 пункта 1 статьи 1 Гражданского кодекса Республики Беларусь (ГК).
Согласно этой статье ГК отдельные действия лица являются предпринимательской деятельностью (предпринимательством) лишь в случае, если они ОБЪЕДИНЕНЫ ЕДИНЫМ УМЫСЛОМ на занятие такой деятельностью и НАПРАВЛЕНЫ НА СИСТЕМАТИЧЕСКОЕ ИЗВЛЕЧЕНИЕ ПРИБЫЛИ <2>. На эти признаки в постановлениях о привлечении в качестве обвиняемого прямо не указано, что надлежало бы сделать, имея в виду рекомендации Пленума Верховного Суда Республики Беларусь, содержащиеся в пункте 1 постановления от 28 июня 2001 года N 6 «О судебной практике по делам о незаконной предпринимательской деятельности» <3>. Однако изложение содеянного обвиняемыми в постановлениях и произведенная в них операция по суммированию размера доходов от отдельных сделок указывают на наличие таких признаков.
<2> См. подробнее: Лукашов А.И. Понятие предпринимательской деятельности и проблемы ответственности за нарушения порядка ее осуществления // Право Беларуси. 2002. N 2.
<3> Национальный реестр правовых актов Республики Беларусь. 2001. N 68. 6/297.
Совершение тех же самых сделок с непищевыми спиртосодержащими растворами инкриминировано обвиняемым и как преступление, предусмотренное статьей 235 УК. При этом каждая из сделок признается самостоятельным преступлением, ввиду чего вторая и последующие сделки оценены как повторные преступления. Несмотря на такой контекст формулировки обвинения, доход от каждого из преступлений, полагаю, НЕПРАВОМЕРНО суммирован и полученный результат представлен как размер некоего преступления, объединяющего в единое целое все совершенные преступления.
При таком формулировании в постановлении обвинения и основанной на нем квалификации преступлений вопрос, поставленный мною выше, имеет два аспекта.
ПЕРВЫЙ АСПЕКТ — насколько в квалификации по совокупности преступлений сопряжены между собой фабулы обвинений, подведшие орган уголовного преследования к такой уголовно-правовой оценке действий обвиняемых?
На мой взгляд, при описанном выше формулировании обвинения квалификация по совокупности преступлений, как она представлена в постановлениях, выглядит явно ущербной.
И прежде всего ввиду того, что органом уголовного преследования не соблюдены уголовный закон и следующие из него правила квалификации единичных и повторных преступлений, разработанные в науке уголовного права и отчасти изложенные в уголовном законе (см. статью 41 и часть 1 статьи 71 УК) <4>. Не учтено, что «повторность предполагает разновременное совершение двух действий и возникновение самостоятельного умысла на совершение каждого из них. Не будет считаться повторной легализация, которая носит продолжаемый характер, когда при наличии единого умысла лицо осуществляет легализацию материальных ценностей по частям…» <5>.
<4> См. подробнее о правилах квалификации единичных и повторных преступлений: Грунтов И.О. Комментарий к статье 41 // Комментарий к Уголовному кодексу Республики Беларусь / Под общ. ред. А.В.Баркова. — Мн., 2003. С. 127 — 129; Лукашов А.И. Правила квалификации, регистрации и учета отдельных видов единичных преступлений и множественности преступлений // Вопросы квалификации, регистрации и учета преступлений / Под общ. ред. А.И.Лукашова. — Мн., 2004. С. 30 — 43.
<5> Бабий Н.А. Преступления против правил предпринимательства (статья 235) // Уголовное право Республики Беларусь. Особенная часть: Учеб. пособие / Под ред. Н.А.Бабия и И.О.Грунтова. — Мн., 2002. С. 390 — 391.
Действительно, если совершенные обвиняемыми сделки являются одним преступлением — незаконной предпринимательской деятельностью, то каким образом они трансформировались в постановлениях в несколько повторных преступлений, когда речь зашла о квалификации их как легализации («отмывании») преступных доходов?
Одни и те же действия не могут быть в одно и то же время и одним преступлением, и несколькими преступлениями. В этой части оба постановления явно противоречивы. При формулировании обвинения и квалификации преступлений в них нарушены элементарные правила формальной логики.
Судите сами. Если в обвинении верна первая посылка (совершено одно преступление, слагающееся из нескольких действий), то ОШИБОЧНА ВТОРАЯ ПОСЫЛКА (совершено несколько преступлений). Тогда признак повторности вменен в вину по статье 235 УК без законных оснований, по ошибке. Равно как ошибочно суммирован доход от совершенных сделок.
Если в обвинении верна вторая посылка (совершено несколько преступлений), то ОШИБОЧНА ПЕРВАЯ ПОСЫЛКА. Тогда совершенные обвиняемыми действия не являются незаконной предпринимательской деятельностью (см. часть 2 пункта 1 статьи 1 ГК). Как следствие, статья 233 УК инкриминирована им в нарушение запрета на привлечение к уголовной ответственности при отсутствии в действиях лица состава преступления.
Невозможно легализовать доход от незаконной предпринимательской деятельности путем ее продолжения
ВТОРОЙ АСПЕКТ поставленного ранее вопроса связан с определением того, возможна ли оценка действий, инкриминированных обвиняемым, как совокупности преступлений: незаконной предпринимательской деятельности и легализации («отмывания») преступных доходов.
Приведенный анализ показывает, что алгоритм построения обвинения, предъявленного обвиняемым, совпадает. Действия, оцененные как незаконная предпринимательская деятельность, одновременно квалифицированы и как легализация («отмывание») материальных ценностей, приобретенных преступным путем. Используя терминологию доктрины уголовного права, следует указать, что действия обвиняемых признаны органом уголовного преследования идеальной совокупностью преступлений, т.е. таким сочетанием нескольких преступлений, для которого характерно «совершение путем одного деяния нескольких самостоятельных преступлений» <6>.
<6> Грунтов И.О. Множественность преступлений // Уголовное право. Общая часть: Учебник / Под ред. В.М.Хомича. — Мн., 2002. С. 224.
В белорусской науке уголовного права, полагаю, не уделено должного внимания вопросу о возможности идеальной совокупности названных преступлений. Из известных мне источников лишь в одном содержится положение, согласно которому использование при осуществлении незаконной предпринимательской деятельности материальных ценностей, приобретенных преступным путем, не подлежит уголовной ответственности по статье 235 УК <7>.
<7> См.: Лукашов А.И. Комментарий к статье 235 // Комментарий к Уголовному кодексу Республики Беларусь / Под общ. ред. А.В.Баркова. — Мн., 2003. С. 613.
В обоснование этого утверждения, сохраняющего, на мой взгляд, актуальность в настоящее время, можно привести следующие доводы.
Обращает на себя внимание то, что суть преступления, предусмотренного статьей 235 УК, заключается ВО ВВЕДЕНИИ В ГРАЖДАНСКИЙ ОБОРОТ имущества, приобретенного преступным путем. Если преступно нажитое имущество вообще не вводится в гражданский оборот (например, застреленный при незаконной охоте в заповеднике или национальном парке лось, похищенные в магазине продукты питания используются в пищу), не встает вопрос о его легализации. В этом случае кроме незаконной охоты, предусмотренной статьей 282 УК, или хищения, ответственность за которое установлена в статьях главы 24 УК, это лицо не в чем обвинить.
Однако самого факта введения преступно нажитого имущества в гражданский оборот недостаточно. Требуется, чтобы это имущество предназначалось для введения и вводилось ТОЛЬКО В ЛЕГАЛЬНЫЙ ГРАЖДАНСКИЙ ОБОРОТ.
Поэтому-то законодатель и использовал в названии статьи 235 УК два термина, определяющие суть рассматриваемого преступления. Оно названо «легализацией», т.е. описанными в этой статье ДЕЙСТВИЯМИ, КОТОРЫЕ СОВЕРШАЮТСЯ С ЦЕЛЬЮ утаить или исказить природу, происхождение, местонахождение, размещение, движение или действительную принадлежность преступно приобретенного имущества или соотносимых с ним прав. Отсутствие такой цели, являющейся обязательным, конститутивным признаком состава легализации преступного дохода, устраняет уголовную ответственность по статье 235 УК ввиду отсутствия состава преступления.
Данное определение легализации преступных доходов в отечественном уголовном законе согласуется с положениями рекомендательного закона «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных незаконным путем», принятого на 12-м пленарном заседании Межпарламентской Ассамблеи государств — участников СНГ 8 декабря 1998 года. В статье 2 названного закона, содержащей определения ключевых понятий, используемых в этом документе, под легализацией (отмыванием) доходов, полученных незаконным путем, понимаются «умышленные действия по приданию правомерного вида пользованию, владению или распоряжению доходами, полученными заведомо незаконным путем» <8>.
<8> Информационный бюллетень Межпарламентской Ассамблеи государств — участников СНГ. 1999. N 20. С. 112.
Об этом же говорит и второй термин — «отмывание» (синоним понятия «легализация»), заимствованный белорусским законодателем из норм международного права не только ради наименования, обозначения анализируемого преступления, но и для применения его в статье 235 УК именно в том смысле и значении, которые придаются ему в международно-правовых актах (см., например, Страсбургскую Конвенцию N 141 Совета Европы об «отмывании», выявлении, изъятии и конфискации доходов от преступной деятельности от 8 ноября 1990 года, до настоящего времени не ратифицированную Республикой Беларусь <9>, Конвенцию Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию от 27 января 1999 года, ETS N 173, ратифицированную Республикой Беларусь 26 мая 2003 года <10>, Палермовскую Конвенцию ООН против транснациональной организованной преступности от 15 ноября 2000 года, ратифицированную Республикой Беларусь 3 мая 2003 года <11>, Конвенцию ООН против коррупции от 31 октября 2003 года, ратифицированную Республикой Беларусь 25 ноября 2004 года <12>).
<9> См. в кн.: Рымарук А.И., Лысенков Ю.М. и др. Отмывание «грязных» денег: международные и национальные системы противодействия / Под ред. А.И.Рымарука. — К., 2003. С. 413 и след.
<10> Национальный реестр правовых актов Республики Беларусь. 2003. N 61. 2/948.
<11> Национальный реестр правовых актов Республики Беларусь. 2003. N 55. 2/943.
<12> Национальный реестр правовых актов Республики Беларусь. 2004. N 192. 2/1093.
«Отмыть» преступно приобретенное имущество — значит «обелить» его, придать ему характер легально приобретенного имущества, ввести в легальный оборот и тем самым сокрыть преступный характер его получения.
Иначе говоря, при совершении этого преступления ставится задача замаскировать, завуалировать преступный характер приобретения имущества.
Подчеркну, что, совершая это преступление, лицо не изменяет и не может изменить правовую природу этого имущества. Оно было и остается имуществом, приобретенным преступным путем, которое в силу части 6 статьи 61 УК следует конфисковать, если только оно не подлежит возврату потерпевшему или иному лицу (применяется не конфискация имущества как вид наказания, а специальная конфискация, не являющаяся мерой уголовной ответственности) <13>.
<13> Подробнее о проблемах конфискации как виде наказания и специальной конфискации (статья 61 УК и статья 98 УПК), обусловленных несовершенством белорусского закона, см.: Лукашов А.И. О конфискации предмета преступления // Юстиция Беларуси. 2005. N 3. О конфискации доходов, полученных преступным путем, в международном и иностранном праве. См. также: Михайлов В.И., Трошкин Е.З., Баньковский А.Л. Противодействие легализации «грязных» доходов: правовые и организационные формы / Общ. ред. В.И.Михайлова. — Мн., 2001. С. 13 и след.
Лицо, «отмывающее» имущество, приобретенное преступным путем, лишь преследует цель придать ему видимость законного характера происхождения, оно стремится скрыть его истинную природу, создав тем самым предпосылки для его легального оборота. Такая направленность действий виновного по определению возможна только при условии, что преступный доход вводится в легальный гражданский оборот. В НЕЛЕГАЛЬНОМ ОБОРОТЕ ДОСТИЧЬ ЭТОЙ ЦЕЛИ ОБЪЕКТИВНО НЕВОЗМОЖНО.
Характерно, что акцент на ВВЕДЕНИИ В ЛЕГАЛЬНЫЙ (ЗАКОННЫЙ, ПРАВОМЕРНЫЙ) ГРАЖДАНСКИЙ ОБОРОТ преступно приобретенного имущества как обязательный признак, присущий рассматриваемому преступлению, делают как белорусские <14>, так и российские и украинские исследователи <15>. Подавляющее большинство отечественных и зарубежных криминалистов, характеризуя объект легализации преступных доходов, обращают внимание на то, что им являются либо общественные отношения, обеспечивающие ЗАКОННЫЙ имущественный, гражданский оборот или складывающиеся по поводу осуществления ОСНОВАННОЙ НА ЗАКОНЕ предпринимательской и иной экономической деятельности, либо установленный порядок ЗАКОННОГО осуществления предпринимательской и иной экономической деятельности <16>.
<14> См., например: Бабий Н.А. Преступления против правил предпринимательства (статья 235) // Уголовное право Республики Беларусь. Особенная часть: Учеб. пособие / Под ред. Н.А.Бабия и И.О.Грунтова. — Мн., 2002. С. 387, 390; Маркова О. Характеристика объекта и предмета легализации («отмывания») преступных доходов // Судовы веснiк. 2003. N 2. С. 61; Задиран С.В. Противодействие легализации доходов, полученных незаконным путем, как важнейший инструмент борьбы с преступностью // Право Беларуси. 2003. N 2. С. 66 и след.; Лукашов А.И. Легализация («отмывание») материальных ценностей, приобретенных преступным путем (статья 235 УК) // Вопросы квалификации, регистрации и учета преступлений / Под общ. ред. А.И.Лукашова. — Мн., 2004. С. 160.
<15> См., например: Панченко П.Н. Преступления в сфере экономической деятельности // Научно-практический комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации в двух томах. Т. 1 / Под ред. П.Н.Панченко. — Н.Н., 1996. С. 480; Алиев В.М. Теоретические основы и прикладные проблемы борьбы с легализацией («отмыванием») доходов, полученных незаконным путем: Автореф. дисс. … д-ра юрид. наук. — М., 2001; Лопашенко Н.А. Ответственность за легализацию преступных доходов // Законность. 2002. N 1. С. 21; Беницкий А.С. Легализация («отмывание») денежных средств и иного имущества, добытых преступным путем (проблемы уголовно-правовой квалификации): Автореф. дисс. … канд. юрид. наук. — Луганск, 2002; Андрушко П.П. Преступления в сфере хозяйственной деятельности // Уголовный кодекс Украины. Научно-практический комментарий. — 3-е изд., исправл. и дополн. / Отв. ред. С.С.Яценко. — К, 2003. С. 513; Якимов О.Ю. Легализация («отмывание») доходов, приобретенных преступным путем: уголовно-правовые и уголовно-политические проблемы / Под науч. ред. Н.А.Лопашенко. — СПб, 2005. С. 142 и след.
<16> См., например: Гаухман Л.Д., Максимов С.В. Преступления в сфере экономической деятельности. — М., 1998. С. 182; Кузнецов А.П. Преступления в сфере экономической деятельности: понятие, место, классификация // Следователь. 1999. N 4. С. 10; Комментарий к статьям Уголовного кодекса РФ по преступлениям, относящимся к подследственности налоговой полиции / Под ред. А.А.Маркова. — СПб, 2000. С. 22; Уголовное право: Общая и Особенная части. Интенсивный полный курс. 2-е изд., испр. и доп. / Под ред. Л.Д.Гаухмана, А.А.Энгельгардта. — М., 2002. С. 72; Коростелев С.Ю. Объект и предмет преступления, предусмотренного ст. 174.1 УК (легализация («отмывание») денежных средств, полученных преступным путем).
Учитывая данное обстоятельство, законодатели некоторых государств специально оговаривают его в уголовном законе, что устраняет почву для спекуляций и неоднозначного толкования его в правоприменительной деятельности. Так, например, в статье 243 УК Молдовы, называющейся «Отмывание денег», преступлением признается «совершение ЗАКОННЫХ (выделено мной. — Автор) финансовых операций с денежными средствами или иными ценностями, заведомо добытыми незаконным путем» <17>. Такая четкость законодательного формулирования одного из наиболее значимых признаков состава легализации («отмывания») преступного дохода, на мой взгляд, заслуживает поддержки и может быть тиражирована в уголовном законе других государств, включая и Беларусь.
<17> Уголовный кодекс Республики Молдова / Вступительная статья А.И.Лукашова. — СПб., 2003. С. 297.
Если строго следовать этому подходу, выводимому из правовой природы легализации имущества, приобретенного преступным путем, очевидно, что, к примеру, лицо, незаконно купившее наркотик и затем также незаконно сбывшее его по более высокой цене с целью извлечения прибыли, не является субъектом легализации имущества, приобретенного преступным путем. Да, это имущество приобретено преступным путем (незаконное приобретение наркотических средств является преступлением, предусмотренным статьей 328 УК), но повторным введением его в нелегальный оборот виновный не преследует цель завуалировать его преступный характер. Данное имущество было и осталось в рамках нелегального оборота наркотических средств, и действия, совершенные с ним, подлежат квалификации исключительно по статье 328 УК.
Равным образом имущество, полученное в результате незаконной предпринимательской деятельности, или, иначе, доход (термин, используемый в статье 233 УК), в силу преступного характера этой деятельности уже выведено из легального оборота. Поэтому становится ясным, почему в соответствии с пунктом 5 Положения о государственной регистрации и ликвидации (прекращении деятельности) субъектов хозяйствования, утвержденного Декретом Президента Республики Беларусь от 16 марта 1999 года N 11 «Об упорядочении государственной регистрации и ликвидации (прекращения деятельности) субъектов хозяйствования», доходы, полученные от незаконной предпринимательской деятельности, «взыскиваются в местные бюджеты в судебном порядке» <18>.
<18> Национальный реестр правовых актов Республики Беларусь. 1999. N 23. 1/191.
Сделки, совершаемые в рамках незаконной предпринимательской деятельности, в силу наличия уголовно-правового запрета на такую деятельность (статья 233 УК) являются запрещенными. В соответствии с частью 1 статьи 170 ГК сделка, совершение которой запрещено законодательством, ничтожна.
Как следствие, согласно частям 2 и 3 статьи 170 ГК при наличии умысла у обеих сторон такой сделки — в случае исполнения сделки обеими сторонами — в доход Республики Беларусь взыскивается все полученное ими по сделке, а в случае исполнения сделки одной стороной с другой взыскивается в доход Республики Беларусь все полученное ею и все причитающееся с нее первой стороне (в возмещение полученного). Если умысел был лишь у одной из сторон такой сделки, то все полученное ею по сделке должно быть возвращено другой стороне, а полученное последней либо причитавшееся ей в возмещение исполненного взыскивается в доход Республики Беларусь.
Таким образом, использование дохода от незаконной предпринимательской деятельности для ее продолжения не вводит его в легальный гражданский оборот, ибо он (доход от такой деятельности) остается в рамках преступной деятельности, охватываемой только статьей 233 УК. Именно эта причина лежит в основе сформулированного в указанных выше законодательных актах правила об обращении такого дохода в бюджет и о неблагоприятных последствиях, связанных с обращением имущества в доход Республики Беларусь, даже для добропорядочных субъектов экономической деятельности, заключивших сделки с лицом, осуществлявшим незаконную предпринимательскую деятельность <19>.
<19> См. подробнее о правовых последствиях осуществления незаконной предпринимательской деятельности: Колбасов Р. Правовое основание взыскания дохода от незаконной деятельности // Вестник Высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь. 2005. N 20; Лукашов А.И. Правовые последствия осуществления предпринимательской деятельности без государственной регистрации // Право Беларуси. 2005. NN 7 и 8; Ковалевская Е. О понятии дохода от занятия безлицензионной деятельностью // Юрист. 2005. N 9; Половинко М. Ответственность за занятие безлицензионной деятельностью // Юрист. 2005. N 8; Половинко М. Вопросы определения ответственности за безлицензионную деятельность // Юрист. 2005. N 4.
В отличие от белорусской, в российской судебной практике уже предпринимались попытки усмотреть идеальную совокупность незаконной предпринимательской деятельности и легализации («отмывания») преступных доходов <20>. Так, например, в Алтайском крае Российской Федерации А. было предъявлено обвинение в осуществлении незаконной предпринимательской деятельности, связанной с перевозкой пассажиров, и извлечении от нее незаконных доходов в крупном размере. Одновременно этому лицу инкриминировали легализацию («отмывание») этого дохода в ходе осуществления той же предпринимательской деятельности. Однако эти попытки не нашли поддержки.
<20> Произведенное мной специальное исследование отечественной судебной практики (см. Лукашов А.И. Преступления против порядка осуществления экономической деятельности: уголовно-правовая характеристика и вопросы квалификации. — Мн., 2002), опыт проведения занятий со слушателями Института повышения квалификации судей, работников прокуратуры, судов и учреждений юстиции БГУ и курсов повышения квалификации Республиканской коллегии адвокатов дают основание для сделанной выше оговорки, поскольку мне не известно ни по уголовным делам, ни по публикациям белорусских авторов, ни из общения с практическими работниками органов уголовного преследования, судьями и адвокатами о фактах квалификации в Беларуси по совокупности преступлений одних и тех же действий каких-либо лиц по статьям 233 и 235 УК. Отмечу, что судебная практика по уголовным делам этой категории весьма скудная: согласно статистическим данным Министерства юстиции Республики Беларусь с 2001 по 2004 годы в стране по статье 235 УК осуждено всего 6 человек.
Какие доводы приведены для обоснования исключения из обвинения А. легализации («отмывания») преступного дохода? Было отмечено, что состав легализации преступных доходов в данном случае отсутствует, «поскольку вырученные от предпринимательской деятельности денежные средства вновь вкладывались в эту же незаконную предпринимательскую деятельность и им не придавалась форма легитимности, то есть не совершалось никаких действий, направленных на придание правомерности получению и владению этими денежными средствами» <21>.
<21> Приводится по работе: Истомин А.Ф. Уголовная ответственность за легализацию незаконных доходов // Журнал российского права. 2002. N 3. С. 55.
По другому уголовному делу было установлено, что М. и Г. без лицензии закупали и продавали этиловый спирт. Их действия были квалифицированы по совокупности преступлений как незаконная предпринимательская деятельность и легализация преступных доходов. Суд оправдал их, исключив из обвинения второе из инкриминированных им преступлений, и указал в приговоре, что «…по смыслу закона совершение финансовых операций и других сделок с имуществом, приобретенным заведомо незаконным путем, используется для осуществления ЗАКОННОЙ (выделено мной. — Автор) предпринимательской или иной экономической деятельности. Судом же установлено, что деньги, полученные М. и Г. от незаконной предпринимательской деятельности, вновь пускались в оборот для приобретения спирта, т.е. на осуществление НЕЗАКОННОГО (выделено мной. — Автор) предпринимательства».
Цитируя это место из приговора суда, известный российский криминалист Б.В.Волженкин безоговорочно оценивает позицию суда как правильную, подчеркивая при этом, что в противоположной ситуации, когда доходы от незаконного предпринимательства зачисляются на счета легальных организаций, с ними совершаются иные ЛЕГАЛЬНЫЕ финансовые операции или сделки, подобные действия следует считать отмыванием преступно полученных средств <22>.
<22> Волженкин Б.В. Преступления в сфере экономической деятельности (экономические преступления). — СПб., 2002. С. 231.
Суды Российской Федерации, вынося оправдательные приговоры в случаях использования доходов от незаконной предпринимательской деятельности в этой же нелегальной предпринимательской деятельности (например, в Новосибирской области в 1997 — 1998 годы в 67 случаях из 70 были вынесены оправдательные приговоры в отношении лиц, обвинявшихся в легализации преступных доходов), указывали, что вырученные от незаконной предпринимательской деятельности средства вновь вкладывались в нее, а не в другой легальный бизнес <23>.
<23> Приводится по работе: Истомин А. Оценка диспозиции ст. 174 УК РФ практическими работниками правоохранительных органов // Уголовное право. 2001. N 1. С. 23 — 24. См. также: Алиев В.М. Уголовно-правовая характеристика легализации (отмывания) денежных средств или иного имущества, приобретенных незаконным путем // Российский следователь. 2001. N 1. С. 20.
Аналогичная позиция отражена и в работах украинских криминалистов. Они отмечают, что не образуют состава легализации преступных доходов «действия по использованию имущества, добытого преступным путем, для продолжения совершения уголовно наказуемых деяний (например, для продолжения занятия предпринимательской деятельностью без государственной регистрации), ведь они не направлены на легализацию этого имущества» <24>.
<24> Хавронюк Н.И. Преступления в сфере хозяйственной деятельности // Научно-практический комментарий Уголовного кодекса Украины от 5 апреля 2001 года / Под ред. Н.И.Мельника, Н.И.Хавронюка. — К., 2002. С. 595.
Такая аргументация представляется убедительной, научно выверенной и применимой к сфере использования белорусского уголовного закона (статья 235 УК), поскольку белорусское, российское, украинское уголовное право и уголовное право других государств, предусматривающее уголовную ответственность за легализацию преступных доходов, базируется на нормах приведенных выше международных правовых актов. Доход от незаконной предпринимательской деятельности как доход от совершения преступления, направляемый на ее продолжение, не легализуется. В описываемых ситуациях лицо, осуществляющее незаконную предпринимательскую деятельность, и не ставит цель его легализации.
Исполнитель преступления, посредством которого приобретено имущество, не подлежит ответственности по статье 235 УК
Преступление, предусмотренное статьей 235 УК, представлено альтернативными действиями, преследующими указанную выше цель и выражающимися в совершении сделок с имуществом, приобретенным заведомо преступным путем, либо в использовании такого имущества для осуществления предпринимательской или иной хозяйственной деятельности.
В анализируемых постановлениях о привлечении в качестве обвиняемого отмечается, что данное имущество приобреталось обвиняемыми заведомо преступным путем. При этом не указано, в результате какого именно преступления приобретено это имущество. Между тем не вызывает сомнений, что заведомо преступный путь может быть идентифицирован по уголовному делу в качестве такового только при условии определения его в обвинении в качестве одного из преступлений, предусмотренных в Особенной части УК.
Если под таким преступным путем в постановлениях имелась в виду инкриминированная обвиняемым незаконная предпринимательская деятельность, то одновременное обвинение их в легализации преступных доходов противоречит запрету, изложенному в части 1 примечаний к статье 235 УК, согласно которой «уголовной ответственности за деяния, указанные в настоящей статье, не подлежит исполнитель преступления, посредством которого приобретены материальные ценности».
Кое-кто в республике пытается ставить под сомнение приведенную норму примечаний к статье 235 УК. Одни предлагают исключить ее из уголовного закона. Другие, явно вопреки этой норме, ищут пути ее «нейтрализации» по конкретным уголовным делам, идя на вменение в вину обвиняемым не только преступления, послужившего преступным источником приобретения имущества (предикатного преступления или основного правонарушения, как они именуются в международных правовых актах <25>), но и действий, с помощью которых оно (имущество, приобретенное преступным путем) вводится в оборот лицом, совершившим предикатное (основное) преступление. При этом независимо от того, являлся ли этот оборот легальным или теневым.
<25> Согласно пункту «e» статьи 1 Конвенции Совета Европы об «отмывании», выявлении, изъятии и конфискации доходов от преступной деятельности от 8 ноября 1990 года предикатное преступление означает любое преступление, в результате которого возникли доходы, которые могут стать предметом преступления, именуемого «отмывание доходов, полученных преступным путем». В пункте 2 статьи 6 Палермовской Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности от 15 ноября 2000 года термин «предикатное преступление» не используется. Он заменен понятием «основное правонарушение», под которым понимаются преступления, определенные в статьях 2, 5, 8 и 23 этой Конвенции. Основным правонарушением предикатное преступление именуется и в пункте 2 статьи 23 Конвенции ООН против коррупции от 31 октября 2003 года (примеч. авт.).
В этой связи подчеркну, что норма части 1 примечаний к статье 235 УК, говорящая о том, что исполнитель преступления, посредством которого приобретены материальные ценности, не подлежит уголовной ответственности за деяния, указанные в этой статье (т.е. за «отмывание» этих материальных ценностей), основана на нормах международного права. Впервые данное положение нашло отражение в подпункте «b» пункта 2 статьи 6 Страсбургской Конвенции Совета Европы об «отмывании», выявлении, изъятии и конфискации доходов от преступной деятельности от 8 ноября 1990 года <26>. Из нормы, закрепленной в указанном структурном элементе статьи 6 этой Конвенции, следует, что в соответствии с внутренним законодательством государства при установлении уголовной ответственности за «отмывание» преступных доходов «может быть обусловлено, что преступления, указанные в пункте 1 <27>, не применяются к лицам, которые совершили предикатное преступление» <28>.
<26> В основу Страсбургской Конвенции 1990 года были положены нормы Венской Конвенции ООН от 20 декабря 1988 года о борьбе против незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ, ратифицированной Республикой Беларусь 28 июля 1990 года (см.: Собрание законов БССР, указов Президиума Верховного Совета БССР, постановлений Совета Министров БССР. 1990. N 22. Ст. 456). В названной Конвенции ООН предусматривалась уголовная ответственность за отмывание доходов, полученных только от преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотических средств и психотропных веществ (см. подпункт «а» («v» и «ii») пункта 1 статьи 3 данной Конвенции). При этом ни термин «отмывание», ни термин «легализация» в ней не использовались (примеч. авт.).
<27> В пункте 1 статьи 6 названной Конвенции описаны действия, которые охватываются понятием «отмывание доходов», под которыми понимается любая экономическая выгода, приобретенная преступным путем (примеч. авт.).
<28> См. в кн.: Рымарук А.И., Лысенков Ю.М. и др. Отмывание «грязных» денег: международные и национальные системы противодействия / Под ред. А.И.Рымарука. — К., 2003. С. 417.
Заложенный в 1990 году в вышеназванной Конвенции Совета Европы подход, в соответствии с которым лицо не подлежит уголовной ответственности за отмывание доходов, полученных в результате совершения им предикатного (основного) преступления, использован европейским и международным сообществом в дальнейшем без изменений и в других международных правовых актах, посвященных борьбе с коррупцией, транснациональной организованной преступностью и тесно связанной с ними легализацией («отмыванием») преступных доходов.
К этим актам международного права, обязательным для Республики Беларусь, относятся, в частности, Конвенция Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию от 27 января 1999 года (см. статью 13 <29>), Палермовская Конвенция ООН против транснациональной организованной преступности от 15 ноября 2000 года (см. подпункт «е» пункта 2 статьи 6 <30>) и Конвенция ООН против коррупции от 31 октября 2003 года (см. подпункт «е» пункта 2 статьи 23 <31>). Исключение составляют лишь сделанные белорусским государством в законах о ратификации несколько оговорок в части необязательности для нее отдельных норм указанных международных договоров, среди которых не упоминаются положения приведенных статей конвенций <32>.
<29> Национальный реестр правовых актов Республики Беларусь. 2003. N 61. 2/948.
<30> Национальный реестр правовых актов Республики Беларусь. 2003. N 55. 2/943.
<31> Национальный реестр правовых актов Республики Беларусь. 2004. N 192. 2/1093.
<32> См. подробнее: Лукашов А. Международные стандарты и национальное антикоррупционное законодательство.
Надлежит быть отмеченным, что Республика Беларусь не является единственным государством, которое взяло на вооружение рекомендацию международного права о непривлечении к уголовной ответственности за легализацию преступного дохода лица, совершившего предикатное (основное) преступление, принесшее такой доход. В Уголовных кодексах других государств, хотя, следует оговорить, таких государств и не так уж много, анализируемая норма также нашла отражение (см., например, статью 298 УК Испании <33>, § 261 УК Германии <34>, статью 299 УК Польши <35>). При этом в испанском уголовном законе, как представляется, она сформулирована гораздо удачнее, нежели в белорусском уголовном законе, поскольку в ней не допускается уголовная ответственность за легализацию преступных доходов не только исполнителей, но и иных соучастников предикатного (основного) преступления <36>.
<33> Уголовный кодекс Испании / Под ред. и с предисловием Н.Ф.Кузнецовой и Ф.М.Решетникова. — М., 1998. С. 95.
<34> См. извлечение из Уголовного кодекса ФРГ в книге: Михайлов В.И., Трошкин Е.З., Баньковский А.Л. Противодействие легализации «грязных» доходов: правовые и организационные формы / Общ. ред. В.И.Михайлова. — Мн., 2001. С. 203.
<35> Уголовный кодекс Республики Польша / Науч. ред. А.И.Лукашов, Э.А.Саркисова, Н.Ф.Кузнецова; вступ. статья А.И.Лукашова, Э.А.Саркисовой. — СПб., 2001. С. 196.
<36> О неудачности нормы, изложенной в части 1 примечаний к статье 235 УК и не отвечающей принципу справедливости, закрепленному в части 6 статьи 3 УК, а также о предложениях по ее корректировке см.: Лукашов А.И. Преступления против порядка осуществления экономической деятельности: уголовно-правовая характеристика и вопросы квалификации. — Мн., 2002. С. 194 — 195.
Но вернемся к анализируемому уголовному делу. По нему обвиняемые признаны органом уголовного преследования исполнителями незаконной предпринимательской деятельности (статья 233 УК). И если при посредстве этих действий обвиняемых приобретено имущество, то в силу приведенного запрета они не подлежат уголовной ответственности по статье 235 УК.
Нельзя не заметить, что в постановлениях не указана и цель осуществления этих операций (сделок), хотя, как следует из предшествующего изложения, цель является обязательным признаком рассматриваемого преступления и при ее отсутствии в действиях лица отсутствует состав преступления, предусмотренного статьей 235 УК.
Как легализация вменено в вину обвиняемым и использование указанных спиртосодержащих растворов для осуществления незаконной предпринимательской деятельности. Здесь же обозначена и цель такого использования: утаивание или искажение данных о происхождении, размещении и движении сырья.
Вместе с тем в постановлениях о привлечении в качестве обвиняемого отсутствует прямое указание на то, в чем именно выразилось использование спиртосодержащих растворов при осуществлении незаконной предпринимательской деятельности. Анализ постановлений показывает, что, видимо, использование выразилось в реализации этих растворов третьим лицам. Из постановлений не ясно, каким образом использовались денежные средства, вырученные от реализации спиртосодержащих растворов. Также в постановлениях не конкретизируется, в чем выражалась цель утаивания или искажения данных о происхождении, размещении и движении сырья. Ввиду этого утверждение в обвинении о наличии указанной цели выглядит голословным.
При подобном формулировании обвинения, полагаю, существенным образом ущемляется право обвиняемого на защиту, а именно: право знать, в чем его обвиняют (см. пункт 1 части 2 статьи 43 и пункт 2 части 1 статьи 241 Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь (УПК)).
Оценивая в целом позицию органа уголовного преследования, следует прийти к выводу, что формулирование обвинения и квалификация действий обвиняемых не согласуются как с нормами уголовного закона и правилами квалификации преступлений, так и с приведенными требованиями уголовно-процессуального закона.
Чем же в итоге завершилось рассматриваемое уголовное дело?
Надо отдать должное государственному обвинителю. Когда в ходе судебного разбирательства уголовного дела до его сведения были доведены изложенные выше доводы, он, в силу их убедительности, не смог не принять их во внимание и пошел на совершение действий, хотя и предусмотренных статьей 293 УПК, но достаточно болезненных для самолюбия обвинения. Прокурор отказался от обвинения указанных выше лиц в преступлении, предусмотренном статьей 235 УК, руководствуясь «требованиями закона и своим внутренним убеждением, основанным на результатах исследования всех обстоятельств дела» (см. часть 7 статьи 293 УПК).
Полагаю, что не откажись прокурор от обвинения в этой части, суд, рассматривавший уголовное дело, оправдал бы обвиняемых по этой статье УК по такому основанию, как отсутствие в содеянном ими состава легализации («отмывания») материальных ценностей, приобретенных преступным путем (см. пункт 2 части 1 статьи 357 УПК). И данное обстоятельство не могло не сознаваться государственным обвинителем, явившись, видимо, одним из весомых аргументов, склонивших его к отказу от обвинения по статье 235 УК.
В итоге суд Центрального района г.Минска 15 декабря 2005 года постановил по делу обвинительный приговор. Однако в отношении обвиняемых, которым наряду с другими преступлениями инкриминировалось совершение легализации («отмывания») материальных ценностей (имущества), приобретенных преступным путем, в резолютивной части этого приговора сформулировано следующее решение: признать этих обвиняемых невиновными и по статье 235 УК оправдать за отсутствием в их действиях состава преступления.
Принимая решение о вынесении обвинительного приговора с оправданием по статье 235 УК, суд руководствовался предписаниями части 2 статьи 361 УПК («Резолютивная часть обвинительного приговора»), определившей, что «если лицу предъявлено обвинение по нескольким статьям уголовного закона, то в резолютивной части приговора должно быть точно указано, по каким из них обвиняемый оправдан и по каким осужден».
С точки зрения содержательной части приговора такое решение не вызывает возражений в силу приведенных выше аргументов. Однако с позиции уголовно-процессуального закона приговор в данной части, по моему мнению, имеет недочеты.
Представляется, что суду следовало привести в качестве основания для оправдания обвиняемых не «отсутствие в их действиях состава преступления», а «отказ прокурора от обвинения» (в описательной части приговора об этом сказано) со ссылкой на часть 8 статьи 293 УПК. Отказ прокурора от обвинения является безусловным основанием для оправдания обвиняемых. При этом не имеет значения, по каким причинам прокурор отказался от обвинения. Закон (см. часть 7 статьи 293 УПК) называет эту причину в самом общем виде: если прокурор придет к выводу, что оно (обвинение) «не нашло подтверждения в судебном разбирательстве». Именно данное основание должно фигурировать в рассматриваемом приговоре суда, а также в иных подобных случаях. Правда, само это основание едва ли удачно ввиду своей неконкретности. Его следовало бы изложить более ясно, использовав для этого перечень оснований для вынесения оправдательного приговора. Такое законодательное решение избавляло бы суд от необходимости толковать столь неясную норму, пытаясь соединить в решении формальный аспект — отказ прокурора от обвинения, и содержательный аспект — отсутствие в действиях обвиняемого состава преступления. Необходимость в такой корректировке уголовно-процессуального закона обусловлена не только нуждами правосудия по уголовным делам, но и интересами обвиняемого, которому далеко не безразлично, по какому основанию он оправдывается судом <37>.
<37> По неизвестным причинам указание на такое основание для вынесения оправдательного приговора, как отказ государственного обвинителя от обвинения (часть 8 статьи 293 УПК), не нашло отражения в статье 357 УПК, содержащей исчерпывающий перечень оснований постановления оправдательного приговора. К тому же ни в статье, определяющей основания вынесения обвинительного приговора (статья 356 УПК), ни в статье, устанавливающей основания постановления оправдательного приговора (статья 357 УПК), не оговаривается вариант вынесения обвинительного приговора с оправданием по отдельным статьям УК, которые вменялись в вину обвиняемому. Лишь, как отмечалось, в части 2 статьи 361 УПК предусмотрено, что резолютивная часть обвинительного приговора должна содержать решение как об осуждении, так и об оправдании обвиняемого по тем или иным статьям УК. Подобная рассогласованность названных статей уголовно-процессуального закона, очевидно, должна быть устранена законодателем путем включения в статью 357 УПК нормы о вынесении оправдательного приговора и в случаях, предусмотренных в статье 293 УПК. При этом вводимая новая норма должна быть сопряжена с нынешним перечнем оснований к постановлению оправдательного приговора. Соответствующим образом в статье 356 УПК должен быть урегулирован и вопрос о вынесении обвинительного приговора, содержащего элементы оправдательного приговора по отдельным статьям УК (примеч. авт.).
Наконец, последнее. Изложенная выше позиция прокурора, занятая им в завершающей стадии судебного разбирательства, заслуживает уважения и поддержки. В то же время указанное решение вопроса об отсутствии идеальной совокупности незаконной предпринимательской деятельности и легализации («отмывания») имущества, полученного преступным путем, может и должно послужить прецедентом, используя который в аналогичных случаях органы уголовного преследования не будут заведомо неэффективно использовать силы и средства для формулирования и отстаивания заведомо ошибочной позиции, а сосредоточат усилия на других действительно актуальных вопросах доказывания по уголовным делам о незаконной предпринимательской деятельности. И действуя при этом в строгом соответствии с уголовным законом.