Практика деятельности правоохранительных органов на первоначальном этапе выявления противоправных деяний зачастую не предусматривает возможности применения процессуальных средств и методов фиксации следов этой деятельности. Несмотря на то что функции и задачи различных правоохранительных органов включают выявление и пресечение противоправной деятельности (административных правонарушений и преступлений), для ее выявления, предупреждения и пресечения достаточно часто применяются именно непроцессуальные средства и способы.
Если говорить о преступных деяниях, то здесь приоритет принадлежит оперативно-розыскной деятельности, осуществляемой в рамках действующего Закона Республики Беларусь от 15.07.2015 N 307-З «Об оперативно-розыскной деятельности», ведомственных и межведомственных нормативных правовых актов. Направленность ее на выявление, предупреждение и пресечение преступлений не устраняет, однако, возможности использования материалов оперативно-розыскной деятельности при доказывании в административном процессе (к примеру, после вынесения постановления об отказе в возбуждении уголовного дела и направлении материалов для решения вопроса о начале административного процесса).
Вместе с тем достаточное количество преступлений и административных правонарушений выявляется правоохранительными органами в процессе повседневной служебной деятельности. Это осуществление охраны общественного порядка, осуществление пограничного, таможенного контроля, проведение проверок деятельности субъектов хозяйствования и др. Результаты этой деятельности зачастую первоначально оформляются служебными документами, значимость которых в качестве источников доказательств различно трактуется уголовно-процессуальным и административно-процессуальным законодательствами.
Так, ч. 2 ст. 88 Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь (далее — УПК) однозначно определяет, что иные документы и другие носители информации, для того чтобы стать источником доказательств в уголовном процессе, должны быть получены в порядке, предусмотренном УПК. Таким образом, несмотря на то что служебные документы (и содержащиеся в них фактические данные), составленные по результатам выявления и пресечения преступлений, не имеют уголовно-процессуальной формы, они могут быть оценены органом, ведущим уголовный процесс, лишь в качестве поводов и оснований к возбуждению уголовного дела, а также в качестве ориентирующей информации в дальнейшем расследовании.
Несколько иной подход к источникам доказательств демонстрирует законодатель в нормах Процессуально-исполнительного кодекса Республики Беларусь об административных правонарушениях (далее — ПИКоАП). Так, ч. 2 ст. 6.3 ПИКоАП определяет в качестве источников доказательств «объяснения лица, в отношении которого ведется административный процесс, потерпевшего, свидетеля, заключение эксперта, вещественное доказательство, протокол об административном правонарушении, протокол процессуального действия, документ и другой носитель информации, полученные в порядке, установленном настоящим Кодексом и иными законодательными актами». Обращаясь к ст. 6.11 ПИКоАП, можно увидеть, что ее положения «иные документы и другие носители информации» трактуют еще более широко, позволяя вовлечь в процесс доказывания по делу об административном правонарушении широкий перечень непроцессуальных документов и носителей информации, полученных до начала и вне административного процесса (в последнем случае имеются в виду периоды приостановления подготовки дела об административном правонарушении к рассмотрению, когда ПИКоАП не предоставляет участникам административного процесса полномочий по собиранию доказательств).
В рассматриваемой статье ПИКоАП, кроме прочего, произведена и внутренняя группировка «иных документов и других носителей информации» в зависимости от следующих критериев:
- характера (формы) носителя фактических данных об обстоятельствах административного правонарушения;
- особенностей признания данного носителя допустимым в качестве источника доказательств.
В зависимости от указанных критериев внутренняя группировка подвидов источников доказательств, предусмотренных ст. 6.11 ПИКоАП, может быть проведена следующим образом:
- иные документы;
- другие носители (материалы фото- и киносъемки, звуко- и видеозаписи, носители компьютерной информации и иные носители информации);
- акт проверки.
Последний источник доказательств при оценке его значения в административном процессе может предусматривать в своей трактовке некоторые коллизии. Как известно, ст. 6.14 ПИКоАП определяет следующие критерии оценки доказательств: относимость, допустимость, достоверность и достаточность. Относимость в данном случае предусматривает выявление в ходе проверки обстоятельств, указывающих на признаки административного правонарушения, что нашло отражение в акте проверки. О допустимости, как представляется, следует сказать более подробно. Как уже отмечалось выше, ч. 2 ст. 6.3 ПИКоАП представляет возможность собирать иные документы и другие носители информации в порядке, предусматриваемом не только ПИКоАП, но и иными законодательными актами. Согласно абз. 6 ст. 1 Закона Республики Беларусь от 10.01.2000 N 361-З «О нормативных правовых актах Республики Беларусь» (далее — Закон N 361-З) законодательными актами являются Конституция Республики Беларусь, законы Республики Беларусь, декреты и указы Президента Республики Беларусь. Но применительно к акту проверки ч. 1 ст. 6.11 ПИКоАП определяет его допустимость, если он составлен «в соответствии с требованиями законодательства». Абзацем 5 ст. 1 Закона N 361-З термин «законодательство» определяется как «система нормативных правовых актов, регулирующих общественные отношения», что позволяет говорить о том, что акт проверки может регламентироваться любым, в том числе локальным нормативным правовым актом, изданным в рамках компетенции того либо иного государственного органа. Таким образом, имеется определенная коллизия в оценке допустимости акта проверки как источника доказательств с точки зрения порядка вида нормативного правового акта, которым регламентируется его получение. Указанная коллизия, как видится, должна разрешаться в пользу регламентации правового акта именно законодательством Республики Беларусь (а не ПИКоАП и другими законодательными актами), поскольку нормы ст. 6.11 ПИКоАП регулируют более узкий круг общественных отношений, чем нормы конкурирующей ч. 2 ст. 6.3 ПИКоАП. Такими локальными актами являются, к примеру, различные методические рекомендации, информационные письма и т.п., которые хотя и не порождают новых норм права, но могут устанавливать (рекомендовать) различный порядок проведения проверок и оформления таких актов и др.
Оценка достоверности и достаточности акта проверки в качестве источника доказательств не содержит, как представляется, каких-либо особенностей по сравнению с иными видами источников доказательств. Очевидно, что акт проверки должен быть подписан и удостоверен в установленном законодательством порядке. Свободной оценке подвергается качественная значимость акта проверки в установлении обстоятельств, имеющих значение для правильного разрешения дела об административном правонарушении.
Другие носители (материалы фото- и киносъемки, звуко- и видеозаписи, носители компьютерной информации и иные носители информации) в качестве источника доказательств должны оцениваться с учетом различных аспектов. Первый из них — способ включения их в доказательственную базу по делу об административном правонарушении, а второй — время закрепления фактических данных, имеющих значение для дела об административном правонарушении, на данном носителе.
Часть 2 ст. 6.11 ПИКоАП определяет, что другие носители информации должны быть в порядке, предусмотренном ПИКоАП, получены, истребованы или предоставлены.
Несмотря на то что союз «или» есть только между вторым и третьим способом появления этих источников доказательств в деле об административном правонарушении, представляется, что толкование воли законодателя с точки зрения той цели, которой он хотел достигнуть указанной нормой, предполагает альтернативную трактовку каждого из способов в качестве самостоятельного. То есть «или получены, или истребованы, или предоставлены». Вместе с тем не в полной мере однозначно можно трактовать то, чем же являются эти способы появления других носителей в деле об административном правонарушении в контексте процесса доказывания.
Определение понятия «получение доказательств» в ПИКоАП отсутствует. Однако указанный термин является достаточно распространенным для административно-процессуального законодательства. Так, принцип законности устанавливает критерии допустимости при получении доказательств. О получении фактических данных указано в определении доказательств, изложенном в ст. 6.3 ПИКоАП. В ст. 6.13 ПИКоАП имеется указание на получение других доказательств в качестве элемента проверки доказательств. Получение как способ действия является основным содержательным элементом такого процессуального действия, как получение образцов для сравнительного исследования (ст. 10.18 ПИКоАП). О получении объяснений эксперта говорят и положения ст. 10.21 ПИКоАП.
Общий анализ этих норм свидетельствует о том, что получение доказательств представляет собой практически любой законный способ появления доказательств в деле об административном правонарушении. Это касается прежде всего проведения процессуальных действий (в рамках ПИКоАП). Так, необходимая видеозапись на соответствующем носителе может быть получена в ходе осмотра, личного обыска задержанного, что предусматривает определенные тактические приемы ее изъятия. Представляется, что не исключено получение других носителей информации в виде фото- и видеоприложений (в порядке ст. 10.4 ПИКоАП) к протоколам процессуальных действий. Как видится, даже такие приложения могут иметь самостоятельное значение в качестве других носителей информации, если, к примеру, они содержат больше доказательственной информации, чем указано в протоколе процессуального действия, либо если эти носители используются по другому делу об административном правонарушении.
Истребование доказательств являет собой отраженное в п. 3 ч. 2 ст. 6.12 ПИКоАП полномочие суда, органа, ведущего административный процесс, требовать от физических и юридических лиц представления предметов, документов, в том числе информации, имеющих значение для дела. Это полномочие реализуется путем официального направления запроса адресату, у которого находится такой носитель информации. Однозначность трактовки указанного правомочия не означает, однако, что при его реализации наличествует лишь процессуальный аспект. В организационно-тактическом плане истребование представляет собой ряд мероприятий подготовительного характера: установление точного места нахождения объектов и адресата направления запроса; установление степени значимости информации, содержащейся у адресата; разрешение возможных вопросов по обеспечению сохранности коммерческой и иной охраняемой законодательством тайны, если фактические данные обладают такими характеристиками, и др.
Несколько более сложным в трактовке может представляться такой способ появления других доказательств, как их предоставление. Правовой статус всех заинтересованных участников административного процесса (лица, в отношении которого ведется административный процесс, потерпевшего, защитника и др.) предусматривает наличие лишь такого права, как представление доказательств, но не их предоставление. Этимологически «предоставить» означает «дать возможность обладать, распоряжаться, пользоваться чем-либо» <1>. А представить — значит «доставить, предъявить кому-либо» <1>.
<1> Скворцов, Л.И. Большой толковый словарь правильной русской речи: 8000 слов и выражений / Л.И.Скворцов. — М.: ООО «Издательство Оникс»: Мир и Образование, 2009. — 1104 с., с. 254.
Использование этих различных терминов является закономерным, если рассматривать их в контексте логики процесса доказывания по делу об административном правонарушении. Право участника административного процесса представить доказательства еще не означает, что они в обязательном порядке будут приобщены к материалам дела об административном правонарушении. Лишь после оценки их судом, органом, ведущим административный процесс, в качестве имеющих значение при доказывании эти доказательства приобщаются к материалам дела об административном правонарушении, т.е. поступают в пользование и распоряжение субъекта доказывания.
Второй аспект оценки других носителей информации, как уже отмечалось, — время получения фактических данных, содержащихся на других носителях информации. Эти данные в большинстве случаев бывают получены вне связи с осуществляемым административным процессом по делу об административном правонарушении, поэтому к их содержанию не может быть применен критерий допустимости (он используется только в отношении других носителей как форм существования этой информации). Таким образом, установление допустимости других носителей информации можно осуществить лишь посредством оценки их формы получения, но не содержания. К примеру, информация на камере наблюдения о совершении административного правонарушения фиксируется еще до начала административного процесса и существует в непроцессуальной форме до момента ее изъятия органом, ведущим административный процесс в установленном ПИКоАП порядке.
Обращаясь к иным документам как к источнику доказательств, следует указать, что ПИКоАП предъявляет к ним ряд требований, прежде всего относимость: сведения, изложенные в них, должны иметь значение для принятия решения по делу об административном правонарушении, чем в определенной степени были продублированы положения ч. 2 ст. 6.14 ПИКоАП, относящиеся к оценке всех видов доказательств. Кроме того, эти сведения должны быть удостоверены физическим лицом или должностным лицом юридического лица.
При составлении документа в контексте ст. 6.11 ПИКоАП физическим лицом к порядку его составления законодательство не предъявляет никаких иных правил, т.е. процесс составления такого документа, кроме указанного удостоверительного аспекта, законом не регулируется. Таким документом, к примеру, может являться обращение гражданина, составленное вне рамок административного процесса (заявление, жалоба и др.).
На составлении документа должностным лицом юридического лица представляется уместным остановиться более подробно, особенно в отношении документов, составляемых должностными лицами правоохранительных органов. Это обусловлено тем, что в этом случае составленный документ, если он соответствует требованиям, указанным в ПИКоАП, может служить не только в качестве источника доказательств, но и в качестве повода к началу административного процесса. При этом он будет содержать в себе основания — достаточные данные о наличии признаков административного правонарушения, а также может содержать информацию об обстоятельствах, которые в дальнейшем получат процессуальное закрепление. Так, обнаружение тех либо иных предметов, ограниченных или запрещенных к перемещению, при таможенном досмотре будет являться не только основанием к началу административного процесса, но и повлечет проведение процессуальных действий (осмотр, изъятие вещей и документов, назначение экспертизы и др.), позволяющих обеспечить вовлечение обнаруженных предметов в доказательственную базу по делу об административном правонарушении.
Каждый из правоохранительных органов имеет среди своих полномочий право на осуществление ряда непроцессуальных действий для обеспечения выполнения возложенных на него функций, на что уже указывалось выше. Эти действия направлены на выявление, предупреждение и пресечение противоправных деяний, и по их результатам зачастую составляются различные служебные документы. Именно они и являются в данном случае предметом интереса.
Так, Закон Республики Беларусь от 17.07.2007 N 263-З «Об органах внутренних дел Республики Беларусь» в ст. 25, Закон Республики Беларусь от 11.11.2008 N 454-З «Об органах пограничной службы Республики Беларусь» в ст. 19, Закон Республики Беларусь от 16.07.2008 N 414-З «Об органах финансовых расследований Комитета государственного контроля Республики Беларусь» в ст. 14, Закон Республики Беларусь от 10.01.2014 N 129-З «О таможенном регулировании в Республике Беларусь» в ст. 14 и ст. 15 и некоторые другие нормативные правовые акты дают право должностным лицам на осуществление следующих юрисдикционных действий: досмотр (личный, вещей, транспортных средств), осмотр (зданий, сооружений, участков местности, транспортных средств), получение проб и образцов, получение объяснений от граждан. Как можно отметить, эти действия в определенной степени схожи по порядку своего проведения с отдельными процессуальными действиями, производимыми в порядке, предусмотренном ПИКоАП. В каких же случаях результаты этих юрисдикционных действий могут приниматься в качестве источников доказательств? Представляется, что общие правила оценки доказательств, указанные в ст. 6.14 ПИКоАП, нуждаются здесь в более глубоком анализе.
Относимость как критерий оценки доказательств в указанном случае имеет ряд аспектов. Первый аспект — оценка относимости обнаруженных признаков административного правонарушения, если они обнаружены должностным лицом органа, уполномоченного вести административный процесс по признакам выявленного административного правонарушения. В данном случае относимость достаточно легко констатируется и оценка доказательств по данному критерию не вызывает особых затруднений. Второй аспект — выявление признаков административного правонарушения, в отношении которого данное должностное лицо государственного органа не уполномочено составлять протокол об административном правонарушении. В отличие от УПК применительно к органам уголовного преследования ПИКоАП в гл. 3 не предусматривает общей обязанности органов, ведущих административный процесс, начинать административный процесс при выявлении признаков любого административного правонарушения. Существует жесткая система определения подведомственности. Значение такой информации о выявленных признаках административного правонарушения возможно оценить лишь в контексте ст. 9.3 ПИКоАП как сообщение должностного лица государственного органа (в качестве повода к началу административного процесса).
Достаточность иных документов, имеющих служебный характер, для доказывания обстоятельств, имеющих значение по делу об административном правонарушении, как правило, оценивается лишь в совокупности с процессуальными средствами доказывания. Но именно они в некоторых случаях могут указывать на источник появления в административном процессе той либо иной информации, послужившей основанием к его началу, а также производству процессуальных действий доказательственного характера (осмотра, изъятия, опроса и др.).
Еще более важным в контексте оценки доказательств является решение вопроса о допустимости результатов непроцессуальных действий при решении вопроса о начале административного процесса. Здесь наиболее показательным является пример о результатах досмотра. Данное юрисдикционное действие отмечено в более чем двух сотнях нормативных правовых актах Республики Беларусь. Большинство из них упоминает о полномочии тех либо иных государственных органов по осуществлению досмотра. С учетом положений ч. 2 ст. 6.3 ПИКоАП, чтобы результаты досмотра могли быть оценены как допустимое доказательство по делу об административном правонарушении, регламентация полномочия на его осуществление должна быть либо в законе, либо в декрете или указе Президента Республики Беларусь. В ином случае действия по досмотру однозначно следует трактовать как незаконные. Однако и этого недостаточно. Анализ правовых актов, регулирующих полномочия на осуществление досмотра, показывает следующие особенности в его регламентации:
- отсутствие не только единого подхода к содержанию досмотра, но зачастую даже его определения во многих правовых актах;
- различные основания, цели и задачи досмотра у различных государственных органов, что обусловлено спецификой их функции;
- наличие большого количества ведомственных актов, регламентирующих порядок его осуществления (в том числе с грифом ограничения пользования);
- различный порядок оформления факта, хода и результатов проведения досмотра.
Указанные особенности не охватывают всей вариативности в производстве данного юрисдикционного действия. Озабоченность вызывает прежде всего то, что досмотр ограничивает конституционное право на неприкосновенность личности. Это не может не требовать особых правовых гарантий по его осуществлению. Особенно это касается ограничения доступа граждан к правовым актам, регламентирующим его проведение, и порядку оформления.
Отдельный аспект — необходимость в некоторых случаях фиксировать организационно-тактические особенности его проведения (часто имеющие и важное доказательственное значение): добровольность выдачи предметов, место их обнаружения, применение физической силы, специальных или научно-технических средств, вскрытие запирающих устройств, изменение или нарушение целостности досматриваемого объекта и др. Здесь вопросы допустимости результатов досмотра тесно переплетаются с вопросами их достоверности. Решить их однозначно без единых подходов к оформлению результатов досмотра не представляется возможным. Но очевидно, что при проведении досмотра его факт, ход и результаты должны найти отражение в каком-либо служебном документе.
Подобные вопросы, как видится, должны единообразно решаться и при досмотре, получении проб и образцов, если указанные действия осуществляются в непроцессуальной форме.
Наиболее эффективным способом правового регулирования данного вопроса, как представляется, была бы разработка единого нормативного правового акта, который бы регламентировал прежде всего порядок осуществления мер юрисдикционного характера, ограничивающих неприкосновенность личности (это наиболее характерно для досмотра). Возможно, имеет смысл обратить внимание и на правовую унификацию получения проб и образцов от физических и юридических лиц, объяснений. Именно такой подход позволил бы подойти к единым критериям оценки результатов этих действий в качестве источника доказательств в административном процесс.