В правоприменительной практике возникают проблемы с разделом доли в уставном фонде умершего участника общества с ограниченной ответственностью (общества с дополнительной ответственностью) между его наследниками (детьми) и пережившей бывшей супругой, с которой участник общества на момент смерти находился в разводе, при этом вклад в уставный фонд общества вносился в период, когда участник общества состоял в браке, причем на момент смерти брак был расторгнут, с момента расторжения брака прошло более трех лет и раздел имущества бывших супругов не производился. Однако нотариус выдал пережившей супруге свидетельство о праве собственности на 1/2 доли имущества, нажитого в период брака, в том числе указал на право бывшей супруги на половину доли в уставном фонде, принадлежавшей ее бывшему супругу. Общество же приняло в состав своих участников лишь одного из наследников и отказало в приеме в состав участников иных наследников, а также бывшей супруге.
Настоящая статья посвящена разъяснению описанной выше ситуации.
1. Вводные положения. Рассматривая описанную в преамбуле данной статьи ситуацию, необходимо отметить, что она включает в себя несколько проблемных вопросов с точки зрения их регламентации законодательством Республики Беларусь, а именно:
- во-первых, необходимо определиться с порядком раздела доли в уставном фонде общества с ограниченной ответственностью (общества с дополнительной ответственностью) между бывшими супругами (при условии, что вклад в уставный фонд общества был внесен за счет общего имущества супругов) после их развода с уточнением вопроса о том, вправе ли бывший супруг участника общества стать участником общества;
- во-вторых, необходимо выяснить, как на указанную ситуацию влияет то, что раздел имущества бывших супругов не производился и при этом с момента развода прошло более трех лет;
- в-третьих, необходимо указать, каким образом наследуется доля в уставном фонде общества с ограниченной ответственностью (общества с дополнительной ответственностью) и вправе ли наследники вступить в состав участников общества.
2. О порядке раздела доли в уставном фонде общества с ограниченной ответственностью (общества с дополнительной ответственностью) между бывшими супругами после их развода (при условии, что вклад в уставный фонд общества был внесен за счет общего имущества супругов).
2.1. О существе законодательной регламентации раздела доли в уставном фонде общества между бывшими супругами.
1. Рассматривая описанную в преамбуле ситуацию, прежде всего, необходимо выяснить, какие права есть у бывшей супруги участника общества с ограниченной ответственностью (общества с дополнительной ответственностью) на часть его доли в уставном фонде общества при условии, что вклад в уставный фонд общества вносился за счет общего имущества супругов (т.е. в период нахождения участника общества в браке).
Итак, признавая общество с ограниченной ответственностью капиталистической организацией с определенным личным элементом, а вследствие этого и с личным влиянием участника такого общества на дела общества, в частности, это обусловлено наличием не только имущественных прав и обязанностей у участника общества с ограниченной ответственностью, но и личных, например связанных с управлением делами общества, мы исходим из того, что имущественный элемент в «доле участника в обществе» (доле в уставном фонде общества) довлеет над элементом личным, а поэтому участие в обществе с ограниченной ответственностью не связано исключительно с личностью участника, вследствие чего «доля участия» (а не имущество общества с ограниченной ответственностью), представляющая собой совокупность прав и обязанностей участника и общества (естественно, это относится к праву требования по отношению к обществу), относится к общему имуществу супругов и может быть разделена между супругами в случае прекращения брака.
Фактически возникает ситуация, в силу которой личности супругов, будучи «единой личностью» при вступлении одного из супругов в общество с ограниченной ответственностью, в случае развода становятся самостоятельными личностями, т.е. жена (муж) как бы «выходит из-за фигуры» своего мужа (жены) и должна становиться участником общества с ограниченной ответственностью.
При этом жена (муж) не должна была бы вступать заново в общество с ограниченной ответственностью, так как не является, например, наследником мужа (жены), и общество с ограниченной ответственностью, по нашему мнению, с точки зрения правовой природы отношений не должно и не может решать, принимать ему либо не принимать второго супруга.
Это, по нашему мнению, не должно было бы относиться ни к компетенции общества, ни даже к компетенции суда, так как сам юридический факт развода просто «снимает пелену» с уже реально существующих отношений, в силу которых второй супруг не является новым участником для общества с ограниченной ответственностью, а представляет собой старого участника, о существовании которого иные участники общества с ограниченной ответственностью могли или должны были знать, создавая указанное общество. То есть, несмотря на то что, предположим, участниками общества могут быть три лица, однако если все они состоят в браке и внесенные ими вклады сделаны за счет общего имущества, то фактически (не юридически) в обществе участвуют не трое, а шестеро. Просто до развода их супруги, которые также имеют право голоса в отношении управления общим имуществом, не реализуют указанное право, фактически соглашаясь с теми решениями, которые принимают главы семейств. При этом до момента развода участник, состоящий в браке, единолично представительствует в обществе с ограниченной ответственностью, исходя из доверительного характера управления общей совместной собственностью.
2. Что же касается раздела доли участия в обществе с ограниченной ответственностью между супругами, то указанное действие не связано с функционированием общества с ограниченной ответственностью (так как общество не отвечает по обязательствам своего участника, являясь при этом собственником своего имущества). Вследствие чего развод супругов и раздел их общего имущества не должен, по нашему мнению, иметь отношения к имуществу общества с ограниченной ответственностью.
Как отмечалось, супругам принадлежит лишь доля участия (обязательство между обществом и его участником), вследствие чего можно разделить между супругами не реальное имущество общества, а долю в уставном фонде этого общества. При этом если доля в целом остается за одним из супругов, то это означает лишь то, что стоимостной эквивалент части этой доли был компенсирован за счет иного общего имущества супругов или личного имущества супруга — участника общества.
3. Однако, несмотря на логичность и соответствие правовой природе общества с ограниченной ответственностью вышеизложенной позиции, белорусский законодатель в Законе Республики Беларусь от 20.07.2006 N 160-З «О внесении изменений и дополнений в Гражданский кодекс Республики Беларусь» (далее — Закон N 160-З), которым было внесено изменение в Гражданский кодекс Республики Беларусь (далее — ГК), принял иную точку зрения и фактически избрал иной вариант решения указанной проблемы.
Закон N 160-З дополнил ст. 259 ГК, в рамках которой регулируются отношения по владению, пользованию и распоряжению имуществом, находящимся в совместной собственности супругов, и в п. 3-1 указанной статьи вначале признал, что среди общего имущества супругов присутствует доля супруга в хозяйственных товариществах, или обществе с ограниченной ответственностью, или обществе с дополнительной ответственностью.
Доля участия в обществе или товариществе, иначе доля в уставном фонде общества или товарищества, представляет собой имущественное право, но не вещь, а коль так, то нельзя по отношению к доле использовать указание на то, что она находится в совместной собственности супругов, так как право собственности представляет собой вещное право и на иные объекты гражданского права, не представляющие собой вещи, оно не распространяется; однако, безусловно, применительно к доле участия можно указывать на то, что она образует общее имущество супругов в случае, если вклад в уставный фонд был сделан за счет общего имущества и законодатель в указанной норме признал данное обстоятельство.
При этом законодатель исходит из того, что при разделе имущества, находящегося в совместной собственности супругов, супруг участника общества с ограниченной ответственностью вправе требовать в судебном порядке признание за ним права на причитающуюся ему часть доли его супруга в уставном фонде данного общества.
На наш взгляд, указанное признание необязательно должно осуществляться в судебном порядке, как мы отметили выше, по нашему мнению, объективно доля участия в обществе (доля в уставном фонде общества) составляет общее имущество супругов, а, следовательно, объективно при разделе общего имущества супругов, в частности в случае их развода, разделу также подлежит и указанная доля.
Однако, в отличие от нашего взгляда на рассматриваемые отношения, законодатель в п. 3-1 ст. 259 ГК пошел по пути регламентации признания исключительно в судебном порядке прав второго супруга на часть доли участника общества.
Исходя из указанного выше, на первый взгляд получается, что при буквальном толковании законодателя только суд вправе установить принадлежность части доли участника его супругу (бывшему супругу).
Однако законодателя можно попробовать трактовать и таким образом, что в п. 3-1 ст. 259 ГК описан лишь один из возможных путей раздела имущества между супругами (бывшими супругами), но данный путь не «закрывает» иных возможностей для указанного раздела, например, путем подписания соглашений между супругами (бывшими супругами) или путем, как указано в преамбуле, выдачи нотариусом свидетельства о праве собственности на долю имущества, нажитого в период брака (при этом, правда, нотариус, как минимум в нашем случае, должен был поставить в известность наследников о выдаче указанного свидетельства, для того чтобы наследники могли воспользоваться своим правом на судебную защиту, в частности в связи с вопросом, связанным со сроком исковой давности, — см. об этом ниже).
При этом как в отношении первого из «дополнительных способов», так и в отношении второго «из дополнительных способов» можно указать на то, что оба они базируются на законодательной регламентации соответствующих отношений.
Кодекс Республики Беларусь о браке и семье, в частности ст. 13 (применительно к брачному договору) и 36, действительно допускает соглашение о разделе имущества между бывшими супругами, а раз так, то разделу в рамках такого соглашения по общему правилу может быть подвергнута и доля в уставном фонде общества с ограниченной ответственностью.
Подпункт 1.4 п. 1 ст. 48 Закона Республики Беларусь от 18.07.2004 N 305-З «О нотариате и нотариальной деятельности» предусматривает, что одним из нотариальных действий, совершаемых нотариусом, является выдача свидетельства о праве собственности на долю имущества, нажитого супругами в период брака, а, следовательно, по общему правилу в свидетельстве, выдаваемом нотариусом, о праве собственности на часть имущества, нажитого в период брака, может присутствовать и указание на долю в уставном фонде общества, приобретенную в период брака.
Однако, несмотря на описанные выше законодательные нормы, применительно к доле в уставном фонде общества с ограниченной ответственностью напрямую не наблюдается их корреспонденция с регламентацией отношений по переходу доли в уставном фонде от одного лица к другому, предусмотренной Законом Республики Беларусь от 09.12.1992 N 2020-XII «О хозяйственных обществах» (Закон «О хозяйственных обществах»).
Иными словами, Закон «О хозяйственных обществах» ничего не знает (иными словами, никак не регламентирует) о разделе доли в уставном фонде между супругами (бывшими супругами), в отличие, например, от перехода доли в уставном фонде к наследникам.
И если судебный порядок раздела доли в уставном фонде общества между супругами (бывшими супругами), несмотря на пробел в Законе «О хозяйственных обществах», как отмечено выше, восполнен ГК, поэтому проблем с его применением нет (о сути законодательного подхода к данным отношениям — см. ниже), то в отношении «договорного раздела» доли в уставном фонде общества между супругами (бывшими супругами), а также в отношении указанного раздела на основе свидетельства, выдаваемого нотариусом, при отсутствии законодательной регламентации возникает проблема с процедурой реализации такого раздела. Последнее объясняется тем, что применительно к данным формам раздела в связи с отсутствием законодательной регламентации не ясны действия ни общества, ни иных его участников в связи с наличием у супруга (бывшего супруга) участника прав на часть доли в уставном фонде.
4. При этом в отношении «договорного раздела», конечно же, можно попробовать воспользоваться аналогией, связанной с отчуждением доли участником общества с ограниченной ответственностью.
Однако в данном случае при отсутствии законодательной регламентации неясно: применять в интересующем нас случае необходимо аналогию, связанную с отчуждением доли в уставном фонде общества третьему лицу или участнику общества?
Суть поставленного в предыдущем абзаце вопроса связана со следующим.
Пункт 1 ст. 92 ГК и ст. 97 Закона «О хозяйственных обществах» предусматривают, что участник общества с ограниченной ответственностью вправе продать или иным образом уступить свою долю (часть доли) в уставном фонде одному или нескольким участникам общества.
Таким образом, белорусское законодательство императивно предусматривает отсутствие возможности предусмотреть в уставе какое-либо ограничение на любой вид отчуждения доли или части доли одним участником другому участнику. Тем самым подчеркивается, что если соответствующее лицо уже является участником общества с ограниченной ответственностью, то какие-либо ограничения в покупке долей участия данного общества применительно к такому лицу установлены быть не могут.
При этом нельзя не отметить, что, несмотря на то что рассматриваемая декларация законодателя в принципе представляется верной, однако она не учитывает того обстоятельства, что свобода обращения долей в анализируемом случае все-таки ограничивается правом преимущественной покупки отчуждаемой доли пропорционально размерам долей участников в уставном фонде. Следовательно, участник не может продать иному участнику свою долю в уставном фонде, просто исходя из того, что он желает продать такую долю именно данному лицу, он, если, конечно же, в учредительных документах общества не содержится изъятие из законодательно установленного правила (что допустимо), предусматривающее описанную выше ситуацию, должен будет все равно предложить свою продаваемую долю всем участникам общества (а не только тому из них, которому он желает ее продать) пропорционально долям этих участников в уставном фонде.
В силу изложенного на первый взгляд «полного права» участника продать свою долю по своему усмотрению любому иному участнику общества нет. Следовательно, на наш взгляд, законодатель должен был и в п. 1 ст. 92 ГК, и в ст. 97 Закона «О хозяйственных обществах», продекларировав право участника продать свою долю иным участникам, предусмотреть оговорку о том, что указанное право реализуется в порядке, предусмотренном законодательством (т.е. фактически ограничивается правом преимущественной покупки всех участников).
Однако законодатель не сделал этого, а коль так, то создал следующую дилемму: действительно ли участник общества с ограниченной ответственностью вправе провести отчуждение своей доли (части доли) в уставном фонде общества одному или нескольким участникам общества свободно, т.е. без всяких ограничений, как это может вытекать из смысла части первой ст. 97 Закона «О хозяйственных обществах» и п. 1 ст. 92 ГК, или при этом должно учитываться право преимущественной покупки отчуждаемой доли участника (части доли участника) в уставном фонде общества, в рамках которого по общему правилу предусмотрена реализация такого права пропорционально размеру долей участников в уставном фонде (ст. 98 Закона «О хозяйственных обществах» и п. 2 ст. 92 ГК)?
По нашему мнению, указанная дилемма в Законе «О хозяйственных обществах» никак не решена, и буквальное толкование Закона «О хозяйственных обществах» не позволяет придерживаться какой-то единой позиции, так как отчуждение участником общества своей доли (части доли) регулируется ст. 97 Закона «О хозяйственных обществах», а преимущественное право покупки отчуждаемой доли (части доли) — ст. 98 Закона «О хозяйственных обществах».
Но, на наш взгляд, данная дилемма может быть решена, если базироваться на акте более высокой юридической силы по сравнению с Законом «О хозяйственных обществах», а именно на ГК.
По нашему мнению, при буквальном толковании ГК можно прийти к выводу, что участник общества с ограниченной ответственностью вправе свободно, т.е. без всяких ограничений, продать или иным образом уступить свою долю (ее часть) одному или нескольким участникам общества; и при этом право преимущественной покупки иных участников на такую продажу (иное возмездное отчуждение) не распространяется.
Такой вывод объясняется не только природой института «право преимущественной покупки», который присутствует в законодательстве именно для того, чтобы не допустить в обществе иных, по сравнению с участниками лиц, а не для запрета перераспределять долю участия между участниками, но и, прежде всего, тем обстоятельством, что право преимущественной покупки доли участника (ее части) описано в ст. 92 ГК лишь применительно к отчуждению участником общества своей доли (ее части) третьим лицам.
Указанное в предыдущем абзаце основывается на том, что законодатель в п. 1 ст. 92 ГК описывает отношения, связанные с отчуждением доли (ее части) лишь участником общества; и ни о каком праве преимущественной покупки участников в указанном пункте, естественно, не говорится. Однако в п. 2 ст. 92 ГК законодатель в первой части описывает порядок отчуждения участником общества своей доли (ее части) третьим лицам; а во второй части он описывает право преимущественной покупки иных участников общества при продаже участником общества своей доли (ее части).
Исходя из указанного можно сделать вывод о том, что гражданский законодатель предусматривает реализацию права преимущественной покупки доли (ее части) лишь в случае, когда участник продает свою долю (ее часть) третьим лицам, так как указанное преимущественное право регламентируется не вместе с порядком продажи участником своей доли (ее части) иным участникам или в самостоятельном пункте, а исключительно в том пункте, первая часть которого посвящена продаже участником своей доли (ее части) третьим лицам.
Таким образом, базируясь на изложенном выше, мы видим, что если отнести супруга (бывшего супруга) участника к участникам общества, то проблем с переходом части доли к такому супругу (бывшему супругу) при наличии соглашения между супругами нет; если же все-таки не признать супруга (бывшего супруга) участника в качестве участника общества, то прежде чем заключать соглашение о разделе (опять же, если базироваться именно на приведенной аналогии), необходимо соблюсти преимущественное право иных участников на приобретение доли, а также право самого общества на это.
Однако при втором подходе (т.е. непризнании супруга (бывшего супруга) участника в качестве участника общества применительно к описываемым отношениям (речь, конечно же, идет о «квазиучастии»)) в отношении соглашения о разделе доли в уставном фонде общества между супругами (бывшими супругами) можно указать на необходимость применения не описанной выше аналогии, а нормы, содержащейся в части третьей ст. 101 Закона «О хозяйственных обществах», в силу которой уставом общества может быть предусмотрена необходимость получения согласия общества или остальных его участников на отчуждение доли (части доли) участника в уставном фонде этого общества третьим лицам иным образом, чем продажа. В случае если буквально толковать законодателя, то получается, что право преимущественной покупки доли (части доли) участников, а также преимущественное право общества на приобретение доли (части доли) присутствует лишь в случае, если доля (часть доли) продается, т.е. участник желает совершить договор купли-продажи с потенциальным покупателем.
Во всех остальных случаях отчуждения доли (части доли) указанная выше процедура не применяется, а законодатель дает возможность в учредительных документах предусмотреть особую процедуру ограничений или запретов.
Тем самым законодатель выводит напрямую из-под преимущественного права покупки участников и фактического преимущественного права общества и рассматриваемое нами соглашение. Но тогда получается, что на заключение такого соглашения может быть наложено уставное ограничение в виде описанного выше согласия общества или его участника на заключение такого соглашения. Поэтому если устав содержит указанное положение, то получается, что супруги (бывшие супруги) без согласия общества или его участников такое соглашение совершить не вправе.
Выбирая из двух приведенных выше подходов, отмечаем, что нам все-таки ближе именно первый подход. То есть мы склонны считать применительно к описываемым отношениям супруга (бывшего супруга) участника общества в качестве его «фактического» участника («квазиучастника»), если доля в уставном фонде принадлежит (принадлежала) супругам на праве общей совместной собственности. (При этом мы, конечно же, понимаем, что формально супруг (бывший супруг) участника законодательно участником не объявлен, но, еще раз подчеркиваем это, речь в данном случае идет не о прямом применении законодательной нормы, а о ее применении по аналогии.)
Таким образом, завершая анализ «договорного раздела» доли в уставном фонде между супругами (бывшими супругами), еще раз отмечаем, что, к сожалению, точного законодательного механизма указанный вид раздела не имеет, речь необходимо вести, по нашему мнению, именно об аналогии, т.к. если доля в уставном фонде находится в общей совместной собственности супругов, то при ее разделе никакого отчуждения нет: нельзя говорить об отчуждении и приобретении, т.к. части доли в уставном фонде, «доставшиеся» супругам (бывшим супругам), и так им ранее принадлежали, просто после раздела вместо «целого» они будут обладать лишь частью, поэтому при правоприменении неясно, воспользуются ли правоприменительные органы изложенной аналогией или нет.
При этом мы считаем менее корректным к описываемым отношениям применять аналогию с регламентацией законодателем вступления в общество с ограниченной ответственностью наследника участника общества; т.к., по нашему мнению, с одной стороны, конечно же, в рассматриваемой ситуации супруг (бывший супруг) напрямую не относится к наследникам, с другой стороны, механизм «отчуждение» нам представляется более точным в данном случае по сравнению с механизмом «наследование».
Хотя, опять же, если признавать отсутствие прямой законодательной регламентации и говорить об аналогии, то по большому счету и аналогия с наследниками также может быть применима, все зависит от того пути, по которому «посчитает для себя приемлемым» пойти судебная практика.
(О порядке наследования доли в уставном фонде общества — см. ниже.)
Кроме того, может быть, правоприменительные органы вообще займут первую изложенную нами позицию, а именно: доля в уставном фонде делится между супругами лишь в судебном порядке (при этом нельзя не отметить, что все-таки буквальное толкование ГК не дает однозначности в данном вопросе, а сущностное понимание описываемого явления не позволяет считать указанную позицию верной).
5. Рассматривая же выдачу свидетельства нотариусом о праве супруга на часть доли в уставном фонде и тем самым фактический раздел такой доли по решению нотариуса, необходимо отметить, что в данном случае:
- либо необходимо признать, что свидетельство, выданное нотариусом, приводит к признанию супруга (бывшего супруга) участником общества;
- либо все-таки необходимо стать на позицию невозможности подобного действия со стороны нотариуса;
- либо признать, что свидетельство, выданное нотариусом, приводит к тем же результатам, что и судебное решение;
- либо все-таки воспользоваться аналогией и признать в качестве таковой механизм наследования доли участника общества.
При этом каждая из изложенных позиций вызывает больше вопросов, чем ответов.
Отрицание первой позиции может базироваться на, еще раз подчеркнем это, отсутствии в законодательстве дальнейшего механизма реализации выдачи свидетельства, а именно на неясности: действительно ли на основе свидетельства и описанного выше существа отношений супруг (бывший супруг) может стать участником общества, а, кроме того, на том, что, как будет показано ниже, судебный порядок все-таки не приводит к действительному участию супруга (бывшего супруга) по общему правилу в обществе, а следовательно, может ли «нотариальный порядок» давать больший результат, чем «судебный порядок»?
Применительно ко второй позиции еще раз необходимо повторить то, что в силу законодательства нотариус вправе признавать право собственности бывшего супруга на часть совместно нажитого имущества (п. 185 Инструкции о порядке совершения нотариальных действий, утвержденной постановлением Министерства юстиции Республики Беларусь от 23.10.2006 N 63, напрямую указывает на возможность в случае смерти одного из супругов по письменному заявлению второго супруга выдать ему свидетельство о праве собственности на долю имущества, нажитого супругами в период брака). А раз так, то можно ли указанное общее правило не распространять на долю в уставном фонде общества?
В отношении третьей позиции, а точнее, возможности ее применения, возникает вопрос: а не необходимо ли все-таки для ее использования прямое законодательное указание?
Что же касается четвертой позиции, то, несмотря на то что и право наследника также может подтверждаться свидетельством, выданным нотариусом, но все-таки, как нами опять же показано выше, применительно к описываемым отношениям наследник и супруг (бывший супруг) — это разные правовые статусы.
Исходя из изложенного, мы вынуждены констатировать, что законодательного решения описанная проблема не имеет. Что же касается правоприменительной практики, то она фактически может пойти по любому из приведенных путей, однако на данном этапе подход судов, и, прежде всего, высшей судебной инстанции, к данным отношениям неясен.
6. Возвращаясь же к судебному порядку решения интересующей нас проблемы (а лишь он представляется нам более или менее ясным), необходимо прежде всего подчеркнуть, что для того, чтобы в рамках данного порядка супруг (бывший супруг) стал участником общества, надо наличие согласия остальных участников общества с ограниченной ответственностью. Законодатель указал, что в случае признания судом за супругом участника общества с ограниченной ответственностью права на причитающуюся ему часть доли его супруга в уставном фонде соответствующего общества (а как отмечено выше, в случае, если вклад сделан за счет общего имущества супругов, оснований к непризнанию указанного юридического факта просто нет), то такой супруг (бывший супруг) вправе стать участником указанного общества с согласия его остальных участников либо требовать выплаты стоимости причитающейся ему части доли супруга в уставном фонде или выдачи в натуре имущества на такую стоимость. При этом отказ о включении в состав участников соответствующего общества влечет обязанность общества выплатить супругу стоимость причитающейся ему части доли его супруга в уставном фонде либо выдать в натуре имущество на такую стоимость.
При этом, рассматривая указанный выше подход законодателя, нельзя не обратить внимание на то, что законодатель не разъясняет, каким образом должно быть получено согласие остальных участников.
Причем вначале необходимо обратить внимание именно на понятие «остальные участники», при буквальном толковании которого следует, что согласие супруга — участника общества в данном случае не надо испрашивать, т.е. он (имеется в виду супруг-участник) не может своим отказом «видеть» в составе участников своего супруга (бывшего супруга) помешать последнему стать участником общества (что, по нашему мнению, безусловно, представляется правильным, так как мы в целом исходим из позиции о том, что нет оснований испрашивать согласия участников на формализацию участия второго супруга в обществе).
Однако более важным в связи с описанным законодательным подходом представляется то, что вначале законодатель через судебное решение признает право супруга (бывшего супруга) на часть доли в уставном фонде, а раз так, то, следуя существу отношений, а точнее, сути законодательной нормы, получается, признает такого супруга (бывшего супруга) участником общества, т.к., обладая долей в уставном фонде общества с ограниченной ответственностью (а это и есть суть «признания прав на долю»), нельзя не быть его участником (иными словами, обладание долей в уставном фонде общества и участие в обществе — это синонимы), однако впоследствии получается, что, несмотря на признание прав на долю в уставном фонде для вхождения в состав участников общества, необходимы дополнительные действия: согласие остальных участников, а также волеизъявление самого супруга (бывшего супруга), но, таким образом, получается, что законодатель противоречит сам себе.
Мы видим, что законодатель, к сожалению, «неточно оценил» то действие, которое он совершил; иными словами, законодатель не учел, что право на долю исходя из существа отношений должно означать участие в обществе, и потребовал дополнительного признания этого.
Однако, несмотря на описанное выше противоречие, при правоприменении действительной будет именно вторая позиция, а не первая, т.е. для действительного участия в обществе супруга (бывшего супруга) все-таки обязательно потребуется наличие описанных выше согласия и волеизъявления.
Что же касается порядка получения согласия иных участников общества на вступление второго супруга в рассматриваемой ситуации в общество, считаем уместным, базируясь на ст. 5 ГК, применить в данном случае аналогию закона, т.е. нормы Закона «О хозяйственных обществах», регулирующие сходные отношения. И в качестве таких норм мы считаем возможным применить регламентацию получения согласия остальных участников на вступление в общество наследников гражданина-участника или правопреемников юридического лица — участника (причем еще раз подчеркнем, что, по нашему мнению, второй супруг, безусловно, не наследник, он и ранее был участником (хотя и скрытым) общества, в отличие от наследника).
Итак, в соответствии со ст. 102 Закона «О хозяйственных обществах» в случае если для вступления наследника или правопреемника в общество необходимо согласие остальных участников общества, то такое согласие считается полученным, если в течение срока, установленного уставом общества, получено письменное согласие всех остальных участников или не получено письменного отказа ни от одного из остальных участников. Указанный подход, на наш взгляд, будет присутствовать и в случае необходимости получения согласия остальных участников на вступление в общество второго супруга (бывшего супруга).
Таким образом, для получения согласия в течение срока на ответ необходимо, чтобы либо каждый из участников согласился на вступление в общество второго супруга, либо все участники «промолчали», или иначе, как говорит законодатель, не было получено письменного отказа ни от одного из участников (причем, по нашему мнению, несмотря на то что законодатель употребил союз «либо», он не собирался противопоставлять указанных два способа получения согласия, а коль так, то нет необходимости, чтобы либо все 100% участников «активно» ответили «да», либо все 100% участников «промолчали», вполне возможна ситуация, когда часть участников ответит «да», а часть — «промолчит», и такой третий способ получения согласия, на наш взгляд, также полностью соответствует смыслу Закона «О хозяйственных обществах»). Причем в рассматриваемой ситуации желательно, чтобы устав общества содержал точное указание на срок для ответа на вопрос о даче согласия на вступление в общество второго супруга. По нашему мнению, данный срок не должен быть больше, например, 5 дней или 10 дней с момента получения уведомления, при этом уведомления о даче согласия будут направляться одновременно всем участникам.
7. Комментируя приведенные нормы п. 3-1 ст. 259 ГК, нельзя не обратить внимание на тот факт, что законодатель Республики Беларусь не только предоставляет возможность остальным участникам отказать во вступлении в общество супругу участника, в пользу которого была разделена доля в уставном фонде, но и предоставляет право самому указанному выше супругу (бывшему супругу) отказаться от участия в обществе, даже если участники согласны с его участием (на наш взгляд, и данный подход законодателя не совсем корректен, так как и с точки зрения природы отношений, и, что немаловажно, с точки зрения экономической целесообразности жизнедеятельности общества гораздо более правильным в такой ситуации было бы, разделив долю участия между супругами (бывшими супругами), предусмотреть обязательное участие и второго супруга в обществе с возможностью выхода такого лица из общества лишь в общеустановленном порядке).
8. Таким образом, законодатель стал на однозначную позицию, суть которой заключается в том, что супруг участника общества имеет право на долю участия (долю в уставном фонде), однако не имеет безусловного права (и обязанности) на реальное участие в обществе после раздела доли. Причем в обоснование своего подхода законодатель мог занять следующую позицию: в силу того, что доля участия является имущественным правом, причем определенным образом связанным с личностью участника, раздел доли участия недопустим, так как указанное право сопряжено и с обязанностями, поэтому вместо раздела доли участия необходимо выделить часть доли, приходящейся на второго супруга, путем выплаты ему ее стоимости (или передачи имущества в натуре при согласии участников общества).
Однако данный вариант, по нашему мнению, не учитывает того, что с момента создания общества единственная обязанность, которая может лежать на участнике (если не считать неразглашение конфиденциальной информации общества, которой у последнего может и не быть), заключается во внесении им вклада (причем как основного, так и дополнительного) и при наличии неисполненной подобной обязанности действительно необходимо было бы получить согласие общества на вступление в него второго супруга при условии, что часть данной обязанности переходит на него. Но если все вклады в уставный фонд внесены полностью (либо обязанность по внесению вклада сохраняется за супругом, который представительствовал в обществе, а второму супругу передается лишь «оплаченная» доля), то нет никаких оснований к выделению части доли, а необходимо делить именно долю участия между бывшими супругами (так как разделу подлежать будет исключительно право, и, следовательно, мнение должника (общества) для его перехода к иному лицу не испрашивается и не учитывается). (Правда, законодатель данного обстоятельства не учитывал.)
Кроме того, вариант, избранный законодателем, по нашему мнению, нарушает права второго супруга (который ранее не рассматривался в качестве участника общества) на получение своей доли в общем имуществе в натуре, и к тому же он технически затруднен и связан с проблемами оценки имущества общества, результатом которых может быть ущемление интересов второго супруга.
При этом законодатель, рассматривая вопрос о выплате супругу участника общества стоимости причитающейся ему части доли либо выдачи в натуре имущества на такую стоимость, исходит из того, что данный вопрос должен решаться в соответствии с п. 2 ст. 64 ГК в срок, предусмотренный учредительными документами общества, но не позднее 12 месяцев с момента предъявления супругом соответствующего требования.
Исходя же из п. 2 ст. 64 ГК, супруг участника будет выплачивать стоимость части имущества общества (или передаваться в натуре имущество общества), соответствующей части доли участника в уставном фонде, признанной за супругом участника (по общему правилу это будет 50% от доли участника). Кроме того, супруг участника будет претендовать также на часть прибыли, приходящейся на указанную часть доли. (Хотя напрямую на это законодатель не указал, а коль так, то возможны при правоприменении разные позиции по данному поводу.)
Причем причитающаяся супругу участника стоимость части доли (либо имущества общества) определяется по балансу, составленному на момент предъявления супругом соответствующего требования (хотя законодатель напрямую не урегулировал и указанные отношения).
9. При этом, на наш взгляд, если речь идет об определении стоимости по балансу, то необходимо исходить не из стоимости имущества общества по активной части баланса, а из так называемых чистых активов общества (активов за минусом внешних заимствований), так как последний подход более или менее точно отражает действительную стоимость доли.
Подобный взгляд базируется на следующих обстоятельствах (несмотря на то что законодатель использует именно понятие «стоимость имущества по балансу», а не понятие «чистые активы» или «действительная стоимость доли (части доли)»):
- во-первых, если исходить исключительно из стоимости активной части баланса, то оставшиеся в обществе участники окажутся в более худшем, по сравнению с супругом участника, положении, так как их доли должны учитывать и внешние заимствования, которые уменьшают реальную стоимость имущества общества;
- во-вторых, ст. 104 Закона «О хозяйственных обществах» при регламентации порядка обращения взыскания на долю (часть доли) участника в уставном фонде общества с ограниченной ответственностью указывает на то, что по долгам участника остальные участники вправе выплатить кредиторам действительную стоимость доли (части доли); рассматриваемая же ситуация достаточно близка именно к обращению взыскания на часть доли участника по его долгам, так как если исходить из позиции законодателя по рассматриваемому вопросу, то участник соотносится со своим супругом (бывшим супругом) при разделе доли именно как должник и кредитор. При этом в соответствии со ст. 94 Закона «О хозяйственных обществах» действительная стоимость доли участника общества с ограниченной ответственностью соответствует части стоимости чистых активов этого общества, пропорциональной размеру его доли;
- в-третьих, практика хозяйственных судов Республики Беларусь и международного арбитражного суда по применению ст. 64 ГК исходит из того, что причитающаяся выходящему (исключаемому) участнику часть имущества общества или ее стоимость определяются именно исходя из чистых активов общества.
При решении вопроса о выплате супругу участника стоимости части доли или о выдаче ему в натуре имущества на такую стоимость законодатель также отсылает к п. 2 ст. 64 ГК. Следовательно, он исходит из того, что в качестве общего правила супруг участника вправе претендовать именно на выплату стоимости части доли, однако по соглашению между супругом участника с оставшимися участниками (в этом случае и с его супругом (бывшим супругом)) выплата стоимости имущества может быть заменена выдачей имущества в натуре. Таким образом, супруг участника может получить в натуре имущество общества лишь в случае, если по данному вопросу будет достигнут полный консенсус между ним и участниками общества; причем согласие должно быть достигнуто не только по принципиальному вопросу о выдаче имущества в натуре вместо выплаты стоимости части доли, но и по вопросу конкретного перечня имущества (точное наименование соответствующего имущества, точнее вещей).
Что же касается сроков выплаты стоимости или выдачи имущества в натуре, то законодатель и в этом случае отсылает к п. 2 ст. 64 ГК, правда, с уточнением по сроку выплаты (выдачи), а именно: указанное событие должно произойти не позднее 12 месяцев со дня предъявления супругом соответствующего требования.
Исходя из изложенного, объединяя нормативное регулирование п. 3-1 ст. 259 и п. 2 ст. 64 ГК, можно указать, что выплата стоимости части доли или выдача имущества в натуре супругу (бывшему супругу) участника должна производиться по окончании финансового года и после утверждения отчета за год, в котором было предъявлено требование, но не позднее 12 месяцев со дня предъявления супругом соответствующего требования.
При этом необходимо обратить внимание на тот факт, что указанные выше сроки одновременно в определенных ситуациях соблюсти будет достаточно сложно.
В случае если супруг участника предъявил требование в январе соответствующего года, а выплату можно произвести лишь по окончании этого года, то есть после 31 декабря соответствующего года, но при этом должен быть еще одновременно и утвержден отчет за соответствующий год, а это может произойти исключительно на очередном собрании участников, которое в соответствии со ст. 36 Закона «О хозяйственных обществах» должно быть проведено в срок, установленный в учредительных документах, но не позднее трех месяцев после окончания отчетного года, а следовательно, оно может быть проведено в марте следующего года, то с момента предъявления требования в рассматриваемом случае пройдет не 12 месяцев, а более 13 месяцев.
В рассматриваемой ситуации, т.е. при наличии прямого конфликта между нормами, регулирующими одно и то же правоотношение, мы считаем необходимым все-таки избрать положения п. 3-1 ст. 259 ГК как более специальные в указанном случае и, следовательно, исходить из того, что общество обязано до истечения 12 месяцев со дня предъявления супругом участника соответствующего требования выплатить ему стоимость приходящейся на него части доли (понимая, что без утверждения годового отчета это сделать можно, так как стоимость чистых активов будет определяться именно на дату предъявления требования).
При этом в учредительных документах соответствующего общества может быть установлен и более короткий срок по сравнению с указанным выше, например, в течение 3 месяцев с момента предъявления супругом участника соответствующего требования или, если вопрос решается в судебном порядке, в течение 3 месяцев с момента принятия судом решения о признании за супругом участника права на часть доли в уставном фонде соответствующего общества с ограниченной ответственностью.
10. Наконец, рассматривая указанное отношение, нельзя не отметить, что, несмотря на то что законодатель в п. 3-1 ст. 259 ГК ссылается при регулировании комментируемых отношений исключительно на п. 2 ст. 64 ГК, нельзя в этом случае не учитывать и положения ст. 103 Закона «О хозяйственных обществах», которые разъясняют нормы ГК применительно к выходу (исключению) участника общества с ограниченной ответственностью. В соответствии с указанными нормами стоимость имущества вышедшего (исключенного) участника общества с ограниченной ответственностью выплачивается за счет разницы между стоимостью чистых активов этого общества и его уставным фондом; в случае, если такой разницы недостаточно для выплаты стоимости имущества вышедшему (исключенному) участнику общества с ограниченной ответственностью, общество обязано уменьшить свой уставный фонд на недостающую сумму. При выплате стоимости части доли супругу участника в соответствии со ст. 5 ГК, т.е. исходя из аналогии закона, должен применяться указанный порядок выплаты.
11. Рассматривая раздел доли участия в обществе с ограниченной ответственностью между супругами, нельзя не обратить внимание и на тот факт, что не все имущество, нажитое супругами во время брака, будет их общим имуществом; причем последнее относится не только к имуществу, полученному одним из супругов во время брака в дар или в порядке наследования, либо к имуществу, которое «добавилось» к личному имуществу супруга, приобретенному до брака, но и к имуществу, нажитому супругами совместно в период брака, в случае если договором между супругами установлен иной режим указанного имущества.
Возможность изменения законного режима имущества супругов на договорной предусмотрена п. 1 ст. 259 ГК. Причем законодатель не указывает на вид договора, в рамках которого возможно указанное изменение, а коль так, то рассматриваемые отношения могут быть урегулированы в любом договоре, в том числе и в учредительном договоре общества с ограниченной ответственностью (в случае если он «сохранен в обществе»).
В связи с изложенным в случае если оба супруга являются участниками общества с ограниченной ответственностью и, например, одному из них принадлежит доля в уставном фонде в размере 60%, а второму — в размере 10% (в обществе есть и иные участники), то в случае развода между супругами и раздела между ними общего имущества, по нашему мнению, есть все основания не объединять доли обоих супругов и делить «объединенную долю» пополам, исходя из того, что раз вклады в уставный фонд каждым из супругов были сделаны за счет общего имущества супругов, то и доли обоих супругов составляют их общее имущество (при этом надо было бы определять исходя из п. 3-1 ст. 259 ГК часть в доле каждого из супругов участников, на которую может претендовать второй супруг), но лишь в случае, если учредительный договор общества может однозначно толковаться в рассматриваемой части как «точная реализация волеизъявления супругов по определению в отношении их долей в уставном фонде общества договорного режима имущества супругов».
По нашему мнению, в рассматриваемой ситуации вполне можно прийти к выводу, что супруги путем подписания учредительного договора установили иной режим, по сравнению с законным, в отношении их долей в уставном фонде общества с ограниченной ответственностью в случае, если на это прямо или косвенно указывают положения учредительного договора (например, супруги и иные участники общества не только определили долю каждого из супругов в уставном фонде общества в учредительном договоре, но и указали, что таким образом каждый из супругов считает свою долю в уставном фонде в качестве своего личного имущества; последнее можно сделать и «косвенным образом»), а следовательно, при разводе и разделе общего имущества их доли в уставном фонде общества с ограниченной ответственностью разделу не подлежат, так как каждая из них представляет собой личное имущество каждого из супругов (о чем они в соответствии с п. 1 ст. 259 ГК договорились в рамках учредительного договора общества).
12. Что касается общества с дополнительной ответственностью, то пункт 3-1 ст. 259 ГК подходит к разделу между супругами (бывшими супругами) доли в уставном фонде общества с дополнительной ответственностью в полном тождестве с таким же разделом в обществе с ограниченной ответственностью (таким образом, все изложенное выше применительно к обществу с ограниченной ответственностью полностью применимо и к обществу с дополнительной ответственностью).
Причем если применительно к обществу с ограниченной ответственностью мы не считаем подход законодателя в части «судебного раздела доли» корректным, то применительно к обществу с дополнительной ответственностью, на наш взгляд, данный подход соответствует и природе отношений, и экономической целесообразности функционирования соответствующего вида хозяйственного общества.
Такой вывод объясняется тем, что участники общества с дополнительной ответственностью несут по его обязательствам сингулярную субсидиарную ответственность своим личным имуществом, причем солидарно между собой.
Тем самым участники общества с дополнительной ответственностью общаются не только имущественно, но и личностно, так как солидарная ответственность предусматривает в силу своей природы достаточно высокую степень доверия между солидарными должниками.
Исходя из изложенного в случае если участник общества с дополнительной ответственностью разводится или делит общее имущество по иному основанию, то, несмотря на то что в общее имущество супругов аналогично, как и в обществе с ограниченной ответственностью, входит доля участия, эта доля представляет собой обязательство, связанное с личностью конкретного участника, поэтому ее реально разделить нельзя: иные участники общества с дополнительной ответственностью, доверяя одному супругу, совсем не обязательно будут доверять второму.
Вследствие этого в случае развода фактически, как отмечено выше, обращается взыскание второго супруга на часть доли участия путем выплаты ее стоимости (или передачи ему имущества в натуре, если на это согласны участники общества). Либо, если второй супруг не заинтересован в данном имуществе и согласен на компенсацию стоимости части доли иным совместным имуществом или деньгами, а супруг — участник общества с дополнительной ответственностью желает остаться в качестве участника общества с долей в уставном фонде в полном размере, данный бывший супруг предоставляет второму указанную компенсацию. То есть второй супруг в рамках данного общества не рассматривается в качестве «фактического» участника общества с дополнительной ответственностью и может стать его «юридическим» участником лишь в общем порядке.
2.2. О влиянии на описанную ситуацию того обстоятельства, что раздел имущества бывших супругов не производился и при этом с момента развода прошло более трех лет. Рассматривая описанную в преамбуле ситуацию и соотнося ее с порядком раздела доли в уставном фонде общества с ограниченной ответственностью (общества с дополнительной ответственностью) между бывшими супругами, необходимо учитывать и то обстоятельство, что если с момента развода между супругами прошло более трех лет, то право бывшей супруги на долю в уставном фонде общества должно коррелироваться со сроками исковой давности, иначе говоря, с тем сроком, в течение которого у бывшей супруги есть право на защиту своих интересов.
В связи с указанным нельзя не отметить, что действительно в силу ст. 197 ГК общий срок исковой давности устанавливается в три года.
При этом указанный срок распространяется и на защиту права бывшей супруги с учетом, правда, того обстоятельства, что в соответствии со ст. 200 ГК требования о защите нарушенного права принимаются к рассмотрению судом независимо от истечения срока исковой давности, однако при этом исковая давность применяется судом, но только по заявлению стороны в споре, сделанному до вынесения судом решения, но при наличии такого заявления истечение срока исковой давности является основанием к вынесению судом решения об отказе в иске.
Экстраполируя указанные выше законодательные положения, можно отметить, что в описанной в преамбуле ситуации право бывшей супруги может не найти защиты в случае, если в рамках судебного спора будет заявлено о том, что бывшая супруга пропустила срок исковой давности для защиты своего права на часть доли в уставном фонде общества с ограниченной ответственностью (общества с дополнительной ответственностью).
Однако в связи с вышеуказанным нельзя не отметить, что правоприменительная практика белорусских судов исходит из того, что срок исковой давности по требованиям бывших супругов начинает течь не с момента развода, а в соответствии с п. 1 ст. 201 ГК со дня, когда бывший супруг (супруга) узнал или должен был узнать о нарушении своего права.
А раз так, то тот факт, что с момента развода прошло более трех лет, сам по себе еще не говорит о том, что бывшая супруга пропустила срок исковой давности для защиты своего права на часть доли в уставном фонде общества с ограниченной ответственностью (общества с дополнительной ответственностью).
При наличии указанного факта и заявления в суде о необходимости применения исковой давности бывшая супруга может доказывать, что на самом деле она узнала о том, что ее право нарушено лишь в нашем случае в момент смерти бывшего супруга — участника общества. В иной же период, т.е., например, в течение трех лет, ни о каком нарушении прав бывшей супруги не могло быть и речи, т.к., например, бывший супруг — участник общества передавал такой бывшей супруге часть распределенной между участниками прибыли или, например, иным образом «демонстрировал», что доля в уставном фонде общества принадлежит не только ему, но и бывшей супруге.
Указанные в предыдущем абзаце обстоятельства подлежат доказыванию, но если доказательств того, что пережившая бывшая супруга считала, что у нее по-прежнему есть права на долю в уставном фонде общества, не будет, то тогда действительно можно вести речь о пропуске срока исковой давности, а раз так, то в рамках судебного разбирательства отказать в праве такой бывшей супруге на часть доли в уставном фонде общества.