Практика прокурорского надзора. Поддержание государственного обвинения и надзор за законностью судебных решений по уголовным делам

Вопросы общей части уголовного права

Погашение судимости.

Институт судимости в Уголовном кодексе Республики Беларусь (далее — УК) раскрывается в ст. 45, 97, 98, 99, 121.

Согласно ч. 1 ст. 45 УК судимость — правовое состояние, порождаемое фактом осуждения по обвинительному приговору лица, совершившего преступление, заключающееся в возможности применения к осужденному наказания либо иных мер уголовной ответственности.

Сведения о судимости в соответствии с ч. 3 ст. 244 Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь (далее — УПК) входят в обязательный перечень данных о личности, которые должны быть указаны в протоколе первого допроса обвиняемого.

Пленум Верховного Суда Республики Беларусь в п. 8 постановления от 28.09.2001 N 9 «О приговоре суда» (далее — постановление от 28.09.2001 N 9) разъяснил, что данные о судимостях относятся к сведениям о личности обвиняемого, имеющим значение для дела, которые в соответствии со ст. 359 УПК указываются во вводной части приговора.

Если прошлая судимость (судимости) снята или погашена в установленном законом порядке, то обвиняемый считается не имеющим судимости, о чем указывается во вводной части приговора.

Если судимости не погашены и не сняты, то в приговоре должна быть указана полная дата (день, месяц, год) осуждения и норма уголовного закона, наказание, включая дополнительное, основания и дата освобождения, а также неотбытая часть наказания по предыдущему приговору.

Важными в институте судимости являются ее уголовно-правовые последствия.

Наличие у лица судимости в момент совершения нового преступления может иметь значение:

1. для квалификации преступления (например, получение взятки должностным лицом, ранее судимым за преступления, предусмотренные ст. 430, 431 и 432 УК, квалифицируется по ч. 3 ст. 430 УК);
2. признания рецидива преступлений, опасного либо особо опасного рецидива преступлений (ст. 43 УК), что непосредственно влияет на более строгий подход к назначению наказания за новое умышленное преступление;
3. определения вида исправительной колонии при осуждении лица к наказанию в виде лишения свободы (например, лица, осуждаемые к лишению свободы при особо опасном рецидиве, отбывают наказание в исправительной колонии в условиях особого режима (п. 5 ч. 4 ст. 57 УК));
4. индивидуализации уголовной ответственности (судимость может иметь преюдициальное значение совершения преступления на территории иностранного государства (ст. 8 УК); является обстоятельством, характеризующим личность обвиняемого (ст. 62 УК); влечет применение более строгого порядка назначения наказания по совокупности приговоров, если новое преступление было совершено до момента полного отбытия наказания по предыдущему приговору (ст. 73 УК), кроме того, совершение преступления лицом, ранее совершившим преступление, если не погашена или не снята судимость за предшествующее преступление, признается обстоятельством, отягчающим ответственность (п. 1 ч. 1 ст. 64 УК), и др.);
5. решения вопроса о применении форм реализации уголовной ответственности, не связанных с применением назначенного наказания (к лицу, имеющему судимость, не может быть применено осуждение без назначения наказания (ст. 79 УК), к лицам, совершившим преступление во время отбывания наказания в виде лишения свободы либо имеющим судимость после отбытия лишения свободы, не может быть применена отсрочка исполнения наказания или его условное неприменение (ст. 77, 78 УК) и т.д.);
6. исчисления срока для условно-досрочного освобождения или замены неотбытой части наказания на более мягкое в случае, если лицо ранее осуждалось к лишению свободы за умышленное преступление (п. 2 ч. 3 и п. 2 ч. 3-1 ст. 90, п. 2 ч. 2 ст. 91, п. 3 ч. 3 ст. 119, п. 3 ч. 3 ст. 120 УК) либо если оно совершило новое преступление в течение неотбытой части наказания (п. 3 ч. 3 и п. 3 ч. 3-1 ст. 90, п. 3 ч. 2 ст. 91 УК);
7. наличие судимости при совершении нового преступления может стать препятствием для применения акта амнистии или помилования (например, в соответствии с абз. 2 ч. 1 ст. 9 Закона Республики Беларусь от 09.07.2012 N 387-З «Об амнистии некоторых категорий лиц, совершивших преступления» (далее — Закон об амнистии от 09.07.2012) амнистия не распространяется на лиц, к которым в течение 2005 — 2012 годов применялись амнистия или помилование и которые вновь совершили умышленное преступление в период неснятой или непогашенной судимости);
8. судимость за предыдущее преступление препятствует применению некоторых видов освобождения от уголовной ответственности (ст. 86, ч. 1 ст. 88, ст. 118 УК);
9. в период срока судимости за определенными категориями осужденных устанавливается или может быть установлен превентивный надзор (ст. 80 УК) или может осуществляться профилактическое наблюдение (ст. 81 УК), состоящие в возложении на них дополнительных обязанностей и ограничений.

Наличие судимости имеет также общеправовые последствия, которые регламентированы нормами не уголовного, а гражданского, трудового, административного права и др.

Все правовые последствия судимости аннулирует ее погашение или снятие (ч. 2 ст. 45, ст. 99 УК).

УК по сравнению с Уголовным кодексом Республики Беларусь 1960 года (далее — УК 1960 года) четко определил начальный и конечный моменты признания лица судимым. Однако на практике проблемы, связанные с исчислением сроков возникновения и погашения судимости, остаются.

Начальный момент временных границ судимости согласно положению, содержащемуся в ч. 2 ст. 45 УК, связан со вступлением обвинительного приговора в законную силу.

Порядок установления момента вступления обвинительного приговора в законную силу урегулирован ст. 399 УПК, согласно которой приговор вступает в законную силу по истечении срока на кассационные обжалование и опротестование. При этом срок обжалования и опротестования составляет 10 суток со дня провозглашения приговора, а для обвиняемых, содержащихся под стражей, — со дня вручения им копий приговора (ст. 374 УПК).

Обжалованный или опротестованный приговор вступает в законную силу с момента принятия по нему решения судом кассационной инстанции.

На практике довольно часто встречаются ошибки, связанные с исчислением судимости в отношении лиц, совершивших преступление в период с момента провозглашения приговора и до вступления приговора в законную силу.

В случае совершения в указанный период нового умышленного преступления лицу назначается окончательное наказание по совокупности приговоров на основании ст. 73 УК, однако в его действиях отсутствует рецидив преступлений. По смыслу положений уголовного закона такое лицо является осужденным, но не судимым (ст. 45 УК).

Определением судебной коллегии по уголовным делам Гомельского областного суда от 16.02.2011 по протесту Генеральной прокуратуры Республики Беларусь изменен приговор суда Брагинского района от 04.05.2010 в отношении Ч., осужденного по ч. 2 ст. 205 УК в соответствии с ч. 1 ст. 73 УК к 1 году 2 месяцам лишения свободы со штрафом в размере 30 базовых величин. Преступление, за которое Ч. был осужден, совершено им 08.02.2010 и признано судом рецидивным по отношению к судимости по предыдущему приговору суда Брагинского района от 03.02.2010, вступившему в законную силу 13.02.2010. Поскольку осужденный совершил новое преступление до вступления предыдущего приговора в законную силу, суд надзорной инстанции исключил из приговора указание на признание в действиях осужденного рецидива преступлений.

При определении момента вступления приговора в законную силу, а соответственно и временных границ судимости применяются общие правила исчисления процессуальных сроков.

В соответствии со ст. 158 УПК при исчислении срока не принимаются во внимание те сутки, которыми начинается течение срока.

Срок, исчисляемый сутками, начинает течь с ноля часов следующих суток и истекает в 24 часа последних суток. Если окончание срока приходится на нерабочий день, то последним днем срока считается первый следующий за ним рабочий день.

Постановлением суда Пинского района и г. Пинска от 31.05.2012 прекращено производство по делу в отношении Ч. по ч. 2 ст. 281 УК за отсутствием в его деянии состава преступления. Он обвинялся в том, что 15.12.2011 совершил незаконную добычу рыбы, будучи ранее судимым за преступление, предусмотренное ст. 281 УК. Ранее Ч. был осужден приговором от 05.12.2011. Исходя из приведенных правил исчисления процессуальных сроков инкриминированное обвиняемому деяние совершено им в последний день срока кассационного обжалования и опротестования приговора. Соответственно Ч. не являлся лицом, ранее судимым за незаконную добычу рыбы, а иных признаков преступления, предусмотренного ст. 281 УК, в его действиях не установлено.

Конечным моментом судимости является ее погашение или снятие (ч. 2 ст. 45 УК).

Погашение судимости — это прекращение правового состояния судимости по истечении предусмотренного уголовным законом срока без принятия судом по этому факту какого-либо специального решения.

Правила о погашении судимости распространяются на всех осужденных, за исключением лиц, допустивших особо опасный рецидив (ч. 3 ст. 97 УК).

Критерии погашения судимости, содержащиеся в УК, существенно отличаются от прописанных в ст. 54 УК 1960 года.

На продолжительность судимости оказывает влияние избранная судом форма реализации уголовной ответственности (осуждение с применением назначенного наказания либо осуждение с применением альтернативных наказанию мер уголовно-правового воздействия).

В случае осуждения лица с применением назначенного наказания момент погашения судимости зависит от формы вины и категории преступления.

Согласно п. 1 ч. 1 ст. 97 УК в отношении осужденного за преступление, совершенное по неосторожности, судимость погашается по отбытии (исполнении) основного и дополнительного наказаний.

Иной порядок погашения судимости предусмотрен ст. 97 УК при осуждении лица за умышленное преступление с применением назначенного наказания. В таком случае судимость погашается по истечении установленных в п. 2 — 5 ч. 1 ст. 97 УК сроков.

Согласно ст. 97 УК судимость погашается:

1. в отношении осужденного за умышленное преступление, не представляющее большой общественной опасности, — по истечении одного года после отбытия основного и дополнительного наказаний;
2. в отношении осужденного за умышленное менее тяжкое преступление — по истечении двух лет после отбытия основного и дополнительного наказаний;
3. в отношении осужденного за тяжкое преступление — по истечении пяти лет после отбытия основного и дополнительного наказаний;
4. в отношении осужденного за особо тяжкое преступление — по истечении восьми лет после отбытия основного и дополнительного наказаний.

При назначении наказания по правилам, предусмотренным ст. 72 УК, если в совокупность преступлений входили умышленные преступления разных категорий, момент погашения судимости определяется по наиболее тяжкому преступлению, входящему в совокупность.

В случае осуждения лица по совокупности преступлений или совокупности приговоров, когда окончательная мера наказания назначалась за преступления, одно из которых было умышленным, а другое — неосторожным, судимость также погашается с учетом правил, установленных для умышленного преступления.

Положения, предусмотренные п. 2 — 5 ч. 1 ст. 97 УК, распространяются только на лиц, совершивших умышленное преступление в совершеннолетнем возрасте и отбывших наказание за это преступление.

В отношении лиц, совершивших умышленное преступление в возрасте до восемнадцати лет, ст. 121 УК предусматривает иной, более льготный порядок погашения судимости.

Согласно ч. 1 ст. 121 УК лицо, совершившее преступление в возрасте до восемнадцати лет и отбывшее наказание в виде общественных работ, штрафа, лишения права заниматься определенной деятельностью, исправительных работ, ареста, ограничения свободы либо в виде лишения свободы за преступление, совершенное по неосторожности, считается не имеющим судимости.

Приговором суда Поставского района от 20.01.2012 С. осужден по ч. 2 ст. 205, ч. 2 ст. 206 УК к 2 годам 6 месяцам лишения свободы. Определением судебной коллегии по уголовным делам Витебского областного суда приговор изменен, из его вводной части исключено указание на судимость по приговору суда Поставского района от 29.11.2005 за преступление, совершенное в несовершеннолетнем возрасте, к 3 месяцам ареста, от отбывания которого он был освобожден 31.01.2006 условно-досрочно на 1 месяц 17 дней. Указанная судимость являлась погашенной, поскольку новое преступление обвиняемым совершено после отбытия наказания 07.07.2007.

Судимость несовершеннолетнего лица, осужденного к лишению свободы за умышленное преступление, совершенное в возрасте до 18 лет, погашается после отбытия основного и дополнительного наказаний:

• по истечении шести месяцев — за преступление, не представляющее большой общественной опасности;
• по истечении одного года — за менее тяжкое преступление;
• по истечении трех лет — за тяжкое преступление;
• по истечении пяти лет — за особо тяжкое преступление.

Погашение судимости имеет специфику при полном освобождении лица от отбывания наказания.

Статья 97 УК регламентирует вопрос о погашении судимости в случаях:

• освобождения от отбывания наказания осужденной женщины на основании ч. 4 ст. 93 УК (п. 9 ч. 1 ст. 97 УК);
• освобождения от отбывания наказания в связи с истечением срока давности обвинительного приговора (ч. 2 ст. 97 УК);
• освобождения от отбывания наказания в связи с тяжелым заболеванием или заболеванием осужденного военнослужащего, делающими его негодным к военной службе (ч. 5 ст. 97 УК).

В отношении осужденной женщины, которая в соответствии с ч. 4 ст. 93 УК освобождена от отбывания наказания, судимость погашается со дня вступления в законную силу решения суда об освобождении осужденной от отбывания наказания.

Если приговор не был приведен в исполнение, судимость погашается по истечении сроков давности исполнения приговора.

Если лицо, осужденное за неосторожное преступление, было освобождено от отбывания наказания в связи с тяжелым заболеванием, то данное лицо признается не имеющим судимости соответственно со дня принятия судом решения об освобождении от отбывания наказания. При освобождении от отбывания наказания в связи с тяжелым заболеванием лица, осужденного за умышленное преступление, установленные п. 2 — 5 ч. 1 ст. 97 УК сроки погашения судимости исчисляются со дня принятия судом решения об освобождении от отбывания наказания. Эти правила погашения судимости распространяются и на случаи освобождения военнослужащего от наказания в виде ограничения по военной службе в связи с заболеванием, делающим его негодным к военной службе.

В случае полного освобождения лица от отбывания наказания по акту амнистии или помилования, если данными актами законодательства не решается вопрос о снятии судимости, лицо считается несудимым за неосторожное преступление со дня вступления в силу акта амнистии или помилования, а за умышленное преступление — по истечении сроков судимости, установленных ст. 97 УК для умышленных преступлений, которые исчисляются со дня вступления в силу акта амнистии или помилования.

Вместе с тем следует учитывать, что нередко актами амнистии разрешается вопрос о снятии судимости с определенных категорий осужденных.

При определении наличия судимости необходимо принимать во внимание также такое обстоятельство, как законность применения или неприменения правовых актов к осужденному.

Нарушение указанных положений может привести к ошибкам в определении факта судимости. К примеру, следует иметь в виду, что лицо, в отношении которого уголовное дело подлежало прекращению в связи с актом об амнистии, но не было прекращено, судимым не является.

По приговору суда Минского района от 23.01.2003 К. осужден за особо тяжкие преступления к 14 годам лишения свободы. Ранее он был судим в несовершеннолетнем возрасте: по приговору от 30.05.2001 к лишению свободы с отсрочкой исполнения наказания за преступление, совершенное 26.12.2000. Преступления, за которые К. осужден по приговору суда Минского района от 23.01.2003, совершены им 24.07.2002. Закон Республики Беларусь от 15.07.2002 N 121-З «Об амнистии некоторых категорий лиц, совершивших преступления» (далее — Закон об амнистии от 15.07.2002) вступил в силу 17.07.2002. В соответствии с абз. 3 ст. 1 Закона об амнистии от 15.07.2002 несовершеннолетние подлежали освобождению от наказания, а также иных мер уголовной ответственности. Оснований, препятствующих применению амнистии к К., не имелось. Статьей 20 Закона об амнистии от 15.07.2002 предусмотрено, что если оснований к отказу в применении амнистии на день вступления в силу закона не имелось, то отсутствие решения о применении амнистии не может рассматриваться как обстоятельство, препятствующее ее применению и по истечении срока исполнения Закона об амнистии от 15.07.2002. Таким образом, К. подлежал освобождению от иной меры уголовной ответственности в виде осуждения с отсрочкой исполнения наказания со снятием в соответствии со ст. 10 Закона об амнистии от 15.07.2002 судимости. Срок снятия судимости следует исчислять с 17.07.2002 — со дня вступления в силу Закона об амнистии от 15.07.2002. В связи с изложенным постановлением Президиума Верховного Суда Республики Беларусь от 29.04.2011 приговор в отношении К. изменен, исключено указание о его судимости по приговору от 30.05.2001, об отягчающем ответственность обстоятельстве — совершении преступления лицом, ранее совершившим преступление, о назначении наказания по совокупности приговоров в соответствии со ст. 73 УК.

В соответствии с п. 10 ч. 1 ст. 97 УК в отношении осужденного за деяние, преступность которого устранена новым законом, судимость погашается со дня вступления такого закона в силу.

При условно-досрочном освобождении от отбывания наказания в порядке применения ст. 90 или 119 УК за преступление, совершенное по неосторожности, лицо считается несудимым после истечения срока неотбытой части наказания.

В случае условно-досрочного освобождения от отбывания наказания за умышленное преступление судимость погашается после истечения сроков, указанных в п. 2 — 5 ч. 1 ст. 97 УК, которые исчисляются со дня истечения неотбытой части наказания.

Срок погашения судимости исчисляется с момента условно-досрочного освобождения от отбывания основного и дополнительного видов наказания. Сроки погашения судимости в случае наличия дополнительных видов наказания исчисляются со дня условно-досрочного освобождения от этих видов наказания либо их отбытия (исполнения).

В случае осуждения лица без назначения наказания либо осуждения с применением в отношении несовершеннолетнего принудительных мер воспитательного характера, предусмотренных п. 1 — 4 ч. 2 ст. 117 УК, продолжительность судимости зависит от категории совершенного преступления.

Согласно п. 8 ч. 1 ст. 97 УК в отношении осужденного без назначения наказания за преступление, не представляющее большой общественной опасности, или менее тяжкое преступление судимость погашается по истечении соответственно одного года или двух лет со дня вступления в законную силу приговора суда.

Согласно п. 1 и 2 ч. 3 ст. 121 УК лицо, совершившее преступление в возрасте до восемнадцати лет и осужденное с применением принудительных мер воспитательного характера, предусмотренных п. 1 — 4 ч. 2 ст. 117 УК, считается не имеющим судимости по истечении шести месяцев со дня вступления приговора в законную силу за преступление, не представляющее большой общественной опасности, и соответственно по истечении одного года — за менее тяжкое преступление.

При осуждении с помещением несовершеннолетнего в специальное учебно-воспитательное или лечебно-воспитательное учреждение судимость на основании п. 3 ч. 3 ст. 121 УК аннулируется по истечении назначенного судом срока пребывания несовершеннолетнего в соответствующем учреждении независимо от категории преступления.

В отношении осужденного с условным неприменением наказания судимость погашается по истечении указанного в приговоре испытательного срока (п. 7 ч. 1 ст. 97 УК).

В отношении осужденного с отсрочкой исполнения наказания судимость погашается со дня вступления в законную силу постановления (определения) суда об освобождении осужденного от наказания (п. 6 ч. 1 ст. 97 УК).

В соответствии со ст. 399 УПК определение, постановление суда, не подлежащие обжалованию и опротестованию, вступают в силу с момента их провозглашения, поэтому при принятии решения на основании п. 1 ч. 7 ст. 77 УК судимость погашается с момента провозглашения постановления суда об освобождении осужденного от назначенного по приговору суда наказания.

В судебной практике такого рода решения в ряде случаев принимаются судами уже после того, как срок отсрочки истек. Если суд вынес определение (постановление) об освобождении осужденного от наказания после истечения срока отсрочки, то это лицо должно считаться фактически не имеющим судимости со следующего дня после последнего дня срока отсрочки исполнения наказания <6>.

<6> Марчук, В. Судимость и ее правовые последствия [Электронный ресурс] / В.Марчук // ИБ «КонсультантПлюс. Комментарии Законодательства Белорусский Выпуск» / ООО «ЮрСпектр». — Минск, 2011.

Приговором суда Сморгонского района от 19.10.2005 Н. осужден по ч. 2 ст. 206 УК в соответствии с ч. 1 ст. 73 УК к 12 годам 6 месяцам лишения свободы. Назначая наказание, суд необоснованно исходил из того, что Н. совершил новое преступление в период годичной отсрочки исполнения лишения свободы. Из материалов дела следует, что преступление он совершил 26.11.2003, а срок отсрочки исполнения наказания истек 16.11.2003. Освобожден Н. от наказания в соответствии с п. 1 ч. 7 ст. 77 УК после истечения срока отсрочки — 11.12.2003. Изменяя приговор в отношении Н., судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Республики Беларусь указала, что отсутствие на момент совершения нового преступления решения об освобождении от наказания в данном случае не имеет юридического значения и не свидетельствует о том, что после истечения срока отсрочки до принятия такого решения лицо продолжает находиться в правовом состоянии судимости.

В ст. 8 УК допускается возможность учета судимости, вытекающей из факта совершения лицом преступления на территории иностранного государства, только тогда, когда об этом прямо указано в международном договоре Республики Беларусь.

Вопросы относительно учета судами Республики Беларусь судимостей, полученных на территории иностранных государств и прежде всего в бывших союзных республиках, стали возникать в правоприменительной практике еще во время действия УК 1960 года, с момента распада СССР.

Данные вопросы нашли отражение в Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам (заключена в г. Минске 22.01.1993) (далее — Конвенция от 22.01.1993), статья 76-1 которой устанавливала, что при решении вопросов о признании лица особо опасным рецидивистом, об установлении фактов совершения преступления повторно и нарушения обязанностей, связанных с условным осуждением, отсрочкой исполнения приговора или условно-досрочным освобождением, учреждения юстиции Договаривающихся Сторон могут признавать и учитывать приговоры, вынесенные судами (трибуналами) бывшего Союза ССР и входивших в его состав союзных республик, а также судами Договаривающихся Сторон.

Аналогичное положение с дополнениями о праве учета указанных приговоров и при решении вопросов о наличии в действиях лица различных видов рецидива содержится также в ст. 99 Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам (заключена в г. Кишиневе 07.10.2002) (далее — Конвенция от 07.10.2002).

В то же время судимости в других странах Содружества Независимых Государств (СНГ) после прекращения существования СССР, а также в иных иностранных государствах в соответствии со ст. 76 Конвенции от 22.01.1993 и ст. 99 Конвенции от 07.10.2002 могут учитываться только при назначении наказания обвиняемому как данные, характеризующие его личность, но не должны приниматься во внимание при квалификации преступлений.

При определении срока погашения судимости в обязательном порядке необходимо учитывать положения ч. 2 ст. 9 УК, в соответствии с которыми закон, устраняющий преступность деяния, смягчающий наказание или иным образом улучшающий положение лица, совершившего преступление, имеет обратную силу, то есть распространяется на лиц, совершивших соответствующее деяние до вступления такого закона в силу, в том числе на лиц, отбывающих наказание или отбывших наказание, но имеющих судимость.

Приговором судебной коллегии по уголовным делам Брестского областного суда от 04.10.2002 Л. осужден по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 286, ч. 4 ст. 295, ч. 3 ст. 207, ч. 4 ст. 205, ст. 422, 387, ч. 3 ст. 218 УК, к 20 годам лишения свободы с конфискацией имущества. Ранее он был судим 01.12.1993 по ч. 2 ст. 141 УК 1960 года (за кражу, причинившую значительный ущерб потерпевшему) и ч. 2 ст. 201 УК 1960 года (за хулиганство с особой дерзостью) на 3 года лишения свободы с обязательным привлечением к труду. Поскольку ст. 205 УК не предусматривает квалифицирующего признака кражи, причинившей значительный ущерб потерпевшему, а ст. 339 УК — признака хулиганства, совершенного с особой дерзостью, то после введения в действие УК деяния Л. согласно ч. 2 ст. 9 УК должны были оцениваться соответственно по ч. 1 ст. 205 и ч. 1 ст. 339 УК. В силу ст. 12 УК преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 339 УК, относится к категории преступлений, не представляющих большой общественной опасности, а преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 205 УК, — к категории менее тяжких преступлений. В соответствии с ч. 1 ст. 97 УК срок погашения судимости за умышленное преступление, не представляющее большой общественной опасности, составляет 1 год, а за умышленное менее тяжкое преступление — 2 года после отбытия наказания. С учетом того что Л. отбыл наказание 04.01.1997, а новое преступление совершил 13.09.1999, его судимость погашена. В связи с этим указание о судимости Л. по приговору от 01.12.1993 постановлением Президиума Верховного Суда Республики Беларусь из приговора Брестского областного суда исключено.

Применение положений ч. 3 ст. 50 УК.

В последние годы на фоне снижения уровня преступности прослеживается положительная тенденция увеличения удельного веса наказаний, не связанных с изоляцией лица от общества.

В связи с этим штраф, предусмотренный во многих санкциях статей Особенной части УК в качестве основного наказания, приобретает особое значение в системе уголовных наказаний, поскольку является одной из наиболее приемлемых альтернатив лишению свободы и в отличие от других видов наказаний практически не содержит ограничений к применению (исключение — назначение его несовершеннолетним).

Порядок исполнения наказания в виде штрафа регламентирован ст. 29 Уголовно-исполнительного кодекса Республики Беларусь (далее — УИК), в соответствии с которой осужденный к штрафу обязан его уплатить в течение 30 дней со дня вступления приговора в законную силу либо в течение срока отсрочки или рассрочки, если они были определены осужденному судом в связи с отсутствием у него возможности единовременно уплатить штраф.

В случае неуплаты осужденным штрафа в указанный срок взыскание производится принудительно, в том числе и путем его обращения на имущество осужденного (ч. 3 ст. 29 УИК).

В соответствии с ч. 2 ст. 30 УИК при неуплате осужденным штрафа в установленный срок без уважительных причин и уклонении от его уплаты при наличии реальной возможности исполнения данного наказания судебный исполнитель официально предупреждает осужденного о недопустимости такого поведения. Если осужденный после официального предупреждения продолжает уклоняться от уплаты штрафа при возможности его уплатить, судебный исполнитель направляет в орган предварительного расследования материалы для осуществления уголовного преследования (ч. 3 ст. 30 УИК).

В соответствии с ч. 3 ст. 50 УК в случае невозможности взыскания штрафа при отсутствии признаков уклонения от его уплаты суд по представлению органа, на который возложено исполнение приговора, заменяет штраф общественными работами в соответствии со ст. 49 УК.

Согласно установленному ст. 402 УПК порядку разрешения вопросов, связанных с приведением приговора в исполнение, представление о замене штрафа общественными работами рассматривается судом единолично с участием прокурора.

В связи с этим для дачи прокурором обоснованного заключения в судебном заседании должны быть исследованы следующие обстоятельства:

• обращен ли приговор к исполнению и своевременно ли выписан исполнительный лист;
• разъяснен ли осужденному судебным исполнителем порядок отсрочки или рассрочки уплаты штрафа в связи с невозможностью его единовременной уплаты;
• объявлялось ли осужденному официальное предупреждение;
• принял ли судебный исполнитель все зависящие от него меры по проверке имущественного положения должника и принудительному взысканию штрафа;
• направлялись ли материалы в орган предварительного следствия для дачи уголовно-правовой оценки действиям осужденного по неуплате штрафа;
• каковы причины неуплаты осужденным штрафа, их уважительность;
• принимались ли осужденным меры к исполнению приговора суда и какие;
• имеются ли документы, подтверждающие отсутствие реальной возможности уплаты осужденным штрафа после вступления приговора суда в законную силу (болезнь, нахождение на иждивении нетрудоспособных лиц, невозможность трудоустройства и др.);
• не истекли ли сроки давности исполнения обвинительного приговора;
• нет ли установленных ст. 49 УК ограничений для применения общественных работ.

Следует иметь в виду, что непринятие осужденным, являющимся трудоспособным, мер к трудоустройству с целью исполнения наказания, проживание за счет случайных заработков и сокрытие полученного дохода в своей совокупности не являются подтверждением невозможности уплатить штраф, а свидетельствуют о нежелании осужденного принимать меры к его уплате, то есть о признаках уклонения от исполнения наказания в виде штрафа.

Вопросы применения лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью в качестве дополнительного наказания.

В соответствии с ч. 2 ст. 48 и ст. 51 УК лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью может назначаться в качестве основного и дополнительного наказаний.

Сущность рассматриваемого вида наказания состоит в лишении осужденного на определенный приговором срок правомочий, обусловленных его должностным положением, профессиональной или иной деятельностью, используя которые это лицо совершило преступление или которые оно могло бы использовать в дальнейшем для совершения преступлений.

Отличительная особенность указанного наказания состоит в том, что в качестве дополнительного оно может назначаться и в случаях, когда это не предусмотрено в санкции статьи Особенной части УК, но по своему характеру совершенное осужденным преступление связано с занимаемой им должностью или с занятием определенной деятельностью.

В период с 2001 по 2011 год количество лиц, осужденных к дополнительному наказанию в виде лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью, возросло в 5 раз. Если в 2001 году данное наказание было назначено судами 478 осужденным, то в 2011 году — 2352.

Последствия осуждения лица к такому наказанию — ограничение трудовой дееспособности, возможности свободного выбора должности, деятельности или рода занятий, влекущее в ряде случаев необходимость получения новой специальности, утрату квалификации, льгот и преимуществ, материальные потери, — определяют его карательный и исправительный потенциал.

В то же время предупредительная направленность лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью не всегда в полной мере используется государственными обвинителями и судами для индивидуализации ответственности и наказания.

Крайне редко лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью назначается лицам, виновным в повлекшем травматизм и гибель людей нарушении правил безопасности строительных работ, пожарной безопасности, охраны труда. При этом не всегда учитываются характер допущенных нарушений, отношение осужденных к соблюдению правил в прошлом, тяжесть наступивших последствий. Такое дополнительное наказание применено в отношении 18,5% лиц, осужденных по ст. 303 — 306 УК.

К лицам, признанным виновными в нарушении правил дорожного движения или эксплуатации транспортных средств (ст. 317 УК), лишение права заниматься таким видом деятельности, как управление транспортными средствами, применено в 66% случаев.

Выявлены факты неназначения лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью и при квалификации действий осужденных по статьям, предусматривающим его в качестве обязательного.

Так, приговором суда Червенского района от 09.10.2009 Л. осужден по ч. 2 ст. 211 УК к лишению свободы сроком на 2 года без штрафа, без лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью, которое в санкции ч. 2 указанной статьи являлось обязательным.

Пленумом Верховного Суда Республики Беларусь в п. 18 постановления от 26.03.2002 N 1 «О назначении судами уголовного наказания» (далее — постановление N 1) разъяснено, что суд может не применять обязательное дополнительное наказание только при наличии оснований, предусмотренных ст. 70 УК, с указанием в приговоре мотивов принятого решения, что судом первой инстанции сделано не было.

Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда Республики Беларусь 20.08.2010 приговор в части осуждения Л. по ч. 2 ст. 211 УК отменен.

Приговором суда Мозырского района от 20.08.2010 Р. осужден по ч. 2 ст. 317-1 УК к 2 годам исправительных работ с удержанием в доход государства 15% заработка. Санкция ч. 2 ст. 317-1 УК также не содержит альтернативы для неприменения дополнительного наказания в виде лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью. По протесту Генеральной прокуратуры Республики Беларусь президиумом Гомельского областного суда 30.05.2011 приговор в отношении Р. отменен.

По ряду дел в нарушение п. 18 постановления N 1 приговоры не содержали сведений об обсуждении вопроса о назначении лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью в качестве дополнительного наказания, а также обоснований решения суда о неприменении такого наказания.

Приговором суда Климовичского района от 26.07.2006 Г. и У. осуждены по ч. 2 ст. 430, ч. 1 ст. 427 УК с лишением права занимать должности, связанные с осуществлением исполнительно-распорядительных функций. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Республики Беларусь 08.06.2010, исключая из приговора дополнительное наказание, указала, что в санкции ч. 2 ст. 430 УК (в редакции Закона Республики Беларусь от 22.07.2003 N 227-З «О внесении дополнений и изменений в Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы Республики Беларусь»), по которой осуждены Г. и У., названное наказание являлось факультативным. Однако суд первой инстанции, применяя дополнительное наказание, вопрос о его назначении не обсуждал и мотивы принятого решения в приговоре не указал. Кроме того, суд назначил наказание в виде лишения права занимать должности, связанные с осуществлением исполнительно-распорядительных функций, что не соответствует характеру совершенного преступления. Осужденные признаны должностными лицами по признаку уполномоченных на совершение юридически значимых действий.

Судом Чечерского района 20.04.2011 главный энергетик филиала ОАО «Гомельлен» Б. признан виновным в допуске к эксплуатации станка с нарушением правил техники безопасности, что повлекло причинение работнику предприятия менее тяжких телесных повреждений. Избирая осужденному по ч. 1 ст. 306 УК наказание, суд указал, что с учетом степени общественной опасности совершенного преступления, личности обвиняемого, просьбы потерпевшего о смягчении наказания «за содеянное Б. будет достаточно такого вида наказания, как исправительные работы без лишения права занимать определенные должности и заниматься определенной деятельностью».

Судом не указано, почему при совершенном Б. преступлении возможно дальнейшее исполнение им обязанностей должностного лица, ответственного за соблюдение правил охраны труда.

Типичным недостатком в приговорах анализируемой категории является перечисление предусмотренных ст. 62 УК критериев для одновременного обоснования назначения как основного, так и дополнительного наказаний.

Суд Мстиславского района 29.04.2011, назначая М. по ч. 3 ст. 306 УК наказание в виде лишения свободы с условным его неприменением и с лишением права занимать должности, связанные с выполнением организационно-распорядительных функций, указал, что оценивает при этом положительные характеристики виновного, его первое привлечение к уголовной ответственности, совершение менее тяжкого преступления, наличие семьи и постоянного места работы.

Однако данные о личности осужденного не раскрывают причины, по которым суд пришел к выводу о том, что он утратил право на выполнение своих трудовых функций. В силу п. 18 постановления Пленума Верховного Суда Республики Беларусь от 28.09.2005 N 8 «О судебной практике по делам о нарушении правил безопасности при производстве работ, правил охраны труда и пожарной безопасности (ст.ст. 302 — 306 УК)» при назначении наказания за данные преступления наряду с обстоятельствами, указанными в ст. 62 УК, необходимо принимать во внимание характер допущенного виновным нарушения правил охраны труда или безопасности работ, а также его отношение к соблюдению указанных правил до совершенного преступления.

Не во всех случаях функциональные возможности наказания в виде лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью используются государственными обвинителями и судами правильно.

То обстоятельство, что к моменту постановления приговора виновные лица уже не занимали должности или не занимались деятельностью, с которыми было связано совершенное преступление, не является препятствием для применения названного дополнительного наказания.

По приговору суда Солигорского района от 05.09.2008 К. осужден по ч. 2 ст. 317 УК к 3 годам 6 месяцам ограничения свободы с направлением в исправительное учреждение открытого типа (ИУОТ) без лишения права управления транспортными средствами. При решении вопроса о дополнительном наказании суд указал, что не применяет его, поскольку К. правом управления транспортными средствами не обладает. Такие мотивы явились необоснованными и противоречили разъяснениям п. 19 постановления Пленума Верховного Суда Республики Беларусь от 01.10.2008 N 7 «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с нарушением правил дорожного движения или эксплуатации транспортных средств (ст.ст. 317 — 318, 321 УК)», согласно которым лишение права заниматься деятельностью в виде управления транспортными средствами не исключается и в отношении лиц, которые на момент совершения дорожно-транспортного происшествия осуществляли управление транспортным средством при отсутствии водительского удостоверения. Приговор в отношении К. отменен судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда Республики Беларусь 10.02.2009.

Основанием применения анализируемого вида наказания является невозможность сохранения за лицом, совершившим преступление, права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью с целью исключения совершения последним новых преступлений в определенной сфере. При этом вывод о такой невозможности должен вытекать из обстоятельств, характеризующих совершенное преступление и личность виновного.

Вместе с тем установление связи характера преступления с выполняемыми виновным лицом служебными, профессиональными или иными обязанностями зачастую вызывает затруднения и приводит к неверным выводам при назначении дополнительного наказания.

По некоторым делам суды не указывали, какие конкретно должности не может занимать виновное лицо или какой именно деятельностью ему запрещено заниматься, либо лишали права занимать должности, не связанные с совершенным преступлением.

Судом Ленинского района г. Гродно 10.07.2009 П. осуждена по ч. 3 ст. 210 УК к 3 годам лишения свободы с конфискацией имущества, с лишением права заниматься предпринимательской деятельностью. Преступление выразилось в том, что она, работая главным бухгалтером — кассиром частного унитарного предприятия, совершила хищение денежных средств, сданных водителями предприятия в качестве выручки. Принимая решение о запрещении П. заниматься предпринимательской деятельностью, суд не учел, что осужденная такой деятельностью не занималась и порядок ее осуществления не нарушала. Совершенное ею преступление обусловлено служебными полномочиями главного бухгалтера — кассира, предоставленными ей по трудовому договору. Постановлением президиума Гродненского областного суда от 02.02.2010 по протесту Генеральной прокуратуры Республики Беларусь указание о лишении П. права заниматься предпринимательской деятельностью исключено из приговора.

Не во всех случаях при назначении наказания в виде лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью выясняется характер фактически выполняемой виновными лицами работы и наличие причинной связи между совершенным преступлением и должностным положением или видом деятельности.

Суд Солигорского района в приговоре от 15.01.2010 допустил ошибку, указав на запрещение осужденному по ч. 1 и 2 ст. 430 УК Л. заниматься врачебной деятельностью. Л. признан виновным в том, что, являясь врачом-педиатром детской поликлиники, неоднократно получал взятки за составление и выдачу фиктивных листов нетрудоспособности. Не учтено, что осужденным совершено преступление против интересов службы, а не преступление, связанное с недобросовестным исполнением им своих профессиональных обязанностей (какими-либо дефектами оказания медицинской помощи).

Одним из наиболее проблемных вопросов при применении рассматриваемого дополнительного наказания является его правильное определение.

Распространенным недостатком является установление необоснованно широкого запрета на профессиональную и трудовую деятельность виновных лиц, что нарушает их конституционные права.

Приговором суда Московского района г. Бреста от 27.01.2010 М. признан виновным в том, что, являясь инспектором таможни, совершил преступления, предусмотренные ч. 2 ст. 430, ч. 2 ст. 424 УК. Он осужден к 3 годам 6 месяцам лишения свободы с конфискацией имущества, с лишением права занимать должности, связанные с выполнением организационно-распорядительных и административно-хозяйственных обязанностей, сроком на 5 лет. Президиумом Брестского областного суда 23.03.2011 по протесту Генеральной прокуратуры Республики Беларусь приговор изменен. Поскольку М. совершил преступления при исполнении обязанностей инспектора таможни, назначенное ему дополнительное наказание в виде лишения права занимать должности, связанные с выполнением организационно-распорядительных и административно-хозяйственных обязанностей, дополнено указанием на лишение права занимать такие должности только в органах государственной власти и управления.

При назначении дополнительного наказания за преступления против интересов службы или иные преступления, совершенные должностными лицами, используются различные термины: «лишение права занимать должности, связанные с исполнительно-распорядительными функциями», «организационно-распорядительные должности», «должности организационно-распорядительного характера», «должности, связанные с организационно-распорядительными функциями или с выполнением таких функций».

Пункт 3 ч. 4 ст. 4 УК в качестве признака должностного лица предусматривает занятие должности, связанной с выполнением организационно-распорядительных обязанностей. Критерий, по которому лицо, виновное в совершении преступления, отнесено к должностным, необходимо учитывать при запрете занимать конкретные должности, а формулировка такого запрета должна соответствовать законодательному определению понятия должностного лица.

Ошибки, связанные с определением конкретной должности, на замещение которой устанавливается запрет, нередки при осуждении за преступления, связанные с нарушением правил охраны труда.

Приговором суда Мстиславского района от 29.04.2011 М. осужден по ч. 3 ст. 306 УК и ему назначено дополнительное наказание в виде лишения права занимать должности, связанные с организационно-распорядительными функциями. М. признан виновным в том, что как должностное лицо, ответственное за соблюдение правил охраны труда и техники безопасности, разработал и внедрил на предприятии технологический процесс по разгрузке железнодорожных вагонов, не отвечающий требованиям безопасности по охране труда, при выполнении работ в соответствии с которым погибли два человека. Данное преступление сопряжено не с тем, что осужденный использовал должностное положение, а с имеющейся у него в связи с должностью обязанностью обеспечивать соблюдение правил охраны труда на определенном участке работы. При таких обстоятельствах обоснованным является применение к осужденному дополнительного наказания в виде лишения права занимать должности, связанные с ответственностью за соблюдение правил охраны труда и техники безопасности.

Лишение права занимать определенные должности и лишение права заниматься определенной деятельностью — две разновидности одного наказания, взаимосвязанные между собой, поскольку запрещение заниматься определенной деятельностью может повлечь в ряде случаев и лишение осужденного права занимать связанные с такого рода деятельностью должности.

Из смысла п. 3 ч. 1 ст. 48 и ст. 51 УК и необходимости наличия причинной связи наказания с характером совершенного преступления следует, что за одно и то же преступление осужденному не могут быть назначены одновременно обе разновидности наказания — лишение права занимать определенные должности и заниматься определенной деятельностью.

По приговору суда Ленинского района г. Бреста от 01.02.2011 С. признан виновным в том, что, работая в должности начальника энергетического отдела ОАО «Брестхлебопродукт», не организовал проведение ремонтных работ в электроустановках способом, обеспечивающим безопасность, в результате чего электромонтер предприятия был поражен электрическим током и скончался на месте происшествия. В качестве дополнительного наказания при осуждении С. по ч. 2 ст. 306 УК судом применено лишение права занимать должности, связанные с доступом к энергосистеме, и заниматься деятельностью, связанной с оказанием услуг электрика, сроком на 5 лет. Суд не только ограничил профессиональную деятельность осужденного, которая не вытекает из характера совершенного им преступления, но и необоснованно применил одновременно обе разновидности наказания — лишение права занимать должности и заниматься деятельностью.

От налагаемого судом запрета, т.е. наименования или характера должностей, которые запрещается занимать, вида деятельности, которой запрещается заниматься, зависит объем правоограничений, связанных с отбыванием наказания, поэтому это наказание в приговоре должно быть сформулировано в соответствии с законом, точно и недвусмысленно.

Приговором суда Фрунзенского района г. Минска от 06.01.2011 В. за совершение преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 210 УК, осужден к лишению свободы сроком на 3 года с отсрочкой его исполнения, с лишением права занимать должности или заниматься деятельностью, связанной с осуществлением административно-хозяйственных и организационно-распорядительных функций, сроком на 5 лет. Применив в отношении осужденного наказание в виде лишения права занимать должности или заниматься деятельностью, суд допустил альтернативное решение, что противоречит требованиям, предъявляемым уголовно-процессуальным законом к приговору, и создает препятствия для его исполнения.

Такая же ошибка содержалась в приговоре суда Осиповичского района от 11.09.2011 в отношении Л., осужденного по ч. 1 ст. 211 УК.

Необходимо учитывать, что наказание в виде лишения права занимать должности и заниматься деятельностью порождает различные для осужденного ограничения.

Приговором суда Барановичского района и г. Барановичи от 06.08.2010 Б. осужден по ч. 2 ст. 317-1 УК к 2 годам лишения свободы с лишением права занимать должности, связанные с управлением транспортными средствами, сроком на 5 лет.

Вместе с тем запрет на управление транспортными средствами не относится к запрету занимать определенные должности. Водитель, совершивший преступление, предусмотренное ст. 317, 317-1 и 318 УК, может быть подвергнут наказанию в виде лишения права посредством лишения права заниматься деятельностью, связанной с управлением транспортными средствами.

Имел место факт несоблюдения п. 16 постановления от 28.09.2001 N 9, согласно которому наказание виновному должно быть назначено так, чтобы не возникало сомнений относительно его срока и размера.

Суд Осиповичского района 13.07.2010, назначив Ш. по ч. 2 ст. 205, ч. 2 ст. 211 УК дополнительное наказание в виде лишения права занимать должности, связанные с выполнением организационно-распорядительных и административно-хозяйственных обязанностей, помимо иных нарушений в приговоре не указал, на какой срок осужденный лишен такого права, в связи с чем приговор в этой части практически не может быть исполнен.

Допускаются недостатки и в части формулирования в судебных решениях указания о неприменении дополнительного наказания.

Приговором суда Фрунзенского района г. Минска от 05.07.2011 Р. осуждена по ч. 2 ст. 212 УК к 1 году лишения свободы с отсрочкой исполнения наказания без лишения права доступа к компьютерной технике. Однако такой вид наказания уголовным законом не предусмотрен. Право доступа к чему-либо не тождественно праву занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью. Таким образом, вопрос о том, подлежит ли осужденный дополнительному наказанию, в приговоре фактически остался неразрешенным.

Неприменение наказания в виде лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью также предполагает указание в приговоре круга конкретных должностей или видов деятельности, проявившихся в совершенном преступлении, которых осужденный не лишается. Такой вывод обусловлен тем, что невозможно обсудить вопрос и мотивировать решение о неприменении наказания в виде лишения права занимать неопределенные должности или заниматься неопределенной деятельностью.

В соответствии с ч. 3 ст. 51 УК лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью не может назначаться в качестве дополнительного наказания к общественным работам и штрафу.

Несмотря на четкую регламентацию законом последовательности и сочетания видов наказаний, выявлены неединичные случаи неправильного применения уголовного закона.

Так, в нарушение названных требований приговором суда Мозырского района от 26.07.2010 А. осужден по ч. 1 ст. 317-1 УК к штрафу в размере 100 базовых величин с лишением права управления транспортными средствами, что повлекло обоснованную отмену приговора президиумом Гомельского областного суда по протесту Генеральной прокуратуры Республики Беларусь.

Допускаются ошибки при назначении лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью в качестве дополнительного наказания при условном неприменении основного наказания и отсрочке его исполнения.

Статья 78 УК не предусматривает возможность условного неприменения дополнительного наказания, на что необходимо обращать внимание при поддержании государственного обвинения.

Часть 1 ст. 77 УК предоставляет суду право отсрочить лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью при отсрочке основного наказания. Из содержания указанной нормы следует, что применение отсрочки к дополнительным наказаниям должно быть специально оговорено в приговоре суда.

Приговором суда Городокского района от 20.03.2009 П. был осужден к лишению свободы с лишением права занимать должности, связанные с хранением материальных ценностей, с применением ст. 77 УК и отсрочкой исполнения наказания. Осуждая П. повторно 19.11.2010, суд Городокского района посчитал, что по предыдущему приговору от 20.03.2009 ст. 77 УК была применена не только к основному, но и к дополнительному наказанию, поэтому назначил окончательное наказание по совокупности приговоров путем присоединения дополнительного наказания в полном объеме. Определением судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Республики Беларусь приговор суда Городокского района от 19.11.2010 изменен, срок назначенного П. по совокупности приговоров дополнительного наказания уменьшен с учетом реального отбытия осужденным части этого наказания, поскольку указание на отсрочку его исполнения приговор от 20.03.2009 не содержал.

Допускаются ошибки при назначении дополнительного наказания в виде лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью по совокупности преступлений и приговоров.

Лицам, признанным виновными в совершении нескольких преступлений, дополнительное наказание иногда назначается лишь по совокупности преступлений. В нарушение требований уголовного закона в ряде случаев к наказанию, назначенному по новому приговору, не присоединяется неотбытое дополнительное наказание, назначенное по предыдущему приговору, дополнительное наказание поглощается основным либо основное наказание, назначенное за одно из преступлений, присоединяется к окончательному наказанию в качестве дополнительного.

По приговору суда Ленинского района г. Гродно от 18.03.2011 О. осужден по ч. 1 ст. 237 УК к ограничению свободы, по ч. 1 ст. 395 УК — к лишению права занимать должности, связанные с выполнением организационно-распорядительных функций. В соответствии с ч. 2 ст. 72 УК путем поглощения менее строгого наказания более строгим окончательно ему назначено наказание в виде ограничения свободы без направления в ИУОТ с лишением права занимать должности, связанные с выполнением организационно-распорядительных функций. Таким образом, суд ошибочно назначил окончательное наказание путем сложения наказаний, хотя в соответствии с ч. 2 ст. 72 УК применил принцип поглощения менее строгого наказания более строгим.

Уголовный закон не детализирует порядок назначения дополнительных наказаний по совокупности преступлений и приговоров, а также лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью по совокупности приговоров в случае, если данное наказание за одно преступление, в совершении которого лицо признано виновным, назначено в качестве основного, а за другое, входящее в совокупность, — в качестве дополнительного.

Исходя из того что основное и дополнительное наказания имеют самостоятельное правовое значение, дополнительное наказание не может поглощаться основным того же вида или суммироваться с ним.

Присоединение (в форме сложения) к вновь назначенному основному наказанию неотбытой части дополнительного, примененного по предыдущему приговору (либо к дополнительному неотбытой части основного), влечет за собой перевод наказаний из одной категории в другую, что не основано на уголовном законе.

Суд, рассматривающий дело по обвинению в новом преступлении, не вправе пересматривать наказание, назначенное по первому приговору.

Уголовным законом предусмотрены различные правила исчисления срока исполнения лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью в качестве основного наказания и дополнительного при назначении этого наказания к аресту, ограничению свободы или лишению свободы.

При таких обстоятельствах не отбытое по предыдущему приговору дополнительное наказание может присоединяться к основному, назначенному по совокупности приговоров, только в качестве дополнительной меры наказания либо складываться с назначенным по новому приговору дополнительным наказанием того же вида.

Для исключения в ходе исполнения судебных решений сомнений и неясностей при предложении окончательного наказания по совокупности приговоров необходимо указывать на то, в качестве основного или дополнительного наказания назначается лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью.

Применение ст. 69 УК.

Часть 1 ст. 69 УК предусматривает, что при наличии хотя бы одного из смягчающих обстоятельств, указанных в п. 1, 3 и 4 ч. 1 ст. 63 УК, и отсутствии отягчающих обстоятельств, названных в ст. 64 УК, срок или размер наказания не может превышать половины максимального срока или размера избранного судом вида основного наказания, предусмотренного соответствующей статьей Особенной части УК.

В УК впервые введено положение, не допускающее смягчения наказания по отношению к лицу, совершившему особо тяжкое преступление, сопряженное с умышленным лишением жизни человека при отягчающих обстоятельствах (ч. 2 ст. 69), что должно способствовать обеспечению дифференциации уголовной ответственности в зависимости от тяжести совершенного преступления.

Не учтен данный запрет Минским городским судом, который приговором от 17.07.2012 осудил Е. по ч. 4 ст. 209, ч. 1 ст. 13 и ч. 2 ст. 207, ч. 1 ст. 13 и п. 12 ч. 2 ст. 139, ч. 3 ст. 72 УК с применением ч. 1 ст. 69 УК к 12 годам лишения свободы с конфискацией имущества. Определением судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Республики Беларусь от 14.09.2012 приговор изменен: из него исключено указание на ч. 1 ст. 69 УК.

Перечень смягчающих ответственность обстоятельств для запрета, установленного ч. 2 ст. 69 УК, является исчерпывающим. В него входят:

— явка с повинной (п. 1 ч. 1 ст. 63 УК);

— активное способствование выявлению преступления, изобличению других участников преступления, розыску имущества, приобретенного преступным путем (п. 3 ч. 1 ст. 63 УК);

— оказание медицинской или иной помощи потерпевшему непосредственно после преступления;

— добровольные возмещение ущерба, уплата дохода, полученного преступным путем, устранение вреда, причиненного преступлением;

— иные действия, направленные на заглаживание такого вреда (п. 4 ч. 1 ст. 63 УК).

Явка с повинной.

В соответствии с ч. 1 ст. 169 УПК явкой с повинной считается добровольное сообщение лица о совершенном им преступлении, когда этому лицу еще не объявлено постановление о возбуждении в отношении его уголовного дела, о признании подозреваемым, применении меры пресечения и вынесении постановления о привлечении его в качестве обвиняемого.

Согласно разъяснениям, содержащимся в п. 11 постановления N 1, при решении вопроса о признании явки с повинной в качестве смягчающего ответственность обстоятельства судам необходимо проверять, являлось ли заявление или сообщение органу уголовного преследования о преступлении добровольным и не связано ли это, в частности, с тем, что лицо было задержано в качестве подозреваемого в совершении этого преступления и подтвердило свое участие в нем. Явка с повинной как обстоятельство, смягчающее ответственность, должна учитываться лишь при назначении наказания за преступление, в связи с которым она имела место.

Не является явкой с повинной сообщение об обстоятельствах преступления в том случае, когда лицо вынуждено было это сделать вследствие неопровержимых доказательств либо заявило о совершенном им преступлении, заведомо зная о своем разоблачении.

Судом Гродненского района при постановлении приговора от 13.05.2011 в отношении М., осужденного по ч. 3 ст. 328 УК, не были приняты во внимание обстоятельства написания им явки с повинной. Из протокола этой явки усматривается, что М. сообщил о приобретении и потреблении им метамфетамина, а о незаконном сбыте его К. не заявлял. Более того, явка оформлена после того, как М. был фактически задержан в связи со сбытом психотропного вещества К. Соответственно документ, оформленный как явка с повинной, является лишь частичным признанием М. своей вины. Таким образом, применение ч. 1 ст. 69 УК при назначении ему наказания было необоснованным, в связи с чем по протесту заместителя Генерального прокурора Республики Беларусь судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда Республики Беларусь 20.04.2012 судебные решения отменены, дело передано на новое судебное разбирательство.

Президиум Минского областного суда 25.04.2012 правильно исключил из приговора суда Клецкого района от 09.08.2011 в отношении А., осужденного по ч. 2 ст. 205 УК, указание о признании явки с повинной обстоятельством, смягчающим ответственность осужденного, ввиду несоответствия требованиям ст. 169 УПК (явка с повинной в этом случае была подана уже после объявления лицу постановления о возбуждении уголовного дела).

Не всегда судами принимается во внимание то, что явка с повинной как обстоятельство, смягчающее ответственность, должна учитываться лишь при назначении наказания за преступление, в связи с которым она имела место.

Назначая 16.05.2012 наказание К. по ч. 2 ст. 205 УК со ссылкой на ч. 1 ст. 69 УК, суд Кобринского района необоснованно признал явки с повинной смягчающим ответственность обстоятельством применительно ко всему содеянному, не разграничивая их по отдельным эпизодам краж. В материалах дела имеются 2 явки с повинной, в которых К. заявил о совершении им 7 эпизодов хищений. В то же время он признан виновным в 14 эпизодах краж. Таким образом, по 7 эпизодам осужденный явок с повинной не заявлял. Ввиду изложенного президиумом Брестского областного суда 13.11.2012 по протесту заместителя Генерального прокурора Республики Беларусь из названного приговора исключено указание о применении ч. 1 ст. 69 УК.

Активное способствование выявлению преступления, изобличению других участников преступления, розыску имущества, приобретенного преступным путем.

Для признания указанных обстоятельств, как и явки с повинной, смягчающими ответственность важным условием является добровольность таких действий, а не совершение их под влиянием сотрудников органов уголовного преследования.

Установлены случаи, когда суды ошибочно указывали в приговорах обстоятельства, являющиеся основанием для применения ч. 1 ст. 69 УК, не учитывая внесенных 21.07.2008 изменений в п. 3 ч. 1 ст. 63 УК, согласно которому смягчающим ответственность обстоятельством признается активное способствование выявлению, а не раскрытию преступления.

Представляется, что выявление преступления — получение органом уголовного преследования данных, достаточных для возбуждения уголовного дела либо отказа в его возбуждении по нереабилитирующим основаниям. Раскрытие преступления — получение данных по уже возбужденному уголовному делу, достаточных для вынесения постановления о привлечении в качестве обвиняемого либо для прекращения производства по уголовному делу по нереабилитирующим основаниям.

Такая ошибка допущена при рассмотрении дела в отношении Г. и М, которые 30.05.2012 осуждены судом Жлобинского района по ч. 1 ст. 14 и ч. 2 ст. 205 УК к 1 году исправительных работ каждый. Назначая наказание со ссылкой на ч. 1 ст. 69 УК, суд в качестве основания для применения указанной нормы указал способствование раскрытию преступления. При этом поводов для его признания обстоятельством, смягчающим ответственность осужденных, не имелось, поскольку они были задержаны в ходе кражи, имущество изъято. Таким образом, в результате именно действий сотрудников милиции, а не Г. и М. преступление было выявлено. Принесенный по названным основаниям протест заместителя Генерального прокурора Республики Беларусь 29.10.2012 удовлетворен.

Не всегда суды принимают во внимание и дают правильную оценку конкретным обстоятельствам обнаружения признаков преступления при содействии лиц, их совершивших.

Неправильно признано смягчающим ответственность обстоятельством активное способствование выявлению преступления и применена ч. 1 ст. 69 УК при осуждении Г. по ч. 2 ст. 317 УК по приговору суда Миорского района Витебской области от 08.05.2012. Содеянное Г. являлось очевидным, поскольку личность виновного и обстоятельства совершения им преступления были установлены при осмотре места происшествия. Президиумом Витебского областного суда 17.10.2012 по протесту заместителя Генерального прокурора Республики Беларусь из данного приговора исключены названное смягчающее ответственность обстоятельство и ссылка на применение ч. 1 ст. 69 УК.

Не основано на законе и применение 06.07.2012 кассационной коллегией Брестского областного суда положений ч. 1 ст. 69 УК при назначении наказания Ч., осужденному 03.05.2012 судом Кобринского района по ч. 1 и 3 ст. 328 УК. Ссылаясь на указанную норму, судебная коллегия указала, что добровольная выдача осужденным наркотического средства по одному из эпизодов преступления активно способствовала раскрытию преступления. В то же время из приговора было исключено указание о признании Ч. виновным в данном эпизоде, тем самым сделаны взаимоисключающие выводы.

Представляется, что правила ч. 1 ст. 69 УК распространяются только на случаи совершения осужденным указанных в п. 3 ч. 1 ст. 63 УК действий применительно к инкриминированному ему преступлению. Не может быть основанием для признания обстоятельством, смягчающим ответственность, способствование выявлению преступления, совершенного другим лицом, не являющимся соучастником.

По протесту заместителя Генерального прокурора Республики Беларусь судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда Республики Беларусь 06.09.2011 исключено указание о назначении наказания с применением ч. 1 ст. 69 УК Ф., осужденному по приговору суда Железнодорожного района г. Гомеля от 03.08.2010 по ч. 2 ст. 328 УК. Основанием для принятия такого решения послужил факт активного способствования Ф. раскрытию других преступлений в отношении иных лиц, поэтому правила назначения наказания по ч. 1 ст. 69 УК на Ф. не должны были распространяться, так как к совершенным непосредственно им деяниям не относятся.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Республики Беларусь 31.08.2012 отменила приговор суда Советского района г. Минска от 19.10.2011 и последующие судебные решения в отношении В. При этом одним из оснований явилось то обстоятельство, что, применяя требования ч. 1 ст. 69 УК при назначении В. наказания по ч. 2 ст. 328 УК, суд не выяснил и в приговоре не указал, изобличению какого участника преступления и выявлению какого преступления активно способствовала В. Осужденные совершили самостоятельные преступления, поскольку сбыт одним лицом наркотического средства и приобретение его другим лицом не являются формой соучастия. Соответственно изобличение В. участника другого преступления и активное способствование его раскрытию суду надлежало учесть при обсуждении вопроса о наличии оснований для применения к ней ст. 70, а не ч. 1 ст. 69 УК.

Способствование розыску имущества, приобретенного преступным путем, может признаваться активным лишь в том случае, когда органу уголовного преследования не известно местонахождение этого имущества. При этом его обнаружение в ходе следственных и оперативно-разыскных действий без помощи обвиняемого должно являться затруднительным либо невозможным. Для признания упомянутого обстоятельства смягчающим ответственность необходимо достижение результата — реального обнаружения имущества либо его следов.

Не всегда разграничиваются смягчающие ответственность обстоятельства, являющиеся основанием для применения ч. 1 ст. 69 УК. Необоснованно признано таким обстоятельством добровольное возмещение ущерба вместо активного способствования розыску имущества, добытого преступным путем, в приговоре суда Ленинского района г. Минска от 08.02.2012, которым Т. осужден с применением ч. 1 ст. 69 УК по ч. 1, 2 ст. 205 УК к 1 году исправительных работ. При этом осужденный указал на место нахождения похищенного имущества, откуда оно и было изъято сотрудниками органов внутренних дел.

Оказание медицинской или иной помощи потерпевшему непосредственно после преступления.

Приговором Бобруйского межгарнизонного военного суда от 23.03.2012 обстоятельствами, смягчающими ответственность осужденного Х. по ч. 2 ст. 464 УК, явившимися основанием для применения ч. 1 ст. 69 УК, признаны: оказание помощи потерпевшему непосредственно после преступления и иные действия, направленные на заглаживание вреда, которые выразились в том, что он вытирал кровь, подложил подушку, нес потерпевшего на носилках, возместил лечебному учреждению затраты на его лечение.

Определением судебной коллегии по уголовным делам Минского городского суда от 12.06.2012 в связи с признанием смягчающими ответственность Е. обстоятельств, выразившихся в оказании помощи потерпевшему после дорожно-транспортного происшествия и вызове скорой помощи, изменен приговор суда Центрального района г. Минска от 03.05.2012: применена ч. 1 ст. 69 УК, снижен срок назначенного ему наказания.

Добровольные возмещение ущерба, уплата дохода, полученного преступным путем, устранение вреда, причиненного преступлением; иные действия, направленные на заглаживание такого вреда.

В большинстве случаев основанием применения ч. 1 ст. 69 УК суды указывали принятие мер по заглаживанию причиненного преступлением вреда либо возмещение ущерба. При этом не всегда обоснованно эти обстоятельства признаются установленными.

Зачастую причиненный преступлением вред возмещается не виновным лицом, а в ходе проведения оперативно-разыскных мероприятий либо похищенное возвращается владельцам другими лицами. В этой ситуации полагаем неправильным такой подход, когда данные обстоятельства учитываются как один из элементов деятельного раскаяния обвиняемого, а впоследствии признаются основанием для применения ч. 1 ст. 69 УК.

Президиумом Минского городского суда 14.11.2012 отменен приговор суда Ленинского района г. Минска от 10.02.2012 в отношении А., осужденного по ч. 1 ст. 206 УК, ввиду несостоятельности вывода суда о применении положений ст. 69 УК при назначении наказания. Ссылаясь на эту норму, суд необоснованно указал, что учитывает в качестве смягчающего ответственность обстоятельства добровольное возмещение ущерба. В то же время похищенный мобильный телефон изъят органом внутренних дел у А. при его задержании по месту жительства, а затем передан потерпевшей. Каких-либо мер по возмещению ущерба, причиненного преступлением, осужденный не предпринимал. В данной ситуации признак добровольности возмещения ущерба у осужденного отсутствовал, а применение судом ст. 69 УК являлось безосновательным.

Приговором суда Березинского района от 12.03.2012 по ч. 1 ст. 205 УК А. осуждена с применением ч. 1 ст. 69 УК к штрафу в размере 30 базовых величин. По приговору суда она была признана виновной в том, что из подсобного помещения тайно похитила принадлежащее Б. имущество на общую сумму 355640 руб. Суд, назначая осужденной наказание по правилам ч. 1 ст. 69 УК, указал, что она полностью возместила причиненный ущерб, однако не учел, что осужденная, похитив часть продуктов питания, продала их, приобрела спиртные напитки, которые употребила, и дальнейших событий не помнила из-за состояния сильного алкогольного опьянения. Похищенные продукты питания были обнаружены сотрудниками органов внутренних дел: картофель изъят у соседки, остальное имущество — при осмотре места происшествия. Из расписок потерпевшей также следовало, что похищенное она получила от сотрудников органов внутренних дел. Таким образом, на момент постановления приговора имущественный вред был возмещен не осужденной, следовательно, указанное обстоятельство исключало возможность признания добровольного возмещения ущерба, причиненного преступлением, обстоятельством, смягчающим ее ответственность, и основанием для назначения наказания по правилам ч. 1 ст. 69 УК.

Кроме того, ссылка на ч. 1 ст. 69 УК при назначении наказания в виде штрафа в размере 30 базовых величин является излишней. Размер штрафа определен с учетом признанных судом смягчающих ответственность обстоятельств. Льготные правила назначения наказания, приведенные в ч. 1 ст. 69 УК, применяются лишь при обсуждении судом размера наказания, которое с учетом общественной опасности содеянного и личности осужденного должно быть более половины (500 базовых величин) от максимального размера штрафа (1000 базовых величин).

Необоснованно признано судом Ивацевичского района 20.04.2012 в качестве смягчающего ответственность обстоятельства возмещение ущерба осужденными Б. и Бр., поскольку ущерб был возмещен бывшей заведующей СПК «Коссово» К., а не осужденными. Определением судебной коллегии по уголовным делам Брестского областного суда от 01.06.2012 по кассационному протесту прокурора приговор изменен: из него исключено указание о назначении наказания с учетом положений ст. 69 УК.

Имеются факты необоснованного применения ч. 1 ст. 69 УК при наличии невозмещенного морального вреда, причиненного преступлением.

Ввиду неуплаты суммы заявленного морального вреда, несмотря на возмещение ущерба, причиненного преступлением, кассационной коллегией Минского городского суда 27.04.2012 по протесту прокурора Центрального района г. Минска исключено указание на применение ч. 1 ст. 69 УК из приговора суда Центрального района г. Минска от 21.03.2012 в отношении С., осужденного по ч. 2 ст. 218 УК к 2 годам 6 месяцам ограничения свободы.

Суд Октябрьского района Гомельской области в приговоре от 25.05.2012 в отношении И. признал смягчающим ответственность обстоятельством возмещение ущерба в добровольном порядке. Обстоятельств, отягчающих ответственность, судом не установлено. Из материалов уголовного дела следует, что И. возмещен материальный ущерб. Вместе с тем потерпевшая в заявлении суду указала, что просит взыскать с виновного материальное возмещение морального вреда, который И. на момент удаления в совещательную комнату суда возмещен не был. В данном случае возмещение причиненного преступлением ущерба при невозмещенном моральном вреде не является смягчающим обстоятельством, указанным в п. 4 ч. 1 ст. 63 УК. В связи с этим его следует рассматривать как смягчающее обстоятельство, не содержащееся в ч. 1 ст. 63 УК. Кроме того, за потерпевшей судом признано право на удовлетворение гражданского иска (повреждено имущество). Вопрос о сумме, подлежащей возмещению передан для рассмотрения в порядке гражданского судопроизводства. Ввиду изложенного президиумом Гомельского областного суда надзорный протест прокурора Гомельской области о необходимости применения ч. 1 ст. 69 УК обоснованно отклонен.

Не всегда судами конкретизируется, какие именно действия осужденных признаются мерами, направленными на заглаживание вреда.

В приговоре суда Лунинецкого района Брестской области от 03.11.2011 в отношении П., осужденного по ч. 2 ст. 317 УК с применением ч. 1 ст. 69 УК, суд указал, что последний «принял определенные меры к заглаживанию вреда». В то же время принятие таких мер материалами дела не подтверждалось, в ходе судебного разбирательства обстоятельства заглаживания вреда и возмещения причиненного ущерба у потерпевшего судом не выяснялись. Кроме того, сославшись на принятие П. мер к заглаживанию вреда, суд в приговоре не признал названное обстоятельство смягчающим ответственность.

Отсутствие отягчающих ответственность обстоятельств.

Отягчающие ответственность обстоятельства указаны в ст. 64 УК, и их перечень является исчерпывающим.

К числу отягчающих ответственность обстоятельств относится совершение преступления по неосторожности вследствие сознательного нарушения установленных правил безопасности (п. 16 ч. 1 ст. 64 УК).

Такое обстоятельство может иметь место по делам о преступлениях, предусмотренных ст. 317 УК, когда нарушения Правил дорожного движения, утвержденных Указом Президента Республики Беларусь от 28.11.2005 N 551 «О мерах по повышению безопасности дорожного движения», являются умышленными, явными и грубыми: движение на запрещающий сигнал светофора, значительное превышение скорости движения в местах скопления граждан, в том числе детей, управление транспортным средством в состоянии алкогольного либо наркотического опьянения и др.

В силу п. 8 ч. 1 ст. 64 УК совершение преступления из корыстных или иных низменных побуждений является обстоятельством, отягчающим ответственность. Корыстная мотивация действий виновного дает основания суду применить наказание в виде конфискации имущества за тяжкие и особо тяжкие преступления (ч. 2 ст. 61 УК).

Это не всегда должным образом учитывается судами.

Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда Республики Беларусь по протесту заместителя Генерального прокурора Республики Беларусь 20.04.2012 отменены приговор суда Гродненского района от 13.05.2011 и последующие судебные решения в отношении М., осужденного по ч. 3 ст. 328 УК. При постановлении приговора суд признал, что обстоятельства, отягчающие ответственность М., отсутствуют. Президиум Гродненского областного суда также указал, что ему обвинение в совершении преступления из корыстных побуждений не предъявлялось. Однако не было учтено, что М. предъявлено обвинение в получении денежных средств в результате незаконного сбыта психотропных веществ и это установлено судом, а такие мотивы, характеризующиеся стремлением извлечь из совершенного преступления выгоду имущественного характера, согласно положениям ч. 10 ст. 4 УК признаются корыстными побуждениями.

Ошибки, допускаемые при применении правил ч. 1 ст. 69 УК.

Перечень смягчающих обстоятельств как основание применения указанной статьи является исчерпывающим и не подлежит расширительному толкованию.

Вместе с тем суды необоснованно признают в качестве таких оснований и другие смягчающие ответственность виновных обстоятельства, не перечисленные в п. 1, 3 и 4 ч. 1 ст. 63 УК.

Постановлением президиума Брестского областного суда от 03.10.2012 по протесту заместителя Генерального прокурора Республики Беларусь отменен приговор суда Ганцевичского района от 07.02.2012 в отношении К., которая была осуждена по ч. 1 ст. 147 УК с применением ч. 1 ст. 69 УК к 2 годам 6 месяцам ограничения свободы без направления в ИУОТ. Суд признал обстоятельствами, смягчающими ответственность осужденной, осознание ею своей вины и раскаяние в содеянном, т.е. обстоятельства, не относящиеся к перечисленным в п. 1, 3 и 4 ч. 1 ст. 63 УК. При таких данных суд, неправильно применив ст. 69 УК, назначил К. наказание ниже низшего предела, предусмотренного санкцией ч. 1 ст. 147 УК. Государственный обвинитель также необоснованно предлагал назначить наказание с применением ч. 1 ст. 69 УК.

Действующим уголовно-процессуальным законом установлен порядок исключения из обвинения отягчающих ответственность обстоятельств, не нашедших подтверждения при исследовании представленных суду доказательств: это возможно сделать только в судебных прениях. Вынесение каких-либо процессуальных решений в виде отдельного документа при этом не требуется.

Вопреки закону Борисовский межгарнизонный военный суд вынес постановление от 15.05.2012, которым на основании п. 2 ч. 1 ст. 29 УПК прекратил производство по делу в отношении К. «в части вменения отягчающих ответственность обстоятельств (совершение преступления в отношении лица, находящегося в служебной зависимости от него, а также совершение преступления лицом, нарушившим принятую им Военную присягу) при совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 455 УК, исключив указание об этом из обвинения». При этом государственный обвинитель согласно постановлению до начала судебного следствия отказался от вменения К. отягчающих ответственность обстоятельств, что не предусмотрено законом.

Иногда суды, назначая как основное, так и дополнительное наказание, не указывали, что правила ч. 1 ст. 69 УК распространяются только на основное наказание. Такая неясная формулировка допущена в приговоре суда Пинского района и г. Пинска от 30.01.2012, которым К. осужден по ч. 2 ст. 317 УК с учетом положений ч. 1 ст. 69 УК к 1 году исправительных работ с лишением права заниматься деятельностью, связанной с управлением транспортными средствами, сроком на 2 года 6 месяцев.

Выявлены случаи необоснованного применения правил ч. 1 ст. 69 УК к сроку отсрочки исполнения наказания, а также одновременного применения судами правил ч. 1 ст. 69 и ч. 2 ст. 65 УК.

Предусмотренные ч. 2 ст. 65 и ч. 1 ст. 69 УК уголовно-правовые нормы конкурируют между собой, в том числе при установлении ограничений видов и сроков наказаний. Поэтому при наличии оснований для назначения наказания по ч. 2 ст. 65 УК не могут применяться положения ч. 1 ст. 69 УК.

Генеральная прокуратура Республики Беларусь полагает правильным применение ч. 1 ст. 69 УК лишь при назначении судами наказания по статье Особенной части УК, санкция которой предусматривает минимальный срок или размер наказания, превышающий половину его максимального срока или размера (например, по делам о преступлениях, предусмотренных ч. 3 ст. 207, ч. 2, 3 ст. 328 УК и др.).

По делам об иных преступлениях при наличии оснований, указанных в ч. 1 ст. 69 УК, срок или размер наказания должен определяться с учетом признанных судом смягчающих ответственность обстоятельств. При этом льготные правила назначения наказания, приведенные в ч. 1 ст. 69 УК, применяются лишь при обсуждении судом размера наказания, которое с учетом общественной опасности содеянного и личности осужденного должно быть более половины от максимального срока или размера назначаемого наказания. В иных случаях ссылка на указанную норму не требуется, но размер назначенного судом наказания не должен превышать половину его максимального срока или размера.

Президиумом Гродненского областного суда 23.11.2012 по протесту заместителя Генерального прокурора Республики Беларусь из приговора суда Мостовского района от 11.04.2012 в отношении П., осужденной по ч. 3 ст. 205 УК к 3 годам лишения свободы, исключено указание о применении ч. 1 ст. 69 УК, поскольку половина от максимального срока лишения свободы, предусмотренного ч. 3 ст. 205 УК, составляет 3 года 6 месяцев, т.е. больше наказания, назначенного судом первой инстанции.

Назначение наказаний по совокупности преступлений и приговоров.

Назначение наказания по совокупности преступлений (ст. 72 УК).

В соответствии со ст. 42 УК совокупностью преступлений признается совершение двух и более преступлений, предусмотренных различными статьями Особенной части УК, ни за одно из которых лицо не было осуждено.

При этом в совокупность не могут включаться преступления, по которым истекли сроки давности привлечения к уголовной ответственности (ст. 83 УК), если лицо было освобождено от уголовной ответственности с привлечением к административной ответственности (ст. 86 УК), в силу утраты деянием общественной опасности (ст. 87 УК), в связи с деятельным раскаянием (ст. 88 УК), вследствие примирения виновного с потерпевшим (ст. 89 УК) либо ответственность исключена актом амнистии, а также если имеют место процессуальные препятствия для уголовного преследования (например, отсутствие жалобы потерпевшего по делам частного обвинения).

Уголовный закон не разделяет совокупность преступлений на виды. Однако в теории уголовного права и судебной практике принято различать совокупность идеальную и реальную.

Под идеальной совокупностью понимается совершение путем одного деяния нескольких самостоятельных преступлений. Идеальная совокупность будет иметь место, например, при убийстве, сопряженном с разбоем (вымогательством, бандитизмом), если смерть причинена потерпевшему в процессе указанных действий. Содеянное при таком посягательстве следует квалифицировать по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 207 (208, 286) и п. 12 ч. 2 ст. 139 УК.

Идеальную совокупность необходимо отличать от единичного преступления. При идеальной совокупности одним преступным действием нарушаются уголовно-правовые запреты, установленные двумя или более разными по составу уголовно-правовыми нормами. При этом эти нормы предусматривают разные по составу преступления. Если деянием причиняется ущерб двум объектам, но охраняемым одной уголовно-правовой нормой, идеальная совокупность отсутствует, все содеянное рассматривается как одно преступление. Так, объектом разбоя является собственность и здоровье человека. Поэтому завладение чужим имуществом, соединенное с насилием, опасным для жизни или здоровья, образует преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 207 УК.

Под реальной совокупностью преступлений понимается последовательное совершение лицом нескольких преступных деяний, каждое из которых образует самостоятельное преступление. Например, должностное лицо совершает хищение путем злоупотребления служебными полномочиями, а затем с целью сокрытия совершенного хищения вносит заведомо ложные сведения в официальные документы. В такой ситуации содеянное квалифицируется по ст. 210 и 427 УК.

Вместе с тем и реальная, и идеальная совокупность преступлений — это случаи совершения одним и тем же лицом двух или более преступлений, которые квалифицируются по различным статьям УК.

Правила назначения наказаний по совокупности преступлений изложены в ст. 72 УК.

Прежде всего, назначается основное и дополнительное наказание отдельно за каждое из входящих в совокупность преступлений. При этом следует руководствоваться общими началами назначения наказания, регламентированными ст. 62 УК.

Затем назначается наказание за все преступления, входящие в совокупность, с применением одного из следующих принципов:

поглощение менее строгого наказания более строгим наказанием;

частичное сложение назначенных наказаний;

полное сложение назначенных наказаний.

Применение каждого из обозначенных принципов зависит от того, какие по степени тяжести преступления образуют совокупность.

Принцип поглощения наказаний может применяться, если совокупность преступлений образуют преступления, не представляющие большой общественной опасности, менее тяжкие и тяжкие преступления в любом сочетании. Применение этого принципа целесообразно, если входящие в совокупность преступления разнятся по характеру и степени общественной опасности. Например, лицо осуждается по ч. 2 ст. 206 УК к лишению свободы и по ч. 1 ст. 380 УК — к общественным работам.

Принцип поглощения при совокупности преступлений, состоящих из нетяжких преступлений, применяется как единственно возможный, если за самое тяжкое преступление, входящее в совокупность, назначен наиболее строгий вид наказания, максимальный по сроку или размеру.

При поглощении наказаний, равно как и при их полном или частичном сложении, указанные действия производятся отдельно относительно основных и дополнительных наказаний.

К примеру, лицо по ч. 2 ст. 317 УК осуждено к 3 годам лишения свободы с лишением права заниматься деятельностью, связанной с управлением транспортными средствами, сроком на 5 лет, по ч. 2 ст. 317-1 УК — к 6 месяцам ареста с лишением права заниматься деятельностью, связанной с управлением транспортными средствами, сроком на 4 года. Окончательное наказание по совокупности преступлений при применении принципа поглощения менее строгого наказания более строгим следует назначить в виде 3 лет лишения свободы с лишением права заниматься деятельностью, связанной с управлением транспортными средствами, сроком на 5 лет. При этом основным наказанием в виде лишения свободы поглощается основное наказание в виде ареста, дополнительным наказанием в виде лишения права заниматься определенной деятельностью — аналогичное дополнительное наказание.

При совокупности преступлений, в которую входит хотя бы одно особо тяжкое преступление, окончательное наказание назначается путем полного или частичного сложения наказаний.

Законодатель установил для таких случаев различные ограничения максимального размера окончательного наказания, которые зависят от тяжести входящих в совокупность преступлений, а также вида наказаний.

Полное или частичное сложение наказаний при совокупности преступлений может быть применено при назначении как одного, так и различных видов наказаний за отдельные преступления. В этом случае менее строгое наказание переводится в более строгое наказание, назначенное за одно из преступлений, входящих в совокупность, в соответствии с правилами ст. 74 УК. После указанного перерасчета производится сложение наказаний.

При определении строгости вида наказания следует исходить из ст. 48 УК, регламентирующей систему основных наказаний. В перечне, приведенном в названной статье виды наказания расположены от менее строгого наказания к более строгому.

В судебной практике допускаются ошибки, связанные с неправильным применением уголовного закона при назначении наказания по совокупности преступлений.

Приговором суда Фрунзенского района г. Минска от 04.04.2012 С. осужден по:

ч. 2 ст. 295 УК — к 2 годам лишения свободы;

ч. 2 ст. 296 УК — к 1 году лишения свободы;

ч. 1 ст. 328 УК — к 2 годам лишения свободы.

В соответствии с ч. 2 ст. 72 УК по совокупности преступлений путем поглощения менее строгого наказания более строгим окончательно к отбытию назначено 2 года лишения свободы.

Поскольку С. по ч. 2 ст. 295 и ч. 1 ст. 328 УК назначен один и тот же вид и размер наказания, то при назначении ему окончательного наказания по совокупности преступлений при отсутствии более строгого наказания суд неправильно применил положения ч. 2 ст. 72 УК, избрав принцип поглощения менее строгого наказания более строгим.

Постановлением президиума Минского городского суда от 04.07.2012 по протесту прокурора города Минска названный приговор изменен, в соответствии с ч. 2 ст. 72 УК по совокупности преступлений путем частичного сложения назначенных наказаний С. окончательно назначено наказание в виде 3 лет лишения свободы.

Следует иметь в виду, что в соответствии с разъяснениями п. 16 постановления от 28.09.2001 N 9 назначение наказания по совокупности преступлений следует сопровождать обязательной ссылкой в резолютивной части приговора на соответствующую норму УК. Также обязательно следует указывать, какой из принципов, названных в ст. 72 УК, применен судом.

Приговором суда Солигорского района от 29.11.2011 Ш. осужден по совокупности преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 167, ч. 2 ст. 166 УК, с применением ч. 2 ст. 72 УК к 8 годам лишения свободы.

Назначая Ш. окончательное наказание по совокупности преступлений, каждое из которых относится к категории особо тяжких, суд обоснованно применил принцип частичного сложения назначенных наказаний. Однако при этом применил не подлежащую применению ч. 2 ст. 72 УК, которой регулируются вопросы назначения наказания за преступления, не являющиеся особо тяжкими, и не применил подлежащую применению ч. 3 ст. 72 УК о правилах назначения наказания по совокупности преступлений, хотя бы одно из которых является особо тяжким.

Определением судебной коллегии по уголовным делам Минского областного суда от 02.03.2012 по кассационному протесту прокурора названный приговор изменен, исключено указание о назначении Ш. окончательного наказания по правилам ч. 2 ст. 72 УК. Применена ч. 3 ст. 72 УК, на основании которой по совокупности преступлений путем частичного сложения назначенных наказаний окончательно назначено 8 лет лишения свободы.

Правила назначения наказания по совокупности преступлений применяются и тогда, когда после вынесения приговора по делу будет установлено, что осужденный виновен еще и в другом преступлении, совершенном до осуждения и образующем совокупность с преступлением, за которое он осужден (ч. 5 ст. 72 УК).

Например, приговором суда Железнодорожного района г. Гомеля от 18.05.2012 Р. осужден по ч. 2 ст. 205 УК к 6 месяцам ареста. В соответствии с ч. 5 ст. 72 УК путем поглощения ареста, назначенного настоящим приговором, наказанием в виде 5 лет 1 месяца лишения свободы, назначенным по приговору того же суда от 02.02.2012, окончательно к отбытию назначено наказание в виде лишения свободы на срок 5 лет 1 месяц.

Назначая наказание по совокупности преступлений, суд не учел, что приговором от 02.02.2012 Р. осужден по ч. 3 ст. 147 УК, то есть за преступление, относящееся к категории особо тяжких. В соответствии с ч. 3 ст. 72 УК, если в совокупность преступлений входит хотя бы одно особо тяжкое преступление, то окончательное наказание назначается путем частичного или полного сложения наказаний.

Определением судебной коллегии по уголовным делам Гомельского областного суда от 04.04.2012 приговор изменен. В соответствии с ч. 3 и 5 ст. 72 УК путем частичного сложения наказания, назначенного по настоящему приговору и по приговору от 02.02.2012, окончательно к отбытию по совокупности преступлений Р. назначено наказание в виде лишения свободы на срок 5 лет 2 месяца.

В соответствии с разъяснениями постановления N 1 в случаях применения ч. 5 ст. 72 УК окончательное наказание по совокупности преступлений не может быть ниже наказания, назначенного по первому приговору, поскольку при поглощении или сложении наказаний суд должен исходить из размера всего наказания по первому приговору, а не из его неотбытой части.

При назначении окончательного наказания в соответствии с ч. 5 ст. 72 УК в срок окончательно назначенного наказания засчитывается наказание, отбытое полностью или частично по первому приговору.

Следует иметь в виду, что ч. 5 ст. 72 УК применяется вне зависимости от того, отбыл ли обвиняемый к моменту постановления нового приговора наказание по предыдущему приговору.

Приговором суда Рогачевского района от 12.03.2012 Б. осужден по ч. 3 ст. 167 УК к 9 годам лишения свободы. Данное преступление Б. совершил до постановления предыдущего приговора от 21.10.2010, которым он осужден по ч. 1 ст. 154 УК к 3 месяцам ареста. При назначении Б. наказания суд исходил из того, что наказание в виде ареста им отбыто, в связи с чем необоснованно не применил правила ч. 5 ст. 72 УК.

Определением судебной коллегии по уголовным делам Гомельского областного суда от 04.05.2012 по протесту прокурора приговор изменен. Применена ч. 5 ст. 72 УК, по совокупности преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 154 и ч. 3 ст. 167 УК, путем частичного сложения назначенных наказаний окончательно к отбытию Б. определено наказание в виде лишения свободы на срок 9 лет 1 месяц. В срок отбывания наказания зачтено полностью отбытое наказание в виде 3 месяцев ареста по приговору от 21.10.2010.

К окончательному основному наказанию суд присоединяет дополнительные наказания, назначенные за преступления, в совершении которых лицо признано виновным.

Дополнительное наказание не может быть определено по совокупности преступлений, если оно не назначено ни за одно из преступлений, входящих в совокупность. Сложение дополнительных наказаний осуществляется по тем же правилам, что и основных. Дополнительные наказания разных видов исполняются самостоятельно.

В соответствии с постановлением N 1 при осуждении виновного по статьям уголовного закона, согласно которым дополнительное наказание является обязательным, суд может не назначать его только при наличии оснований, предусмотренных ст. 70 УК, с обязательным указанием в приговоре мотивов принятого решения.

При назначении по совокупности преступлений наказания в виде ограничения свободы следует также учитывать разъяснения постановления Пленума Верховного Суда Республики Беларусь от 20.12.2007 N 18 «О практике назначения судами наказания в виде ограничения свободы», в соответствии с которыми условия отбывания наказания (с направлением в исправительное учреждение открытого типа или без направления в такое учреждение) определяются только после назначения окончательного наказания по правилам ст. 72 УК.

Назначение наказания по совокупности преступлений несовершеннолетним имеет свои особенности.

Прежде всего, следует исходить из закрепленных ст. 110 — 115 УК предельных размеров наказания.

В соответствии с ч. 2 ст. 115 УК лицу, совершившему преступление в возрасте до 18 лет, срок наказания в виде лишения свободы не может превышать:

за менее тяжкое преступление — 3 лет;

за тяжкое преступление — 7 лет;

за особо тяжкое преступление — 10 лет;

за особо тяжкое преступление, сопряженное с умышленным посягательством на жизнь человека либо с незаконным оборотом наркотических средств, психотропных веществ, их прекурсоров и аналогов, — 12 лет.

Исходя из ч. 1 ст. 115 УК за преступления, не представляющие большой общественной опасности, наказание в виде лишения свободы таким лицам не может быть назначено.

При совокупности преступлений, включающих преступления, не представляющие большой общественной опасности, менее тяжкие или тяжкие преступления в любом сочетании, лицу, совершившему их в возрасте до 18 лет, окончательное наказание назначается путем поглощения менее строгого наказания более строгим либо путем частичного или полного сложения наказаний. Окончательное наказание не может превышать максимального срока или размера наказания, предусмотренного за самое тяжкое из совершенных преступлений.

Например, несовершеннолетний осуждается по ч. 2 ст. 205 УК к 3 месяцам ареста, по ч. 1 ст. 328 УК — к 3 годам ограничения свободы. По совокупности преступлений в данном случае наказание может быть назначено лишь путем поглощения менее строгого наказания более строгим, т.к. по ч. 1 ст. 328 УК наказание определено в пределах максимального срока, установленного ст. 114-1 УК.

По ч. 2 ст. 206 УК несовершеннолетний осуждается к 3 годам ограничения свободы, по ч. 4 ст. 205 УК — к 6 годам лишения свободы. Назначение наказания по совокупности преступлений в данном случае возможно как путем поглощения менее строгого наказания более строгим, так и путем частичного сложения назначенных наказаний, однако в таком случае окончательный срок наказания с учетом требований п. 2 ч. 2 ст. 115 УК не может превышать 7 лет.

Лицу, совершившему в возрасте от 14 до 16 лет несколько преступлений, включающих хотя бы одно особо тяжкое преступление, окончательное наказание в виде лишения свободы не может быть назначено на срок свыше 13 лет.

Лицу, совершившему в возрасте от 16 до 18 лет несколько преступлений, включающих хотя бы одно особо тяжкое преступление, окончательное наказание в виде лишения свободы не может быть назначено на срок свыше 15 лет.

Назначение наказания по совокупности приговоров (ст. 73 УК).

Совокупность приговоров имеет место, когда осужденный совершает новое преступление после провозглашения приговора, но до полного отбытия назначенного по нему наказания. Осуждение за второе преступление создает ситуацию существования двух приговоров: первого приговора, наказание по которому не отбыто или отбыто не полностью, и приговора, вынесенного за вновь совершенное преступление с назначением нового наказания. В этом случае суду следует определить окончательное наказание, которое должен отбывать осужденный, на момент вынесения второго приговора.

Назначение наказания по совокупности приговоров регламентировано ст. 73 УК.

Общее правило назначения наказания по совокупности приговоров сводится к тому, что суд к наказанию, назначенному по новому приговору, полностью или частично присоединяет неотбытую часть наказания по предыдущему приговору.

Пределы окончательного наказания по совокупности приговоров должны соответствовать следующим требованиям:

— не превышать максимальных сроков или размеров, установленных для данных видов наказаний Общей частью УК, в случае, если назначаемое наказание не связано с лишением свободы (ч. 2 ст. 73 УК);

— при сложении сроков лишения свободы окончательный срок может быть выше максимального срока наказания, предусмотренного УК для данного вида наказания, но не должен превышать тридцати лет (ч. 3 ст. 73 УК);

— окончательное наказание должно быть больше как наказания, назначенного за вновь совершенное преступление, так и неотбытой части наказания по предыдущему приговору (ч. 4 ст. 73 УК).

Анализ судебной практики показывает, что чаще всего допускаются ошибки, обусловленные несоблюдением требований ч. 4 ст. 73 УК.

Приговором суда Мозырского района от 05.01.2012 М. осуждена по ч. 2 ст. 205 УК к лишению свободы сроком на 6 месяцев. В силу ч. 1 ст. 73 УК частично присоединена неотбытая часть наказания по приговору от 28.01.2011 в виде 1 года ограничения свободы и окончательно к отбытию по совокупности приговоров назначен 1 год лишения свободы.

При назначении наказания по совокупности приговоров судом неправильно применен уголовной закон. Приговором от 28.01.2011 М. осуждена по ч. 1 ст. 174, ч. 2 ст. 205, ч. 2 ст. 206 УК к 4 годам ограничения свободы, неотбытый срок составил 3 года 5 месяцев 14 дней. Исходя из требований ст. 74 УК из расчета, что один день лишения свободы соответствует 2 дням ограничения свободы, неотбытый срок составил 1 год 8 месяцев 21 день лишения свободы. Таким образом, окончательное наказание по совокупности приговоров в нарушение требований ч. 4 ст. 73 УК меньше неотбытой части наказания по предыдущему приговору.

Определением судебной коллегии по уголовным делам Гомельского областного суда от 02.03.2012 по кассационному протесту прокурора названный приговор изменен. На основании ч. 1 ст. 73 УК к назначенному наказанию частично присоединено неотбытое наказание по приговору от 28.01.2011 в виде 1 года 6 месяцев ограничения свободы и окончательно к отбытию М. назначено наказание в виде 1 года 9 месяцев лишения свободы.

По правилам ст. 73 УК наказание назначается в случае осуждения лица за длящееся или продолжаемое преступление, которое началось до и продолжалось после постановления предыдущего приговора, по которому это лицо отбывает наказание за совершение другого преступления.

Например, приговором от 01.05.2011 лицо осуждено по ч. 2 ст. 205 УК. При уклонении данного лица от уплаты по постановлению суда средств на содержание несовершеннолетнего ребенка в период с 01.03.2011 по 01.07.2011 и осуждении его по ч. 1 ст. 174 УК окончательное наказание определяется по правилам ч. 1 ст. 73 УК.

По тем же правилам определяется наказание за преступления, связанные с уклонением от назначенного судом наказания (ст. 413 — 415 УК), так как совершение названных преступлений возможно только в период исполнения приговора.

Сложение различных наказаний, так же как и в случае применения ч. 5 ст. 72 УК, осуществляется путем перевода менее строгих в более строгий вид наказания, назначенный за одно из преступлений, при условии что такой перевод допускается законом.

В частности, ст. 74 УК не предусматривает возможности перевода наказания в виде штрафа в более строгий вид наказания. Исходя из требований ч. 4 ст. 73 УК окончательное наказание по совокупности приговоров должно быть больше как наказания, назначенного за вновь совершенное преступление, так и неотбытой части наказания по предыдущему приговору.

Следовательно, в случае если по предыдущему приговору не отбыто наказание в виде штрафа, оно подлежит присоединению к вновь назначенному наказанию путем полного присоединения.

Так, приговором суда г. Новополоцка от 02.02.2012 П. осужден по ст. 153 УК к наказанию в виде общественных работ на срок 100 часов. В соответствии со ст. 73 УК по совокупности приговоров путем частичного присоединения неотбытой части наказания по приговору от 28.10.2008 окончательно к отбытию назначено 100 часов общественных работ, а также назначен штраф в размере 50 базовых величин в сумме 1750000 руб.

Из материалов дела усматривалось, что по приговору от 28.10.2008 П. осужден по ч. 1 ст. 205 УК к штрафу в размере 60 базовых величин в сумме 2100000 руб. Штраф им уплачен частично, оставшаяся сумма штрафа составила 1755860 руб.

Присоединяя названное неотбытое наказание частично, суд не учел, что ст. 74 УК не установлено соотношение штрафа и общественных работ при их сложении, исполнение положений ч. 4 ст. 73 УК возможно только в случае полного сложения неотбытого наказания и вновь назначенного наказания.

Постановлением президиума Витебского областного суда от 18.04.2012 по протесту и.о. прокурора Витебской области названный приговор изменен. В соответствии с ч. 1 ст. 73 УК путем полного присоединения к вновь назначенному наказанию неотбытой части наказания по приговору от 28.10.2008 окончательно к отбытию П. назначено 100 часов общественных работ, а также назначен штраф в сумме 1755860 руб.

Приговором суда Брагинского района от 07.03.2012 Л. осужден по ст. 419 УК к аресту сроком на 1 месяц. В силу ч. 1 ст. 73 УК частично присоединена неотбытая часть наказания по приговору от 10.03.2011 и окончательно к отбытию назначено 2 месяца ареста.

При назначении наказания по совокупности приговоров судом не учтено, что неотбытое наказание по приговору от 10.03.2011 составило 121 час общественных работ. В соответствии со ст. 74 УК из расчета, что 1 день ареста соответствует 24 часам общественных работ, неотбытое наказание составило 5 дней ареста.

Определением судебной коллегии по уголовным делам Гомельского областного суда от 07.03.2012 по кассационному протесту прокурора приговор изменен. В соответствии со ст. 73 УК частично присоединено неотбытое наказание по предыдущему приговору и окончательно к отбытию назначен 1 месяц 3 дня ареста.

В соответствии с п. 16 постановления N 1 при назначении наказания по совокупности приговоров суды должны указывать в приговоре вид и размер неотбытой части наказания по предыдущему приговору, которая на основании ст. 73 УК подлежит полному или частичному присоединению к наказанию, назначенному по новому приговору.

Следует иметь в виду, что под неотбытой частью наказания понимается:

1) при осуждении с отсрочкой исполнения наказания или с его условным неприменением (ст. 77, 78 УК) — весь срок наказания, за исключением времени содержания под стражей в порядке меры пресечения;

2) при условно-досрочном освобождении от наказания (ст. 90 или 119 УК) — часть наказания, от которой осужденный был фактически освобожден;

3) при замене неотбытой части наказания более мягким наказанием (ст. 91 или 120 УК) — фактически неотбытая часть более мягкого наказания;

4) при отсрочке отбывания наказания беременной женщине или женщине, имеющей детей в возрасте до 3 лет (ст. 93 УК), — весь срок лишения свободы или фактически неотбытая часть наказания;

5) при условном освобождении от наказания в порядке амнистии или помилования (ст. 95 или 96 УК) — фактически неотбытая часть наказания;

6) при замене неотбытой части наказания в порядке амнистии или помилования (ст. 95 или 96 УК) более мягким наказанием — фактически неотбытая часть более мягкого наказания.

В случае если совершенное преступление образует совокупность с приговором, по которому лицо уже осуждалось с применением ч. 1 ст. 73 УК, присоединению подлежит неотбытое наказание по последнему приговору.

Приговором суда Ленинского района г. Бреста от 17.08.2011 В. осужден по ч. 3 ст. 174 УК к 1 году ограничения свободы без направления в ИУОТ. В соответствии с ч. 1 ст. 73 УК путем полного присоединения неотбытой части наказания по приговору того же суда от 20.04.2006 в виде штрафа в размере 930000 руб. окончательно к отбытию назначен 1 год ограничения свободы без направления в ИУОТ, а также назначен штраф в размере 930000 руб. В силу ч. 2 ст. 74 УК назначенные наказания постановлено приводить в исполнение самостоятельно.

При назначении наказания судом неправильно применен уголовный закон.

Из материалов дела усматривалось, что В. ранее осужден приговором суда Ленинского района г. Бреста от 20.04.2006 по ч. 1 ст. 205 УК к штрафу в размере 30 базовых величин в сумме 930000 руб. Приговором того же суда от 02.04.2010 В. осужден по ч. 1 ст. 174 УК к наказанию в виде общественных работ сроком на 240 часов, в силу ч. 1 ст. 73 УК к назначенному наказанию полностью присоединено неотбытое наказание в виде штрафа по приговору от 20.04.2006.

Наказание в виде общественных работ В. отбыто полностью, в связи с чем суд ошибочно посчитал необходимым присоединить к вновь назначенному наказанию наказание в виде штрафа по приговору от 20.04.2006. Однако данное наказание В. назначено в порядке ч. 1 ст. 73 УК по приговору от 02.04.2010.

По протесту Генеральной прокуратуры Республики Беларусь постановлением президиума Брестского областного суда от 30.05.2012 приговор изменен. Исключено указание о присоединении в соответствии с ч. 1 ст. 73 УК неотбытой части наказания по приговору суда Ленинского района г. Бреста от 20.04.2006 и о приведении в силу ч. 2 ст. 74 УК назначенных наказаний в исполнение самостоятельно.

В силу ч. 1 ст. 73 УК к наказанию, назначенному рассматриваемым приговором, полностью присоединено неотбытое наказание по приговору суда Ленинского района г. Бреста от 02.04.2010 в виде штрафа в размере 930000 руб. и окончательно к отбытию В. назначено наказание в виде ограничения свободы без направления в исправительное учреждение сроком на 1 год и штрафа в размере 930000 руб., в соответствии с ч. 2 ст. 74 УК назначенные наказания постановлено приводить в исполнение самостоятельно.

К окончательному основному наказанию суд присоединяет дополнительные наказания, назначенные за преступления, в совершении которых лицо признано виновным. Не отбытое по предыдущему приговору дополнительное наказание полностью или частично присоединяется в качестве такового к окончательному основному наказанию либо полностью или частично складывается с назначенным по новому приговору дополнительным наказанием того же вида в пределах срока, установленного для данного вида дополнительного наказания.

Сложению подлежат только дополнительные наказания одного и того же вида. Дополнительные наказания разных видов исполняются самостоятельно.

Следует также помнить, что законом не предусмотрена возможность сложения основного и дополнительного наказаний.

Принцип поглощения наказаний при совокупности приговоров применяется только в случаях, если:

по последнему приговору назначен максимальный срок или размер наказания, установленный законом для данного вида наказания (кроме лишения свободы);

за одно из преступлений назначено пожизненное заключение (по приговору суда или в порядке помилования).

Имеет свои особенности назначение по совокупности приговоров наказания в виде исправительных работ. При этом сложению подлежат только сроки исправительных работ, а размеры удержаний из заработка осужденного не суммируются. Суд назначает по новому приговору исправительные работы с указанием срока и размера удержаний из заработка осужденного, затем присоединяет полностью или частично неотбытый срок исправительных работ по предыдущему приговору, оставляя для присоединяемого срока прежний размер удержаний.

При осуждении лица, в отношении которого имела место экстрадиция, необходимо учитывать, что в соответствии с действующими международными договорами Республики Беларусь в уголовно-правовой сфере выданное лицо нельзя подвергнуть наказанию за совершенное до его выдачи преступление, за которое оно не было выдано. Выдача для приведения приговора в исполнение производится за такие деяния, которые в соответствии с законодательством запрашивающего и запрашиваемого государств являются наказуемыми и за совершение которых лицо, выдача которого требуется, было приговорено к лишению свободы на срок не менее шести месяцев или более строгому наказанию.

В судебной практике допускаются ошибки, когда при назначении наказания лицу, выданному для привлечения к уголовной ответственности, к наказанию, назначенному по новому приговору, без согласия запрашиваемого государства полностью или частично присоединяется неотбытая часть наказания по предыдущему приговору.

В силу п. 1 ст. 66 Конвенции от 22.01.1993 применение ст. 73 УК возможно только при наличии согласия запрашиваемой стороны на приведение предыдущего приговора в исполнение.

В соответствии со ст. 18 Закона об амнистии от 09.07.2012, если оснований к отказу в применении амнистии на день вступления в силу Закона об амнистии от 09.07.2012 не имелось, отсутствие решения о применении амнистии не может рассматриваться как обстоятельство, препятствующее применению амнистии в последующем. При этом амнистия к лицу может быть применена и по истечении срока, установленного ст. 20 Закона об амнистии от 09.07.2012.

Аналогичные положения содержались также в ранее принятых законах об амнистии.

Применительно к назначению наказания по совокупности приговоров названные требования закона означают, что, если лицо подлежало освобождению от неотбытой части наказания по предыдущему приговору в силу акта амнистии, оснований к применению ст. 73 УК не имеется.

Назначение наказания при сочетании повторности, не образующей совокупности, совокупности преступлений и совокупности приговоров.

В случаях когда имеются основания для применения ст. 71, 72 и 73 УК, следует руководствоваться п. 15 постановления N 1, в соответствии с которым, если содеянное виновным представляет собой сочетание повторности преступлений, не образующих совокупности, и совокупности преступлений, суд вначале назначает наказание по правилам ст. 71 УК, после чего определяет окончательное наказание по совокупности преступлений (ст. 72 УК).

В судебной практике распространены ошибки, связанные с применением ч. 2 ст. 71 УК вместо ч. 5 ст. 72 УК.

Приговором суда Воложинского района от 08.02.2011 С. осуждена по ч. 2 ст. 205 УК с применением ч. 2 ст. 71 УК к 3 годам ограничения свободы без направления в ИУОТ.

Постановлением президиума Минского областного суда от 11.01.2012 по протесту прокурора Минской области приговор изменен, исключено указание о назначении наказания по правилам ч. 2 ст. 71 УК, окончательное наказание осужденной назначено по правилам ч. 5 ст. 72 УК.

Соглашаясь с доводами протеста, надзорная инстанция указала, что ранее по приговору от 14.10.2010 С. была осуждена по ч. 2 ст. 206, ч. 2 ст. 212 УК с применением ч. 2 ст. 72 УК. Приговором от 02.12.2010 она осуждена по ч. 2 ст. 205 УК с применением ч. 5 ст. 72 УК.

Преступление, за которое С. осуждена приговором от 08.02.2011, совершено 25.09.2010 и образует совокупность с преступлениями, за которые она осуждена по предыдущим приговорам. При таких обстоятельствах применение в отношении осужденной ч. 2 ст. 71 УК, регламентирующей назначение наказания при повторности преступлений, не образующих совокупности, является незаконным.

Наказание по правилам ч. 2 ст. 71 УК назначается только при повторности преступлений, не образующих совокупности, то есть в случаях совершения повторно преступления того же вида, если каждое из них предусмотрено различными частями статьи Особенной части УК, либо при совершении в одном случае оконченного, а в другом — неоконченного преступления, либо когда в одном случае лицо является исполнителем преступления, а в другом — иным соучастником такого же преступления. При этом окончательное наказание в таких случаях назначается лишь путем поглощения менее строгого наказания более строгим.

В остальных ситуациях применению подлежит ст. 72 УК.

Например, лицо осуждается за преступление, предусмотренное ч. 2 ст. 205 УК, совершенное до приговора, которым оно осуждено по ч. 2 ст. 205 и ч. 2 ст. 206 УК. В данном случае при назначении окончательного наказания применению подлежит ч. 5 ст. 72 УК.

Необходимо также иметь в виду, что, если преступление, за которое осуждается лицо, образует совокупность с преступлениями, за которые лицо ранее осуждалось несколькими приговорами, ч. 5 ст. 72 УК применяется только к последнему приговору с зачетом наказания, отбытого по всем приговорам.

Применение отсрочки исполнения наказания за совершение тяжких преступлений.

Осуждение с отсрочкой исполнения наказания — альтернативная наказанию форма реализации уголовной ответственности, основанная на использовании угрозы применения назначенного по приговору суда наказания в виде лишения свободы и возможности избежать реального применения данного наказания, если осужденным будут соблюдены определенные условия испытания.

Разъясняя положения ст. 77 УК, Пленум Верховного Суда Республики Беларусь в пункте 8 постановления от 30.09.2010 N 9 «О применении судами мер уголовной ответственности, предусмотренных ст.ст. 77 — 79 УК» (далее — постановление N 9) указал, что осуждение с отсрочкой исполнения наказания может быть применено в строгом соответствии с требованиями ст. 77 УК.

В соответствии с ч. 1 ст. 77 УК в качестве актуализированной угрозы применения наказания при отсрочке его исполнения выступает только наказание в виде лишения свободы. В период отсрочки осужденный своим поведением должен зарекомендовать себя в качестве правопослушного гражданина, в том числе и по отношению к выполнению возложенных на него на время отсрочки обязанностей режимно-ограничительного и исправительного характера.

Основанием применения отсрочки исполнения назначенного наказания является убеждение суда, что цели уголовной ответственности с учетом характера и степени общественной опасности совершенного преступления и личности виновного могут быть достигнуты без отбывания назначенного наказания, а посредством возложения на осужденного определенных обязанностей и контроля за его поведением.

При этом согласно ч. 1 ст. 77 УК применение судом отсрочки исполнения наказания возможно в случае, когда:

— назначенное наказание в виде лишения свободы не превышает 5 лет;

— лицо впервые осуждается к лишению свободы;

— преступление, за которое осуждается лицо, не является тяжким.

Отсрочка исполнения наказания в соответствии с ч. 1 ст. 77 УК может быть применена судом на срок от одного года до двух лет.

В соответствии с ч. 2 ст. 77 УК отсрочка исполнения наказания может быть назначена на срок от двух до трех лет за совершение тяжкого преступления:

— лицам, впервые осуждаемым к лишению свободы, совершившим преступление в возрасте до восемнадцати лет, либо мужчинам, достигшим возраста шестидесяти лет, женщинам, достигшим возраста пятидесяти пяти лет, инвалидам I и II группы независимо от объекта преступного посягательства и возмещения причиненного преступлением ущерба (вреда), возврата неосновательного обогащения, уплаты дохода, полученного преступным путем;

— лицу, впервые осуждаемому за совершение тяжкого преступления, не сопряженного с посягательством на жизнь или здоровье человека, при полном возмещении обвиняемым до окончания судебного следствия причиненного преступлением ущерба (вреда), возврате неосновательного обогащения, уплате дохода, полученного преступным путем.

Отсрочка исполнения наказания не может быть назначена лицу, осуждаемому за особо тяжкое преступление, а равно иностранному гражданину и не проживающему постоянно в Республике Беларусь лицу без гражданства.

В случае принятия решения об отсрочке исполнения наказания суд должен определить:

— продолжительность отсрочки;

— обязанности-ограничения режимного характера, при которых будет проходить испытание осужденного в период отсрочки. Если суд в приговоре специально не устанавливает обязанностей-ограничений режимного характера, предусмотренных ч. 4 ст. 77 УК, то осужденный в период отсрочки пребывает в режиме профилактического наблюдения и обязан выполнять режимные обязанности, установленные для осужденных ч. 2 ст. 81 УК. В том случае, если суд сочтет необходимым усилить режимные ограничения в период отсрочки, он может в соответствии с ч. 4 ст. 77 УК установить при вынесении приговора дополнительные обязанности режимно-ограничительного характера. К их числу относятся обязанности: не менять места жительства без согласия органа, осуществляющего контроль за поведением осужденного; не выезжать по личным делам на срок более одного месяца за пределы района (города) места жительства; периодически являться в этот орган для регистрации, находиться после наступления определенного времени по месту жительства, не посещать определенные места;

— обязанности исправительного характера (ч. 4 ст. 77 УК): принести извинение потерпевшему, в определенный срок устранить причиненный вред, поступить на работу или учебу, пройти курс лечения от хронического алкоголизма, наркомании, токсикомании или венерического заболевания.

Перечень обязанностей, которые могут быть возложены на осужденного в соответствии с ч. 4 ст. 77 УК, является исчерпывающим.

Если наряду с лишением свободы осуждаемому были назначены дополнительные наказания в виде штрафа, лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью, конфискации имущества, то суд, применяя отсрочку исполнения наказания в виде лишения свободы, может отсрочить и исполнение дополнительных наказаний.

После провозглашения приговора суд должен разъяснить осужденному суть примененной в отношении его меры уголовно-правового воздействия, характер возложенных на него обязанностей, последствия их невыполнения, возможные правовые решения после истечения срока отсрочки и их зависимость от поведения осужденного, о чем должна быть сделана запись в протоколе судебного заседания.

Контроль за поведением осужденного, в отношении которого исполнение наказания отсрочено, осуществляется в соответствии с уголовно-исполнительным законодательством.

При решении вопроса о применении отсрочки исполнения наказания в отношении лиц без гражданства следует иметь в виду, что в соответствии со ст. 1 Закона Республики Беларусь от 04.01.2010 N 105-З «О правовом положении иностранных граждан и лиц без гражданства в Республике Беларусь» постоянно проживающим в Республике Беларусь лицом без гражданства является лицо, получившее в порядке, установленном законодательными актами Республики Беларусь, разрешение на постоянное проживание.

Факт инвалидности должен быть подтвержден документально.

Определяющими условиями возможности применения отсрочки исполнения наказания в соответствии с ч. 2 ст. 77 УК лицам (кроме несовершеннолетних, пенсионеров, инвалидов I и II группы) за совершение тяжкого преступления являются:

— осуждение впервые за преступление, не сопряженное с посягательством на жизнь и здоровье;

— полное возмещение обвиняемым причиненного преступлением ущерба, возврат неосновательного обогащения, уплата дохода, полученного преступным путем.

В основном лица осуждались к наказанию в виде лишения свободы с отсрочкой его исполнения за совершение хищений (57,6% от всех лиц, осужденных с применением ч. 2 ст. 77 УК), когда причиненный преступлением ущерб был возмещен обвиняемыми.

Вместе с тем проведенный анализ свидетельствует о том, что в судебной практике отсутствие причиненного преступлением ущерба (вреда), неосновательного обогащения или дохода, полученного преступным путем, а также отсутствие заявленного потерпевшим или прокурором иска в уголовном процессе также рассматривается как условие возможности осуждения с применением ч. 2 ст. 77 УК за тяжкое преступление.

Судами всех регионов, в том числе по предложению государственных обвинителей, применялась отсрочка исполнения наказания за тяжкие преступления, связанные с незаконным оборотом наркотических средств и психотропных веществ, прекурсоров и их аналогов, контрабанду, взяточничество, распространение порнографии, незаконные действия в отношении огнестрельного оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ, угон при отягчающих обстоятельствах, по которым ущерб отсутствовал.

Приводя мотивы применения ч. 2 ст. 77 УК за совершение указанных преступлений, суды в приговорах ссылаются на отсутствие подлежащих устранению вредных последствий совершенного деяния, т.е. отсутствие ущерба или неосновательного обогащения.

Разрешая вопрос о возможности применения отсрочки исполнения наказания, необходимо учитывать, что возмещение причиненного преступлением ущерба (вреда), возврат неосновательного обогащения или уплата дохода, полученного преступным путем, должны быть произведены в полном объеме до окончания судебного следствия, как этого требует ч. 2 ст. 77 УК.

Как следует из изученных в ходе обобщения уголовных дел, под полным возмещением ущерба (вреда) по делам о хищениях имущества суды понимают возмещение суммы похищенных денежных средств или стоимости похищенного имущества, определенных на момент (период) его хищения.

В связи с этим для установления факта полного возмещения причиненного преступлением ущерба в судебном заседании в обязательном порядке подлежат исследованию пояснения лиц, пострадавших от преступления.

Однако не всегда указанные лица вызывались в судебное заседание. В некоторых случаях стороны высказывали мнение о возможности окончания судебного следствия без неявившихся потерпевшего или гражданского истца. Факт возмещения ущерба иногда устанавливался на основании показаний обвиняемых, без его документального подтверждения, либо этот вопрос надлежаще не выяснялся.

Приговором суда Полоцкого района и г. Полоцка от 20.06.2012 Ш. признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 209 УК, и осужден к наказанию в виде лишения свободы сроком на три года с конфискацией имущества. Применена ч. 2 ст. 77 УК.

Одним из оснований применения отсрочки исполнения наказания в отношении Ш. явилось полное возмещение им ущерба потерпевшим.

При допросе в судебном заседании 8 потерпевших указали, что иски заявлять в уголовном процессе не будут, поскольку в счет возмещения ущерба ими уже взысканы с обвиняемого суммы денежных средств в порядке гражданского судопроизводства. Вопрос о том, исполнены ли указанные судебные решения и возмещен ли ущерб (как материальный, так и моральный) потерпевшим, не выяснен.

Отсутствие иска в уголовном процессе по причине удовлетворения требований в порядке гражданского судопроизводства не доказывает факт полного возмещения обвиняемым ущерба, причиненного преступлением.

Приговором суда Лидского района от 15.03.2011 П. осуждена по ч. 3 ст. 211 УК к наказанию в виде лишения свободы сроком на 3 года с конфискацией имущества, с лишением права занимать материально ответственные должности сроком на 2 года. Применена ст. 77 УК, отсрочено исполнение наказания в виде лишения свободы сроком на 3 года.

Судебное следствие по делу окончено 22.02.2011, стороны выступили в прениях, заявленный иск гражданский истец поддержал.

После объявленного перерыва заседание продолжено 15.03.2011 и обвиняемой П. предоставлено последнее слово, в котором она сообщила, что ущерб ею возмещен в полном объеме, и представила суду копию квитанции об уплате суммы иска. Квитанция помещена судом в уголовное дело, однако вопрос о ее приобщении к нему не разрешен.

Таким образом, в нарушение ст. 347 УПК, предписывающей, что, если обвиняемый в последнем слове сообщит о новых обстоятельствах, имеющих значение для уголовного дела, суд возобновляет судебное следствие, суд этого не сделал и не разрешил надлежащим образом ходатайство обвиняемой о приобщении к материалам дела указанной квитанции.

Названный приговор, постановленный с нарушением уголовного и уголовно-процессуального законов, в связи с истечением годичного срока не был опротестован в порядке надзора.

Фактов применения ч. 2 ст. 77 УК к лицам, ранее осуждавшимся к лишению свободы и имеющим неснятую и непогашенную судимость, обобщением не установлено.

Согласно п. 2 постановления N 9 при назначении лицу, совершившему преступление, отсрочки исполнения наказания надлежит учитывать характер и степень общественной опасности совершенного преступления, обстоятельства, смягчающие и отягчающие ответственность, личность виновного, наступившие последствия и иные обстоятельства дела, исходить из обстоятельств совершения преступного деяния, данных, характеризующих условия и образ жизни лица, его совершившего, готовности вести законопослушный образ жизни под воздействием испытательного и профилактического контроля за его поведением.

В силу п. 5 постановления N 9, применяя меру уголовной ответственности, предусмотренную ст. 77 УК, в описательно-мотивировочной части приговора суду следует изложить мотивы ее применения.

Изученные уголовные дела показали, что в большинстве случаев применения ч. 2 ст. 77 УК решения об этом мотивировались формально.

Приговором суда Дрибинского района Могилевской области от 14.03.2012 Д., 1987 года рождения, С., 1986 года рождения, осуждены по ч. 2 ст. 214 УК к наказанию в виде лишения свободы: Д. — сроком на 3 года, С. — 2 года 6 месяцев с отсрочкой исполнения наказания сроком на 3 года.

При назначении наказания судом учтены в качестве отягчающего ответственность обстоятельства совершение обвиняемыми преступления в состоянии алкогольного опьянения, смягчающего — их чистосердечное раскаяние.

При мотивировке применения к указанным лицам отсрочки исполнения наказания суд ограничился следующим: «действия обвиняемых не повлекли каких-либо вредных последствий, поэтому с учетом роли каждого в совершении преступления, отягчающих и смягчающих обстоятельств суд считает возможным применить в отношении их иные меры уголовной ответственности в виде осуждения с отсрочкой исполнения наказания».

Вместе с тем из материалов уголовного дела усматривается, что обвиняемые склонны к совершению преступлений и административных правонарушений: ранее неоднократно осуждались за совершение умышленных преступлений (судимости погашены), привлекались к административной ответственности (С. — 7 раз, Д. — 12 раз), не работали на момент постановления приговора. Однако эти обстоятельства судом учтены не были.

Одним из условий применения ч. 2 ст. 77 УК является несовершеннолетний возраст лица, совершившего преступление.

В основном государственными обвинителями и судами соблюдались требования закона при решении вопроса об избрании этой меры уголовной ответственности в отношении указанных лиц.

Вместе с тем во многих случаях суды, мотивируя назначение отсрочки исполнения наказания, не разделяли обстоятельства на отягчающие и смягчающие, ограничивались общими формулировками об учете всех обстоятельств, что само по себе не свидетельствует о том, что суд действительно исследовал, оценил и учел все обстоятельства. В некоторых случаях несовершеннолетний возраст обвиняемых судом во внимание вообще не принимался.

Так, судом Волковысского района 16.06.2011 С. и Ст., оба 1996 года рождения, осуждены по ч. 2 ст. 214 УК каждый к наказанию в виде лишения свободы сроком на 2 года с отсрочкой исполнения наказания на 2 года.

В приговоре судом не отражено, что преступление обвиняемыми совершено в несовершеннолетнем возрасте. Данное обстоятельство не приведено в приговоре ни в качестве смягчающего, ни в качестве основания назначения наказания с отсрочкой его исполнения.

Суд указал, что «учитывает личности обвиняемых, ими содеянное, то, что раскаиваются в содеянном, что ранее к уголовной ответственности не привлекались, что характеризуются положительно, условия их жизни и воспитания, обстоятельства совершения преступления, степень общественной опасности совершенного ими преступления, то, что совершили тяжкое преступление, что ущерб возмещен».

Из материалов уголовного дела усматривается, что характеристики личности обвиняемых, данные как по месту учебы, так и по месту жительства, нельзя признать положительными. Семья Ст. состоит на учете как находящаяся в социально опасном положении. В характеристике по месту проживания констатирован факт, что мать С. не занимается его воспитанием.

Таким образом, в приговоре не конкретизировано, какие же обстоятельства, характеризующие условия и образ жизни указанных лиц, свидетельствуют о готовности виновных вести законопослушный образ жизни под воздействием испытательного и профилактического контроля за их поведением.

Судом Советского района г. Гомеля 02.03.2012 У., Т., Тош. осуждены по ч. 3 ст. 339 УК к лишению свободы с отсрочкой исполнения наказания.

В приговоре указано: «Принимая во внимание смягчающее ответственность обстоятельство — чистосердечное раскаяние, отягчающее в отношении Тош. — совершение преступления в состоянии алкогольного опьянения, отсутствие отягчающих обстоятельств в отношении У. и Т., суд назначает им наказание в виде лишения свободы, но, учитывая данные о личности, судья находит возможным исправление без отбывания назначенного наказания посредством осуществления контроля за поведением и применяет к ним ст. 77 УК». При этом несовершеннолетний возраст обвиняемых также не учтен судом при назначении наказания.

Во многих случаях единственным основанием назначения отсрочки исполнения наказания являлся несовершеннолетний возраст обвиняемого.

Приговором суда Бобруйского района и г. Бобруйска от 05.03.2012 Г., 1994 года рождения, осужден по ч. 1 ст. 147 УК к наказанию в виде 4 лет лишения свободы. На основании ст. 77 УК применена отсрочка исполнения наказания сроком на 2 года.

Г. признан виновным в том, что, будучи в состоянии алкогольного опьянения, в ходе ссоры, возникшей на почве личных неприязненных отношений, достал из кармана нож и умышленно нанес им удар в живот потерпевшему С., а когда потерпевший стал от него убегать, он его догнал и нанес еще один удар ножом в левое плечо. В результате действий обвиняемого потерпевшему были причинены тяжкие (по признаку опасности для жизни) телесные повреждения.

В материалах дела имеется отрицательная характеристика с места жительства Г., который состоял на учете в инспекции по делам несовершеннолетних (ИДН) и наркологическом диспансере, 4 раза рассматривался комиссией по делам несовершеннолетних (КДН) за совершение административных правонарушений (среди которых мелкое хулиганство и мелкое хищение), совершил кражу, однако был освобожден от ответственности вследствие акта амнистии.

Обстоятельства совершенного деяния, данные, характеризующие условия и образ жизни Г., несмотря на его несовершеннолетний возраст, не свидетельствуют о готовности вести законопослушный образ жизни в период отсрочки исполнения наказания, однако судом учтены не были.

Отсрочка исполнения наказания за совершение тяжких преступлений устанавливается на срок от двух до трех лет.

Проверенные в ходе обобщения уголовные дела показали, что в большинстве случаев отсрочка исполнения наказания применялась на срок 2 года — 80,9%. Имели место факты назначения отсрочки исполнения наказания на 2 года 6 месяцев — 2,2%. Максимальный срок отсрочки назначен 16,8% осужденных с применением ч. 2 ст. 77 УК.

При этом продолжительность отсрочки исполнения наказания государственными обвинителями и судами не мотивировалась, что не соответствует принципу индивидуализации наказания.

При применении отсрочки исполнения наказания в виде лишения свободы суд может отсрочить исполнение и дополнительных наказаний. Такое решение должно быть мотивировано судом в приговоре.

Неуказание в приговоре, к какому именно наказанию применена отсрочка его исполнения — основному или дополнительному, в последующем толкуется судами как применение отсрочки ко всем видам назначенных наказаний.

В связи с этим государственным обвинителям в прениях следует обосновывать целесообразность применения отсрочки не только к основному, но и к дополнительному наказанию. Приговоры судов при отсутствии в них указания, к какому виду наказания применяется отсрочка его исполнения, в связи с неправильным применением уголовного закона надлежит опротестовывать в кассационном порядке.

В соответствии с ч. 3 ст. 77 УК в течение срока отсрочки исполнения наказания за осужденным осуществляется профилактическое наблюдение и на него возлагаются обязанности, предусмотренные ч. 2 ст. 81 УК, если судом для осужденного не были установлены более строгие обязанности, предусмотренные ч. 4 ст. 77 УК.

Обобщение показало, что предусмотренные ч. 4 ст. 77 УК обязанности возлагались судами на осужденных в единичных случаях. Государственные обвинители, предлагая применить ч. 2 ст. 77 УК, также крайне редко ориентировали суды на установление дополнительных обязанностей, притом что значительное количество лиц, осужденных с отсрочкой исполнения наказания, не занимались общественно полезным трудом и не учились.

По проверенным уголовным делам 48 осужденным судами какие-либо обязанности вообще не были установлены, что осталось без реагирования со стороны государственных обвинителей.

Не только такой подход стирает различия между отсрочкой исполнения наказания и условным его неприменением, но и примененная мера уголовной ответственности не выполняет в полной мере свое воспитательное и исправительное воздействие. Это не способствует и осуществлению должного контроля за поведением осужденных и своевременному пресечению их антисоциального поведения соответствующими службами органов внутренних дел.

Являясь самой строгой из иных мер уголовной ответственности, отсрочка исполнения наказания должна предусматривать и наиболее строгие обязанности.

В соответствии с ч. 3 ст. 179 УИК при наличии или возникновении обстоятельств, свидетельствующих о целесообразности возложения на осужденного с отсрочкой исполнения наказания дополнительных обязанностей, которые предусмотрены законом, но не были возложены на него при вынесении приговора, уголовно-исполнительная инспекция вправе направить в суд представление об их установлении, которое рассматривается в порядке, предусмотренном ст. 402 УПК. Это следует иметь в виду при осуществлении надзора за исполнением данной меры уголовной ответственности.

Об отождествлении отсрочки исполнения наказания с условным его неприменением свидетельствует и тот факт, что иногда, назначая отсрочку исполнения наказания, суды указывали об установлении испытательного срока, а не срока отсрочки исполнения наказания.

Приговором суда Брестского района от 31.05.2012 С. осужден по совокупности преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 328 и ч. 2 ст. 228 УК, к наказанию в виде лишения свободы сроком на три года с конфискацией имущества. Применена ч. 2 ст. 77 УК, в соответствии с которой постановлено «не приводить в исполнение назначенное наказание, если в течение трех лет испытательного срока осужденный не совершит нового преступления и будет выполнять возложенные на него обязанности».

Из протокола судебного заседания по уголовному делу в отношении А., осужденной по ч. 3 ст. 211 УК к 3 годам лишения свободы с отсрочкой исполнения наказания на 2 года судом Партизанского района г. Минска, усматривается, что осужденной разъяснялось «значение испытательного срока».

Правильной же является следующая формулировка: «В соответствии с ч. 2 ст. 77 УК применить отсрочку исполнения назначенного наказания на срок».

Применяя отсрочку исполнения назначенного наказания за совершение тяжких преступлений, суды в приговорах не всегда указывали ч. 2 ст. 77 УК. Зачастую ссылались на ст. 77 УК без указания части, а также на ч. 1 ст. 77 УК, предусматривающую ее применение за совершение преступлений, не являющихся тяжкими.

Согласно п. 5 постановления N 9 в случае применения к обвиняемому отсрочки исполнения наказания вид исправительного учреждения в резолютивной части приговора не указывается.

Однако в некоторых случаях судом после назначения наказания за преступление, в совершении которого лицо признано виновным, сначала указывался вид исправительной колонии, а затем делалась ссылка на ч. 2 ст. 77 УК и устанавливался срок отсрочки исполнения назначенного наказания. Такие же ошибки допускались государственными обвинителями.

Иногда суды, применяя отсрочку исполнения наказания, засчитывали в срок наказания срок содержания обвиняемого под стражей, что также не основано на законе. Ориентировали к этому суд и государственные обвинители.

Обобщением установлено, что кассационные протесты прокурорами приносились зачастую по формальным основаниям, не влияющим на существо судебных решений. Вместе с тем явные нарушения судами норм материального и процессуального права не оспаривались.

Государственным обвинителем принесен кассационный протест на предмет изменения приговора суда Октябрьского района г. Гродно от 27.04.2011 в отношении В., осужденного по ч. 2 ст. 214 УК к лишению свободы сроком на 2 года с отсрочкой исполнения наказания сроком на 1 год на основании ч. 1 ст. 77 УК (государственный обвинитель также ориентировал суд к назначению такого наказания).

В кассационном протесте указано, что приговор подлежит изменению ввиду того, что В. не конкретизировано ограничение в виде периодичности явки в орган внутренних дел для регистрации, предложено установить периодичность явки 1 раз в месяц, а также установить ограничение в виде запрета на посещение развлекательных заведений. Однако на нарушение уголовного закона — установление срока отсрочки наказания на 1 год — внимание не обращено.

Судом кассационной инстанции решение суда первой инстанции оставлено без изменения. Указанный приговор отменен 16.01.2012 постановлением президиума Гродненского областного суда по протесту заместителя Председателя Верховного Суда Республики Беларусь по всем предусмотренным ст. 388 УПК основаниям. Судом не устранены противоречия в показаниях потерпевших и свидетелей, не разъяснены последствия нарушения условий отбывания наказания и невыполнения требований, установленных при отсрочке исполнения наказания, неправильно применен уголовный закон, т.е. установлен 1 год отсрочки за совершение тяжкого преступления.

Аналогичная ситуация по уголовному делу в отношении С., осужденного приговором суда Московского района г. Бреста от 27.09.2011 по ч. 1 ст. 339 и ч. 1 ст. 14, ч. 2 ст. 214 УК к 2 годам лишения свободы с отсрочкой исполнения наказания сроком на 1 год.

Государственный обвинитель также неправильно ориентировал суд в части срока отсрочки исполнения наказания. Незаконный приговор опротестован не был.

Приговором суда Светлогорского района от 20.07.2011 Р. осуждена по ч. 3 ст. 205 УК к лишению свободы сроком на 2 года с отсрочкой исполнения наказания на 2 года.

Санкцией ч. 3 ст. 205 УК предусмотрено и дополнительное наказание в виде конфискации имущества, назначение либо неназначение которого также должно обсуждаться в приговоре. В описательно-мотивировочной части приговора указанные вопросы не отражены, в резолютивной части приговора также не принято решение о назначении конфискации имущества или его неприменении.

Государственным обвинителем в выступлении в прениях вопрос о назначении данного дополнительного наказания не разрешен. Кроме того, в нарушение ч. 2 ст. 77 УК предложено суду отсрочить исполнение наказания обвиняемой сроком на 1 год.

Государственным обвинителям при формировании позиции об избрании наказания в виде лишения свободы с отсрочкой его исполнения следует тщательно анализировать всю совокупность обстоятельств, касающихся совершенного преступления и личности виновного, взвешенно подходить к наличию оснований для применения ст. 77 УК к лицам, совершившим тяжкие преступления, связанные с незаконным оборотом наркотических средств и психотропных веществ, прекурсоров и их аналогов, контрабандой, распространением порнографии, незаконными действиями в отношении огнестрельного оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ, преступления против интересов службы.

Отсрочку исполнения наказания следует применять в случаях, когда отсутствуют основания для применения альтернативных лишению свободы наказаний, предусмотренных санкцией закона, по которому лицо признается виновным, и для достижения целей уголовной ответственности необходима оценка судом степени исправления виновного лица по результатам испытания.

При внесении суду предложений о применении ст. 77 УК необходимо инициировать возложение на обвиняемых обязанностей, предусмотренных ч. 4 ст. 77 УК.

Также следует последовательно отстаивать избранную в соответствии с законом позицию, своевременно опротестовывать приговоры в отношении лиц, несправедливо осужденных с применением ст. 77 УК, поскольку необоснованное применение отсрочки исполнения наказания не только не способствует исправлению осужденных, но и создает предпосылки для повторности противоправных посягательств, формируя при этом неправильное общественное мнение о безнаказанности лиц, совершивших уголовно наказуемые деяния.

Условно-досрочное освобождение от наказания и замена наказания более мягким.

По сведениям Департамента исполнения наказаний и управления надзорно-исполнительной деятельности Министерства внутренних дел Республики Беларусь, в 2012 году условно-досрочно освобождено 6511 осужденных и 3597 осужденным неотбытая часть наказания заменена более мягким наказанием.

Наличие в законодательстве институтов условно-досрочного освобождения от наказания (УДО) и замены наказания более мягким (ЗНБМ) призвано стимулировать осужденных, отбывающих наказание, к правопослушному поведению.

Помимо отбытия установленной законом части наказания основанием для применения УДО является примерное поведение осужденного, доказавшего свое исправление, а для ЗНБМ — признание лица твердо ставшим на путь исправления.

В отличие от УДО, после ЗНБМ, если в период отбывания более мягкого наказания лицо совершит новое преступление, то к наказанию, назначенному за последнее преступление, присоединяется неотбытая часть более мягкого наказания, а не того, которое было заменено.

Твердо ставшим на путь исправления может быть признан осужденный, если его поведение соответствует критериям, указанным в ч. 3 ст. 116 УИК, и свидетельствует об устойчивом стремлении к правопослушному поведению.

Доказавшим свое исправление может быть признан осужденный, если его поведение соответствует критериям, указанным в ч. 3 ст. 116 УИК, и свидетельствует о том, что у осужденного сформирована готовность вести правопослушный образ жизни.

Исходя из положений ч. 3 ст. 187 УИК к обстоятельствам, подтверждающим достижение осужденным необходимой для УДО либо ЗНБМ степени исправления, помимо примерного поведения и отношения к труду и обучению относятся: устранение последствий совершенного деяния, признание вины в совершенном преступлении, наличие гарантий правопослушного образа жизни после освобождения и т.п.

Данные виды освобождения от наказания применяются к лицам, осужденным к исправительным работам, ограничению по военной службе, аресту, ограничению свободы или лишению свободы, а УДО — и к лишению права занимать определенные должности и заниматься определенной деятельностью.

При этом ЗНБМ происходит без возможности повторного назначения первоначального вида наказания, в отличие от УДО, которое может отменить суд, если осужденный, несмотря на официальное предупреждение, не выполняет возложенные на него обязанности либо неоднократно нарушил общественный порядок, за что к нему дважды были применены меры административного взыскания.

Основания освобождения от наказания в соответствии со ст. 90, 91 УК не являются императивными, а относятся к дискреционным, т.е. оставляющим за судом право на принятие такого решения.

Вывод о достижении осужденным установленной законом степени исправления должен быть основан на всестороннем учете данных о его поведении за весь период отбывания наказания, а не за время, непосредственно предшествующее рассмотрению представления. Зачастую результатом ненадлежащего исследования органами, исполняющими наказание, данных о личности осужденных и соответственно степени их исправления является необоснованное представление этих лиц к УДО и ЗНБМ.

В то же время прокуроры и суды не всегда объективно оценивают представляемые материалы и соглашаются с инициативой органов, исполняющих наказание.

Например, выводы комиссии исправительной колонии N 5, прокурора, решение суда Ивацевичского района от 12.10.2012 о том, что Ш., осужденный приговором суда Гродненского района от 29.12.2008 по ч. 3 ст. 328 УК к 9 годам лишения свободы, доказал свое исправление, противоречат объективным данным. За время содержания под стражей Ш. имел 3 взыскания, а за нарушение правил внутреннего распорядка 5 раз ему было объявлено предупреждение. После вступления приговора в законную силу и принятия обязательства о правопослушном поведении Ш. еще трижды допускал нарушения порядка отбывания наказания. В силу этого применение к Ш. мер поощрения за добросовестное отношение к труду и по итогам работы за квартал являлось недостаточным для вывода о том, что у него сформировалась готовность вести правопослушный образ жизни. Более того, за 2,5 месяца до представления аттестационной комиссии Ш. было отказано в УДО. Президиумом Брестского областного суда 20.03.2013 по протесту заместителя Генерального прокурора Республики Беларусь постановление суда Ивацевичского района от 12.10.2012 об УДО Ш. отменено.

Поспешными являются выводы аттестационной комиссии исправительной колонии N 8 от 13.11.2012 о том, что осужденный приговором суда Мозырского района от 15.04.2010 по ч. 1, 2 ст. 207 УК к 6 годам лишения свободы М. твердо стал на путь исправления. Об этом свидетельствует содержащее обратные выводы решение аттестационной комиссии, принятое за 1,5 месяца до этого, когда все члены комиссии единогласно проголосовали за непризнание М. твердо ставшим на путь исправления и непредставление его к ЗНБМ. К тому же за время отбывания наказания М. имел 2 взыскания, в том числе в виде 10 суток в штрафном изоляторе. После досрочного снятия данных взысканий М. ни разу не поощрялся. Вопреки данным, отрицательно характеризующим осужденного, суд Оршанского района и г. Орши 29.11.2012 в соответствии с мнением прокурора постановил заменить неотбытую часть наказания в виде лишения свободы на исправительные работы. По протесту заместителя Генерального прокурора Республики Беларусь президиумом Витебского областного суда 26.03.2013 названное незаконное постановление отменено.

Судом Борисовского района Минской области 22.03.2012 согласно позиции прокурора безосновательно заменены П. условия отбывания наказания в виде ограничения свободы, назначенного по приговору суда этого же района от 25.02.2011 по ч. 2 ст. 317 УК, на оставшийся срок 1 год 2 месяца 4 дня без направления в ИУОТ. Не было учтено, что преступление П. повлекло смерть человека. Осужденный ранее неоднократно привлекался к административной ответственности за нарушение правил дорожного движения при управлении транспортным средством. Кроме того, ряд мер поощрений к П. был применен незаконно. На указанное постановление заместителем Генерального прокурора Республики Беларусь в президиум Минского областного суда был принесен протест, который 06.06.2012 удовлетворен. При новом судебном разбирательстве 28.06.2012 представление ИУОТ N 36 о переводе П. для отбывания наказания на ограничение свободы без направления в ИУОТ оставлено судом без удовлетворения.

При рассмотрении материалов судами и прокурорами нередко не изучается должным образом личность осужденного, его поведение как до преступления, так и в период отбывания наказания, наличие непогашенных судимостей, в том числе свидетельствующих о повышенной опасности его личности. У представителей органов, исполняющих наказание, не выясняются заслуживающие внимания обстоятельства, ставящие под сомнение достижение осужденными необходимой степени исправления.

Принимая 06.09.2012 решение о замене К., осужденному за ряд преступлений, в том числе по ч. 1 ст. 139, ч. 2 ст. 207 УК, приговором суда Молодечненского района от 15.04.2006, неотбытой части наказания в виде лишения свободы на ограничение свободы без направления в ИУОТ сроком на 2 года 2 месяца 23 дня, суд Волковысского района, равно как и прокурор, необоснованно оставили без внимания тот факт, что 2 из совершенных К. преступлений — особо тяжкие, представляющие повышенную общественную опасность. Факт применения насилия со стороны осужденного неединичен, ранее он уже осуждался за разбой, однако через 1,5 года после освобождения из мест лишения свободы был осужден за особо злостное хулиганство. Ранее К. 5 раз привлекался к уголовной ответственности, из них 3 судимости на момент совершения убийства, разбоя и грабежа не были погашены. Изложенное свидетельствует о повышенной общественной опасности личности К., склонности его к агрессии, тяжким и особо тяжким преступлениям, в том числе против жизни человека. Кроме того, в период отбывания наказания К. нарушил правила внутреннего распорядка, а неоднократного применения к К. мер поощрения за добросовестное отношение к производственному труду недостаточно для вывода об устойчивом стремлении осужденного к правопослушному поведению. Не учтено, что в характеристике-аттестации от 01.08.2012 все члены комиссии исправительной колонии N 11 единогласно проголосовали за непризнание К. твердо ставшим на путь исправления и непредставление его к замене неотбытой части наказания более мягким наказанием. В связи с этим требовала проверки правильность выводов этой же аттестационной комиссии от 29.08.2012 о том, что К. твердо стал на путь исправления, поскольку истекший непродолжительный срок — менее 1 месяца — явно недостаточен для объективного и полного исследования личности осужденного, существенных изменений в его поведении, а также принятия аттестационной комиссией противоположного решения.

Не всегда принимается во внимание тот факт, что суд при определении срока наказания, в том числе за тяжкие и особо тяжкие преступления, руководствуется принципами индивидуализации в целях исправления лица, совершившего преступление, предупреждения новых общественно опасных деяний как со стороны осужденного, так и других лиц, восстановления социальной справедливости. В связи с этим нередко принимаются решения об УДО и ЗНБМ без оценки достаточности фактически отбытого срока для достижения целей уголовной ответственности.

По протесту заместителя Генерального прокурора Республики Беларусь президиумом Могилевского областного суда 29.03.2013 отменено постановление суда Бобруйского района и г. Бобруйска Могилевской области от 20.11.2012 об УДО на 1 год 8 месяцев 5 дней Ч., осужденного 09.11.2007 судом Копыльского района Минской области по ч. 1 ст. 139 УК к 10 годам лишения свободы. Решение членов комиссии исправительной колонии N 2, выводы суда и прокурора о том, что Ч. доказал свое исправление, не основаны на объективных данных. Из назначенных судом 10 лет лишения свободы Ч. фактически отбыл только 5 лет 3 месяца, что недостаточно в данном случае для восстановления социальной справедливости, а также вывода о том, что осужденный доказал свое исправление и заслуживает УДО. Ч., отбывая наказание, создал в камере конфликтную ситуацию, на замечания контролера не реагировал, что потребовало вызова резервной группы и помещения осужденного в карцер во избежание совершения им дальнейших противоправных действий. В то же время поощрения применялись к нему только в 2009 — 2010 гг. и не свидетельствуют о том, что у осужденного сформировалась готовность вести правопослушный образ жизни. Кроме того, лишь за 1 месяц до принятия комиссией исправительной колонии N 2 решения о признании Ч. доказавшим свое исправление все члены комиссии единогласно проголосовали за обратное решение и отказ ему в УДО. Истекший непродолжительный срок — 1 месяц — явно недостаточен для объективного и полного исследования личности осужденного, а также противоположного решения. Необоснованность решения суда подтверждается и последующим поведением Ч. в период УДО, который в течение декабря 2012 г. — марта 2013 г. трижды привлекался к административной ответственности за распитие спиртных напитков в общественном месте, появление в общественном месте в состоянии опьянения. При этом особо тяжкое преступление, представляющее повышенную общественную опасность, — убийство, за которое осужден, Ч. совершил в состоянии алкогольного опьянения.

Являются необоснованными мнение прокурора и решение суда Оршанского района и г. Орши, которым 15.11.2012 М., осужденному по ч. 3 ст. 328 УК по приговору суда Октябрьского района г. Витебска от 09.06.2010, заменена неотбытая часть наказания в виде лишения свободы ограничением свободы с направлением в ИУОТ сроком на 2 года 5 дней. Из назначенных судом 10 лет лишения свободы М. фактически отбыл только 4 года 11 месяцев 25 дней. При этом за время отбывания наказания он систематически допускал нарушения правил внутреннего распорядка, в том числе пользовался запрещенным предметом — SIM-картой для звонков по мобильному телефону своим родственникам. Осужденный 3 раза подвергался взысканиям (29.03.2012 водворен в штрафной изолятор), признавался злостно нарушающим порядок отбывания наказания. Прекращено признание его таким нарушителем лишь за 2 месяца до направления в суд представления о ЗНБМ.

Судами и прокурорами не в полной мере выясняется степень исправления лиц, которым наказание назначено с применением ст. 73 УК.

Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда Республики Беларусь 08.05.2013 признано незаконным, необоснованным и отменено постановление суда Борисовского района от 27.11.2012, которым Ш., осужденному по ч. 3 ст. 205, ст. 73 УК к 2 годам 6 месяцам лишения свободы по приговору суда Первомайского района г. Минска от 13.01.2012, заменена неотбытая часть наказания ограничением свободы без направления в ИУОТ сроком на 1 год 1 месяц 9 дней. Ш. 6 раз судим, из них дважды за тяжкие преступления (сбыт наркотических средств, а также кража в крупном размере). При этом дважды совершал преступления в период отбывания наказания, в том числе ограничения свободы. Последний раз Ш. совершил кражу в крупном размере через 3,5 месяца после перевода по постановлению суда от 16.12.2010 для дальнейшего отбывания наказания в виде ограничения свободы без направления в ИУОТ. В то же время из назначенных судом 2 лет 6 месяцев лишения свободы Ш. фактически отбыл незначительный срок — только 1 год 4 месяца, что даже меньше срока наказания, не отбытого им по предыдущему приговору от 01.09.2010 (3 года 4 месяца ограничения свободы). Требовала проверки прокурором и судом правильность выводов аттестационной комиссии исправительной колонии N 14 от 24.10.2012. Применения к Ш. поощрения за активное участие в общественной жизни отряда и перевода его на улучшенные условия содержания было недостаточно в силу ч. 4 ст. 116 УИК для вывода об устойчивом стремлении осужденного к правопослушному поведению.

Президиумом Гомельского областного суда 23.01.2012 по протесту заместителя Генерального прокурора Республики Беларусь отменено постановление суда Центрального района г. Гомеля от 18.08.2011 о замене неотбытой части ареста на 126 часов общественных работ А., осужденной 31.03.2011 судом Рогачевского района по ст. 416, ч. 1 ст. 73 УК. В постановлении суда отсутствовали выводы о том, что А. твердо стала на путь исправления. Из личного дела, представленного следственным изолятором N 3 г. Гомеля, усматривалось, что осужденная ни разу не поощрялась. Кроме того, судом и прокурором не было выяснено ее отношение к исполнению наказания в виде общественных работ. Согласно характеристике-аттестации за решение о признании А. твердо ставшей на путь исправления проголосовало 6 членов комиссии, однако подписи имелись только 2. Не было учтено и то обстоятельство, что А. имела непогашенную задолженность в сумме свыше 1 млн.руб. Поэтому принятое решение создавало условия для последующего уклонения осужденной от общественных работ, что подтверждалось ее поведением: к отбытию наказания не приступила, курс лечения от алкоголизма не прошла, нарушала порядок и условия отбывания общественных работ.

Нередко поверхностное изучение поведения осужденного во время отбытия наказания, его личности, повлекшее его безосновательное УДО либо ЗНБМ, является условием, способствующим совершению новых преступлений и правонарушений, рецидивной преступности.

Судом Ивацевичского района 21.11.2012 в соответствии с позицией прокурора необоснованно заменена А., осужденному 16.11.2009 судом Фрунзенского района г. Минска по ч. 3 ст. 205, ч. 2 ст. 65, ч. 1 ст. 73 УК к 5 годам 6 месяцам лишения свободы, неотбытая часть наказания на исправительные работы сроком на 1 год 11 месяцев. Ранее А. неоднократно судим, в том числе за тяжкие и особо тяжкие преступления, кражу совершил в период не отбытого по предыдущему приговору ограничения свободы, виновным себя признавал частично, причиненный преступлением ущерб не возместил, в его действиях признано наличие опасного рецидива преступлений, неоднократно допускал нарушения правил внутреннего распорядка. Через непродолжительное время после ЗНБМ А. совершил преступление — незаконные без цели сбыта действия в отношении наркотических средств.

Суды и участвующие в рассмотрении материалов прокуроры зачастую поверхностно изучают представляемые личные дела осужденных, не выясняют у них отношение к содеянному и гарантии правопослушного поведения в дальнейшем.

В протоколе судебного заседания от 24.09.2012 по материалу в отношении Б., осужденной 06.02.2012 приговором суда Центрального района г. Минска по ч. 1 ст. 147 УК к 3 годам ограничения свободы без направления в ИУОТ, об ее условно-досрочном освобождении от неотбытой части наказания в виде 1 года 4 месяцев 21 дня не указано, какие письменные материалы исследовались судом. При этом в нем вообще не имеется сведений о том, что судом обозревалось личное дело осужденной и проверялись данные о личности, в частности характеристики по месту жительства и работы, надлежащее исполнение наказания, в том числе правильность исчисления срока наказания. В материалах и личном деле Б. отсутствовали характеристики, на которые ссылались в своем представлении уголовно-исполнительная инспекция управления внутренних дел администрации Центрального района г. Минска и суд.

В подавляющем большинстве случаев в протоколах судебного заседания не отражено, какие документы, подтверждающие соответствующую степень исправления осужденного, из его личного дела обозревались и исследовались в суде.

Выявлены случаи грубого нарушения уголовно-процессуального закона, когда в протоколе судебного заседания неправильно отражалось время судебного разбирательства либо вообще не отражалось.

Из протокола судебного заседания усматривается, что представление в отношении Ш. рассматривалось судом Ивацевичского района в период с 10.00 до 10.20, т.е. в то же время, что и представление в отношении другого осужденного — Б., что ставит под сомнение принятие судом решения в отношении их в совещательной комнате.

Органами, исполняющими наказания, прокурорами и судами допускались ошибки в определении сроков неотбытой части наказаний.

В постановлении суда Московского района г. Минска от 20.12.2010 указано об условно-досрочном освобождении К. от отбытия наказания в виде ограничения свободы без направления в ИУОТ на срок 6 месяцев 19 дней вместо 2 месяцев 7 дней, назначенного по приговору этого же суда от 22.07.2007. Неправильное определение срока УДО имело существенное значение для правильного решения вопроса о применении к К. правил назначения наказания по совокупности приговоров. Ввиду изложенного президиумом Минского городского суда 05.09.2012 по протесту заместителя Генерального прокурора Республики Беларусь названное постановление изменено.

Минским городским судом 24.03.2013 отменено постановление суда Центрального района г. Минска от 24.09.2012 в отношении Б., осужденной 06.02.2012 приговором суда Центрального района г. Минска по ч. 1 ст. 147 УК к 3 годам ограничения свободы без направления в ИУОТ, об УДО на 1 год 4 месяца 21 день. Судом и прокурором не учтено, что осужденная фактически отбыла на день рассмотрения материала менее половины назначенного ей наказания — 7 месяцев 10 дней, поэтому оснований для УДО не имелось.

Очевидная небрежность была допущена судом Центрального района г. Минска и прокурором при повторном рассмотрении 12.04.2013 материала об УДО Б. Не принято во внимание, что наказание в виде ограничения свободы после 24.09.2012 Б. не отбывала, обязанности, установленные ст. 48-1 УИК, не выполняла, надзор в соответствии со ст. 57 УИК за ней не осуществлялся. Поэтому половины срока наказания она не отбыла, а принятое решение об УДО является необоснованным.

В то же время имел место необоснованный отказ в УДО ввиду неправильного определения срока неотбытой части наказания.

По протесту председателя Минского областного суда постановлением президиума этого же суда от 14.08.2012 отменено постановление суда Борисовского района от 18.06.2012, которым О., осужденному приговором суда Ленинского района г. Минска от 07.08.2008 по ч. 4 ст. 209, ч. 5 ст. 16, ч. 2 ст. 431 УК к 5 годам 6 месяцам лишения свободы, отказано в условно-досрочном освобождении. Принимая решение об отклонении представления администрации исправительной колонии N 14, суд указал, что исходит из требований п. 3 ч. 3 ст. 90 УК, согласно которым УДО может быть применено к осужденному после фактического отбытия им не менее трех четвертей срока наказания. В то же время суд не учел, что О. является инвалидом II группы, а поэтому на него распространяются положения п. 3 ч. 3-1 ст. 90 УК, т.е. условно-досрочное освобождение от наказания может быть применено после фактического отбытия не менее двух третей срока наказания.

Не всегда проверялось наличие оснований для условно-досрочного освобождения от неотбытой части дополнительного наказания.

Постановлением президиума Могилевского областного суда от 17.02.2012 по протесту исполняющего обязанности прокурора области обоснованно отменено постановление суда Кричевского района от 06.01.2012 об УДО К. от дополнительного наказания в виде лишения права занимать материально ответственные и исполнительно-распорядительные должности сроком на 4 года. Названное постановление было отменено, поскольку на день рассмотрения судом материалов оснований для условно-досрочного освобождения К. от дополнительного наказания не имелось в связи с неотбытием ею основного наказания в виде ограничения свободы (ч. 4 ст. 51 УК и ч. 2 ст. 34 УИК).

Судами допускаются и иные нарушения уголовного закона при УДО и ЗНБМ.

По протесту председателя Брестского областного суда 05.09.2012 президиумом этого же суда отменено постановление суда Барановичского района и г. Барановичи от 24.08.2012 в отношении Я., которому неотбытая часть наказания в виде ограничения свободы без направления в ИУОТ сроком на 2 месяца 2 дня заменена на штраф в размере 20 базовых величин (2000000 руб.). Основанием отмены указанного постановления явилось неправильное применение уголовного закона, выразившееся в назначении штрафа в меньшем размере, чем предусмотрено ст. 50 УК.

Некоторые вопросы применения законов об амнистии.

При изучении уголовных дел перед направлением в суд и подготовке к судебному разбирательству следует проверять, имелись ли основания для применения амнистии по всем предыдущим приговорам. Несвоевременное выявление таких фактов влечет неправильное назначение наказания по совокупности приговоров и преступлений, а также незаконное привлечение к уголовной ответственности по ст. 415, 416 УК.

По протесту Генеральной прокуратуры Республики Беларусь постановлением президиума Минского областного суда от 06.06.2012 изменен приговор суда Копыльского района от 30.12.2009 в отношении М., назначенное ему наказание по совокупности приговоров снижено на 1 год. Основанием изменения приговора явилось неприменение ранее к нему положений ст. 10 Закона Республики Беларусь от 05.05.2009 N 11-З «Об амнистии в связи с 65-летием освобождения Беларуси от немецко-фашистских захватчиков» (далее — Закон об амнистии от 05.05.2009), поскольку неправильно были истолкованы положения ст. 19 Закона об амнистии от 05.05.2009. Указанной статьей Закона об амнистии от 05.05.2009 определено, что осужденными, злостно нарушающими установленный порядок во время отбывания наказания или иных мер уголовной ответственности, признаются лица, не работающие без уважительной причины в течение 2 месяцев на день вступления в силу Закона об амнистии от 05.05.2009. М. фактически суммарно не работал более 2 месяцев в разные периоды. Однако дисциплинарные взыскания, предусмотренные УИК, к осужденному по указанным фактам не применялись. В связи с тем что М. на день вступления в силу Закона об амнистии от 05.05.2009 не работал менее 2 месяцев подряд, он являлся субъектом амнистии.

При поддержании государственного обвинения также следует обращать внимание на все изменения, внесенные в приговор судами кассационной и надзорной инстанций, так как они могут влечь необходимость применения амнистий по этим и последующим приговорам.

По протесту заместителя Председателя Верховного Суда Республики Беларусь 03.04.2012 изменен приговор суда Первомайского района г. Минска от 02.02.2004 в отношении У., осужденного по ч. 4 ст. 205, ч. 2 ст. 206, ст. 378 УК. Основанием изменения приговора явилась необходимость применения ст. 10 Закона Республики Беларусь от 08.01.2004 N 266-З «Об амнистии некоторых категорий лиц, совершивших преступления» (далее — Закон об амнистии от 08.01.2004) и его освобождение от наказания в виде лишения свободы частично сроком на 1 год. По приговору суда от 02.06.2000 У. осужден по ч. 3 ст. 87 УК 1960 года к лишению свободы. При отбывании наказания он на основании ст. 10 Закона Республики Беларусь от 14.07.2000 N 417-З «Об амнистии некоторых категорий лиц, совершивших преступления» (далее — Закон об амнистии от 14.07.2000) был освобожден от наказания частично сроком на 1 год. При постановлении последующего приговора 02.02.2004 ст. 10 Закона об амнистии от 08.01.2004 к У. не применялась по основаниям, изложенным в абз. 2 ст. 9 Закона об амнистии от 08.01.2004, в соответствии с которым амнистия не распространяется на лиц, к которым в течение 1999 — 2002 годов применялась амнистия и которые вновь совершили умышленное преступление в период неснятой и непогашенной судимости. Президиумом Минского областного суда 30.06.2010 приговор от 02.06.2000 изменен, действия У. переквалифицированы с ч. 3 ст. 87 УК 1960 года на ч. 2 ст. 205 УК, по которой назначено наказание в виде ареста. В то же время не было учтено, что Законом об амнистии от 08.01.2004 не предусмотрено сокращение срока наказания лицам, осужденным к аресту. С учетом изменений, внесенных в приговор суда от 02.06.2000, У. следовало считать отбывшим наказание в виде ареста без учета применения к нему Закона об амнистии от 14.07.2000 и применить к нему по приговору от 02.02.2004 положения ст. 10 Закона об амнистии от 08.01.2004, освободив от наказания в виде лишения свободы частично сроком на 1 год.

При рассмотрении уголовных дел подлежат полному и всестороннему исследованию данные о личности обвиняемых.

По протесту заместителя Председателя Верховного Суда Республики Беларусь 17.07.2012 изменены приговор суда Лунинецкого района Брестской области от 21.08.2009 и последующие решения по уголовному делу в отношении К., осужденного по ч. 2 ст. 207, ч. 1 ст. 73 УК. Его действия переквалифицированы с ч. 2 на ч. 1 ст. 207 УК, исключено указание о применении ч. 1 ст. 73 УК. Основанием изменения приговора явилось представление К. сведений о том, что он является лицом, пострадавшим от катастрофы на Чернобыльской АЭС. Выяснение данных сведений на раннем этапе позволило бы своевременно пересмотреть судебные решения и применить к нему по приговору этого же суда от 05.09.2007 положения не ст. 10, а ст. 1, 12 Закона об амнистии от 05.05.2009.

Недопустимо повторное применение судами амнистий при назначении наказания в соответствии с ч. 5 ст. 72 УК после ее применения органом предварительного следствия, органом дознания по одному из преступлений, входящих в совокупность.

Приговором суда Слонимского района от 07.08.2009 Ш. осужден по ч. 1 ст. 328, ч. 5 ст. 72 УК к 5 годам ограничения свободы. В силу ст. 10 Закона об амнистии от 05.05.2009 Ш. освобожден от наказания частично сроком на 1 год. Применение Закона об амнистии от 05.05.2009 является неправильным, так как его положения 03.06.2009 были применены начальником Слонимского РОВД по приговору этого же суда от 30.04.2009 к наказанию за одно из преступлений, входящих в совокупность. Ввиду того что окончательное наказание по последнему приговору Ш. назначено по совокупности преступлений, за одно из которых он уже был частично освобожден от наказания сроком на 1 год по ст. 10 Закона об амнистии от 05.05.2009, оснований для фактически повторного применения амнистии у суда не имелось.

Одной из ошибок является необоснованное принесение кассационных протестов на приговоры, не вступившие в законную силу и постановленные до введения в действие закона об амнистии.

Основания к отмене и изменению приговора указаны в ст. 388 УПК. Введение в действие амнистии после постановления приговора, но до его вступления в законную силу к таким основаниям не относится.

Об ошибках, допущенных по уголовным делам, при осуждении несовершеннолетних с применением принудительной меры воспитательного характера — помещение в специальные учебно-воспитательные и лечебно-воспитательные учреждения.

Согласно ч. 1 ст. 117 УК применение принудительной меры воспитательного характера допускается при одновременном наличии следующих условий:

— совершение преступления, не представляющего большой общественной опасности, или совершение впервые менее тяжкого преступления;

— возможность исправления несовершеннолетнего без применения уголовного наказания.

Вывод о возможности исправления несовершеннолетнего без применения к нему наказания должен быть сделан судом на основании тщательного и объективного анализа всех обстоятельств дела с указанием в приговоре мотивов такого решения.

Приговором суда Ленинского района г. Минска от 02.03.2010 П. осужден по ч. 2 ст. 205 УК с применением к нему меры воспитательного характера в виде помещения в специальное учебно-воспитательное учреждение (специальное упреждение, учебно-воспитательное учреждение).

Вывод суда о возможности применения в отношении П. меры воспитательного характера является необоснованным, поскольку последний совершил 2 самостоятельных менее тяжких преступления, его действия суд квалифицировал по признаку повторности.

Следовательно, П. не являлся лицом, впервые совершившим преступления названной категории.

Кроме того, суд не учел, что он характеризовался по месту жительства с отрицательной стороны, неоднократно рассматривался на заседаниях комиссии по делам несовершеннолетних, за год допустил 8 административных правонарушений, в том числе 2 после возбуждения уголовного дела.

При таких обстоятельствах осуждение П. с применением принудительных мер воспитательного характера не соответствовало данным о его личности и являлось необоснованным.

Прокурором Ленинского района г. Минска на приговор суда принесен кассационный протест, в котором правильно указывалось, что П. не может считаться лицом, впервые совершившим преступление. Протест в кассационной инстанции был поддержан прокурором отдела прокуратуры города Минска, однако после его отклонения незаконные судебные решения не были опротестованы в порядке надзора.

В п. 5 ч. 2 ст. 117 УК указано о недопустимости содержания в учебно-воспитательном или лечебно-воспитательном учреждении лиц старше 18 лет.

Согласно п. 5 ч. 2 ст. 117 УК несовершеннолетние помещаются в специальные учебно-воспитательные и лечебно-воспитательные учреждения на срок до двух лет, но не более чем до достижения восемнадцатилетнего возраста.

В соответствии с ч. 2 ст. 184 УИК срок пребывания несовершеннолетнего осужденного в специальном учебно-воспитательном или лечебно-воспитательном учреждении исчисляется месяцами со дня поступления осужденного в указанное учреждение.

Вопреки этим требованиям закона по приговору суда Слуцкого района Минской области от 08.06.2010 в отношении П. применена мера воспитательного характера в виде помещения в учебно-воспитательное учреждение сроком на 1 год 6 месяцев, тогда как до совершеннолетия П. оставалось 1 год 5 месяцев. В резолютивной части приговора не содержалось и указания о пребывании осужденной в названном учреждении не более чем до достижения ею восемнадцатилетнего возраста. Государственный обвинитель на данное нарушение должным образом не отреагировал. В кассационном порядке приговор не опротестован. Кроме того, в дальнейшем было оставлено без внимания то обстоятельство, что П. помещена в специальное учреждение 02.08.2010, следовательно, срок окончания пребывания в нем истекает 02.02.2012, тогда как 12.11.2011 осужденной исполняется 18 лет.

Подобные нарушения, обусловленные тем, что судом не учитывались положения п. 5 ч. 2 ст. 117 УК и ч. 2 ст. 184 УИК, а в резолютивной части приговора не указывалось о пребывании несовершеннолетнего в спецучреждении не более чем до достижения восемнадцатилетнего возраста, допущены по делу в отношении Г. (приговор суда Добрушского района Гомельской области от 13.01.2010).

При определении срока помещения несовершеннолетнего в специальное учреждение следует учитывать данные о личности несовершеннолетнего, характер и обстоятельства совершенного им преступления, характер внутрисемейных отношений. Такой срок должен быть необходимым и достаточным для выполнения целей уголовной ответственности, а также задач и целей спецучреждений.

Не всегда суды и государственные обвинители надлежаще выполняют требования ч. 2 ст. 89 УПК об установлении условий жизни и воспитания несовершеннолетних путем допроса об этих обстоятельствах самих виновных лиц, свидетелей, законных представителей.

Практически не используются возможности выяснения этих обстоятельств у представителей комиссий и инспекций по делам несовершеннолетних. Уголовно-процессуальным законом вызов указанных лиц в судебное заседание не предусмотрен. Однако они могут быть допрошены судом в качестве свидетелей, если это необходимо для выяснения обстоятельств дела и данных о личности несовершеннолетнего.

Иногда суды неправильно определяют процессуальное положение таких лиц, допрашивая их не в качестве свидетелей, а как представителей ИДН.

Согласно ч. 2 ст. 23 УПК допускается проведение закрытого судебного разбирательства по делам о преступлениях лиц, не достигших шестнадцатилетнего возраста. В то же время закон не обязывает суд рассматривать дела указанной категории исключительно в закрытом судебном заседании, а лишь предоставляет ему такое право. По этой причине, назначая судебное разбирательство по таким делам, судья обязан тщательно обсудить вопрос о целесообразности их рассмотрения в закрытом судебном заседании. В силу ч. 2 ст. 287 УПК решение о проведении закрытого судебного заседания должно быть мотивировано в определении суда.

Однако обобщением установлено, что суды должным образом не мотивировали принятое решение о рассмотрении дел в закрытом судебном заседании.

В нарушение ч. 4 ст. 23, ч. 8 ст. 287 УПК приговор суда Гомельского района от 22.04.2010 по обвинению З. провозглашен в полном объеме, тогда как оглашению подлежала только его резолютивная часть, поскольку дело рассмотрено в закрытом судебном заседании.

В ряде случаев суды не выясняли у педагога (психолога) его образование, стаж работы по данной специальности, его отношение к лицам, участвующим в производстве по уголовному делу, не требовали у специалистов документов, подтверждающих их квалификацию. Педагогам (психологам) их права и обязанности нередко не разъяснялись.

Названные нарушения остались без внимания и реагирования со стороны государственных обвинителей.

При применении рассматриваемой меры воспитательного характера суды в резолютивной части приговора зачастую указывают лишь общую норму закона, без ссылки на конкретный пункт и часть ст. 117 УК.

В ряде случаев государственные обвинители в прениях также не конкретизировали пункт и часть ст. 117 УК, в соответствии с которыми полагали необходимым применить меру воспитательного характера.

Судами и государственными обвинителями допускались и другие нарушения закона.

При рассмотрении дела по обвинению М. и П. по ч. 2 ст. 205 УК суд Кричевского района Могилевской области нарушил требования ч. 4 ст. 281 УПК, согласно которой стороны не менее чем за пять суток должны быть извещены о месте и времени начала судебного разбирательства. При несоблюдении этого срока рассмотрение уголовного дела откладывается.

Из материалов дела усматривается, что копии постановлений о назначении судебного разбирательства по делу на 12.01.2010 обвиняемые получили 09.01.2010, т.е. менее чем за пять суток до начала судебного разбирательства, что являлось существенным нарушением уголовно-процессуального закона. Постановленный незаконный приговор не опротестован.

В ходе судебного разбирательства дела в отношении К. государственный обвинитель неправильно мотивировал отказ от обвинения по ч. 1 ст. 205 УК — в связи с отсутствием доказательств виновности в хищении велосипеда. Определением суда Брагинского района от 20.04.2010 в соответствии с позицией государственного обвинителя уголовное преследование в отношении К. по факту хищения велосипеда судом прекращено на основании п. 2 ч. 1 ст. 29 УПК за отсутствием в деянии состава преступления. Однако такая позиция государственного обвинителя является неправильной, поскольку в материалах уголовного дела имеется неотмененное постановление о прекращении уголовного преследования в отношении К. по указанному основанию. Следовательно, уголовное преследование подлежало прекращению по п. 9 ч. 1 ст. 29 УПК. Прокурор Брагинского района необоснованно направил дело в суд при наличии неотмененного постановления следователя.

По приговору суда Кобринского района от 14.04.2010 в отношении А. и других излишне вменено в вину А. по ч. 1 ст. 236 УК приобретение материальных ценностей, заведомо добытых преступным путем. Под приобретением понимается совершение каких-либо сделок с похищенным имуществом. Из материалов дела усматривается, что А. похищенное имущество не приобретал, сделки с ним не совершал, а просто принял его на хранение. Кроме того, суд необоснованно признал орудием преступления и конфисковал в доход государства автомобиль, принадлежащий осужденному К. Под орудием преступления подразумеваются любые предметы, с помощью которых непосредственно совершается преступление, т.е. выполняется полностью или частично объективная сторона преступления. Суд установил, что этот автомобиль использовался обвиняемыми для перевозки похищенного имущества. Следовательно, он не использовался для выполнения объективной стороны преступления. С помощью автомобиля преступление не совершалось, поэтому он не является орудием преступления и конфискован неправомерно. Государственный обвинитель занимал неверную позицию. Незаконный приговор не был опротестован.

По делам названной категории допускаются ошибки и при разрешении гражданских исков.

Рассмотрение гражданских исков о возмещении вреда, причиненного преступлением несовершеннолетнего, регламентируется ст. 942, 943 ГК, предусматривающими взыскание вреда как с самих несовершеннолетних, так и их родителей или иных законных представителей в тех случаях, когда установлено, что у несовершеннолетнего нет доходов или иного имущества, достаточных для возмещения вреда.

Однако эти требования закона не всегда соблюдаются. Имеют место факты, когда дополнительная ответственность по возмещению вреда возлагается только на одного из родителей при наличии обоих; дополнительная ответственность возлагается на обоих родителей, хотя признан гражданским ответчиком и вызывался в суд только один; не всегда оба родителя признаются гражданскими ответчиками и вызываются в суд; на родителей возлагается солидарная ответственность вместо долевой.

Так, по делу в отношении К. суд Брагинского района Гомельской области в приговоре от 20.04.2010 указал, что гражданский иск не заявлен, что не соответствовало действительности, поскольку потерпевший просил взыскать причиненный ему преступлением материальный ущерб в сумме 603860 руб. Суд, не признав родителей несовершеннолетнего гражданскими ответчиками, постановил взыскать эту сумму с обоих, хотя в судебное заседание вызывалась только мать К. При этом суд возложил на родителей несовершеннолетнего солидарную ответственность вместо долевой, а также не решил вопроса о взыскании в первую очередь вреда с виновного лица.

Вопросы особенной части уголовного права

Уклонение родителей от содержания детей либо от возмещения расходов, затраченных государством на содержание детей, находящихся на государственном обеспечении (ст. 174 УК).

Статья 174 УК — одна из наиболее часто подвергавшихся редактированию норм уголовного закона. С момента вступления в силу УК изменения и дополнения в нее вносились 6 раз.

По данным судебной статистики, в 2008 году — I квартале 2012 года лица, осужденные за преступления, предусмотренные ст. 174 УК, составляли в среднем 11% от всех осужденных и 38% от осужденных за преступления, не представляющие большой общественной опасности.

Уголовные дела анализируемой категории, как правило, не представляют сложности в доказывании обвинения. По большинству из них лица, признанные виновными в совершении преступлений, соглашались с обвинением, не оспаривали наличия обязательств по материальному обеспечению своих детей или возмещению расходов государству. Около половины дел рассмотрены с применением сокращенного порядка судебного следствия (49%). Без участия государственного обвинителя судебное разбирательство проведено в 18% случаев по уголовным делам, расследованным в порядке ускоренного производства.

В то же время изучение дел показало, что органами предварительного расследования, государственными обвинителями и судами допускаются ошибки в применении норм материального права, предпосылкой которых является невыяснение действительных обстоятельств совершения преступления.

Субъективная сторона преступления, предусмотренного ст. 174 УК, характеризуется умышленной формой вины. В соответствии с ч. 1 ст. 360 УПК и п. 10 постановления от 28.09.2001 N 9 описательно-мотивировочная часть обвинительного приговора должна содержать описание преступного деяния, признанного судом доказанным, в том числе указание формы вины.

Большинство изученных приговоров не содержит указания на умышленный характер действий осужденных, а иногда и на доказательства, подтверждающие умышленную форму вины. В обоснование квалификации преступления не всегда отражаются все основные элементы его состава, не выясняются необходимые условия преступления: наличие у лица обязанности выплачивать средства на содержание ребенка или расходы государства, наличие такой возможности и невыполнение данных действий в течение определенного уголовным законом срока.

Зачастую в приговорах констатируется лишь факт невыплаты в определенный промежуток времени средств на содержание детей или расходов государства без тщательной проверки и исследования самих обстоятельств уклонения, возможности исполнять обязательства, причин отсутствия трудовой занятости. При этом доводы осужденных о причинах невыплаты опровергаются лишь наличием обязанности и задолженностью по выплатам. Последнее в ряде случаев расценивается как безусловное доказательство прямого умысла на совершение преступления.

При решении вопроса о наличии или отсутствии состава преступления не всегда учитывается оказание лицом, обязанным платить алименты, не имеющим возможности их выплачивать, иной достойной материальной поддержки, сопоставимой с суммой алиментов либо задолженности по ним.

Часть 1 ст. 174 УК предусматривает уголовную ответственность за уклонение родителей более трех месяцев в течение года от уплаты по судебному постановлению средств на содержание несовершеннолетних или совершеннолетних, но нетрудоспособных и нуждающихся в материальной помощи детей.

По большинству дел инкриминированный виновным лицам период уклонения от исполнения ежемесячных обязательств составлял от 9 до 13 месяцев.

Неуплата средств на содержание детей в течение периода, не превышающего 4 месяцев, имела место в действиях 4% осужденных. В то же время минимальная продолжительность неисполнения возложенной судебным постановлением правовой обязанности уплаты средств может свидетельствовать об отсутствии у лица умысла на уклонение от этой обязанности.

Во всех регионах имели место факты осуждения лиц, уклонявшихся от уплаты алиментов на протяжении 4 — 8 лет. Такое положение указывает на бездействие судебных исполнителей и способствует несвоевременному наступлению ответственности родителей, ставит под угрозу материальные условия существования детей, может причинить вред их разностороннему нормальному развитию, что должно быть предметом реагирования прокуроров при направлении уголовных дел в суд.

Не всегда при описании преступного деяния, признанного судом доказанным, фиксировалось время совершения преступления — момент его начала и окончания. При определении периода, в течение которого обвиняемые уклонялись от уплаты средств на содержание детей, допускались ошибки и неточности.

В нарушение положений ч. 1 ст. 360 УПК суд Лельчицкого района Гомельской области при осуждении 12.09.2011 Д. в описательно-мотивировочной части приговора указал только дату, по состоянию на которую рассчитан размер задолженности алиментных выплат, без конкретизации периода, в течение которого виновное лицо совершило преступление.

В нарушение положений ч. 1 ст. 301 УПК, согласно которым судебное разбирательство проводится лишь по предъявленному обвинению, допускалось необоснованное увеличение объема обвинения.

Приговором суда Поставского района Витебской области от 25.10.2011 К. признан виновным в уклонении от уплаты средств на содержание детей более 3 месяцев в течение года «начиная с 01.02.2011 и по настоящее время». Аналогичное обвинение органом предварительного расследования было предъявлено 05.10.2011. Осуждая К. за неисполнение алиментных обязательств «по настоящее время», а следовательно, до постановления приговора, суд вышел за пределы предъявленного обвинения. Приговор в кассационном порядке не опротестован.

Кроме того, формулировка обвинения («совершение преступления по настоящее время») не отвечает требованиям уголовно-процессуального закона.

Оставалось без реагирования прокуроров и необоснованное уменьшение судом объема предъявленного обвинения.

К. органом предварительного расследования обвинялся в уклонении от содержания ребенка на протяжении 17 месяцев — в период с 01.01.2010 по 31.05.2010 и с 01.07.2010 по 30.07.2011. Суд Белыничского района Могилевской области, рассмотрев 09.08.2011 уголовное дело ускоренного производства в сокращенном порядке, ошибочно, без приведения мотивов и наличия на то оснований изменил обвинение, признав К. виновным в уклонении от уплаты средств на содержание ребенка в течение 6 месяцев с 1 января по 30 июня 2011 г.

Зачастую в объем обвинения включались периоды образования задолженности по уплате средств, в течение которых виновные лица не имели объективной возможности исполнять обязательство по содержанию детей.

Приговором суда Червенского района Минской области от 06.04.2010 П. признан виновным в уклонении от уплаты средств на содержание несовершеннолетнего ребенка с 01.01.2009 по август 2009 г. и с ноября 2009 г. по 29.01.2010. Период совершения преступления необоснованно содержал время нахождения П. под стражей по предыдущему приговору с 20.01.2010 по 29.01.2010.

Приведенные нарушения, своевременно не выявленные прокурорами в кассационные сроки, обусловлены поверхностным подходом к изучению дел, невнимательностью в работе, небрежным отношением к проверке приговоров.

Недостатком является отсутствие в материалах дел заверенных копий судебных постановлений о взыскании средств на содержание детей (алиментов), свидетельствующих о наличии у виновных лиц соответствующей обязанности.

Осужденным по ч. 1 ст. 174 УК приговорами суда Белыничского района Могилевской области от 19.08.2011 и от 18.10.2011 В. и К. предъявлено обвинение в уклонении более трех месяцев в течение года от уплаты средств на содержание несовершеннолетних детей по решению суда (судьи). Предъявление обвинения по ст. 174 УК в редакции, которая утратила силу с августа 2005 г., свидетельствует о незнании органами предварительного расследования и прокурорами действующего законодательства, которое вместо слов «решение суда (судьи)» оперирует более широким термином «судебное постановление».

Часть 2 ст. 174 УК предусматривает уголовную ответственность за уклонение родителей от возмещения расходов, затраченных государством на содержание детей, находящихся на государственном обеспечении, выразившееся в неявке на работу десять и более рабочих дней в течение трех месяцев, либо в сокрытии или занижении ими размера заработной платы и приравненных к ней доходов, либо в уклонении от трудоустройства по судебному постановлению, совершенном в течение года после наложения административного взыскания за такое же нарушение, повлекшее за собой неисполнение или неполное исполнение ежемесячных обязательств по возмещению расходов, затраченных государством на содержание детей, находящихся на государственном обеспечении.

Из трех альтернативных вариантов преступного уклонения родителей от возмещения расходов, затраченных государством на содержание детей, находящихся на государственном обеспечении, в 98,5% случаев данное преступление совершалось путем неявки на работу 10 и более рабочих дней в течение 3 месяцев.

Практически во всех случаях совокупный период невыхода виновными лицами на работу превышал 10 рабочих дней.

В ряде районов к уголовной ответственности привлекались лица, не выходившие на работу более 2 лет.

Приговором суда Борисовского района Минской области от 09.01.2012 Ж. осуждена по ч. 2 ст. 174 УК за уклонение от возмещения расходов, затраченных государством на содержание детей, находящихся на государственном обеспечении, выразившееся в неявке на работу с мая 2008 г. по ноябрь 2011 г. в течение 874 дней.

Такие факты указывают на ненадлежащую реализацию положений Декрета Президента Республики Беларусь от 24.11.2006 N 18 «О дополнительных мерах по государственной защите детей в неблагополучных семьях» (далее — Декрет N 18) организацией, в которой работало обязанное лицо, соответствующим органом по труду, занятости и социальной защите и органом внутренних дел.

Осуждение за сокрытие или занижение родителем размера заработной платы и приравненного к ней дохода имеет единичный характер (0,2%).

Уклонение от трудоустройства по судебному постановлению, совершенное в течение года после наложения административного взыскания за такое же нарушение, имело место всего по 1% дел.

Не всегда при расследовании и судебном рассмотрении уголовных дел этой категории выясняется вопрос о том, могло ли быть допущено обязанное лицо, не выходящее на работу, к выполнению своих трудовых обязанностей без прохождения обязательного медицинского осмотра.

Приговором суда Борисовского района Минской области от 07.02.2012 Г. осуждена по ч. 3 ст. 174 УК за уклонение от возмещения расходов, выразившееся в неявке на работу 186 рабочих дней в период с 14.02.2011 по 12.12.2011. Установлено, что 11.02.2011 в целях обеспечения исполнения решения суда с осужденной был заключен трудовой договор, и она принята на работу с 14.02.2011 по профессии, требующей перед допуском к работе обязательного предварительного медицинского осмотра. После заключения договора осужденная направлена нанимателем для его прохождения. Медицинский осмотр Г. не прошла и на работу не вышла.

При квалификации действий осужденной как уклонение, выразившееся в неявке на работу, согласно предъявленному обвинению и позиции государственного обвинения не были учтены следующие обстоятельства.

В соответствии с п. 6 ч. 1 ст. 26 Трудового кодекса Республики Беларусь (далее — ТК) при заключении трудового договора наниматель обязан потребовать, а гражданин должен предъявить нанимателю медицинское заключение о состоянии здоровья, если его предъявление предусмотрено законодательными актами. Трудовой договор с Г. заключен без представления таких документов в соответствии с Декретом N 18, закрепляющим безусловную обязанность приема обязанных лиц на работу. Вместе с тем с целью обеспечения безопасности труда без прохождения принятым работником обязательного медицинского осмотра наниматель не вправе допускать его к выполнению трудовых функций (ч. 2 ст. 26, п. 4 ч. 2 ст. 49 ТК).

При таких обстоятельствах Г. осуждена за неявку на работу, к которой она без прохождения обязательного медицинского осмотра не могла быть допущена.

В соответствии с примечанием к ст. 174 УК уклонение от прохождения медицинского осмотра составляет иную форму преступного уклонения от возмещения расходов, затраченных государством, — уклонение от трудоустройства по судебному постановлению, совершенное в течение года после наложения административного взыскания.

Уголовная ответственность за уклонение от возмещения расходов, затраченных государством на содержание детей, была введена Законом Республики Беларусь от 19.07.2005 N 37-З «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Беларусь по вопросам возмещения расходов на содержание детей, находящихся на государственном обеспечении». Возникающие ошибки в практической деятельности обусловлены бланкетным характером этой нормы, неоднократными изменениями ее редакции, отличием по содержанию этого преступного поведения от традиционного уклонения от выполнения алиментных обязательств.

Допускаются недостатки, связанные с отсутствием в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого и описательно-мотивировочной части приговора указания на время совершения преступления — даты неявки на работу без уважительных причин.

По приговору суда Советского района г. Гомеля от 28.02.2012 в соответствии с предъявленным обвинением Д. признана виновной по ч. 3 ст. 174 УК в том, что допустила более 10 прогулов в рабочие дни в период с 20.07.2011 по 27.10.2011. Такая формулировка обвинения ограничивает право обвиняемой на защиту и противоречит уголовно-процессуальному закону.

Не во всех случаях всесторонне исследуется наличие у лица обязанности возмещать расходы, затраченные государством на содержание детей.

Приговором суда Клецкого района Минской области от 08.08.2011 Г. осуждена по ч. 2 ст. 174 УК к 100 часам общественных работ. Заключением судебно-психиатрической экспертизы установлено, что у осужденной в период инкриминированного ей деяния имелось и имеется в настоящее время психическое расстройство в виде легкой умственной отсталости. Умственная отсталость в силу п. 5.4 перечня заболеваний, при которых родители не могут выполнять родительские обязанности, утвержденного постановлением Министерства здравоохранения Республики Беларусь от 30.03.2010 N 36 «Об утверждении перечня заболеваний, при которых родители не могут выполнять родительские обязанности, и признании утратившим силу постановления Министерства здравоохранения Республики Беларусь от 19 августа 2005 г. N 25», отнесена к заболеваниям, при которых родители не могут выполнять родительские обязанности. Согласно ч. 2 ст. 93 Кодекса Республики Беларусь о браке и семье (далее — КоБС) и п. 8, 9 Декрета N 18 расходы по содержанию детей не возмещаются родителями, которые не могут выполнять родительские обязанности по состоянию здоровья.

Такие обстоятельства, имеющие существенное значение для правильного разрешения дела, остались без оценки органа предварительного расследования, государственного обвинителя и суда. Данные о том, обязана ли была осужденная возмещать расходы по содержанию детей, надлежащим образом не проверены. По протесту Генеральной прокуратуры Республики Беларусь президиумом Минского областного суда 23.05.2012 приговор в отношении Г. отменен.

Допускается осуждение за неявку на работу в дни, которые в соответствии с трудовыми договорами обязанных лиц являлись выходными. Зачастую не исследуется вопрос о наличии у виновных обязанности в соответствии с трудовым, коллективным договорами, правилами внутреннего трудового распорядка находиться на рабочем месте и выполнять свои трудовые функции в инкриминированные им дни неявок на работу. Не приобщаются к материалам дел подтверждающие такую обязанность документы: табели учета рабочего времени, трудовые договоры, графики работ (сменности) и т.п.

Приговором суда Мозырского района Гомельской области от 16.02.2012 С. признана виновной в уклонении от возмещения расходов, выразившемся в невыходе на работу в 2011 году в сентябре — 4 дня, октябре — 11, ноябре — 8, декабре — 7 и январе 2012 г. — 7. Из материалов дела следует, что виновность С. подтверждена табелями учета рабочего времени, где в качестве прогулов указаны все дни, кроме тех, когда осужденная выходила на работу. В то же время при установленном на предприятии суммированном учете рабочего времени с месячным учетным периодом указания в табеле об обязанности выхода на работу ежедневно в течение месяца без выходных при восьмичасовом рабочем дне не соответствуют требованиям трудового законодательства.

В соответствии со ст. 112 ТК полная норма продолжительности рабочего времени не может превышать 40 часов в неделю. При суммированном учете рабочего времени еженедельная продолжительность рабочего времени может быть больше этой продолжительности, однако норма часов определяется по календарю за весь период суммированного учета с соблюдением указанных положений. Декретом N 18 не предусмотрено ограничений данных требований для обязанных лиц.

С учетом установленного на предприятии периода суммированного учета (месяц) в ноябре 2011 г. С. отработала норму продолжительности рабочего времени. Сведений о том, что она привлекалась с ее согласия к сверхурочным работам, в материалах дела не имеется. Признание С. виновной в невыходе на работу в иные указанные в обвинении месяцы также основано на неполно исследованных обстоятельствах дела. Графики работ (сменности) С., подтверждающие ее обязанность выходить на работу в конкретные дни, к материалам дела не приобщены.

Приговор в отношении С. не опротестован в надзорном порядке в связи со смертью последней.

Приведенный пример свидетельствует о необходимости исследования и всесторонней проверки обоснованности отражения сведений в табелях учета рабочего времени, сопоставления их с графиками работ и режимом рабочего времени, выяснения установленной на предприятии продолжительности учетного периода, расчетной нормы рабочего времени.

Органами предварительного расследования допускались ошибки, связанные с игнорированием обязательного признака состава рассматриваемого преступления — наступления общественно опасных последствий в виде неисполнения или неполного исполнения ежемесячных обязательств по возмещению расходов, затраченных государством на содержание детей.

В ходе проведения доследственных проверок и расследования уголовных дел не всегда изучается и проверяется степень участия в возмещении расходов государства второго родителя, являющегося в соответствии с положениями Декрета N 18 солидарным должником.

По приговору суда Жлобинского района Гомельской области от 28.11.2011, оставленному без изменения судом кассационной инстанции, З. оправдана по ч. 3 ст. 174 УК за отсутствием в ее деянии состава преступления. Органом уголовного преследования она обвинялась в том, что с целью уклонения от возмещения расходов, затраченных государством на содержание ее дочери, не явилась на работу без уважительных причин в июне — августе 2011 г. в течение 57 дней, что повлекло за собой неполное исполнение ежемесячных обязательств. Оправдывая З., суд пришел к выводу, что ею были допущены невыходы на работу более десяти дней в течение трех месяцев, однако эти действия не повлекли необходимых последствий — неполного исполнения ежемесячных обязательств по возмещению расходов, затраченных государством на содержание детей, находящихся на государственном обеспечении, поскольку обязательства были в полном объеме выполнены солидарным должником — мужем З.

Органами дознания в ходе досудебного производства общая сумма, подлежащая взысканию в конкретные месяцы, и сумма средств, выплаченных солидарным должником З., не выяснялись.

Допускаются ошибки при квалификации действий виновных лиц по признаку «повлекшие за собой неисполнение или неполное исполнение ежемесячных обязательств по возмещению расходов, затраченных государством на содержание детей».

Б. по приговору суда Светлогорского района Гомельской области от 04.02.2011, оставленному без изменения судебной коллегией по уголовным делам и президиумом Гомельского областного суда, признана виновной в уклонении от возмещения расходов, затраченных государством на содержание детей, находящихся на государственном обеспечении, выразившемся в неявке на работу 10 и более рабочих дней в течение 3 месяцев, повлекшем за собой неисполнение и неполное исполнение ежемесячных обязательств по возмещению расходов, затраченных государством на содержание детей, находящихся на государственном обеспечении. Совокупный период неявки Б. на работу, составляющий 94 дня, образовался с марта по октябрь 2010 г. В этот же период времени с осужденной были частично взысканы расходы, затраченные государством на содержание ее дочери. Следовательно, суд правильно посчитал установленным, что противоправные действия Б. привели к неполному исполнению ежемесячных обязательств по возмещению указанных расходов. Однако выводы суда о том, что неявка осужденной на работу одновременно повлекла и неисполнение таких же обязательств, не соответствуют фактическим обстоятельствам делам. Определением судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Республики Беларусь от 09.08.2011 приговор изменен, указание об осуждении Б. за неисполнение ежемесячных обязательств по возмещению расходов исключено.

Анализ судебной практики показал, что привлечение лиц к уголовной ответственности за уклонение от возмещения расходов, затраченных государством на содержание детей, выразившееся в неявке на работу 10 и более рабочих дней, не ставится в зависимость от того, позволяет ли их заработная плата исполнять ежемесячные обязательства в полном объеме. Преступные последствия заключаются в том, что государство недополучает ту величину возмещения расходов, которую могло бы получить при работе обязанных лиц без прогулов.

В то же время не во всех случаях устанавливается сумма, на которую в результате виновного поведения лиц ежемесячные обязательства по возмещению расходов на содержание детей, находящихся на государственном обеспечении, не были исполнены. Отсутствует единство при определении размера такой суммы. Обоснованным является ее расчет пропорционально недополученному обязанными лицами в результате прогулов доходу.

При привлечении лиц к уголовной ответственности по ч. 3 ст. 174 УК по-прежнему не исключены факты необоснованного признания в качестве отягчающего ответственность обстоятельства квалифицирующего признака данного преступления — совершение преступления лицом, ранее судимым по ст. 174 УК.

Приговором суда Солигорского района Минской области от 16.02.2011 К. осужден по ч. 3 ст. 174 УК к 2 годам 6 месяцам ограничения свободы без направления в исправительное учреждение открытого типа. Из материалов дела следует, что К. ранее был осужден приговором суда Солигорского района от 02.10.2007 по ч. 1 ст. 174 УК к 1 году ограничения свободы с направлением в ИУОТ. Наказание К. отбыл 01.12.2008. Соответственно судимость по предыдущему приговору погашена 01.12.2009. Судом установлено, что осужденный уклонялся от уплаты средств на содержание несовершеннолетнего ребенка с 24.11.2009 по 31.01.2010 и с 15.05.2010 по 31.12.2010. В период неснятой и непогашенной судимости уклонение от уплаты средств на содержание ребенка не превышало трех месяцев. Следовательно, действия К. подлежали квалификации по ч. 1 ст. 174 УК.

По протесту Генеральной прокуратуры Республики Беларусь постановлением президиума Минского областного суда от 06.09.2011 приговор изменен. Действия К. переквалифицированы с ч. 3 на ч. 1 ст. 174 УК, по которой назначено наказание в виде 3 месяцев ареста.

В нарушение ч. 6 ст. 3 УК, согласно которой никто не может нести уголовную ответственность дважды за одно и то же преступление, имел место факт повторного осуждения за уклонение от содержания детей в течение одного и того же периода.

Приговором суда Лельчицкого района Гомельской области от 22.03.2011 Р. осужден по ч. 1 ст. 174 УК за уклонение от уплаты средств на содержание детей в период с 19.09.2010 по 30.01.2011. Последующим приговором суда того же района от 01.11.2011 Р. по ч. 3 ст. 174 УК вновь признан виновным в уклонении от содержания детей с 19.09.2010 по 29.09.2011.

Допускалась подмена двух различных квалифицирующих признаков преступления — совершенное «лицом, ранее судимым за уклонение от содержания детей» и «лицом, ранее судимым за уклонение от возмещения расходов, затраченных государством на содержание детей, находящихся на государственном обеспечении».

Приговором суда Гомельского района от 02.03.2012 М. признана виновной в уклонении от возмещения расходов, затраченных государством на содержание детей, находящихся на государственном обеспечении, повлекшем за собой неполное исполнение ежемесячных обязательств по возмещению расходов на содержание детей, совершенном лицом, ранее судимым за уклонение от содержания детей. Из материалов дела следует, что М. ранее судима не за уклонение от содержания детей, а за уклонение от возмещения расходов, затраченных государством на содержание детей, находящихся на государственном обеспечении. Такой квалифицирующий признак содержало и предъявленное ей обвинение. Приговор изменен судом надзорной инстанции по протесту Генеральной прокуратуры Республики Беларусь.

Уклонение родителей от содержания детей относится к преступлениям против интересов несовершеннолетних, поскольку причиняет ущерб общественным отношениям по материальному обеспечению детей, определяющим их нормальное развитие. Потерпевшими от преступления, предусмотренного ст. 174 УК, являются несовершеннолетние. Лица, на попечении которых они находятся, являются законными представителями их интересов при производстве по уголовному делу. В соответствии со ст. 57 УПК законный представитель потерпевшего имеет право примириться с обвиняемым только по делам частного обвинения, к которым ст. 174 УК не относится, и не вправе совершать какие-либо действия против интересов представляемого им участника уголовного процесса. Ходатайство же о прекращении производства по такому уголовному делу в связи с примирением ставит под угрозу охраняемые семейным и уголовным законодательством его интересы.

В целях стимулирования законопослушного поведения и возмещения задолженности по ежемесячным обязательствам наиболее обоснованным является освобождение данных лиц от уголовной ответственности с привлечением к административной ответственности (ст. 86 УК).

Существенную долю среди причин вмешательства судов кассационной и надзорной инстанций в приговоры составляет неправильное применение уголовного закона при назначении наказания по совокупности приговоров и преступлений. Ошибки в применении положений ст. 72 и 73 УК обусловлены длящимся характером данного преступления и неправильным определением момента его окончания.

Постановлением президиума Витебского областного суда от 04.08.2011 по протесту председателя Витебского областного суда изменен приговор суда Октябрьского района г. Витебска от 17.08.2009 в отношении К., осужденной по ч. 3 ст. 174 УК. В соответствии с ч. 2 ст. 45 УК лицо считается судимым со дня вступления в законную силу приговора суда вплоть до погашения и снятия судимости. Ранее К. судима по ч. 2 ст. 174 УК приговором, вступившим в законную силу 30.05.2009. Как следует из обвинения, кроме неявки на работу в период с 07.10.2008 по 29.05.2009 К. не явилась на работу также 1, 2, 4 и 5 июня 2009 г., т.е. в течение 4 дней. Поскольку уклонение от возмещения расходов на содержание детей после вступления приговора в законную силу имело место в течение менее 10 дней, судом необоснованно был вменен такой квалифицирующий признак ч. 3 ст. 174 УК, как совершение преступления лицом, ранее судимым за уклонение от содержания детей, находящихся на государственном обеспечении. Действия К. переквалифицированы с ч. 3 на ч. 2 ст. 174 УК.

Тенденция увеличения числа рецидивных преступлений данной категории свидетельствует о том, что избираемые наказания не всегда имели действенное превентивное значение, соответствовали принципу справедливости, отвечали целям уголовной ответственности и являлись эффективными.

Назначение исправительных работ, предусматривающих удержания из заработка осужденного, зачастую осложняло погашение им задолженности по ежемесячным обязательствам.

Такие обстоятельства подтверждают необходимость в каждом конкретном случае исключительно взвешенного подхода к избранию наказания лицам, уклонившимся от содержания детей либо от возмещения расходов, затраченных государством на содержание детей.

Об ошибках по делам о разбойных нападениях на граждан в их жилище.

Обобщением практики рассмотрения судами республики дел о разбойных нападениях на граждан в их жилище и проверкой обоснованности позиции государственных обвинителей по таким делам установлены факты неправильной оценки характера применяемого виновными насилия с целью завладения имуществом потерпевшего, что влекло незаконную квалификацию содеянного как грабежа, а не разбоя.

Для наличия насилия, опасного для жизни и здоровья, не обязательно наступление последствий в виде кратковременного расстройства здоровья или телесного повреждения большей степени тяжести, достаточно возможности их наступления.

При оценке характера примененного виновным насилия следует учитывать не только последствия в виде причинения вреда здоровью потерпевшего, но и интенсивность этого насилия, продолжительность, способ применения, направленность в жизненно важные органы, орудия преступления. Как разбой следует квалифицировать нападение с целью завладения имуществом, в результате которого потерпевшему причинено легкое телесное повреждение без расстройства здоровья либо вообще не причинено никакого вреда его здоровью, однако в момент применения насилия существовала реальная опасность для жизни и здоровья. Таким насилием может быть, например, нанесение ударов по голове или другим жизненно важным органам ногами или каким-либо предметом, душение потерпевшего, длительное и неоднократное удержание его головы в воде, надевание на голову полиэтиленового пакета с целью вызвать удушение и т.п. насильственные действия, а также приведение в бессознательное состояние посредством применения сильнодействующих снотворных (например, клофелина) и других одурманивающих веществ.

Угроза насилием, опасным для жизни или здоровья, должна быть реальной и действительной. Форма ее внешнего выражения не имеет принципиального значения. Для определения реальности угрозы следует учитывать конкретные обстоятельства дела, направленность умысла виновного и субъективное восприятие потерпевшего.

Вопреки этим положениям, суд Московского района г. Бреста при постановлении приговора от 14.06.2005 в отношении Я. переквалифицировал его действия с ч. 2 ст. 207 на ч. 2 ст. 206 УК, исключив из обвинения угрозу применения насилия, опасного для жизни и здоровья. Признав достоверными показания потерпевшего К. о высказанных ему Я. и иным лицом угрозах «зарезать», суд одновременно указал, что якобы не представлено доказательств, подтверждающих реальность этой угрозы и намерений ее немедленного применения. Выводы суда несостоятельны. К. последовательно утверждал, что виновные, требуя деньги, избивали его ногами и руками, угрожали зарезать. После его слов об отсутствии денег нанесли удары ногами по голове, от чего он потерял сознание. Утверждал, что угрозы воспринимал реально, боялся, что зарежут, нож был на кухне, а избивали его в прихожей, находившейся в 2,5 м от кухни. При таких обстоятельствах угроза в адрес потерпевшего была реальной и действительной, а исключение этого признака разбоя — необоснованным.

Государственный обвинитель занимал правильную позицию по квалификации действий Я. по ч. 2 ст. 207 УК, однако приговор опротестован не был. Кроме того, следовало перепредъявить обвинение в суде, указав, что примененное к К. насилие также было опасным для его жизни и здоровья. Выводы следователя, с которыми согласился заместитель прокурора района, направивший дело в суд, основывались лишь на степени тяжести вреда здоровью, определенной экспертом. Однако достоверно установлено, что потерпевшему было нанесено не менее 14 ударов ногами и руками, в том числе в голову и висок, и что от ударов К. терял сознание. Очевидно, что такое насилие создавало реальную угрозу жизни и здоровью в момент его применения. Неправомерная квалификация содеянного и неопротестование прокуратурой района незаконного приговора позволили Я., ранее четырежды судимому, избежать заслуженного наказания, а также повлекли неправильную квалификацию и при осуждении соучастника Я. в силу преюдиции этого приговора.

При совершении разбоя группой лиц не обязательно, чтобы все соучастники применяли физическое или психическое насилие. Достаточно того, чтобы эти действия совершил хотя бы один из членов группы и они охватывались умыслом других соучастников. В противном случае действия исполнителя следует расценивать как эксцесс.

При рассмотрении судом Первомайского района г. Бобруйска дела в отношении А., К. и Кр. по ч. 2 ст. 207 УК гособвинитель частично отказался от обвинения А. и переквалифицировал его действия на ч. 2 ст. 206 УК. Соглашаясь с такой юридической оценкой, суд указал, что А. имел умысел на открытое похищение имущества «в отсутствие действий К. и Кр. с применением ножа». Однако из показаний потерпевшего, положенных в основу приговора, усматривается, что действия всех соучастников были согласованны, после падения его на пол от ударов А. Кр. приставил лезвие ножа к груди потерпевшего, угрожал и требовал деньги. Кр. подтвердил, что А. в этот момент находился рядом с ним. А. на предварительном и судебном следствии признавал, что видел эти действия Кр., после которых и было совместно похищено имущество потерпевшего. Таким образом, умыслом А. охватывалось совершение разбоя и действиями Кр. с ножом он воспользовался для завладения имуществом потерпевшего. Оснований для изменения квалификации содеянного не имелось, назначенное за него по ч. 2 ст. 206 УК наказание в виде 3 лет ограничения свободы является чрезмерно мягким.

Установлен и обратный пример, когда суд Ивьевского района в соответствии с позицией гособвинителя необоснованно признал Д. виновной в пособничестве в разбое, а не грабеже. Не было учтено, что соучастники несут ответственность лишь за преступление, являвшееся предметом сговора, а разбойное нападение может быть совершено только с прямым умыслом. Пособник разбоя должен сознавать не только цель — завладение имуществом, но и характер угрозы насилия именно как опасного для жизни и здоровья потерпевшего. Пособничество Д. ограничилось предоставлением информации о месте нахождения дома потерпевшей. Действий соучастников и каких-либо предметов, которыми они могли угрожать, она не видела. До совершения преступления ей сказали лишь о том, что свяжут потерпевшую. Показаний Д. в суде о том, что она догадывалась о возможном применении соучастниками угроз и насилия, недостаточно для осуждения ее за пособничество в разбое. Подобные догадки не свидетельствуют о прямом умысле на разбой. Осужденная никогда не признавала, что допускала возможность угрозы применения насилия, именно опасного для жизни и здоровья потерпевшей. Более того, наличие предварительного сговора или прямого умысла на разбой Д. не инкриминировалось. Таким образом, совершенный разбой явился эксцессом его непосредственных исполнителей и действия Д. следовало квалифицировать по ч. 6 ст. 16 и ч. 2 ст. 206 УК как пособничество в грабеже.

Под проникновением в жилище с целью разбоя следует понимать не только тайное, но и открытое вторжение в жилище, как с преодолением препятствий или сопротивления людей, так и беспрепятственно. Проникновением должно признаваться и появление в жилище путем использования обмана, например под видом сантехника, покупателя по объявлению и т.д., а также под каким-либо другим вымышленным предлогом, например попить воды, позвонить и т.д. Отсутствует данный квалифицирующий признак лишь в том случае, если умысел на завладение имуществом возник у виновного уже после прихода в жилище потерпевшего.

При оценке направленности умысла и момента его возникновения следует учитывать совокупность следующих обстоятельств: предшествующее поведение виновного, характер его действий, разрыв во времени между его приходом в жилище и разбойным нападением, наличие заранее принесенного оружия (например, ножей, бит) или других приспособлений (например, удавок) для применения насилия или угрозы им.

Обобщением установлены факты неправильной оценки судом момента возникновения у осужденного умысла на разбой. Это влекло необоснованное исключение квалифицирующего признака «проникновение в жилище» с переквалификацией в ряде случаев действий виновных с ч. 2 на ч. 1 ст. 207 УК.

Так, приговором суда Партизанского района г. Минска от 08.12.2005 Ю. осужден по ч. 1 ст. 207 УК. Он признан виновным в том, что, находясь в квартире Я. под видом покупателя видеокамеры, завладел ею, применив насилие, опасное для жизни и здоровья потерпевшей. Юридическая оценка была дана судом в соответствии с необоснованной позицией гособвинителя Ч., предложившего в прениях исключить из обвинения признак «проникновение в жилище» и переквалифицировать содеянное с ч. 2 на ч. 1 ст. 207 УК. Из показаний Я., признанных судом достоверными, усматривается, что осужденный изначально имел намерение завладеть ее видеокамерой. Потерпевшая поясняла, что Ю., придя в квартиру по объявлению о продаже видеокамеры и осмотрев ее, назначил встречу на другой день, при этом предварительно путем расспросов удостоверился, что Я. будет находиться в квартире одна. Зная о том, что стоимость видеокамеры установлена потерпевшей в 500 дол. США, и согласившись приобрести ее за такую цену, пришел, имея при себе только 30 дол. США, а также заранее взял с собой веревку, которой затем и душил потерпевшую. Таким образом, обманный предлог прихода к потерпевшей и характер действий Ю. свидетельствовали о заранее сформировавшемся у него умысле на завладение видеокамерой потерпевшей до прихода к ней в квартиру. Необоснованное исключение из обвинения признака «проникновение в жилище» повлекло неправильную квалификацию содеянного и назначение виновному чрезмерно мягкого наказания.

Однако следует иметь в виду, что проникновение — не самоцель, а способ получить доступ к хранящимся в жилище денежным средствам или имуществу потерпевшего. Поэтому вторжение на территорию домовладения в ходе разбоя образует объективную сторону ст. 207 УК по признаку «проникновение в жилище» и не требует дополнительной квалификации по ст. 202 УК за нарушение неприкосновенности законных владений граждан. Такая неправильная юридическая оценка по совокупности названных преступлений была дана действиям Б. судом Полоцкого района и г. Полоцка в соответствии с аналогичной позицией государственного обвинителя.

Суды и государственные обвинители не всегда понимают точный смысл закона, предусматривающего ответственность за разбой, совершенный с причинением тяжкого телесного повреждения.

При совершении разбоя группой лиц названный квалифицирующий признак ч. 3 ст. 207 УК инкриминируется только тем соучастникам, которые причастны к непосредственному причинению тяжких телесных повреждений, либо тем соучастникам, у которых имелся предварительный сговор на причинение телесных повреждений такой степени тяжести и которые способствовали реализации этого умысла.

Например, приговором суда Столинского района от 22.03.2005 Р. осужден по ч. 3 ст. 207 УК. Он признан виновным в разбое, совершенном совместно с Б., с причинением потерпевшему П. тяжкого телесного повреждения. Однако установлено, что осужденные проникали в дом П. с целью кражи. Будучи там застигнутыми потерпевшим, с целью непосредственного завладения его имуществом Б. нанес не менее 6 ударов металлическим прутом по голове и телу П., причинив ему тяжкие телесные повреждения. Поскольку Р. не участвовал в избиении потерпевшего и не причастен к непосредственному причинению ему тяжких телесных повреждений, этот признак подлежал исключению из его обвинения. С учетом того что Р. воспользовался примененным насилием, опасным для жизни и здоровья потерпевшего, с целью завладения имуществом, его действия следовало квалифицировать по ч. 2 ст. 207 УК как разбой, совершенный группой лиц, с проникновением в жилище.

В ряде случаев действия виновных, повлекшие смерть потерпевших, квалифицировались по ч. 3 ст. 207 и ч. 3 ст. 147 УК, несмотря на наличие достаточных оснований для квалификации их как убийства, сопряженного с разбоем, либо покушения на это преступление. Причиной неправильной юридической оценки являлось ненадлежащее выяснение направленности умысла исходя из количества, характера и локализации телесных повреждений, орудий преступления, характера действий виновного после совершения преступления.

Приговором суда Малоритского района от 11.02.2005 О., М., В. и Б. признаны виновными в разбое и умышленном, из корыстных побуждений, причинении тяжких телесных повреждений, повлекших по неосторожности смерть потерпевшего. Установлено, что в процессе совершения разбоя потерпевшему Ш. виновные нанесли не менее 40 ударов кулаками и ногами по голове и туловищу, причинив тяжкие телесные повреждения, в том числе в виде закрытой тупой травмы грудной клетки с множественными переломами ребер и переломом тела грудины, кровоизлияния в сердечную сорочку, повреждения обоих легких, закрытой черепно-мозговой травмы с кровоизлиянием под твердую мозговую оболочку. Кроме того, потерпевшего облили дизельным топливом, угрожали поджечь. После избиения Ш. связали ему руки веревкой, набросили на шею удавку, положили потерпевшего в багажник автомобиля, закрыли багажник и транспортировали автомобиль со двора дома. Ш. был обнаружен благодаря случайному стечению обстоятельств, однако скончался в больнице. Несмотря на очевидность совершенного убийства, сопряженного с разбоем, гособвинитель обвинение в суде не перепредъявила.

Как покушение на убийство, сопряженное с разбоем, следовало квалифицировать действия М., которая нанесла несколько ударов Г., 1913 года рождения, а затем душила ее с применением подушки. После того как потерпевшая сымитировала свою смерть, М. похитила деньги и скрылась. Изложенное свидетельствует о прямом умысле осужденной на убийство.

При рассмотрении судом Советского района г. Гомеля дела по обвинению К. и М. государственному обвинителю также следовало исправить ошибку следствия и предъявить новое обвинение. Из последовательных показаний потерпевшей П. усматривается, что в процессе разбоя и избиения осужденные угрожали убить ее, заявляли, что следов не оставляют. М. душил потерпевшую за горло, а К. кричала о том, чтобы он передавил П. сонную артерию. Потерпевшая начала хрипеть, а К. нанесла ей удар ножом в спину, причинив тяжкие телесные повреждения. Умысел на убийство до конца доведен не был, поскольку соседи, услышав крики о помощи, вызвали сотрудников милиции, которые и задержали осужденных на месте преступления.

Допускались ошибки и при разграничении разбоя и вымогательства. Не всегда учитывалось, что в случаях, когда насилие или угроза им были применены с целью непосредственного завладения имуществом, но в связи с отсутствием такового требование о его передаче было перенесено на будущее, действия виновного следует квалифицировать по совокупности преступлений, предусмотренных соответствующими частями ст. 207 и 208 УК.

Судом Лидского района в соответствии с позицией государственного обвинителя действия М. и Л., обвиняемых в совершении преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 208 и ч. 2 ст. 207 УК, были переквалифицированы только на ч. 2 ст. 207 УК. Принятое решение суд мотивировал тем, что действия виновных охватывались единым умыслом. Однако из материалов дела усматривается, что М. и Л. в ходе избиения потерпевшего Б. требовали у него 100000 руб., говоря, что знают о получении им зарплаты. На ответ Б. о том, что деньги он уже потратил, снова стали избивать его и требовать, чтобы тот дал 100000 руб. из следующей зарплаты. Когда потерпевший согласился, перестали его избивать. При таких обстоятельствах оснований для изменения юридической оценки содеянного не имелось.

По совокупности преступлений, предусмотренных ст. 207 и 208 УК, квалифицируются и действия лица, завладевшего частью имущества путем разбоя и одновременно потребовавшего передать ему другую часть имущества путем вымогательства.

Обобщением установлены и нарушения уголовно-процессуального закона в ходе судебного рассмотрения дел названной категории.

Согласно ч. 1 ст. 45 УПК участие защитника по делу обязательно, если лицо обвиняется в совершении особо тяжкого преступления. Вопреки этому закону, орган уголовного преследования и суд Полоцкого района и г. Полоцка не обеспечили участие защитника на предварительном следствии и в суде по делу Б. по ч. 2 ст. 207 УК. Данное нарушение послужило основанием к отмене приговора в порядке надзора. При новом рассмотрении дела гособвинитель Б. не устранил эту ошибку, не предъявил Б. новое обвинение в присутствии защитника, что явилось одним из оснований отмены приговора во второй раз.

В соответствии с ч. 2 ст. 326 УПК сокращенный порядок судебного следствия не применяется по делам о преступлениях, за совершение которых по закону может быть назначено лишение свободы на срок свыше 10 лет. В нарушение этого требования суд Берестовицкого района рассмотрел дело по обвинению Х. по ч. 2 ст. 207 УК в сокращенном порядке, против которого государственный обвинитель не возражал.

Разбой относится к наиболее опасным преступлениям против собственности. Однако имели место случаи проявления государственными обвинителями излишней либеральности и неправильной позиции относительно назначения виновным в разбоях наказания с применением ст. 70 или ч. 3 ст. 65 УК по надуманным основаниям.

Так, судом Оршанского района и г. Орши в соответствии с необоснованной позицией обвинителя была применена ст. 70 УК при назначении наказания М. по ч. 2 ст. 207 УК. Последний по месту жительства характеризовался отрицательно, склонен к употреблению спиртных напитков, объявлялся судом в розыск, совершил разбой в период неотбытого наказания по предыдущему приговору. В связи с этим оснований для применения ему ст. 70 УК не имелось.

Санкция ч. 2 ст. 207 УК предусматривает обязательное назначение конфискации имущества.

Однако в ряде случаев суды в приговоре, а иногда и гособвинители в прениях не указывали вообще на применение этого наказания или указывали на назначение наказания без конфискации имущества.

Присвоение либо растрата (ст. 211 УК).

В соответствии с п. 16 постановления Пленума Верховного Суда Республики Беларусь от 21.12.2001 N 15 «О применении судами уголовного законодательства по делам о хищениях имущества» (далее — постановление N 15) хищение имущества путем присвоения или растраты может быть совершено только лицом, которому это имущество вверено. Вверенным является имущество, в отношении которого лицо в силу трудовых, гражданско-правовых или иных отношений наделено полномочиями владения, пользования или распоряжения.

Вместе с тем зачастую как присвоение и растрата необоснованно квалифицируются действия лиц, которым имущество временно передано собственником без предоставления таких полномочий, либо в случаях, когда виновные завладевают имуществом помимо воли собственника.

Приговором суда Осиповичского района Могилевской области от 11.09.2009 Л. признан виновным в том, что он получил от Ж. во временное пользование мобильный телефон, который, вопреки договоренности, не вернул, а присвоил и продал. Его действия в соответствии с аналогичной позицией государственного обвинителя квалифицированы судом по ч. 1 ст. 211 УК. Вместе с тем Ж. передал Л. мобильный телефон для совершения конкретного действия — позвонить. Последний, воспользовавшись этим, похитил его. Потерпевший, отдавая свой телефон, не наделил осужденного полномочиями владения и распоряжения указанным имуществом. Временное обладание вещью (мобильным телефоном) в отсутствие ее владельца без передачи соответствующих прав на нее не может рассматриваться как владение или пользование ею, а значит, имущество не было вверено осужденному. Исходя из установленных судом фактических обстоятельств дела получение Л. мобильного телефона для осуществления звонка являлось лишь условием, облегчающим доступ к имуществу и способствующим последующему тайному хищению его.

Постановлением президиума Могилевского областного суда от 29.07.2011 по протесту Генеральной прокуратуры Республики Беларусь приговор в отношении Л. изменен. Его действия переквалифицированы с ч. 1 ст. 211 на ч. 1 ст. 205 УК.

Приговором суда Волковысского района Гродненской области от 10.02.2011 Ш. осужден по ч. 2 ст. 211 УК. Он признан виновным в том, что получил от Г. 100000 руб. для приобретения спиртных напитков и их последующего совместного распития. Вверенные деньги осужденный присвоил и распорядился ими по своему усмотрению. Однако фактические обстоятельства дела свидетельствуют о том, что Ш. совершил тайное хищение денежных средств потерпевшего, воспользовавшись ситуацией, а его действия органом уголовного преследования и судом квалифицированы неверно.

Постановлением президиума Гродненского областного суда от 05.08.2011 приговор изменен. Действия Ш. переквалифицированы с ч. 2 ст. 211 на ч. 2 ст. 205 УК.

По названным делам не было доказано наличие у осужденных до или в момент передачи имущества заранее обдуманного умысла на завладение им.

Вместе с тем необходимо учитывать, что если потерпевший добровольно передал имущество виновному лицу под влиянием обмана или злоупотребления доверием, то действия последнего подлежат квалификации как мошенничество.

Приговором суда Осиповичского района Могилевской области от 13.07.2010 Ш. признан виновным в том, что он в разное время, получив от потерпевших во временное пользование два дорожных велосипеда для поездки, похитил их и продал. Действия Ш. получили неправильную оценку суда как растрата имущества лицом, которому оно вверено, совершенная повторно. Не учтено, что осужденный брал велосипеды у потерпевших под видом поездки за спиртными напитками, заранее зная, что велосипеды им не вернет. Таким образом, Ш. завладел имуществом, используя приятельские отношения с потерпевшими и злоупотребляя их доверием, т.е. совершил мошенничество.

Постановлением президиума Могилевского областного суда от 08.04.2011 по протесту Генеральной прокуратуры Республики Беларусь приговор в отношении Ш. изменен. Его действия переквалифицированы с ч. 2 ст. 211 на ч. 2 ст. 209 УК.

М. приговором суда Московского района г. Бреста от 15.04.2011 признан виновным в том, что, работая водителем ОАО «Савушкин продукт», при отчете за командировку в г. Москву (Российская Федерация) внес в авансовый отчет не соответствующие действительности сведения и представил подложные документы — гостиничную квитанцию и кассовый чек о проживании на территории Российской Федерации в гостинице, в результате чего похитил денежные средства, выплаченные ему в счет расходов, якобы понесенных по найму жилого помещения, в сумме 1807763 руб. Действия осужденного в соответствии с аналогичной позицией государственного обвинителя квалифицированы как присвоение и растрата вверенного имущества.

При этом судом не учтено, что согласно Инструкции о порядке и условиях предоставления гарантий и компенсаций при служебных командировках за границу, утвержденной постановлением Министерства труда и социальной защиты Республики Беларусь от 30.07.2010 N 115 «Об утверждении Инструкции о порядке и условиях предоставления гарантий и компенсаций при служебных командировках за границу и признании утратившими силу некоторых постановлений Министерства труда Республики Беларусь и Министерства труда и социальной защиты Республики Беларусь» (в редакции постановления Министерства труда и социальной защиты Республики Беларусь от 19.10.2010 N 148 «О внесении изменений и дополнения в Инструкцию о порядке и условиях предоставления гарантий и компенсаций при служебных командировках за границу»), наниматель обязан выдать командированному работнику аванс до выезда в командировку и возместить расходы по найму жилого помещения. Использование средств в иностранной валюте, полученных на расходы при служебных командировках за границу, на другие цели не допускается.

В силу изложенного, получив перед выездом в командировку аванс, М. не был наделен правом владения, пользования и распоряжения денежными средствами предприятия, так как они предназначались для возмещения его расходов по найму жилого помещения. Не использованные в названных целях суммы подлежали возврату предприятию. Следовательно, умысел осужденного, представившего заведомо подложные документы, подтверждающие якобы понесенные им расходы по найму жилого помещения, направлен на завладение денежными средствами предприятия путем обмана. Такие действия предусмотрены и должны квалифицироваться по ст. 209 УК. Президиумом Брестского областного суда 16.03.2012 удовлетворен протест Генеральной прокуратуры Республики Беларусь, приговор в отношении М. изменен, его действия переквалифицированы на ч. 1 ст. 209 УК.

При юридической оценке обстоятельств совершения хищений следует также учитывать, что в соответствии с п. 7 постановления N 15 действия, начатые как кража или мошенничество, обнаруженные потерпевшим или другими лицами и, несмотря на это, продолженные виновным с целью завладения имуществом или его удержания, квалифицируются как грабеж, а при применении насилия, опасного для жизни или здоровья, либо угрозы применения такого насилия — как разбой.

Распространенной ошибкой является одновременная квалификация действий виновных по признакам присвоения и растраты вверенного имущества. При этом не учитываются разъяснения постановления N 15 о том, что присвоение выражается в обращении виновным в свою пользу вверенного имущества, а растрата — в отчуждении такого имущества или потреблении его самим виновным минуя этап присвоения. Растрата ранее уже присвоенного имущества не меняет способа хищения с присвоения на растрату.

Приговором суда Бобруйского района и г. Бобруйска от 05.01.2011 М. признана виновной в том, что, работая продавцом магазина, присвоила денежную выручку в размере 3000000 руб. Органом предварительного расследования действия М. квалифицированы как присвоение и растрата. Суд обоснованно исключил из объема предъявленного обвинения растрату, признав ее виновной лишь в присвоении вверенного имущества. Однако государственный обвинитель поддержала обвинение в полном объеме.

При разграничении составов преступлений, предусмотренных ст. 210 и 211 УК, следует исходить из п. 14 постановления N 15, в соответствии с которым хищение путем злоупотребления служебными полномочиями характеризуется использованием должностным лицом своих служебных полномочий для завладения имуществом или правом на него.

Хищение влечет ответственность по ст. 210 УК при условии, что похищенное имущество не вверено должностному лицу, а находится во владении других лиц, через которых должностное лицо осуществляет полномочия по управлению и распоряжению данным имуществом. Если же должностное лицо совершает хищение имущества, вверенного ему по службе, то его действия необходимо квалифицировать по ст. 211 УК.

Приговором суда Лидского района Гродненской области от 24.05.2011 Д. признана виновной в том, что она, работая заведующей фермой, являясь должностным лицом, используя свои должностные полномочия, в сентябре 2010 г. завладела вверенными ей заменителем цельного сухого молока, комбикормом и иными товарно-материальными ценностями, находившимися на складе МТФ «Островля» и принадлежащими СПК «Едковский» Лидского района, на общую сумму 970850 руб. Она же повторно 14.03.2011 завладела вверенными ей зерносмесью, комбикормом и иными товарно-материальными ценностями, находившимися на складе МТФ «Островля» и принадлежащими СПК «Едковский», на общую сумму 1316025 руб.

Ее действия квалифицированы судом по ч. 1, 2 ст. 210 УК, аналогичную позицию занимал в прениях государственный обвинитель.

Вместе с тем по делу не установлено и в приговоре не приведено доказательств, свидетельствующих о том, что для завладения имуществом СПК «Едковский» Д. каким-либо образом использовала свои служебные полномочия.

Из показаний Д. в судебном заседании усматривается, что она дважды похищала корма с фермы, вывозила их с помощью своего знакомого, не осведомленного о совершаемом хищении.

Согласно договору о полной индивидуальной материальной ответственности Д. была обязана обеспечить сохранность вверенных ей как заведующей молочно-товарной фермой товарно-материальных ценностей. Исходя из изложенного действия Д., присвоившей вверенное ей имущество, надлежит квалифицировать по ст. 211 УК. Суд необоснованно пришел к выводу о наличии в ее действиях состава преступления, предусмотренного ст. 210 УК.

По протесту Генеральной прокуратуры Республики Беларусь 23.11.2011 президиумом Гродненского областного суда названный приговор отменен, в ходе нового судебного разбирательства Д. осуждена по ч. 1, 2 ст. 211 УК.

В ряде случаев суды ошибочно квалифицировали действия осужденных как оконченное хищение.

Приговором суда Сморгонского района от 29.03.2011 Ш. и С. осуждены по ч. 2 ст. 211 УК. Ш. признан виновным в том, что, работая водителем филиала «Автопарк N 17» ОАО «Гроднооблавтотранс», являясь материально ответственным лицом, по предварительному сговору с С. посредством магнитной электронной карты осуществил заправку топливного бака автомобиля, принадлежащего ООО «Черный камень» и закрепленного за С., биодизельным топливом в количестве 200 литров на сумму 444000 руб., причинив ущерб ОАО «Гроднооблавтотранс» на указанную сумму.

Из показаний осужденных усматривается, что с целью хищения дизельного топлива на служебных автомобилях они приехали на автозаправочную станцию. С. вставил заправочный пистолет в бензобак своего автомобиля, а Ш. посредством магнитной карты ввел через счетное устройство необходимые параметры для заправки 200 литрами топлива. Когда заправка подходила к завершению, к ним подъехали сотрудники органов внутренних дел, которым Ш. и С. сразу признались в хищении топлива.

В соответствии с п. 33 постановления N 15 хищение следует считать оконченным, если имущество изъято и виновный имеет реальную возможность распоряжаться им по своему усмотрению или пользоваться им.

Осужденные не имели реальной возможности распорядиться похищенным по своему усмотрению либо пользоваться им, так как были задержаны непосредственно в момент совершения преступления, в связи с чем в их действиях усматривается покушение на растрату вверенного имущества, совершенное по предварительному сговору группой лиц, то есть преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 14 и ч. 2 ст. 211 УК. Постановлением президиума Гродненского областного суда от 22.03.2012 по протесту Генеральной прокуратуры Республики Беларусь приговор изменен.

Имеют место факты необоснованной квалификации продолжаемого хищения по признаку повторности.

Приговором суда Оршанского района и г. Орши от 14.04.2011 Р. признана виновной в том, что, работая в должности продавца 3-й категории — заведующей магазином Оршанского районного потребительского общества (райпо), с использованием своих служебных полномочий в период с 05.06.2010 по 26.11.2010 совершила хищение денежных средств и товарно-материальных ценностей путем присвоения и растраты на общую сумму 918522 руб. Она же повторно, работая в той же должности, в период с 26.11.2010 по 28.12.2010 совершила хищение денежных средств и товарно-материальных ценностей путем присвоения и растраты на общую сумму 4467306 руб.

В соответствии с ч. 2 примечаний к главе 24 УК хищение признается совершенным повторно, если ему предшествовало другое хищение.

Материалами дела установлено, что 26.11.2010 Оршанским райпо проведена инвентаризация, по результатам которой выявлена недостача товарно-материальных ценностей в сумме 918522 руб. В результате повторной инвентаризации 28.12.2010 выявлена недостача в сумме 4585576 руб.

В ходе досудебного производства Р. не оспаривала того обстоятельства, что недостача образовалась в связи с тем, что она в период с 05.06.2010 по 28.12.2010 похищала деньги, товары из магазина, а также раздавала продукты питания без оплаты жителям поселка. После выявления недостачи 26.11.2010 Р. руководством райпо от работы не отстранялась, ее преступные действия пресечены не были. В органы внутренних дел с заявлением о проведении проверки по факту выявленной недостачи райпо не обращалось. Уголовное дело возбуждено 29.12.2010.

Тождественность преступных действий Р. указывает на то, что они охватывались единым умыслом и являлись продолжаемым хищением. С учетом изложенного ее действия необоснованно квалифицированы по признаку повторности.

Кроме того, при описании преступного деяния суд указал, что Р. совершила хищение с использованием своих служебных полномочий. Однако суд не установил и в приговоре не привел доказательств, подтверждающих названное обстоятельство. Использование служебных полномочий является обязательным признаком объективной стороны преступления, предусмотренного ст. 210 УК, совершение которого осужденной не вменялось. Указание об использовании служебных полномочий при совершении хищения Р. подлежало исключению из приговора.

Генеральной прокуратурой Республики Беларусь в президиум Витебского областного суда принесен надзорный протест об изменении названного приговора, который 26.03.2012 удовлетворен.

Приговором суда Сморгонского района от 07.06.2011 С. осуждена по ч. 1, 2 ст. 211 УК (государственный обвинитель в части квалификации занимал аналогичную позицию). Она признана виновной в том, что, работая в должности продавца 4-го разряда автомагазина Сморгонского райпо, в период с 24.01.2011 по 12.02.2011 похитила путем присвоения товарно-материальные ценности на сумму 717600 руб.

Продолжая преступные действия, будучи переведенной на должность продавца в магазин д. Сыроватки Сморгонского райпо, в период с 14.02.2011 по 07.03.2011 похитила путем присвоения 80 бутылок водки, причинив ущерб на общую сумму 717600 руб.

Правильно установив фактические обстоятельства дела, суд дал им неверную юридическую оценку, что повлекло необоснованное осуждение С. по ч. 2 ст. 211 УК.

Собранными по делу доказательствами установлено, что в период работы продавцом в автолавке с 24.01.2011 по 12.02.2011 С. неоднократно брала для себя без оплаты продукты питания. В ходе инвентаризации 11.02.2011 была выявлена недостача на сумму 717 тыс.руб. Зная, что ее должны перевести продавцом в магазин д. Сыроватки, С. попросила ревизоров и принимавшую автолавку продавца О. не указывать в акте инвентаризации недостачу. С целью сокрытия недостачи ревизорами в акт было вписано 80 бутылок водки, которых в действительности в наличии в автомагазине не было. В феврале 2011 г. к осужденной обратилась О. с просьбой погасить недостачу в автолавке. С указанной целью С. в несколько приемов передала О. 80 бутылок водки из магазина д. Сыроватки.

При таких обстоятельствах выводы суда о совершении С. повторного хищения фактическим обстоятельствам дела не соответствуют. Принадлежащее Сморгонскому райпо имущество не было противоправно и безвозмездно изъято у собственника, не обращалось осужденной в свою собственность или собственность третьих лиц. При изъятии водки в магазине умысел С. был направлен на сокрытие ранее совершенного хищения, а не на завладение имуществом. В результате ее действий ущерб Сморгонскому райпо не причинен, так как водка реализована через автолавку, денежные средства от реализации водки поступили райпо. С учетом отсутствия у С. корыстной цели ее действия не могут расцениваться как хищение.

Следовательно, в действиях осужденной отсутствует состав преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 211 УК. Генеральной прокуратурой Республики Беларусь в президиум Гродненского областного суда принесен протест в порядке надзора об отмене приговора в данной части и прекращении производства по делу в соответствии с п. 2 ч. 1 ст. 29 УПК, который 22.03.2012 рассмотрен и удовлетворен.

Помимо нарушений уголовного закона при квалификации действий виновных лиц государственными обвинителями и судами при рассмотрении дел анализируемой категории допускаются нарушения уголовно-процессуального закона.

По ряду уголовных дел судебное следствие необоснованно проведено в сокращенном порядке.

Постановлением президиума Брестского областного суда от 26.10.2011 по протесту Генеральной прокуратуры Республики Беларусь отменен приговор суда Кобринского района от 15.03.2011 в отношении Н., осужденной по ч. 1 ст. 211 УК.

Н. обвинялась в том, что, работая в должности продавца магазина N 15 Кобринского райпо, являясь материально ответственным лицом, в период с 01.06.2010 по 16.11.2010 присвоила и растратила вверенные ей товарно-материальные ценности на общую сумму 8581680 руб.

В судебном заседании Н. пояснила, что она, работая с 01.06.2010 в должности продавца, к выполнению обязанностей относилась халатно. В магазине портился товар (хлеб, молочные продукты), который она вывозила домой и использовала на корм скоту. О том, что в магазине имеются просроченные продукты, в устной форме докладывала руководству райпо. Аналогичные показания Н. давала в ходе предварительного следствия.

Таким образом, Н. фактически не признала себя виновной в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 211 УК, ссылаясь на то, что недостача в магазине образовалась в результате порчи продуктов, а не в результате совершенного ею хищения.

Однако по делу судебное следствие проведено в сокращенном порядке. При принятии решения суд руководствовался только фактом признания обвиняемой своей вины, что является недостаточным. Признание вины не должно вызывать у суда сомнений. В п. 15 постановления Пленума Верховного Суда Республики Беларусь от 26.09.2002 N 6 «О некоторых вопросах применения уголовно-процессуального закона в суде первой инстанции» (далее — постановление N 6) указано, что признание обвиняемым своей вины может вызвать сомнение, если, несмотря на признание обвиняемого, по делу усматриваются основания для исключения из обвинения отдельных пунктов (эпизодов) и т.п.

То обстоятельство, что в судебном заседании Н. заявила о полном признании своей вины, указывает лишь о ее субъективном отношении к содеянному. Суд в связи с этим обязан был поставить под сомнение сделанное признание и исследовать собранные доказательства в полном объеме.

Исходя из ч. 1 ст. 326 УПК, установив, что стороны согласны на проведение судебного следствия в сокращенном порядке, суд обязан выяснить, какие доказательства они считают необходимым исследовать.

Однако из протокола судебного заседания усматривается, что судом мнение сторон по указанному вопросу не выяснялось. Решив провести судебное следствие в сокращенном порядке, суд ограничился исследованием характеризирующего материала. В то же время оглашенные судом справки нарколога, психиатра, характеристика не являются доказательствами виновности Н. в инкриминируемом деянии. Иные материалы дела судом не исследованы.

Необоснованное проведение судебного следствия в сокращенном порядке явилось также одним из оснований отмены по протесту Генеральной прокуратуры Республики Беларусь приговора суда Лидского района Гродненской области от 24.05.2011 в отношении Д., которая не была допрошена в судебном заседании по второму эпизоду хищения.

В ходе судебного разбирательства по уголовному делу по обвинению М. также допущено существенное нарушение уголовно-процессуального закона.

Государственным обвинителем в порядке ч. 2 ст. 301 УПК М. предъявлено в судебном заседании новое обвинение. В соответствии с п. 17 постановления N 6, когда государственным обвинителем составлено новое постановление о привлечении в качестве обвиняемого, суд должен, как правило, предоставить стороне защиты для подготовки к защите время сроком не менее 5 суток. Продолжение судебного разбирательства без предоставления названного срока возможно только по просьбе обвиняемого, его защитника.

Однако из протокола судебного заседания усматривается, что суд сразу перешел к допросу М. по новому обвинению, не выяснив необходимость предоставления обвиняемому срока для подготовки к защите по вновь предъявленному обвинению. Данное несоблюдение требований закона является существенным, так как судом нарушено право обвиняемого на защиту, и послужило одним из оснований, повлекших отмену приговора президиумом Брестского областного суда по протесту Генеральной прокуратуры Республики Беларусь.

Анализ практики назначения наказаний по делам названной категории показал, что судами и государственными обвинителями также допускается неправильное применение уголовного закона.

Согласно ст. 51 УК лишение права заниматься определенной деятельностью или занимать определенные должности заключается в запрещении осужденному занимать указанные судом должности или осуществлять ту деятельность, в связи с которой совершено преступление.

Однако в нарушение названных требований закона прокуроры при направлении уголовных дел в суд в порядке ст. 455 УПК, а также государственные обвинители зачастую ориентируют суды на назначение дополнительного наказания, не обусловленного занимаемой обвиняемыми должностью или родом деятельности в момент инкриминируемого деяния.

Органом предварительного расследования Х. предъявлено обвинение по ч. 1 ст. 211 УК в том, что она, работая в должности исполняющей обязанности заведующей магазином, являясь материально ответственным лицом, присвоила товарно-материальные ценности, причинив ущерб Зельвенскому райпо, на сумму 2522691 руб.

При направлении дела в суд в порядке ст. 455 УПК прокурор Зельвенского района предложил назначить Х. наказание в виде лишения права занимать должности, связанные с выполнением организационно-распорядительных и административно-хозяйственных обязанностей.

Аналогичная ошибка допущена прокурором Зельвенского района при направлении в суд в порядке ст. 455 УПК уголовного дела по обвинению Е. по ч. 1 ст. 211 УК, кроме того, им не указан срок лишения права занимать определенные должности.

Судом Зельвенского района в обоих случаях осужденным обоснованно назначено наказание в виде лишения права занимать только материально ответственные должности.

Приговором суда Быховского района от 22.03.2011 в соответствии с аналогичной позицией государственного обвинителя Н. осуждена по ч. 1 ст. 211 УК к 2 годам лишения права занимать должности и заниматься деятельностью, связанной с учетом, хранением и отпуском материальных ценностей, со штрафом в размере 30 базовых величин в сумме 1050000 руб.

Н. признана виновной в том, что она, работая продавцом Быховского райпо, являясь материально ответственным лицом, в период с 06.08.2010 по 22.09.2010 похитила путем присвоения и растраты материальные ценности и денежные средства на сумму 2760000 руб.

Суд, лишив Н. права заниматься деятельностью, связанной с учетом, хранением и отпуском товарно-материальных ценностей, установил необоснованно широкий запрет на ее трудовую деятельность, чем нарушил ее конституционные права.

По названным основаниям Генеральной прокуратурой Республики Беларусь принесен протест в президиум Могилевского областного суда об изменении приговора и исключении указания об осуждении Н. к лишению права заниматься определенной деятельностью, протест 23.03.2012 удовлетворен.

Об определении стоимости (размера) похищенного имущества.

Генеральной прокуратурой Республики Беларусь совместно с ГУ «Научно-практический центр проблем укрепления законности и правопорядка Генеральной прокуратуры Республики Беларусь» проанализирована практика определения правоохранительными органами и судами стоимости имущества, похищенного на объектах торговли.

Необходимо учитывать, что размер хищения — это стоимость похищенного имущества.

В соответствии с п. 25 постановления N 15 при определении стоимости похищенного имущества следует исходить в зависимости от обстоятельств приобретения его собственником из государственных розничных, рыночных, комиссионных или иных цен на день совершения преступления. При отсутствии цены, а при необходимости и в иных случаях стоимость имущества определяется на основании заключения эксперта.

При решении рассматриваемого вопроса относительно имущества, похищенного у граждан, надлежит также исходить из его стоимости на день совершения преступления с учетом износа и имеющихся дефектов, понижающих его ценность по сравнению с первоначальной стоимостью.

При определении размера хищения, совершенного на объектах торговли, следует учитывать, что в силу ст. 105 Налогового кодекса Республики Беларусь при реализации товаров по свободным отпускным ценам (с учетом акцизов для подакцизных товаров) плательщик дополнительно к цене товаров обязан предъявить к оплате покупателю этих товаров соответствующую сумму налога на добавленную стоимость, а при реализации товаров по розничным ценам соответствующая сумма указанного налога включается в эти цены.

Дата начисления и уплаты налога не имеет значения для определения размера хищения.

Генеральной прокуратурой Республики Беларусь установлены факты определения органом предварительного следствия размера похищенного имущества с предприятий торговли без учета налога на добавленную стоимость, а также иных надбавок и отнесения их к упущенной выгоде.

В результате в некоторых случаях виновные необоснованно привлекались к административной, а не уголовной ответственности как совершившие хищение на сумму, не превышающую 10 базовых величин.

Данная практика определения размера ущерба, причиненного хищениями на объектах торговли, является неправильной по следующим помимо перечисленных основаниям.

Согласно подп. 8.4 п. 8 Инструкции о порядке определения размера причиненного государственному имуществу вреда в связи с утратой, повреждением (порчей), недостачей при проведении проверок финансово-хозяйственной деятельности государственных юридических лиц, утвержденной постановлением Министерства финансов Республики Беларусь и Министерства экономики Республики Беларусь от 24.03.2003 N 39/69, определение размера причиненного государственному имуществу вреда, если утраченное государственное имущество относится к готовой продукции или товарам для продажи, осуществляется по ценам, установленным организацией для продажи идентичного или аналогичного имущества, которое было утрачено (но не ниже себестоимости).

Применяя данное определение к размеру ущерба, причиненного гражданами путем хищения имущества предприятий торговли негосударственной формы собственности, необходимо исходить не из закупочных цен в накладной поставщика товара, а из стоимости товара, указанной предприятием-продавцом на ценнике в торговом зале или другом месте, где лицо взяло этот товар, не намереваясь производить за него оплату.

Следует учитывать также субъективную сторону правонарушения (преступления) — наличие у виновного лица умысла на хищение товара по цене, указанной на ценнике в торговом зале магазина и сформированной с учетом налога на добавленную стоимость и надбавок.

Незаконные сделки с драгоценными металлами и камнями.

В отличие от УК 1960 года, в котором незаконные сделки с драгоценными металлами и камнями относились к государственным преступлениям, в УК они находятся в главе 25 «Преступления против порядка осуществления экономической деятельности», что соответствует объекту рассматриваемого преступления, которым является порядок обращения драгоценных металлов и камней, относящихся к валютным ценностям.

В основном предметом преступления по проверенным делам являлись ювелирные изделия без государственного клейма Республики Беларусь или пробирных клейм государственных инспекций пробирного надзора бывшего СССР (95%).

В незаконный оборот были вовлечены золото — по 83% дел, серебро — 13%, палладий — 4%. Из них драгоценные камни (бриллианты) являлись предметом преступления по 1 делу в виде вставок в ювелирное изделие.

Анализ изученных уголовных дел выявил различную правоприменительную практику при оценке признаков состава преступления, предусмотренного ст. 223 УК, что в ряде случаев влекло неверную квалификацию действий виновных.

Установлено отсутствие единообразной следственной и судебной практики при квалификации незаконных сделок с драгоценными металлами и камнями по признаку повторности.

Согласно диспозиции ч. 1 ст. 223 УК состав оконченного преступления образует единичная сделка с драгоценными металлами и камнями, совершенная в нарушение установленных правил.

Каждый случай сбыта либо приобретения драгоценных металлов и камней в нарушение установленных правил представляет собой самостоятельную сделку с ними и в силу ч. 1 ст. 41 УК образует повторность по отношению к предыдущей сделке.

В связи с этим наличие у осужденных единого умысла на незаконный сбыт всех имевшихся у них изделий из драгоценных металлов или камней не исключает квалификации таких действий в качестве повторных.

По уголовному делу в отношении Ш., обвинявшейся в совершении 5 сделок с драгоценными металлами с весны 2009 года по март 2010 г. (суд Калинковичского района), государственный обвинитель необоснованно отказался от обвинения по признаку повторного совершения преступления.

Из обвинения Б. по ч. 2 ст. 223 УК в совершении 2 сделок с ювелирными изделиями из золота суд Центрального района г. Минска необоснованно исключил признак повторности и переквалифицировал содеянное на ч. 1 ст. 223 УК. Государственный обвинитель просил квалифицировать действия Б. по второму эпизоду обвинения как повторные, однако приговор не был своевременно опротестован.

По 3 делам в нарушение требований ч. 1 ст. 71 УК совершение первой, а также последующих незаконных сделок квалифицировалось органами предварительного расследования и судом не по ч. 1, 2 ст. 223 УК, а лишь по ч. 2 ст. 223 УК.

Приговором суда Мозырского района от 15.04.2011 Л. и К. осуждены по ч. 2 ст. 223 УК за нарушение правил о сделках с драгоценными металлами и камнями, совершенное повторно. Помимо продажи изделий из золота осужденные признаны виновными в приготовлении к незаконной реализации изъятых у них ювелирных изделий. Следовательно, данные действия подлежали отдельной квалификации по ч. 1 ст. 13, ч. 2 ст. 223 УК.

Установлены различные подходы органов предварительного расследования и судов к квалификации фактов сбыта ювелирных изделий из драгоценных металлов сразу нескольким покупателям.

Приговором суда Гродненского района от 23.06.2010 Л. осуждена по ч. 1 ст. 223 УК за совершение незаконной сделки с драгоценными металлами, выразившейся в реализации ювелирных изделий 4 различным покупателям, пришедшим к ней в одно время. Также как один эпизод преступления указан незаконный сбыт ювелирных изделий различным лицам в приговорах суда Солигорского района от 22.04.2010 в отношении Р. и от 06.05.2010 в отношении Д.

Вместе с тем приговором суда Московского района г. Бреста от 18.01.2010 В. осуждена по двум эпизодам обвинения (второй по признаку повторности) в связи со сбытом ювелирных изделий покупателям, одновременно договаривавшимся об их приобретении.

В случаях когда с каждым из покупателей имела место договоренность на приобретение разных ювелирных изделий и каждый самостоятельно их оплачивает, действия продавца подлежат квалификации по признаку повторности.

По ряду изученных дел был неверно определен размер незаконных сделок с драгоценными металлами. Основными критериями для его расчета являлись:

1) цены предприятий розничной торговли;

2) цена на драгоценные металлы в изделиях и ломе, скупаемые у физических лиц, утверждаемая постановлениями Министерства финансов Республики Беларусь;

3) полученный и предполагаемый размер дохода (выручки) от реализации изделий из драгоценных металлов.

Правильным следует признать определение размера незаконных сделок по фактически полученному и предполагаемому размеру дохода (выручки). Такой принцип соответствует позиции, изложенной в определении судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Республики Беларусь от 17.11.2009 по уголовному делу в отношении М. и др. об определении суммы сделки исходя из размера полученных осужденными денежных средств в сумме 350 тыс.дол. США. Вместе с тем согласно заключению геммологической экспертизы представленный на исследование изумруд весом 218,22 карата являлся сырьем, прошедшим первичную обработку, т.е. полуфабрикатом. Стоимость камня как сырья составляла 55,03 дол. США. Если рассматривать данный камень как вставку в ювелирное изделие, его стоимость равнялась 5291,84 дол. США.

В соответствии с примечанием к главе 25 УК (преступления против порядка осуществления экономической деятельности) сделка признается совершенной в крупном размере, если ее размер в двести пятьдесят и более раз превышает размер базовой величины, установленный на день совершения преступления, в особо крупном размере, если ее размер в тысячу и более раз превышает размер базовой величины, установленный на день совершения преступления.

Таким образом, определяющим критерием для квалификации деяний по указанным признакам является фактический или предполагаемый размер сделки с драгоценными металлами и камнями, а не цена лома или стоимость ювелирных изделий при их реализации предприятиями торговли.

При этом невозможность реализации изымаемых ювелирных изделий в официальной розничной сети не имеет значения для определения размера сделки. Несоответствие изделий требованиям СТБ 1232-2000 «Изделия ювелирные из драгоценных металлов. Общие технические условия» не делает их непригодными для целевого использования в нелегальном обороте.

Цена на драгоценные металлы в изделиях и ломе, скупаемые у физических лиц, может применяться, например, при определении размера сделки в случаях, если эта цена выше фактической суммы незаконной сделки либо если у лица, занимающегося незаконным сбытом или изготовлением ювелирных изделий, изъят лом драгоценных металлов неизвестного происхождения, предназначенный для изготовления и реализации таких изделий.

Возможность применения указанной цены связана с тем, что действие ст. 223 УК направлено на уголовно-правовую охрану оборота ценностей, влияющего на состояние финансовых интересов государства в целом и валютного рынка в частности.

При этом следует учитывать, что стоимость изделий из драгоценных металлов или их лома подлежит определению без учета массы вставок.

Вопрос об отнесении размера систематически совершаемых незаконных сделок с драгоценными металлами и камнями к крупному или особо крупному следует решать с учетом суммарного размера как полученного, так и предполагаемого дохода. При этом все незаконные сделки подлежат квалификации в соответствии с данными критериями по ч. 2 или 3 ст. 223 УК либо со ссылкой на ч. 1 ст. 13 или ч. 1 ст. 14 УК.

Так, по приговору суда Березовского района от 29.01.2010 Г. был обоснованно осужден по ч. 1 ст. 14 и ч. 2 ст. 223 УК за покушение на реализацию золотых изделий в крупном размере, часть которых он продал, а в остальной части умысел не довел до конца по независящим от него обстоятельствам, вследствие их изъятия. В то же время Г. следовало предъявить обвинение и по признаку совершения незаконных сделок повторно.

Вместе с тем судом Пинского района и г. Пинска неверно квалифицированы в соответствии с предъявленным обвинением по ч. 1 ст. 223, ч. 2 ст. 223, ч. 1 ст. 13 и ч. 2 ст. 223 УК действия Т., совершенные повторно с драгоценными металлами в крупном размере. Осужденная приобрела с целью незаконной реализации ювелирные изделия, часть которых продала, а оставшиеся в крупном размере с целью последующей повторной реализации хранила до момента изъятия. С учетом обстоятельств дела действия Т. подлежали квалификации по ч. 1 ст. 13 и ч. 2 ст. 223 УК как приготовление к совершению сделок повторно в крупном размере.

При изъятии драгоценных металлов и камней, предназначенных для последующей незаконной реализации, действия обвиняемых следует квалифицировать в зависимости от фактических обстоятельств как приготовление к совершению преступления, предусмотренного ст. 223 УК, со ссылкой на ч. 1 ст. 13 УК, а при совершении действий, непосредственно направленных на сбыт этих объектов, — как покушение по ч. 1 ст. 14 УК.

По приговору суда Березовского района от 29.01.2010 в отношении Г. по ч. 1 ст. 14 и ч. 2 ст. 223 УК из объема обвинения судом обоснованно исключены действия по незаконной реализации ювелирных изделий, имеющих государственное клеймо Республики Беларусь и пробирные клейма государственных инспекций пробирного надзора бывшего СССР.

В случаях систематического совершения сделок с указанными изделиями такие действия подлежат квалификации с учетом размера дохода по ст. 233 УК как незаконная предпринимательская деятельность.

По уголовным делам данной категории зачастую не учитывается, что законодательный запрет на совершение физическими лицами сделок с ювелирными и бытовыми изделиями без государственных клейм установлен положениями ст. 21 Закона Республики Беларусь от 21.06.2002 N 110-З «О драгоценных металлах и драгоценных камнях» (далее — Закон о драгоценных металлах и камнях), действующими только на территории Республики Беларусь. В связи с этим является неправомерным осуждение за приобретение ювелирных изделий из драгоценных металлов за пределами Республики Беларусь либо в неустановленном месте.

Проверочные закупки и оперативные эксперименты были проведены по большинству изученных уголовных дел. По ряду из них указанные мероприятия проводились по 3 раза, что влекло лишь увеличение объема обвинения, но по материалам дел не могло привести к выявлению иных участников преступной деятельности, каналов поставки драгоценных металлов.

Постановлением президиума Гродненского областного суда от 16.09.2011 по протесту заместителя Генерального прокурора Республики Беларусь из приговора суда Новогрудского района от 30.11.2009 исключено указание о совершении Н. незаконной сделки с ювелирными изделиями из драгоценного металла в связи с незаконным проведением повторной проверочной закупки.

По 5 уголовным делам обоснованно признано обстоятельством, отягчающим ответственность обвиняемых, совершение преступлений из корыстных побуждений.

На это следует обращать внимание при направлении уголовных дел в суд и поддержании государственного обвинения.

Из проверенных дел в отношении 77 лиц дополнительное наказание в виде конфискации имущества назначено 14 осужденным. Однако по ряду аналогичных дел фактически немотивированно принято решение об осуждении без конфискации имущества.

При этом суды формально ссылаются в приговоре на характер и степень общественной опасности совершенного преступления, мотивы и цели содеянного, личность виновного, характер наступившего вреда, обстоятельства, смягчающие и отягчающие ответственность.

Приведенная ссылка отражает лишь перечень общих начал назначения наказания, предусмотренный ч. 1 ст. 62 УК, и не раскрывает характер и степень общественной опасности совершаемых преступлений.

Например, приговором суда Московского района г. Бреста от 18.01.2010 установлены факты совершения В. сделок с ювелирными изделиями из золота на протяжении 2006 — 2009 годов. У нее изъято 190 наименований таких изделий. Несмотря на систематическое осуществление осужденной преступной деятельности на протяжении длительного периода времени, суд не назначил В. наказание в виде конфискации имущества. Государственный обвинитель обоснованно предлагал назначить конфискацию имущества, однако кассационный протест им не был принесен.

Факты совершения К. незаконных сделок с ювелирными изделиями из золота в течение года установлены приговором суда Лунинецкого района от 13.05.2010, а при задержании у нее изъято 197 наименований золотых изделий. Однако государственный обвинитель не предлагала и суд не применил к К. конфискацию имущества.

Приговором суда Барановичского района и г. Барановичи от 19.10.2009 установлены факты совершения Л. сделок с ювелирными изделиями из золота на протяжении 10 месяцев с изъятием 115 наименований таких изделий. В соответствии с мнением государственного обвинителя суд не назначил Л. наказание в виде конфискации имущества.

При постановлении приговоров суды в большинстве случаев принимают правильное решение на основании ч. 6 ст. 61 УК о применении специальной конфискации драгоценных металлов и камней по незаконным сделкам, а также предназначенных для реализации.

Вместе с тем по ряду дел выявлены факты ненадлежащего разрешения судьбы указанного имущества.

В частности, приговором суда Барановичского района и г. Барановичи от 19.10.2009 в отношении Л. неправильно был решен вопрос о ювелирных изделиях из золота, изъятых у покупателей. В нарушение требований ч. 6 ст. 61 УК и ст. 169, 170 ГК (недействительность ничтожных сделок и их последствия) судьей приняты решения о возврате указанных изделий покупателям, в том числе и участнику проверочной закупки.

По приговору суда Полоцкого района и г. Полоцка от 28.04.2010 конфискованы в доход государства в качестве предметов, изъятых из оборота, не указанные в обвинении и не признанные орудиями и средствами совершения преступления, надетые в момент задержания на осужденной Б. 2 золотых ювелирных изделия и изъятые у нее по месту жительства 13 золотых ювелирных изделий, не имеющих оттисков государственных пробирных клейм. Данное решение суда является неверным, поскольку в соответствии с п. 6 действовавших на дату постановления приговора Правил совершения сделок с драгоценными металлами и камнями, утвержденных постановлением Совета Министров Республики Беларусь от 25.11.1999 N 1838, такие изделия могут находиться во владении граждан и являться предметом некоторых видов сделок между ними (дарения, пожертвования, завещания, приобретения по праву наследования, купли-продажи и обмена в целях коллекционирования и тезаврации единичных экземпляров монет из драгоценных металлов).

Кроме того, по данному делу суд по тем же основаниям конфисковал у свидетеля С. 4 ювелирных изделия, не являющиеся предметом незаконной сделки и к тому же имеющие оттиски государственных пробирных клейм (в этой части приговор не исполнен, поскольку в ходе досудебного производства ювелирные изделия были возвращены С.).

Изложенные факты свидетельствуют о ненадлежащем поддержании государственного обвинения, что зачастую ведет к невозможности в последующем устранить допущенные ошибки.

Обобщением установлено, что к уголовной ответственности за незаконные сделки с драгоценными металлами и камнями привлекаются лишь продавцы и скупщики указанного имущества. Лица, незаконно приобретшие изделия из драгоценных металлов для себя либо своих близких, к уголовной ответственности не привлекались.

По большинству уголовных дел решения о выделении из уголовного дела материалов для проведения дополнительной проверки либо об отказе в возбуждении уголовного дела по фактам незаконного приобретения изделий из драгоценных металлов не выносились. Основаниями к отказу в возбуждении уголовных дел в 8 случаях указана неосведомленность покупателей о необходимости оттисков государственных клейм, в 3 случаях — малозначительность совершенных деяний и в 1 — добровольное заявление о совершенном преступлении.

Вместе с тем законодатель не включает осознание противоправности в определение умысла (ст. 22 УК). Осознание противоправности деяния не является обязательным, поскольку совершение умышленного преступления возможно без знания его запрещенности уголовным законом, что следует принимать во внимание при принятии решений об отказе в возбуждении уголовных дел по такому основанию.

Также уголовный закон не предусматривает освобождение лица от уголовной ответственности по ст. 223 УК в связи с добровольным заявлением о совершенном преступлении.

С учетом невысокой степени общественной опасности установленных фактов приобретения лицами единичных экземпляров ювелирных изделий представляется обоснованным освобождать покупателей от уголовной ответственности в связи с малозначительностью деяния.

О результатах обобщения судебной практики по уголовным делам о преступлениях, предусмотренных ч. 2 — 4 ст. 328 УК.

Анализом рассмотренных судами в 2008 году и первом полугодии 2009 года уголовных дел о преступлениях, предусмотренных ч. 2 — 4 ст. 328 УК, по которым проводились оперативно-разыскные мероприятия (ОРМ), установлено, что при рассмотрении в судах уголовных дел данной категории в большинстве случаев лица, в отношении которых приняты меры безопасности, не допрашивались.

Вместе с тем допрос свидетелей, к которым приняты меры безопасности, является необходимым способом проверки законности и достоверности результатов проведенных ОРМ.

Освобождение лица от явки в судебное заседание — крайняя мера, применяемая судом в ситуациях, при которых согласно ч. 1 ст. 68 УПК другими методами обеспечить безопасность лица или его близких не представляется возможным (например, если данные о личности свидетеля будут установлены в случае его отсутствия в период допроса по месту жительства). В связи с этим государственным обвинителям следует всесторонне оценивать обоснованность принятых в ходе предварительного расследования мер по обеспечению безопасности участников уголовного процесса.

Необходимым способом контроля достоверности сведений, представляемых органам предварительного расследования и суду сотрудниками, осуществляющими оперативно-разыскную деятельность (ОРД), является проверка дел оперативного учета (ДОУ). Государственным обвинителям необходимо заявлять ходатайства об истребовании и изучении судом материалов ДОУ.

Одними из основополагающих доказательств по уголовным делам, возбужденным в результате проведения ОРМ, являются результаты аудио- и видеозаписей. Как правило, эксперты подтверждают достоверность таких записей. Вследствие этого органы уголовного преследования и суды нередко приходят к выводу об отсутствии оснований для проведения фоноскопических экспертиз, в том числе и при наличии ходатайств об этом обвиняемых и их защиты. Вместе с тем в качестве одного из оснований для оправдания Б. Минским областным судом по ч. 2 ст. 328 УК и переквалификации действий Р. и других судом Дзержинского района с ч. 2 и 3 ст. 328 на ч. 1 ст. 328 УК было указано на обнаружение в ходе проведения такой экспертизы признаков монтажа. Это свидетельствует о необходимости взвешенного подхода со стороны государственных обвинителей к рассмотрению ходатайств о проведении подобных экспертных исследований.

По делам обобщаемой категории в 2008 году и первом полугодии 2009 года были постановлены 2 оправдательных приговора в связи с недоказанностью участия обвиняемых в совершении преступлений.

Так, приговором суда Железнодорожного района г. Витебска от 13.03.2009 Д. признан невиновным и оправдан по ч. 4 ст. 328 УК.

Д. показал, что он дважды продал А. под видом марихуаны высушенную крапиву, получив доход в размере 120 тыс.руб. Свидетель А. при производстве предварительного следствия пояснил, что от курения приобретенного вещества почувствовал некоторое расслабление. В судебном заседании А. указал, что потом понял, что приобрел у Д. не марихуану, а крапиву. Как следствие, имеющиеся в деле доказательства признаны судом недостаточными для постановления обвинительного приговора по ч. 4 ст. 328 УК. В данном случае должен быть решен вопрос об ответственности Д. за мошенничество.

Основными причинами оправдания по отдельным эпизодам обвинения стали ошибки, допускаемые в досудебном производстве при проведении ОРМ, недостаточность собранных доказательств и исключение судами из обвинения эпизодов повторных проверочных закупок в случаях, когда их проведение не было направлено на установление новых обстоятельств преступной деятельности.

Приговором суда Московского района г. Бреста от 20.10.2008 Б. осужден по ч. 1 ст. 328 УК и оправдан по ч. 2 ст. 328 УК за недоказанностью участия в совершении преступления. Доказательства, добытые в ходе ОРМ, признаны недостоверными, поскольку в протоколах отсутствовали подписи участников ОРМ, участнику проверочной закупки при проведении слухового контроля выдавался диктофон с микрокассетой марки «ТДК», однако вещественным доказательством была признана микрокассета марки «Панасоник».

Приговором суда Пинского района и г. Пинска от 02.10.2008 Х. признан виновным по ч. 2 ст. 328 УК и оправдан по ч. 3 ст. 328 УК, так как после выявления при проверочной закупке первого эпизода сбыта Х. марихуаны задачи ОРМ были выполнены. Суд указал, что целью повторной закупки являлось склонение обвиняемого к совершению более тяжкого по квалификации преступления, что противоречит закону.

Практико-прикладной характер имеет уголовное дело в отношении Д. в части ее оправдания по ч. 1 ст. 14 и ч. 3 ст. 328 УК.

В судебном разбирательстве не нашло подтверждения наличие у Д. умысла на сбыт наркотического средства. При таких обстоятельствах действия Д. следовало квалифицировать по ч. 1 ст. 328 УК. В то же время обвиняемая была выдана Российской Федерацией для привлечения к уголовной ответственности по ч. 1 ст. 14 и ч. 3 ст. 328 УК. В соответствии со ст. 228 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее — УК Российской Федерации) уголовная ответственность за незаконные приобретение, хранение без цели сбыта наркотических средств наступает лишь в случае совершения таких действий с наркотиками в крупном размере, который применительно к метадону согласно постановлению Правительства Российской Федерации от 07.02.2006 N 76 «Об утверждении крупного и особо крупного размеров наркотических средств и психотропных веществ для целей статей 228, 228.1 и 229 Уголовного кодекса Российской Федерации» (в редакции от 08.07.2006) составляет 0,5 грамма. Таким образом, незаконные приобретение и хранение Д. без цели сбыта метадона в количестве 0,041 грамма не образуют состава преступления по УК Российской Федерации.

В силу п. 2 ст. 56 Конвенции от 22.01.1993 выдача лица для привлечения к уголовной ответственности производится за такие деяния, которые по законам запрашивающей и запрашиваемой Договаривающихся Сторон являются наказуемыми и за совершение которых предусматривается наказание в виде лишения свободы на срок не менее одного года или более тяжкое наказание.

Поскольку за совершение преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 328 УК, Д. Российской Федерацией не могла быть выдана, то в этой части она была оправдана.

Действия обвиняемых были переквалифицированы судами на иные составы преступлений по 45 уголовным делам. Основными причинами переквалификации стали недостаточность собранных по делу доказательств и нарушения закона при проведении ОРМ.

Органом предварительного расследования П. обвинялся по ч. 2 ст. 328 УК. Государственный обвинитель предлагал переквалифицировать его действия на ч. 1 ст. 328 УК, так как в судебном заседании обвиняемый показал, что приобретал и хранил психотропное вещество для собственного употребления, а полученная в ходе проведения оперативно-разыскного мероприятия «слуховой контроль» информация свидетельствовала лишь об осведомленности обвиняемого о незаконной реализации психотропных веществ на территории г. Минска, а не о приобретении метамфетамина с целью сбыта.

Приговором суда Дзержинского района от 23.06.2009 действия Р., Р-ко, Т., Р-на переквалифицированы с ч. 2 и 3 ст. 328 на ч. 1 ст. 328 УК ввиду допущенных нарушений закона при проведении оперативно-разыскных мероприятий и уголовно-процессуального закона в ходе предварительного следствия.

Признав доказательства, полученные в результате проведения ОРМ, недопустимыми, суд указал следующее. Информация о продаже наркотических средств поступила в отношении Р. Однако К. в рамках ОРМ приобрела наркотическое средство у его брата Р-ко. При этом постановление о проведении в отношении его проверочной закупки и слухового контроля не выносилось, ДОУ не заводилось. Документы о выдаче К. приобретенных наркотических средств содержат исправления, внесенные без участия понятых, не отражают сведений о том, когда и кем доставлено в районный отдел внутренних дел вещество, которое по весу и упаковке отличается от приобретенной марихуаны, представленная аудиозапись составлена из нескольких частей и имеет признаки монтажа.

Приговором суда Октябрьского района г. Гродно от 17.04.2009 действия К. были переквалифицированы с ч. 3 на ч. 2 ст. 328 УК, поскольку первоначальные эпизоды сбыта наркотических средств были вменены в вину только на основании показаний свидетеля.

Несмотря на значительное число нарушений закона, допущенных по уголовным делам рассматриваемой категории, лишь по двум из них судом были вынесены частные определения в связи с нарушениями при проведении ОРМ, изъятии и упаковке вещественных доказательств. Вследствие этого государственным обвинителям надлежит занимать принципиальную позицию по фактам подобных нарушений закона и ходатайствовать о вынесении судом частных определений (постановлений).

Квалификация действий по ч. 2 ст. 329 УК.

В следственно-судебной практике неединичны случаи неоднозначного толкования и неединообразного применения положений ст. 329 УК со стороны органа уголовного преследования и судов, а также фактического дублирования составов преступлений, когда одно деяние квалифицируется по двум статьям — ч. 1 ст. 328 и ст. 329 УК, санкции которых существенно отличаются.

Генеральная прокуратура Республики Беларусь полагает, что действия по посеву, выращиванию и высушиванию растений конопли, отделению листьев конопли от стебля и их измельчению не могут расцениваться как изготовление марихуаны или переработка конопли, поскольку эти действия не приводят к получению нового наркотического средства и не влияют на качество марихуаны — уже готового наркотического средства.

Согласно списку 5 опасных наркотических веществ, не используемых в медицинских целях, республиканского перечня наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, подлежащих государственному контролю в Республике Беларусь, утвержденного постановлением Министерства здравоохранения Республики Беларусь от 11.02.2015 N 19, любые части (в том числе неизмельченные и невысушенные) растений рода Cannabis, содержащие в своем составе любой из изомеров тетрагидроканнабинола, являются марихуаной, которая относится к опасным наркотическим средствам.

Следовательно, посев, выращивание, высушивание и измельчение растений конопли подлежат квалификации только по ст. 328 УК как приобретение и хранение наркотического средства — марихуаны.

Цель изготовления из конопли гашиша или гашишного масла не может вменяться на предположениях и подлежит доказыванию.

О состоянии прокурорского надзора за соответствием закону судебных решений по делам об особо злостном хулиганстве.

Управлением по надзору за законностью судебных постановлений по уголовным делам и анализу судебной практики обобщена судебная практика и практика прокурорского надзора по 432 уголовным делам об особо злостном хулиганстве, рассмотренным судами г. Минска и Могилевской области.

Наиболее типичные места совершения этих преступлений так или иначе связаны с приобретением либо распитием спиртных напитков и нахождением посторонних лиц: увеселительные заведения (бары, кафе, дискотеки), дворы и подъезды жилых домов, торговые предприятия, остановки общественного транспорта и переходы в метро. Распространены случаи совершения особо злостного хулиганства в автобусах и такси.

Большая часть рассматриваемых преступлений были совершены единолично. За совершение особо злостного хулиганства группой лиц всего осуждены 75 человек (16,5% от общего количества осужденных).

Наиболее распространенными орудиями преступлений являются стеклянные бутылки (в том числе разбитые при совершении хулиганских действий, так называемые розочки), ножи бытового предназначения. Достаточно часто используются пневматические пистолеты.

Реже в качестве оружия используются подобранные на месте металлические и деревянные палки, камни и т.п.

В 6 случаях были использованы баллоны со слезоточивым газом, в 2 — газовые пистолеты, в 1 — пистолет системы «Наган», являющийся огнестрельным оружием, и в 1 — охотничье ружье, из которых производились выстрелы.

В большинстве случаев имели место не только угрозы, но и применение оружия либо предметов, используемых в качестве оружия, в результате чего потерпевшим были причинены легкие телесные повреждения, повлекшие либо не повлекшие кратковременное расстройство здоровья. Реже причинялись менее тяжкие телесные повреждения. В 9 случаях потерпевшим были причинены тяжкие телесные повреждения.

По результатам судебного рассмотрения уголовных дел переквалифицированы действия 47 лиц, обвиняемых по ч. 3 ст. 339 УК. В 19 случаях это было связано с частичным отказом государственных обвинителей от обвинения.

Изменение квалификации действий виновных лиц имело место по следующим основаниям.

1. Исключение из обвинения квалифицирующих признаков ч. 3 ст. 339 УК с переквалификацией на ч. 1 либо ч. 2 названной статьи.

2. Переквалификация действий виновных на преступления против личности либо против личной свободы, чести и достоинства ввиду отсутствия в них хулиганского мотива.

3. Исключение ч. 3 ст. 339 УК из обвинения либо оправдание по ней в связи с тем, что виновные действия охватывались составами других преступлений, предусмотренных ст. 207 или п. 7 ч. 2 ст. 147 УК.

1. Переквалификация действий осужденных на ч. 1 либо ч. 2 ст. 339 УК была вызвана следующими обстоятельствами.

1.1. В ходе совершения групповых хулиганских действий применение оружия или предметов в качестве оружия представляло собой эксцесс одного лица и не охватывалось умыслом других соисполнителей.

Случаев необоснованной переквалификации по данному основанию не выявлено.

1.2. При совершении хулиганства были использованы предметы, но не в качестве оружия для причинения телесных повреждений.

Приговором суда Октябрьского района г. Минска от 20.03.2007 действия П. переквалифицированы на ч. 2 ст. 339 УК, так как было установлено, что насилие к потерпевшему — водителю маршрутного автобуса осужденный применил без использования каких-либо предметов. После этого П. был выведен на улицу, где подобрал на земле металлический светоотражатель и разбил им стекло двери отъезжавшего автобуса.

Подобные обстоятельства послужили основанием и для переквалификации на ч. 2 ст. 339 УК действий Б., который после затеянной им драки с водителем такси О., когда тот сел в автомобиль и собирался уехать, нанес несколько ударов палкой по водительской двери, повредив ее (приговор суда Партизанского района г. Минска от 15.10.2007).

1.3. В процессе совершения хулиганства виновные угрожали потерпевшим неисправным либо незаряженным оружием.

Приговором суда Октябрьского района г. Минска от 15.06.2007 по ч. 1 ст. 339 УК к 4 месяцам ареста осужден М., который 08.02.2007 на Привокзальной площади в г. Минске, находясь в состоянии алкогольного опьянения, угрожал водителю такси П. незаряженным пневматическим пистолетом из-за нежелания последнего осуществить поездку по его заказу.

По этим же основаниям приговором суда Московского района г. Минска от 24.02.2009 были переквалифицированы действия Я., который с учетом переквалификации осужден по ч. 1 ст. 339 УК к общественным работам на 150 часов. Я. в состоянии алкогольного опьянения 26.11.2008 во дворе дома N 6 по ул. Грибоедова в г. Минске беспричинно угрожал заведомо неисправным пневматическим пистолетом Н., Б. и П., находившимся возле подъезда дома.

1.4. Не установлено, использовался ли в процессе совершения хулиганских действий предмет, отвечающий приведенным выше признакам, либо использованный предмет не обладал поражающими свойствами, либо не доказан факт его использования обвиняемыми.

Приговором суда Осиповичского района от 23.02.2007 осужден по ч. 1 ст. 339 УК А., который в состоянии алкогольного опьянения в зале ресторана «Пралеска» нанес удар кулаком по голове официантке М. в ответ на ее замечание о запрете курения. Нанося удар, А. сжимал в кулаке пустую жестяную банку из-под пива, что первоначально послужило основанием для квалификации его действий как особо злостного хулиганства. Переквалифицируя действия осужденного, суд указал в приговоре об отсутствии у данного предмета каких-либо свойств (исходя из способа его использования), позволяющих оценить его применение как использование в качестве оружия. Телесные повреждения М. причинены не были.

Ввиду недоказанности факта использования в процессе совершения хулиганства каких-либо предметов в качестве оружия для причинения телесных повреждений были переквалифицированы на ч. 2 ст. 339 УК действия и ряда других обвиняемых.

Обобщением установлен факт неправильной оценки судом свойств предмета, использованного в процессе применения насилия.

Судом Московского района г. Минска рассмотрено уголовное дело в отношении Б., который 28.07.2007 в доме N 25 по ул. Мясникова в г. Минске из хулиганских побуждений бросил в потерпевшего Ш. стул, причинив последнему ссадины и кровоизлияния в области грудной клетки — легкие телесные повреждения, не повлекшие кратковременного расстройства здоровья. Несмотря на то что потерпевшему были причинены повреждения, суд указал в приговоре, что содеянное не может, по его мнению, рассматриваться как действие, направленное на их причинение. Действия Б. переквалифицированы на ч. 1 ст. 339 УК, по которой назначено 2 года лишения свободы с отсрочкой исполнения наказания на 1 год. Государственный обвинитель поддержал предъявленное обвинение по ч. 3 ст. 339 УК и незаконный приговор не опротестовал. Принесение надзорного протеста оказалось невозможным ввиду истечения срока, предусмотренного ст. 406 УПК.

2. Обобщение показало, что проблема установления мотива действий лиц, грубо нарушающих общественный порядок, продолжает оставаться актуальной. Деяния, совершенные при схожих обстоятельствах, разными судами квалифицируются как хулиганство и как преступления против личности либо против личной свободы, чести и достоинства (по ст. 185 и 186 УК).

Приговором суда Советского района г. Минска от 26.04.2007 переквалифицированы с ч. 3 ст. 339 на ст. 153 УК действия З., который в ходе совместного распития спиртных напитков в ссоре из-за нечестной игры в карты бросил в своего знакомого И. керамической кружкой, причинив ему легкие телесные повреждения, повлекшие кратковременное расстройство здоровья. На основании ст. 153 УК З. назначено наказание в виде 2 месяцев ареста.

В то же время этим же судом 21.01.2008 вынесен приговор в отношении М., который обвинялся в совершении особо злостного хулиганства, но суд квалифицировал его действия по ст. 185 УК как принуждение лица к выполнению какого-либо действия под угрозой применения насилия.

Приговором же от 20.10.2008 в действиях Д. (суд Бобруйского района и г. Бобруйска) было признано наличие хулиганского мотива, но достаточные и убедительные обоснования этого приведены не были.

По делу установлено, что 05.07.2008 Д. нанес удар деревянной битой по голове У., которого вез на автомобиле на ул. Ульяновскую в г. Бобруйске.

Суд посчитал, что осужденный действовал из хулиганских побуждений, но этот вывод никак в приговоре не мотивировал. Между тем было установлено, что в ходе поездки находившийся в состоянии алкогольного опьянения У. по надуманному поводу спровоцировал конфликт, схватил Д. за рубашку и порвал ее. Тогда осужденный достал из салона автомобиля биту и ударил его, как показал в суде, с целью успокоить. У. причинены легкие телесные повреждения, не повлекшие расстройства здоровья.

Рассмотрев дело по надзорному протесту заместителя Генерального прокурора Республики Беларусь, президиум Могилевского областного суда постановлением от 30.10.2009 приговор отменил и передал уголовное дело на новое рассмотрение в этот же суд. Приговором от 04.01.2010 Д. осужден по ч. 3 ст. 339 УК.

3. Из обвинения ряда лиц, осужденных за более тяжкие преступления, чем особо злостное хулиганство (ч. 2 ст. 207, п. 7 ч. 2 ст. 147 УК), ч. 3 ст. 339 УК исключена как излишне вмененная.

При обобщении выявлена характерная ошибка, которая заключается в том, что вместо указания в описательно-мотивировочной части приговора об исключении из обвинения ч. 3 ст. 339 УК как излишне вмененной суды постановляли оправдательный приговор в данной части за отсутствием в деянии состава преступления и одновременно осуждали виновных за эти же действия по ч. 1 либо 2 ст. 207 УК.

Приговором суда Московского района г. Минска от 07.02.2008 З., который 10.09.2007 в состоянии алкогольного опьянения из хулиганских побуждений у подъезда дома N 137 по ул. Грушевской в г. Минске угрожал ножом потерпевшей З-к, осужден по ч. 3 ст. 339 УК. Органом предварительного расследования эти же действия З. были квалифицированы также и по ст. 186 УК. Суд в приговоре обратил внимание на излишнюю квалификацию, однако не исключил ст. 186 УК из обвинения, а оправдал З. по указанной статье за отсутствием в действиях осужденного состава преступления.

Судебное решение содержит противоречие, поскольку одни и те же действия виновных лиц судом признаются и одновременно не признаются преступными, что недопустимо. При устранении излишней квалификации необходимо руководствоваться разъяснением, содержащимся в ч. 2 п. 10 постановления Пленума Верховного Суда Республики Беларусь от 28.09.2006 N 8 «О практике постановления судами оправдательных приговоров» (далее — постановление N 8).

Выявлены случаи неточной квалификации действий лиц, совершивших особо злостное хулиганство.

Часть 3 ст. 339 УК устанавливает уголовную ответственность за действия, предусмотренные ч. 1 или 2 указанной статьи, совершенные с применением оружия либо предметов, используемых в качестве оружия для причинения телесных повреждений. Соответственно применение оружия и других предметов образует состав преступления именно в силу того, что оно сопряжено с угрозой применения насилия или его применением.

Однако в ряде случаев юридически значимый признак — угроза применения насилия — в описании преступных деяний не указывается.

Ранее судимый за совершение злостного хулиганства С. 20.07.2007, находясь в состоянии алкогольного опьянения в лесопосадке вблизи д. Николаевка-2 Могилевского района, по надуманному поводу угрожал причинить телесные повреждения Т., приставляя к шее потерпевшей нож. В приговоре суда Могилевского района от 21.09.2007 эти действия С. квалифицированы как угроза применения предмета, используемого в качестве оружия, хотя такая формулировка не соответствует диспозиции ч. 3 ст. 339 УК.

Также характерной ошибкой в описании виновных действий является сужение понятия оружия только до огнестрельного либо холодного оружия.

В соответствии с п. 13 постановления Пленума Верховного Суда Республики Беларусь от 24.03.2005 N 1 «О судебной практике по уголовным делам о хулиганстве» к оружию в смысле ч. 3 ст. 339 УК относятся все его виды, которые названы в Законе Республики Беларусь от 13.11.2001 N 61-З «Об оружии» (далее — Закон об оружии).

В ст. 1 Закона об оружии определены понятия девяти видов оружия, включая газовое и пневматическое. Несмотря на это, применение исправных, заряженных пневматических пистолетов квалифицируется как применение оружия в единичных случаях. В большинстве приговоров эти действия квалифицируются как угроза насилием (насилие) с применением пневматических пистолетов в качестве оружия, хотя виновные угрожают применить или применяют их в соответствии с прямым предназначением.

Кастеты, которые соответствуют определению холодного оружия, данному в ст. 1 Закона об оружии, некоторыми судами также были неправильно отнесены не к оружию, а к предметам, используемым в качестве оружия.

Не является единообразной практика квалификации хулиганских действий в случаях, когда виновные режущими предметами повреждают или уничтожают предметы одежды потерпевших.

Действия ряда осужденных, признанных виновными в применении насилия (нанесении ножом, осколками бутылки ударов по телу потерпевших), дополнительно квалифицированы как повреждение или уничтожение чужого имущества из хулиганских побуждений.

В то же время при рассмотрении судом Первомайского района г. Минска уголовного дела в отношении Д. (приговор от 22.03.2007) данный признак был исключен из его обвинения. При этом в описательной части приговора был указан как последствие преступления факт повреждения Д. брюк, куртки, свитера и майки потерпевшего Г. общей стоимостью 285000 руб. Судом также был удовлетворен гражданский иск потерпевшего о взыскании с Д. стоимости указанных вещей.

С учетом того что обусловленные хулиганским мотивом действия всех названных лиц по применению предметов в качестве оружия были направлены именно на причинение потерпевшим телесных повреждений, позиция суда по уголовному делу Д. основана на законе.

При изучении постановлений суда о применении принудительных мер безопасности и лечения к лицам, совершившим общественно опасные деяния, предусмотренные ч. 3 ст. 339 УК, нарушений не выявлено. Вместе с тем при описании деяний невменяемых лиц допускаются формулировки, относящиеся к субъективной стороне преступления.

В постановлении суда Бобруйского района и г. Бобруйска от 05.06.2008 указано, что Л. умышленно совершил общественно опасное деяние в состоянии невменяемости, из хулиганских побуждений. Указание о наличии умысла у лица, не способного вследствие болезненного состояния осознавать фактический характер своих действий и руководить ими, является необоснованным.

Преступления против информационной безопасности.

С введением в действие в Республике Беларусь УК, в котором появилась новая глава 31, установившая уголовную ответственность за совершение противоправных деяний, посягающих на информационную безопасность, в регионах страны сложилась неоднозначная правоприменительная практика по квалификации преступных деяний, подпадающих под действие названной главы.

Аналогичные деяния квалифицируются и как несанкционированный доступ к компьютерной информации (ст. 349 УК), и как модификация компьютерной информации (ст. 350 УК), и как компьютерный саботаж (ст. 351 УК).

Органы уголовного преследования, государственные обвинители и суды не всегда правильно применяют уголовный закон в этой части и, прежде всего, неверно устанавливают предмет преступления, направленность умысла лица и его отношение к последствиям совершенного деяния.

По ряду уголовных дел, направленных в суд, в ходе предварительного следствия были допущены ошибки при квалификации действий виновных лиц, в последующем не исправленные при поддержании государственного обвинения.

Неправильная позиция следствия и государственных обвинителей, а также судов повлекла осуждение за преступления против информационной безопасности лиц, в действительности совершивших иные преступления.

Основная ошибка, допускаемая органами уголовного преследования и судами, заключается в неверном толковании предмета преступления, предусмотренного главой 31 УК, а именно в том, какую именно информацию следует относить к объекту преступных посягательств.

Исходя из этого неверно определяются и действия, связанные с вмешательством в работу компьютерной техники, и последствия этих действий.

По ряду дел противоправный вход с использованием необходимых технологических реквизитов (логин и пароль) законного пользователя через информационный канал соответствующего провайдера в информационную сеть Интернет с одной лишь целью — уйти от оплаты услуг за его использование ошибочно квалифицирован по ч. 1 и 2 ст. 349 УК как несанкционированный доступ к компьютерной информации, хранящейся в компьютерной системе, сети и на машинных носителях, сопровождающийся нарушением системы защиты.

Режим защиты компьютерной информации как совокупность ограничений доступа к ней должен соответствовать требованиям Закона Республики Беларусь от 10.11.2008 N 455-З «Об информации, информатизации и защите информации» и обеспечиваться обладателем информации, собственником программно-технических средств, информационных ресурсов, информационных систем и информационных сетей или уполномоченными ими лицами.

Для привлечения к уголовной ответственности по ст. 349 УК требуется, чтобы используемая обвиняемым информация была документированной и имела статус информации ограниченного доступа, т.к. существует информация, которая вообще не может быть ограничена каким-либо разрешением. К ней относится и информация, содержащаяся в сети Интернет.

Очевидно, что виновными лицами в указанном случае нарушались лишь права собственников (провайдеров) информационного канала, которым причинялся имущественный вред вследствие необходимости оплаты услуг за доступ к компьютерной сети. При этом умысел незаконных пользователей не был направлен на завладение каким-либо имуществом и в их действиях отсутствует состав преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 349 УК.

При причинении ими вреда, в 40 и более раз превышающего размер базовой величины от такого противоправного выхода в сеть Интернет, подобные действия следует квалифицировать по ст. 216 УК.

Среди наиболее часто встречающихся последствий несанкционированного доступа к компьютерной информации в обвинении и приговоре по этим делам выступают блокирование информации и причинение иного существенного вреда.

Если под причинением существенного вреда в основном рассматривают нарушение конституционных прав граждан, не раскрывая их, то блокирование информации, по мнению авторов обвинения и судов, как правило, выражается в том, что законный пользователь не может получить доступ в сеть Интернет одновременно с лицом, использующим его технологические реквизиты.

Это представляется неверным, т.к. изоляции информации фактически при этом не происходит, затрудняется лишь доступ к информационному каналу провайдера.

В связи с изложенным не вызывает сомнений правильность квалификации деяния по ст. 349 УК по уголовному делу в отношении С.

С. признана виновной в том, что, работая в отделении связи, из личной заинтересованности, не имея права доступа к информации, хранящейся в компьютерной системе сети «Белтелеком», в нарушение Положения о полномочиях работников организаций электросвязи при работе в системе корпоративной информационной сети «Белтелеком» от 30.03.2004, воспользовавшись отсутствием оператора, отвечающего за работу компьютера, от его имени осуществила доступ к информации об абоненте сети МТС, являющейся информацией ограниченного пользования, и передала эту информацию посредством персонального компьютера заинтересованному лицу. Приговором суда Октябрьского района г. Витебска от 15.03.2005 осуждена к штрафу в размере 30 базовых величин.

Самой распространенной ошибкой в квалификации деяний как модификации компьютерной информации (ст. 350 УК) является понимание под нею непреднамеренного изменения виновным лицом контрольно-технических данных о времени и режиме работы законного пользователя в информационном поле провайдера при осуществлении выхода в сеть Интернет.

Так, действия П., который в период с 13.12.2003 по 17.05.2004 использовал неправомерно приобретенные реквизиты и номера телефонов для выхода в сеть Интернет, квалифицированы органом предварительного расследования по ч. 2 ст. 350 УК как получение несанкционированного доступа к компьютерным системам и сетям предприятий Республики Беларусь, оказывавших услуги электросвязи, и внесение в системы этих предприятий заведомо ложной информации о доступе к ним правомерных пользователей, а также изменение в них информации о пользовании услугами электросвязи правомерными пользователями, повлекшее причинение существенного вреда ограничением договорных прав пользователей.

Такая квалификация действий является неверной.

Факт завладения и обладания чужими сетевыми реквизитами порождает отношения собственности между законным и недобросовестным владельцами, а не между ними, с одной стороны, и провайдером, с другой. К тому же ответственность по ст. 350 УК наступает только за изменение документированной компьютерной информации (ст. 349 УК), циркулирующей в компьютерной системе.

Представляется неверной и квалификация таких действий по ч. 1 ст. 351 УК как умышленное блокирование компьютерной информации о доступности используемых каналов связи и сетевых реквизитов, хранящейся в компьютерной системе провайдера, т.к. предметом блокирования по ст. 351 УК должна быть зафиксированная на материальном носителе информация, а не канал доступа к системе провайдера.

Правильно квалифицированы как внесение заведомо ложной информации в информацию, хранящуюся в компьютерной системе, причинившее существенный вред (ч. 1 ст. 350 УК), действия К.

Последний при исполнении службы на таможенном пункте пропуска «Берестовица» оформил таможенный режим обратного вывоза в Республику Польша трех автомобилей без действительного их перемещения через пункт пропуска и внес ложные сведения об их вывозе в данные системы компьютерного учета таких автомобилей, что повлекло причинение ущерба государству в виде неуплаты таможенных платежей в размере 7 млн.руб. (приговор суда Октябрьского района г. Гродно от 24.06.2005).

Не вызывает сомнений правильность квалификации действий В., осужденного приговором суда Первомайского района г. Минска по ч. 1 ст. 350 УК с применением ст. 79 УК. В. изменил содержание информации и внес заведомо ложную информацию на сайт, принадлежащий индивидуальному предпринимателю К., о прекращении его работы. Это повлекло причинение существенного вреда К., т.к. были созданы препятствия нормальному функционированию информационного ресурса, принадлежащего ему на праве собственности, нарушены конституционные права К. на хранение и распространение информации.

Самым типичным примером компьютерного саботажа (ст. 351 УК) является уголовное дело в отношении А.

Последний, работая инженером-программистом в УП «Кирмаш» в г. Минске, разработал компьютерную программу для уничтожения информации, хранящейся в компьютерной системе предприятия, установил копии программы на машинные носители в магазине, определив различное время начала уничтожения информации, после чего в несколько этапов умышленно, из мести, уничтожил компьютерную информацию и программы «Складской учет», «Автоматизированное рабочее место заведующей секцией» во всех отделах магазина. Приговором суда Московского района г. Минска от 11.02.2004 по совокупности преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 354 и ч. 1 ст. 351 УК, А. осужден к 2 годам лишения свободы с отсрочкой исполнения наказания на 2 года.

Изучение уголовных дел, по которым действия обвиняемых квалифицировались по ст. 353 и 354 УК, показало, что государственными обвинителями и судами соблюдаются установленные законом требования для привлечения лиц к уголовной ответственности по этим основаниям.

Как правило, это сбыт компьютерных дискет или дисков со специальными программными средствами, предназначенными для неправомерного доступа к защищенным компьютерным системам и сетям, специальными вирусными программами и их использование.

В 5 случаях осуждение по ч. 1 ст. 354 УК происходило за распространение в пунктах проката носителей (компакт-дисков) с вирусными программами. Эти же лица признаны виновными и по ст. 353 УК за продажу специальных программных средств для получения неправомерного доступа к защищенной компьютерной системе или сети (компакт-диски, содержащие такие программы, — «Все, что нужно хакеру»).

Некоторые вопросы применения

уголовно-процессуального закона

Применение ч. 2 ст. 294 УПК.

В соответствии с ч. 1 ст. 294 УПК судебное разбирательство уголовного дела судом первой инстанции происходит при обязательном участии обвиняемого, за исключением случаев, предусмотренных ч. 2 названной статьи.

Часть 2 ст. 294 УПК определяет, что разбирательство уголовного дела в отсутствие обвиняемого может быть допущено лишь в случаях, когда:

1) лицо, обвиняемое в совершении преступления, не представляющего большой общественной опасности, или менее тяжкого преступления, признает свою вину и ходатайствует о разбирательстве дела в его отсутствие;

2) обвиняемый находится вне пределов Республики Беларусь и уклоняется от явки в судебное заседание.

Наиболее распространены в судебной практике случаи рассмотрения дел в отсутствие обвиняемых в соответствии с п. 1 ч. 2 ст. 294 УПК.

Фактов рассмотрения дел в отсутствие обвиняемых при непризнании ими вины либо по уголовным делам о тяжких либо особо тяжких преступлениях не установлено.

Самой распространенной ошибкой, допускаемой государственными обвинителями и судами при решении вопроса о возможности рассмотрения дела в отсутствие обвиняемого, является формальная оценка ходатайства обвиняемого о разбирательстве дела в его отсутствие.

В большинстве случаев, рассматривая дело в отсутствие обвиняемого, суды исходят из наличия в уголовных делах заявлений обвиняемых при их допросе в ходе предварительного расследования либо данных при ознакомлении с материалами уголовного дела о полном признании вины по предъявленному обвинению и возможности рассмотрения дела в суде в их отсутствие. При этом в дальнейшем зачастую судами обвиняемые, давшие такие заявления, не извещаются о времени и месте рассмотрения уголовных дел либо при надлежащем извещении не выясняются причины их неявки в судебное заседание. Не всегда в делах, рассмотренных в отсутствие обвиняемого, принимает участие защитник. По этой причине приговоры, постановленные судами в отсутствие обвиняемых в соответствии с п. 1 ч. 2 ст. 294 УПК, не могут быть признаны законными.

В соответствии с п. 2 ч. 2 ст. 294 УПК возможность разбирательства уголовного дела в отсутствие обвиняемого требует наличия всех перечисленных в нем условий:

— обвиняемый находится вне пределов Республики Беларусь;

— уклоняется от явки в судебное заседание.

Это требование не в каждом случае соблюдается судами, а иногда выводы, содержащиеся в постановлениях о рассмотрении дел в отсутствие обвиняемых, противоречат обстоятельствам дела.

Изучение уголовных дел показало, что уклонение обвиняемого от явки в судебное заседание происходит, как правило, либо вследствие ненадлежащего избрания меры пресечения в виде подписки о невыезде лицам, ранее неоднократно судимым, обвиняемым в совершении тяжких преступлений, либо в случаях, когда избрать меру пресечения в виде содержания под стражей невозможно в силу ограничений, установленных уголовно-процессуальным законом.

Факт уклонения обвиняемого от явки в судебное заседание правильно устанавливается судами на основании документов, содержащихся в уголовном деле.

Наиболее типичной ошибкой, допускаемой государственными обвинителями и судами при решении вопроса о рассмотрении дела в отсутствие обвиняемого, является признание факта нахождения обвиняемого вне пределов Республики Беларусь без достаточных оснований. Как правило, в основу признания факта нахождения обвиняемого вне пределов Республики Беларусь кладутся объяснения родственников, соседей, знакомых, участковых инспекторов о возможном выезде обвиняемого на заработки, к родственникам, на отдых в другие государства либо сведения об отсутствии по месту жительства. Вместе с тем без наличия официальных документов, подтверждающих факт нахождения обвиняемого в иностранном государстве, рассмотрение дела в отсутствие обвиняемого нельзя признать законным и обоснованным.

Отказ государственного обвинителя от обвинения.

В соответствии с ч. 7 ст. 293 УПК государственный обвинитель может отказаться от обвинения (полностью или частично), если придет к выводу, что оно не нашло подтверждения в судебном разбирательстве.

Предоставленное прокурору законом право отказаться от обвинения в ходе судебного производства является одним из способов выполнения функции обеспечения законности и обоснованности привлечения лица к уголовной ответственности.

В общем количестве ежегодно рассматриваемых с участием прокурора дел уголовные дела, по которым государственные обвинители отказывались от обвинения, составляют менее 0,1%.

В большинстве случаев отказ от обвинения в судебном разбирательстве был обусловлен нарушениями уголовного или уголовно-процессуального закона либо недостатками предварительного следствия, исключающими постановление обвинительного приговора.

Наиболее типичны названные ошибки по делам о преступлениях против правосудия, вызванные отсутствием должной оценки законности решений судов и других государственных органов, имеющих значение для этих уголовных дел, неглубокой проверкой значимых для квалификации обстоятельств.

Несоблюдение установленного порядка наложения взысканий в период отбывания осужденным наказания явилось причиной отказа государственного обвинителя от обвинения и по уголовному делу в отношении М. (Горецкий район), который обвинялся по ч. 1 ст. 411 УК в злостном неповиновении законным требованиям администрации исправительного учреждения, исполняющего наказание в виде лишения свободы.

Обязательным условием для наступления уголовной ответственности по ч. 1 ст. 411 УК является дисциплинарная преюдиция — дисциплинарное взыскание в виде перевода в помещение камерного типа (ПКТ), которому и был по постановлению начальника исправительного учреждения от 01.09.2010 подвергнут М., после чего еще дважды за допущенные нарушения был подвергнут взысканиям в виде водворения в штрафной изолятор (ШИЗО).

Вместе с тем согласно п. 7 ч. 1 ст. 112 УИК мера взыскания в виде перевода в ПКТ применяется лишь к осужденным, злостно нарушающим установленный порядок отбывания наказания.

В соответствии с п. 3 ч. 1 ст. 117 УИК таковыми признаются осужденные, имеющие не менее двух взысканий, одно из которых предусмотрено п. 6 ч. 1 ст. 112 УИК (водворение в ШИЗО).

Основанием для помещения М. 01.09.2010 в ПКТ явились 3 взыскания в виде водворения в ШИЗО — 23.07.2010, 03.08.2010 и 17.08.2010.

Однако М., переведенный 06.07.2010 по его заявлению из следственного изолятора в исправительное учреждение, исполняющее наказание в виде лишения свободы, до вступления приговора в законную силу, обжаловал приговор в кассационном порядке. Рассмотрение уголовного дела судом кассационной инстанции состоялось 26.08.2010, приговор был оставлен без изменения и вступил в силу. С учетом положений п. 1 ч. 2 ст. 42 УПК именно с 26.08.2010 М. приобрел статус осужденного и в отношении его в соответствии с ч. 1 ст. 5 УИК возникли основания для исполнения наказания, что свидетельствует о незаконности взысканий от 23.07.2010, 03.08.2010 и 17.08.2010 и, как следствие, незаконности помещения М. в ПКТ.

Основанием для отказа государственного обвинителя от обвинения Г. по ст. 415 УК явилось изменение президиумом Гомельского областного суда первоначального приговора суда Кормянского района от 05.07.2010, которым обвиняемый был осужден за повторное совершение хулиганства по ч. 2 ст. 339 УК к 2 годам 6 месяцам ограничения свободы без направления в исправительное учреждение открытого типа.

Необоснованное осуждение Г. за повторное хулиганство явилось следствием неправильного определения срока погашения предыдущей судимости по приговору этого же суда от 26.07.2007 за хулиганство, совершенное в несовершеннолетнем возрасте. С учетом того что указанный срок ко времени совершения нового хулиганства истек, суд надзорной инстанции постановлением от 16.05.2011 переквалифицировал действия Г. с ч. 2 на ч. 1 ст. 339 УК, по которой назначил наказание в виде исправительных работ.

Таким образом, несмотря на формальное наличие в действиях обвиняемого уклонения от отбывания наказания в виде ограничения свободы, уголовное дело в отношении его не подлежало направлению в суд до проверки законности приговора, которым данное наказание было назначено.

Постановлением суда Климовичского района от 10.07.2012 в связи с отказом государственного обвинителя от обвинения прекращено производство по делу в отношении П. по ст. 417 УК.

Из материалов дела следует, что П. 15.02.2010 был осужден по ч. 2 ст. 317 УК к 2 годам лишения свободы с лишением права управления транспортными средствами сроком на 5 лет и условным неприменением в течение годичного испытательного срока основного наказания. Согласно ч. 4 ст. 78 УК при условном неприменении наказания в виде лишения свободы отбывание дополнительного наказания прекращается с истечением испытательного срока. Назначенное П. наказание в виде лишения свободы в исполнение не приводилось. При таких обстоятельствах управление П. 24.03.2012 транспортным средством не образует состава инкриминированного ему преступления, поскольку в связи с истечением 26.02.2011 назначенного судом испытательного срока обвиняемый прекратил отбывать и дополнительное наказание в виде лишения права заниматься определенной деятельностью. В ходе досудебного производства данные обстоятельства учтены не были, что повлекло незаконное возбуждение в отношении П. уголовного дела и необоснованное предъявление ему обвинения.

В действиях Д. (Поставский район), который после разъяснения ему порядка и условий отбывания наказания 19 дней (в т.ч. 5 после официального предупреждения) не вышел на общественные работы, государственным обвинителем обоснованно признано отсутствие состава преступления, предусмотренного ст. 419 УК, ввиду нарушения требований УИК при исполнении наказания.

В соответствии со ст. 14 и 23 УИК исполнение наказания в виде общественных работ возложено на уголовно-исполнительные инспекции по месту жительства осужденных. Согласно ст. 27 УИК к их компетенции относится и официальное предупреждение осужденных, нарушивших порядок и условия отбывания наказания, об ответственности в соответствии с законодательством Республики Беларусь.

Приговор, которым Д. осужден к 50 часам общественных работ по ч. 1 ст. 205 УК, в нарушение указанных требований был направлен судом Поставского района для исполнения в инспекцию по делам несовершеннолетних (ИДН) Поставского РОВД. В уголовно-исполнительную инспекцию копия приговора направлена лишь для сведения. Порядок и условия отбывания наказания осужденному разъяснены начальником ИДН, а официальное предупреждение об уголовной ответственности по ст. 419 УК вынесено Д. участковым инспектором ИДН, то есть не уполномоченным на эти действия лицом.

Постановлением суда Железнодорожного района г. Гомеля в связи с отказом государственного обвинителя от обвинения прекращено производство по делу в отношении С. Он обвинялся в том, что за время нахождения под превентивным надзором допустил несоблюдение его требований, выразившееся в неявках на регистрацию.

Без оценки в ходе расследования и при направлении дела в суд осталось то, что в нарушение п. 3 ч. 8 ст. 80 УК при установлении превентивного надзора суд не определил периодичность явки С. для регистрации (от одного до четырех раз в месяц), а возложил эту обязанность на уголовно-исполнительную инспекцию. В то же время орган внутренних дел, контролирующий соблюдение требований превентивного надзора, согласно ст. 200, 201 УИК вправе установить лишь время явки на регистрацию, но не ее периодичность. Следовательно, указание судом в постановлении об обязанности С. являться для регистрации в отдел внутренних дел с той периодичностью, которая будет установлена ему этим органом, являлось незаконным, что повлекло за собой необоснованность привлечения к ответственности за несоблюдение требований превентивного надзора.

Отказ от обвинения имел место и в связи с ошибками органа предварительного следствия в вопросах судимости.

Ч. обвинялся по ч. 2 ст. 281 УК в том, что 15.12.2011 совершил незаконную добычу рыбы, будучи судимым за аналогичное преступление. Ранее Ч. был осужден по ч. 2 ст. 281 УК приговором от 05.12.2011. Согласно ч. 2 ст. 45 УК лицо считается судимым со дня вступления приговора в законную силу. Необжалованный и неопротестованный приговор вступает в законную силу по истечении 10 суток со дня провозглашения приговора, а для обвиняемых, содержащихся под стражей, — со дня вручения им копии приговора (ст. 374 УПК). В соответствии со ст. 158 УПК при исчислении срока не принимаются во внимание те сутки, которыми начинается течение срока. Срок, исчисляемый сутками, начинает течь с ноля часов следующих суток и истекает в 24 часа последних суток. Таким образом, исходя из установленных уголовно-процессуальным законом правил исчисления процессуальных сроков инкриминированное обвиняемому деяние совершено им в последний день срока кассационного обжалования предшествующего приговора. Соответственно Ч. не являлся лицом, ранее судимым за незаконную добычу рыбы. Иных квалифицирующих признаков преступления, предусмотренного ст. 281 УК, в его действиях не установлено. Постановлением суда Пинского района и г. Пинска от 31.05.2012 производство по делу в отношении Ч. по ч. 2 ст. 281 УК прекращено в связи с отказом государственного обвинителя от обвинения.

Ошибочное исчисление при досудебном производстве судимости без учета положений ч. 2 ст. 9 УК об обратной силе закона повлекло отказ государственного обвинителя от обвинения по делу в отношении Ш. Органом дознания он обвинялся в несоблюдении требований превентивного надзора. Заместителем прокурора Ленинского района г. Бреста при направлении дела в суд не были проверены надлежащим образом прежние судимости Ш., указанные в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого как непогашенные, которые влияли на правильность установления превентивного надзора.

Неединичные ошибки, влекущие отказ государственных обвинителей от обвинения, допускаются при расследовании дел о преступлениях, предусмотренных ст. 174 УК.

Судом Московского района г. Бреста 16.04.2012 в связи с отказом государственного обвинителя от обвинения вынесено постановление о прекращении производства по делу в отношении Ш. Он обвинялся в уклонении от уплаты алиментов на содержание несовершеннолетней дочери. В соответствии с ч. 1 ст. 174 УК ответственность по ней могут нести только родители. Взаимные права и обязанности между отцом и ребенком, если отец и мать ребенка не состоят в браке, возникают с момента внесения в установленном порядке сведений о нем как отце в запись акта о рождении ребенка либо с момента вступления в законную силу решения суда об установлении отцовства. Из материалов дела следует, что сведения об отце несовершеннолетней внесены в запись акта о рождении по фамилии матери, собственное имя и отчество отца ребенка записаны по ее указанию. Отцовство Ш. не было установлено. Данные обстоятельства при расследовании дела не приняты во внимание.

Постановлением суда Партизанского района г. Минска от 01.11.2012 прекращено производство по делу в отношении Б., обвинявшейся в уклонении от уплаты расходов на содержание детей, находящихся на государственном обеспечении. Органом дознания были истребованы данные о личности только в отношении Б. В судебном заседании установлено, что Б. под своей добрачной фамилией — К. с 1971 года находится под наблюдением в психоневрологическом диспансере и неоднократно лечилась в РКПБ «Новинки». Согласно выводам экспертизы, назначенной судом, в период времени, к которому относилось инкриминируемое Б. деяние, она не могла сознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими. По заключению врачебно-консультационной комиссии у обвиняемой с семилетнего возраста имеются заболевания, при наличии которых она не может выполнять родительские обязанности. Неустановление в ходе предварительного расследования этих обстоятельств повлекло необоснованное привлечение лица к уголовной ответственности.

Недостаточная проверка на стадии досудебного производства наличия признаков преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 174 УК, в действиях П., ранее судимой за уклонение от возмещения расходов на содержание несовершеннолетнего сына по решению суда от 06.06.2006, выявила отсутствие в действиях обвиняемой указанного состава преступления и повлекла отказ государственного обвинителя от обвинения по этим основаниям (Климовичский район).

П., работающая оператором по обслуживанию скота в ОАО «Климовичский комбинат хлебопродуктов» ПУ с/к «Сосны» и обязанная возмещать указанные расходы, обвинялась в том, что уклонилась от их возмещения, совершив в марте — июне 2011 г. 22 прогула, что по обвинению повлекло неполное исполнение ежемесячных обязательств.

Вместе с тем в ходе проведенного дознания по делу были выяснены лишь обстоятельства совершенных П. прогулов, суммы, подлежащие удержанию из ее заработной платы, и сведения об имевшейся у нее задолженности.

Сведения же об удержаниях, фактически произведенных за март — июнь 2011 г., были истребованы только судом. Выяснилось, что их размер превышал сумму, подлежащую ежемесячному удержанию, за счет чего происходило погашение задолженности, образовавшейся у П. в предыдущие периоды. При таких обстоятельствах последствия в виде неполного исполнения указанных выше ежемесячных обязательств совершенные обвиняемой прогулы не повлекли. Производство по уголовному делу судом прекращено на основании ч. 8 ст. 293, п. 2 ч. 1 ст. 29, ч. 1, 3 ст. 303 УПК.

Принималось государственным обвинителем решение об отказе от обвинения и ввиду существенного нарушения органами предварительного следствия требований уголовно-процессуального закона.

Ф. обвинялся в хищении и побеге. Судом он был осужден по ч. 1 ст. 413 УК и оправдан по ч. 4 ст. 205 УК. Приговор в части осуждения по ч. 1 ст. 413 УК отменен. В судебном заседании установлено отсутствие постановления о возбуждении дела по данному составу преступления. Уголовное дело было возбуждено 31.08.1998 по ст. 87 УК 1960 года по факту хищения материальных ценностей из магазина. Поскольку дело по ч. 1 ст. 413 УК в отношении Ф. в нарушение требований ч. 1 ст. 27 УПК возбуждено не было, не расследовалось и с уголовным делом по факту хищения не соединялось, полученные доказательства являлись недопустимыми. Постановлением суда Ивацевичского района от 24.08.2012 производство по делу в отношении Ф. по ч. 1 ст. 413 УК прекращено.

По делам о хищениях имущества отказы от обвинения — это, как правило, следствие неполноты проведенного предварительного расследования.

Органом предварительного следствия М. предъявлено обвинение в совершении повторно открытого похищения имущества, соединенного с насилием, не опасным для жизни и здоровья потерпевшего. М. виновность в инкриминированном ему преступлении не признал. Потерпевший в судебном заседании пояснил, что не видел человека, похитившего его имущество. В качестве доказательства обвинения органом предварительного следствия был представлен протокол опознания М. потерпевшим. В то же время в судебном заседании обвиняемый, потерпевший, а также понятые настаивали на том, что данное следственное действие не проводилось и подписи в протоколе выполнены не ими. Других доказательств виновности не имелось.

При таких обстоятельствах государственный обвинитель от поддержания обвинения отказался. Постановлением суда Октябрьского района г. Могилева от 29.02.2012 производство по делу в отношении М. прекращено. Однако такое решение государственного обвинителя являлось поспешным. Не было принято во внимание, что в целях всестороннего исследования обстоятельств дела для проверки показаний понятых, потерпевшего и обвиняемого в этой части имелась необходимость назначения почерковедческой экспертизы и проведения по данному факту проверки.

Необоснованные отказы государственных обвинителей от обвинения, обусловленные ненадлежащим отношением к исполнению своих процессуальных обязанностей, по-прежнему не исключены.

Постановлением суда Слуцкого района от 21.04.2011 в связи с отказом от обвинения государственного обвинителя прекращено производство по уголовному делу по обвинению Ч. в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 174 УК.

Ч. обвинялся в том, что он, являясь лицом, обязанным возмещать расходы, затраченные государством на содержание дочери, и будучи трудоустроенным в качестве подсобного рабочего в ДСУП «Передвижная механизированная колонна 226» УП «Минскоблсельстрой», уклонялся от их возмещения: не являлся на работу в общей сложности 43 рабочих дня в течение 3 месяцев, что повлекло за собой неисполнение ежемесячных обязательств по возмещению указанных расходов.

Обстоятельства уклонения обвиняемого от уплаты средств на содержание несовершеннолетней дочери материалами дела подтверждены. Отказ от обвинения государственный обвинитель мотивировал тем, что Ч. не является биологическим отцом ребенка.

В то же время обвиняемый достоверно знал об этом обстоятельстве с 2005 года, однако в установленный ст. 58 КоБС годичный срок актовую запись о своем отцовстве не оспорил.

В данном случае то обстоятельство, что Ч. не является биологическим отцом ребенка, не устраняло его родительских обязанностей и не исключало ответственности по ч. 2 ст. 174 УК.

Постановлением суда Лепельского района от 07.12.2012 в связи с отказом от обвинения государственного обвинителя прекращено производство по делу в отношении Г. по ч. 2 ст. 205 УК. Преждевременно принятое государственным обвинителем решение исключило возможность оценки представленных доказательств судом, притом что в ходе допроса в качестве подозреваемой, проверки показаний на месте обвиняемая признавала свою причастность к хищению имущества у Б. Признательные показания Г. при досудебном производстве согласуются с показаниями свидетелей — очевидцев совершения ею преступления.

Доводы государственного обвинителя о том, что признательные показания обвиняемой не могут являться достоверными, т.к. давались ею в состоянии опьянения, а показания свидетеля — оговор, т.к. последний тоже подозревался в данном хищении, являются предположением. При этом не приняты во внимание результаты проверки признательных показаний обвиняемой на месте происшествия. Объяснение Г., в котором она также указывала о своей виновности, в судебном заседании не исследовалось.

Существенное изменение обвиняемыми, а зачастую потерпевшими и свидетелями показаний в судебном заседании само по себе не является основанием для отказа государственного обвинителя от обвинения. Такое решение в силу требований ч. 1 ст. 19 УПК должно приниматься после тщательного исследования и оценки всех доказательств в их совокупности, в том числе проверки причин противоречий в показаниях участников процесса.

Не вызывался необходимостью отказ государственного обвинителя от обвинения по делу в отношении Л. по ч. 1 ст. 149 УК. По мнению государственного обвинителя, причинение телесных повреждений потерпевшей именно обвиняемым подтверждения не нашло. Однако потерпевшая последовательно указывала, что телесные повреждения ей причинил в ходе ссоры Л. Из заключения эксперта следует, что причинение телесных повреждений при обстоятельствах, описанных потерпевшей, не исключается. Согласно показаниям свидетелей телесные повреждения у потерпевшей образовались непосредственно после конфликта с обвиняемым. Такие обстоятельства требовали судебной оценки.

В соответствии с ч. 8 ст. 293 УПК производство по уголовному делу подлежит прекращению ввиду отказа государственного обвинителя от обвинения лишь в том случае, если от обвинения отказались также потерпевший, гражданский истец или их представители.

Пленумом Верховного Суда Республики Беларусь в п. 18 постановления от 26.09.2002 N 6 «О некоторых вопросах применения уголовно-процессуального закона в суде первой инстанции» обращено внимание на то, что при отказе государственного обвинителя от обвинения (полностью или частично) суду надлежит тщательно выяснять отношение потерпевшего, гражданского истца или их представителей к обвинению и разъяснять им право поддерживать обвинение в качестве частных обвинителей, что следует отразить в протоколе судебного заседания.

По уголовному делу по обвинению Б. по ч. 1 ст. 340 УК государственный обвинитель предъявил новое обвинение по ч. 1 ст. 339 УК, а затем отказался от него ввиду отсутствия в совершенном Б. деянии состава преступления. При выяснении судом у потерпевших их позиции последние указали, что не возражают против отказа государственного обвинителя от обвинения, однако самостоятельного отказа потерпевшие не заявили и данный вопрос у них судом не выяснялся. Это послужило причиной для отмены судебной коллегией по уголовным делам Брестского областного суда постановления суда Столинского района о прекращении производства по делу ввиду существенного нарушения УПК по частному протесту прокурора района. При повторном судебном разбирательстве уголовное преследование Б. по ч. 1 ст. 340 УК прекращено судом на основании ст. 86 УК с привлечением его к административной ответственности.

С учетом невозможности дальнейшего опротестования решений суда о прекращении производства по уголовным делам, вынесенных на основании ч. 8 ст. 293 УПК, при наличии противоречивых доказательств вопрос об отказе от обвинения должен рассматриваться лишь после исчерпывающего исследования всех собранных доказательств и выяснения причин противоречий между ними.

Устранение недостатков и ошибок предварительного следствия, восполнение его неполноты в судебной стадии процесса.

Согласно данным судебной статистики в 2012 году в связи с отсутствием состава преступления прекращено производство по 0,06% от общего числа рассмотренных судами дел, оправдано 0,5% обвиняемых, что свидетельствует о недостатках и ошибках предварительного следствия по значительному числу направленных в суд уголовных дел. Эти цифры возрастут, если добавить к ним число обвинений, претерпевших изменение в суде, количество дел, производство по которым приостанавливалось по ходатайству государственных обвинителей для представления новых доказательств.

Нарушения закона и ошибки, допущенные в ходе расследования или проведения оперативно-разыскных мероприятий, могут повлечь разрушение всей системы доказательств обвинения или значительной ее части в судебном заседании.

В связи с этим от активности государственного обвинителя в исследовании доказательств, уровня проявляемого им при этом профессионального мастерства во многом зависит судьба уголовного дела.

Согласно ч. 2 ст. 102 УПК обязанность доказывания наличия оснований уголовной ответственности, вины обвиняемого и других обстоятельств, имеющих значение по уголовному делу, возложена на орган уголовного преследования, а в судебном разбирательстве — на государственного обвинителя.

Доказывание состоит в собирании, проверке и оценке доказательств с целью установления обстоятельств, имеющих значение для законного, обоснованного и справедливого разрешения уголовного дела.

Анализ судебных решений, в том числе оправдательных приговоров, позволил выявить наиболее типичные недостатки следствия, часто встречающиеся проблемные ситуации, требующие проявления профессионализма государственного обвинителя.

Они могут выражаться:

— в односторонности, неполноте и необъективности предварительного следствия, в результате которого остаются невыясненными обстоятельства, имеющие существенное значение и подлежащие в соответствии со ст. 89 УПК доказыванию по делу;

— нарушении закона, допущенном в ходе расследования преступления, проведения и документирования оперативно-разыскных мероприятий, в результате которого добытое доказательство не отвечает требованиям допустимости;

— неправильном применении уголовного закона.

Допустимыми являются доказательства, полученные органом, ведущим уголовный процесс, в установленном уголовно-процессуальным законом порядке и из предусмотренных законом источников.

В соответствии с ч. 4 ст. 105 УПК доказательство признается недопустимым, если оно получено с нарушениями конституционных прав и свобод гражданина или требований УПК, связанными с лишением или ограничением прав участников уголовного процесса или нарушением иных правил уголовного процесса.

Доказательства, полученные с нарушением порядка, установленного УПК, не имеют юридической силы и не могут являться основанием для привлечения в качестве обвиняемого и постановления приговора (ч. 3 ст. 8 УПК).

Односторонность и неполнота предварительного расследования, занимающие среди ошибок первое место, заключаются в нарушении органом предварительного следствия требований закона о всестороннем, полном и объективном исследовании обстоятельств уголовного дела (ст. 19 УПК).

В силу ст. 89 УПК при производстве дознания, предварительного следствия и судебного разбирательства уголовного дела подлежат доказыванию:

1) наличие общественно опасного деяния, предусмотренного уголовным законом (время, место, способ и другие обстоятельства его совершения);

2) виновность обвиняемого в совершении преступления;

3) обстоятельства, влияющие на степень и характер ответственности обвиняемого (обстоятельства, смягчающие и отягчающие ответственность, характеризующие личность обвиняемого);

4) характер и размер вреда, причиненного преступлением.

По уголовным делам о преступлениях, совершенных несовершеннолетними, кроме того, подлежат установлению следующие обстоятельства:

1) возраст несовершеннолетнего (число, месяц, год рождения);

2) условия жизни и воспитания;

3) степень интеллектуального, волевого и психического развития;

4) наличие взрослых подстрекателей и иных соучастников.

Неустановление обстоятельств, входящих в соответствии со ст. 89 УПК в предмет доказывания, является, как правило, следствием недостаточности доказательств либо их противоречивости.

Примером пробелов предварительного расследования, выражающихся в дефиците доказательств, может служить уголовное дело по обвинению И., оправданного приговором суда Партизанского района г. Минска по ч. 2 ст. 207 УК. В ходе расследования дела с места преступления была изъята шапка, оставленная, со слов потерпевшей, преступником. На шапке согласно актам экспертиз выявлены клетки эпителия И. и индивидуальный запах Ф. Однако в ходе предварительного расследования причастность Ф. к совершению преступления не проверялась, последний по данному факту допрошен не был. В судебном разбирательстве государственный обвинитель ходатайство о его допросе также не заявил. И. виновным себя не признал, показав, что его шапку могли надевать иные лица. При таких обстоятельствах суд, руководствуясь принципом презумпции невиновности, все сомнения в обоснованности предъявленного обвинения истолковал в пользу обвиняемого.

В случае выявления в судебном разбирательстве неполноты предварительного расследования или нарушений закона при проведении отдельных следственных действий государственный обвинитель обязан принять все меры для того, чтобы выяснить, влекут ли эти нарушения потерю доказательственной информации, а также возможно ли эту информацию восстановить и каким способом.

Средствами восполнения пробелов предварительного расследования, устранения его недостатков и ошибок могут являться:

1) представление суду новых доказательств;

2) углубленный, более тщательный анализ доказательств, уже имеющихся в деле.

Процессуальная форма представления суду новых доказательств — заявление ходатайств о:

— приобщении к материалам дела и исследовании в судебном заседании письменных материалов, документов и иных источников доказательств, добытых самим государственным обвинителем, для получения которых не требуется проведения следственных действий;

— допросе в судебном следствии новых свидетелей;

— проведении непосредственно в судебном разбирательстве следственных (назначение экспертизы, проведение следственного эксперимента, осмотр местности, помещения и т.п.) и иных процессуальных действий (истребование документов и предметов от предприятий, учреждений, организаций, требование производства ревизий и результатов ревизий, оглашение показаний, протоколов следственных действий);

— приостановлении производства по делу для организации проведения дополнительно следственных и иных процессуальных действий (ч. 5 ст. 302 УПК).

Следует помнить, что государственный обвинитель, заявивший ходатайство, должен его обосновать, указав, для установления каких именно обстоятельств необходимо провести процессуальное действие или принять процессуальное решение (ч. 1 ст. 136 УПК).

Письменные ходатайства приобщаются к уголовному делу, устные заносятся в протокол судебного заседания.

Отклонение ходатайства не лишает государственного обвинителя права вновь обратиться с ходатайством в той же или другой стадии уголовного процесса.

Достаточно широкий арсенал законодательно установленных тактических средств доказывания и восполнения пробелов следствия предполагает своевременное, умелое и эффективное их использование.

Применение того или иного способа зависит от конкретной ситуации, складывающейся при рассмотрении дела в суде.

Государственный обвинитель самостоятельно определяет и использует способы доказывания. При этом положение государственного обвинителя в суде с психологической стороны является более сложным, чем положение следователя.

Можно выделить целый комплекс дискомфортных условий: необходимость быстрой и точной работы мысли в условиях дефицита времени, гласности, вынужденной замкнутости, невозможности немедленного получения консультации, подчиненности процессуальным нормам и правилам служебной этики — все это требует особой дисциплинированности, постоянного повышения профессиональной подготовки государственных обвинителей.

Прежде чем планировать свою деятельность по восполнению пробелов предварительного следствия, прокурору-обвинителю необходимо решить, можно ли по данному делу в сложившихся конкретных условиях сделать это непосредственно в судебном заседании. Мнение, высказываемое государственным обвинителем по этому вопросу, должно зависеть от того, где — на следствии или в суде — могут быть наилучшим образом и с наименьшей затратой времени и средств выяснены возникшие по делу вопросы. Из всего комплекса действий, объединенных понятием доказывания, для суда характерны элементы исследования, проверки доказательств, их сопоставления и оценки. Что же касается отыскания, обнаружения доказательств, то в силу особенностей и возможностей предварительного следствия эти задачи более присущи ему. Кроме того, в условиях судебного разбирательства производство некоторых следственных действий зачастую оказывается затруднительным и не может дать таких результатов, как на предварительном следствии (например, следственного эксперимента, когда его производство требует длительного времени, связано с передвижениями и т.п., экспертизы, если для ее проведения необходимо отыскать новые материалы, и т.д.).

Устранение недостатков предварительного следствия в судебном разбирательстве.

Согласно ч. 1 ст. 103 УПК в процессе судебного разбирательства, так же как и в ходе предварительного следствия, собирание доказательств производится путем проведения допросов, очных ставок, предъявления для опознания, выемки, обысков, осмотров, следственных экспериментов, производства экспертиз и других процессуальных действий, предусмотренных УПК.

Несмотря на то что в статьях УПК, регламентирующих рассмотрение уголовного дела в суде первой инстанции, указывается лишь на производство допросов обвиняемых, потерпевших, свидетелей, экспертов, проведение экспертизы, осмотров вещественных доказательств, осмотров местности и помещений, оглашение документов, предъявление для опознания, освидетельствование (ст. 327 — 343 УПК), было бы неверным считать, что закон не допускает производства иных судебных действий, направленных на восполнение пробелов следствия. Такой вывод вытекает из предписаний ст. 103 УПК, которые не содержат ограничений или запретов относительно способов собирания доказательств в ходе судебного заседания.

В соответствии с ч. 2 ст. 103 УПК суд по ходатайству сторон или по собственной инициативе в пределах своей компетенции вправе по находящемуся в его производстве уголовному делу вызывать любое лицо для проведения следственных и других процессуальных действий или дачи заключения в качестве эксперта; производить осмотры и другие предусмотренные УПК следственные действия; требовать от организаций, должностных лиц и граждан, а также органов, осуществляющих оперативно-разыскную деятельность, представления предметов и документов, имеющих значение для уголовного дела; требовать производства ревизий и проверок от соответствующих органов и должностных лиц.

Наиболее распространенным способом восполнения недостатков следствия является заявление государственным обвинителем ходатайства о приобщении и исследовании в судебном заседании документов и вещественных доказательств, истребованных им по собственной инициативе.

В силу ст. 96 УПК вещественными доказательствами признаются предметы, которые служили орудиями преступления, или сохранили на себе следы преступления, или были объектами преступных действий, а также деньги и иные ценности, добытые преступным путем, и все другие предметы и документы, которые могут служить средствами по обнаружению преступления, установлению фактических обстоятельств уголовного дела, выявлению виновных либо опровержению обвинения или смягчению ответственности обвиняемого.

Документы признаются источниками доказательств, если обстоятельства и факты, изложенные в них, удостоверены должностными лицами организаций или гражданами и имеют значение для уголовного дела (ч. 1 ст. 100 УПК).

Приобщение к делу предметов и документов в качестве вещественных доказательств производится путем вынесения судом определения (постановления) (ч. 1 ст. 338 УПК).

При этом следует иметь в виду, что суду должен быть известен источник получения государственным обвинителем доказательств.

На практике зачастую не все предметы и документы, которые могут служить средствами установления фактических обстоятельств дела, органами следствия признаются в качестве вещественных доказательств и приобщаются к материалам дела, что остается без внимания прокурора-обвинителя.

Приговором суда Бобруйского района Могилевской области Ж. оправдана по ч. 2 ст. 210 УК. Она обвинялась в получении заработной платы за работника, который трудовые функции не выполнял. Одним из доказательств обвинения являлся акт проверки отдельных вопросов финансово-хозяйственной деятельности предприятия, в соответствии с выводами которой факт невыполнения трудовых функций подтвержден журналом регистрации прихода и ухода работников. В то же время ни следователем при производстве предварительного расследования, ни государственным обвинителем в судебном разбирательстве данный журнал в качестве вещественного доказательства не исследовался. Оправдывая Ж., суд в приговоре указал, что достоверность указанных в акте выводов не представляется возможным проверить, поскольку журнал регистрации ухода и прихода работников предприятия суду не представлен.

По делу в отношении Е. по ч. 3 ст. 147 УК обвиняемый указывал, что свидетельница его оговаривает в силу сложившихся неприязненных отношений, поскольку она — его подчиненная по работе и он неоднократно составлял докладные о нарушении ею дисциплины. Государственным обвинителем эти сведения не проверены, документы, подтверждающие либо опровергающие такие показания, не истребованы. Соответственно доводы обвиняемого опровергнуты не были (оправдательный приговор суда Ветковского района Гомельской области).

Органом предварительного расследования С. и Н. обвинялись в том, что они путем обмана и злоупотребления доверием должностных лиц 5 предприятий под предлогом осуществления поставок в ООО «К» с использованием подложных документов завладели продукцией на сумму более 200 млн.руб. В основу оправдательного приговора суд Советского района г. Минска положил показания обвиняемых о том, что они работали в ООО «К» по контрактам, выполняли трудовые функции и к хищению продукции отношения не имеют. Государственному обвинителю в судебном разбирательстве необходимо было проверить данные аргументы обвиняемых путем истребования соответствующей информации Фонда социальной защиты населения, копий приказов о приеме на работу, выписок из трудовых книжек.

Приобщенные к уголовному делу в ходе досудебного производства и представленные вещественные доказательства во всех без исключения случаях должны быть осмотрены судом и предъявлены сторонам (ч. 1 ст. 337 УПК). Осмотр вещественных доказательств может производиться судом по месту их нахождения.

Ходатайство об осмотре вещественных доказательств может быть заявлено государственным обвинителем в любой момент судебного следствия.

Никаких изъятий из правил осмотра вещественных доказательств закон не содержит, поэтому осмотр не может быть заменен оглашением протокола осмотра, составленного следователем, либо осмотром фотоснимков вещественных доказательств.

В практике еще встречаются случаи, когда пакеты, в которые были помещены вещественные доказательства, опечатанные следователем, так и остаются нераскрытыми, хотя судебное разбирательство состоялось.

Произвольно исключая из системы судебных действий осмотр вещественных доказательств, государственный обвинитель тем самым оставляет их непроверенными, что серьезно подрывает доказательственную базу.

Имеют место факты признания судом недопустимыми доказательствами протоколов изъятия вещественных доказательств без исследования и осмотра в судебном заседании самих вещественных доказательств. Такая безынициативность государственных обвинителей должна быть исключена.

По результатам рассмотрения уголовного дела в отношении Ш. по ч. 3 ст. 147 УК суд Борисовского района и г. Борисова Минской области постановил оправдательный приговор, в котором указал, что принадлежность обвиняемому обнаруженных на месте преступления предметов одежды ничем не подтверждена. Однако данные вещественные доказательства (трико и пиджак) в судебном заседании даже не были осмотрены и сторонам не предъявлены. Государственным обвинителем такое ходатайство не заявлялось.

Среди всех процессуальных действий, которые могут быть произведены в судебном заседании, допрос — наиболее универсальное средство получения и проверки доказательств.

Например, если следователь не предупредил свидетеля о том, что он вправе не давать показаний против себя и близких родственников, то это, несомненно, является серьезным процессуальным нарушением. Однако если в ходе судебного разбирательства государственный обвинитель при допросе этого свидетеля установит, что это никак не повлияло на добровольность данных им показаний, а значит, и на сохранение равенства сторон, то следует ориентировать суд на возможность положить такие показания в основу обвинительного приговора.

Существенную группу недостатков следствия составляют упущения, касающиеся точного соблюдения процессуальной формы оформления доказательств. По значительному числу дел доказательства признаются недопустимыми в связи с отсутствием в протоколах следственных действий даты и времени их составления, подписи, указания на участников следственного действия, наличием в них исправлений.

Эти нарушения, как правило, скорее являются следствием небрежности или несогласованности действий органа уголовного преследования, чем вызваны желанием ограничить права подозреваемого, обвиняемого.

В данном случае государственный обвинитель может представить суду доказательства, подтверждающие, что такие нарушения процедуры процессуального оформления не могли повлиять на действительное содержание доказательственного материала и его достоверность.

Например, при ознакомлении с протоколом осмотра места происшествия выяснилось, что понятые не расписались в конце протокола. В ходе допроса понятых в таком случае может быть установлено, что они присутствовали при всем следственном действии, с протоколом осмотра ознакомились, возражений против внесенных записей не имели, но забыли расписаться после ознакомления с протоколом или следователь им не сказал об этом.

Суд Минского района в оправдательном приговоре в отношении М. признал недопустимым доказательством протокол осмотра помещения из-за отсутствия подписи специалиста В., участвовавшего в осмотре, и протокол проверки показаний обвиняемого на месте — из-за наличия наводящих вопросов следователя. Отменяя данный приговор, судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Республики Беларусь указала, что для таких выводов необходимо было допросить лиц, принимавших участие в проведении следственных действий, в том числе В. — по обстоятельствам и результатам осмотра, понятых — об обстоятельствах проверки показаний на месте. Государственным обвинителем в процессе рассмотрения дела это сделано не было.

В оправдательном приговоре в отношении А. и П. суд Оршанского района и г. Орши Витебской области признал недопустимыми доказательствами сведения, содержащиеся в протоколе оперативно-разыскных мероприятий, — прослушивание телефонных переговоров, а также запись данных переговоров на диске. В обоснование такого вывода суд указал, что достоверность содержащейся на диске информации не представляется возможным проверить, поскольку нет данных, подтверждающих, откуда данная запись была скопирована. Государственный обвинитель в ходе судебного разбирательства мог принять меры для того, чтобы убедить суд, что нарушения процедуры переноса электронных данных с одного носителя на другой не повлияли на достоверность информации: допросить лицо, осуществлявшее данные действия, по указанным обстоятельствам; заявить ходатайство о назначении фоноскопической экспертизы для установления подлинности записи.

Неполнота предварительного расследования зачастую выражается в том, что органы следствия не допрашивают всех лиц, сведения о которых имеются в материалах дела, которые могли бы являться свидетелями, не исследуют детали, которые подчас играют немаловажную роль, игнорируют доводы стороны защиты.

Действенной возможностью для государственного обвинителя восполнить доказательства по уголовному делу является использование нормы ч. 3 ст. 322 УПК, которая не допускает отказа в допросе свидетелей, явившихся в суд по инициативе сторон.

Органом предварительного расследования Л. обвинялся в незаконном обороте психотропных веществ, которые были обнаружены в его автомашине сотрудниками органов внутренних дел. Обвиняемый указывал, что к психотропным веществам он отношения не имеет, а непосредственно до задержания в автомашине находился его знакомый П. Такие доводы обвиняемого не проверены ни органом следствия, ни государственным обвинителем. Суд в оправдательном приговоре прямо указал, что сторона обвинения не опровергла доводы защиты и не ходатайствовала для этого о допросе П.

Органом уголовного преследования Ш. обвинялся в том, что с причинением потерпевшему телесных повреждений, относящихся к категории легких, повлекших за собой кратковременное расстройство здоровья, похитил имущество. В судебном заседании потерпевший, изменив показания, пояснил, что разбойное нападение в отношении его совершил знакомый С. Государственному обвинителю следовало инициировать допрос указанного потерпевшим лица, показания которого имели существенное значение. Вместе с тем возможность нахождения С. в месте совершения преступления, что позволило бы судить о достоверности показаний потерпевшего, не исследована.

Меры к установлению и опросу С., отбывавшего наказание в исправительном учреждении открытого типа, приняты государственным обвинителем уже после постановления оправдательного приговора. Ссылка в кассационном протесте на пояснения лица, не допрошенного в ходе судебного разбирательства, и доводы о необходимости исследования дополнительных доказательств судом кассационной инстанции основанием для отмены оправдательного приговора не признаны.

В соответствии со ст. 60 УПК не подлежит допросу в качестве свидетеля следователь об обстоятельствах уголовного дела, которые стали ему известны в связи с участием в производстве по уголовному делу.

Вместе с тем судебная практика показывает, что допрос следователей в судебном заседании возможен по процедуре производства следственных действий.

Так, приговором суда Калинковичского района Гомельской области М., Я. и Г. оправданы по ч. 1 ст. 328 УК. Мотивируя свой вывод, суд сослался на то, что описание изъятого вещества в постановлении о назначении экспертизы отлично от описания, изложенного в заключении эксперта. Отменяя данный приговор, судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Республики Беларусь указала, что судом не дана надлежащая оценка показаниям сотрудника органов внутренних дел о том, что он не вскрывал упаковку с изъятым вещественным доказательством, а сведения об объекте исследования в постановлении изложил со слов сотрудников следственной группы, изымавших вещество.

Надзорной инстанцией подчеркнуто, что его показания в этой части не проверены, сотрудники следственной группы не допрошены.

Анализ оправдательных приговоров показывает, что зачастую суды распространяют требования о недопустимости допроса следователей на невозможность допроса сотрудников органов внутренних дел, проводивших оперативно-разыскные мероприятия.

Вместе с тем представляется, что с целью устранения неточностей в документах ОРМ, получения сведений о процедуре их проведения показания оперативных сотрудников, проводивших соответствующие мероприятия, государственным обвинителям следует представлять для судебной оценки.

По уголовному делу в отношении А. и П. обвиняемыми оспаривалась достоверность записи телефонных переговоров, произведенной в ходе оперативно-разыскного мероприятия. Судом постановлен оправдательный приговор, отменяя который Верховный Суд Республики Беларусь указал, что по обстоятельствам получения оспариваемой записи телефонных переговоров оперативный сотрудник в судебном заседании допрошен поверхностно. Обстоятельства фиксации этой информации в ходе проведения оперативно-разыскного мероприятия у него не выяснялись.

Следует также учитывать, что в соответствии с ч. 1 ст. 77, ст. 82 УПК лицо после приобретения статуса свидетеля по уголовному делу не может по нему же выступать в качестве следователя.

Приговором суда Ленинского района г. Бреста Ч. оправдан по ч. 2 ст. 243, ч. 2 ст. 216, ч. 1 ст. 14 и ч. 2 ст. 431 УК. Суд признал недопустимыми доказательствами данные при досудебном производстве показания свидетелей, поскольку они были допрошены инспектором управления Департамента финансовых расследований Комитета государственного контроля Республики Беларусь Г., который сам являлся свидетелем по настоящему делу, а поэтому в силу требований уголовно-процессуального закона не мог производить их допрос. Свидетели допрошены Г. в июне 2010 г. В то же время из протокола оперативного эксперимента от 19.05.2010 усматривается, что в этот день Г. участвовал в оперативно-разыскном мероприятии по изобличению Ч. в передаче ему взятки и дал пояснения о том, что обвиняемый передал ему взятку за прекращение проверки. Соответственно с этого времени Г. стал свидетелем по делу.

По уголовному делу в отношении П. и Н. в судебном заседании обвиняемые и их защитники заявили о допущенных в стадии предварительного расследования нарушениях. В связи с этим по ходатайству государственного обвинителя судом был вызван и допрошен в качестве свидетеля старший следователь И. В судебном заседании И. разъяснены предусмотренные ст. 60 УПК права. Он был предупрежден и об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний и за отказ от дачи показаний, после чего допрошен в качестве свидетеля об обстоятельствах производства некоторых следственных действий. Таким образом, И. как участник процесса приобрел статус свидетеля.

В силу ч. 1 ст. 77, ст. 82 УПК следователь не может участвовать в производстве по делу, если он является свидетелем по этому же уголовному делу.

В продолжении судебного разбирательства по ходатайству государственного обвинителя производство по делу судом приостановлено в порядке ч. 5 ст. 302 УПК для проведения дополнительно следственных и иных процессуальных действий с целью получения новых доказательств, подтверждающих либо опровергающих предъявленное обвинение. Такие следственные действия производил И.

Таким образом, содержащийся в ч. 1 ст. 77, ст. 82 УПК запрет был нарушен, а следственные действия в порядке ч. 5 ст. 302 УПК осуществлены лицом, чье участие в производстве по делу в качестве следователя исключалось. Данное обстоятельство препятствовало признанию новых доказательств допустимыми.

Наиболее распространенная ошибка предварительного расследования, которая должна быть устранена государственным обвинителем в ходе судебного заседания, — это непроведение необходимых экспертиз.

Необходимость в ходатайстве государственного обвинителя о назначении экспертизы может возникнуть в случаях, когда:

1) в процессе предварительного расследования для установления одного и того же факта были проведены две экспертизы и эксперты пришли к противоположным выводам;

2) между экспертами, проводившими комплексную или комиссионную экспертизу, возникли разногласия и каждый из них составил свое заключение;

3) экспертиза на предварительном следствии не проводилась, хотя для этого имелись основания.

Не следует также забывать о назначении и проведении экспертных исследований в случаях, которые в соответствии со ст. 228 УПК являются обязательными.

Назначение и проведение экспертизы обязательно, если необходимо установить:

1) причину смерти, характер и степень тяжести телесных повреждений;

2) возраст подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, когда это имеет значение для уголовного дела, а документы о возрасте отсутствуют или вызывают сомнение;

3) психическое или физическое состояние подозреваемого, обвиняемого, когда возникает сомнение по поводу их вменяемости или способности самостоятельно защищать свои права и законные интересы в уголовном процессе;

4) психическое или физическое состояние потерпевшего, когда возникает сомнение в его способности правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела, и давать о них показания.

Согласно ч. 5 ст. 334 УПК государственный обвинитель вправе представить суду в письменном виде вопросы на разрешение эксперта. Кроме того, государственный обвинитель может высказать мнение об экспертном учреждении или эксперте, которому необходимо поручить производство судебной экспертизы. Обвинитель, готовясь к судебному разбирательству и предвидя необходимость назначения судебной экспертизы, может обратиться к специалисту за помощью в постановке вопросов эксперту.

Примером игнорирования необходимости назначения экспертизы может служить дело в отношении Ф., рассмотренное судом Оршанского района и г. Орши. Органом предварительного следствия Ф. предъявлено обвинение по ч. 2 ст. 317 УК. Отказ государственного обвинителя от обвинения являлся поспешным. В судебном заседании Ф. свою виновность не признал, утверждая, что автомобилем при столкновении управлял не он, а потерпевший К. Согласно выводам экспертиз обнаруженные у Ф. телесные повреждения характерны для получения водителем транспортного средства в результате дорожно-транспортного происшествия (ДТП), а повреждения, обнаруженные у К., не характерны для такого лица. В судебном разбирательстве по результатам исследований комплексной экспертизы комиссия экспертов не смогла установить месторасположение обвиняемого и потерпевшего в салоне автомобиля в момент ДТП. Выводы именно этой экспертизы положены государственным обвинителем в основу отказа от обвинения. Однако названное заключение в нарушение требований ч. 1 ст. 236 УПК не содержало мотивированного ответа на поставленные вопросы. При наличии противоречий между имеющимися по делу экспертизами государственный обвинитель не заявил ходатайство о вызове и допросе экспертов. Без должного внимания оставлено высказанное в комиссионном заключении мнение экспертов о необходимости проведения для разрешения поставленных на экспертизу вопросов повторного осмотра транспортного средства с целью исследования его салона на наличие крови. В ходе предварительного следствия и судебного разбирательства такой осмотр с привлечением специалиста в области судебной медицины не проводился. С учетом важности экспертных исследований для установления фактических обстоятельств получения Ф. и К. телесных повреждений в момент ДТП необоснованно проигнорирована возможность проведения по делу повторно комплексной судебно-медицинской экспертизы в вышестоящем экспертном учреждении с привлечением специалистов в области автотехнических экспертиз.

Полученные в ходе предварительного расследования заключения экспертов нередко признаются судами недопустимыми доказательствами, а одним из часто встречающихся нарушений является несоблюдение субъектами доказывания требований ст. 229 УПК: нарушение права подозреваемого, обвиняемого, их законных представителей и защитников на ознакомление с постановлением о назначении экспертизы.

Практика показывает, что очень часто следователи знакомят подозреваемых и обвиняемых, а также их защитников с постановлением о назначении экспертизы одновременно с заключением эксперта, при этом нарушая их право на заявление отвода эксперту, постановку дополнительных вопросов и иные права, перечисленные в указанной норме.

Для оценки допустимости заключения эксперта, полученного с нарушением требований ст. 229 УПК при назначении экспертизы, государственным обвинителям следует выяснять у обвиняемого: имелись ли у него при ознакомлении с постановлением о назначении экспертизы, проведенном уже после производства экспертизы, ходатайства об отводе эксперта, о постановке дополнительных вопросов и иных действиях, направленных на реализацию своих прав. При этом необходимо сопоставить полученные данные с протоколом ознакомления с постановлением о назначении экспертизы, установив, были ли у него в ходе следствия замечания, ходатайства и дополнения.

Встречаются нарушения, допускаемые экспертами при составлении заключения.

Прокурор обязан тщательно анализировать акт экспертизы и другие связанные с ее назначением и производством материалы уголовного дела, своевременно выявлять их процессуальные недостатки, которые могут привести к принятию на их основе незаконного или необоснованного процессуального решения.

При рассмотрении судом Лепельского района Витебской области дела в отношении З. по ч. 2 ст. 363 УК установлено, что в резолютивной части заключения эксперта указано о наличии у потерпевшего телесных повреждений на правой руке, а в исследовательской части — о повреждении левой руки. Выявление таких нарушений стало возможным в результате внимательного изучения материалов дела. Противоречия устранены путем назначения и проведения повторной экспертизы.

В случае необходимости вопросы, относящиеся к выводам заключения, могут быть устранены путем допроса эксперта, давшего заключение.

Целью допроса эксперта является разъяснение или дополнение данного им заключения. Необходимость в разъяснении заключения эксперта возникает по объективным причинам: экспертное исследование имеет научный характер, узкую специализацию, в тексте встречается большое количество специальных терминов.

Следует помнить, что не могут ставиться вопросы, не связанные с заключением, по которому проводится допрос. Допрос эксперта не может заменить экспертное заключение, и при допросе не может быть восполнена неполнота экспертного заключения.

Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда Республики Беларусь отменен приговор суда Молодечненского района в отношении Л. по ч. 2 ст. 339, ч. 3 ст. 147 УК. Суд надзорной инстанции указал, что вопросы, которые были поставлены эксперту при допросе в ходе судебного разбирательства, выходили за рамки проведенных им экспертных исследований. В числе таких вопросов: имелись ли какие-либо особенности, присущие организму потерпевшего, которые находились бы в причинной связи с наступлением его смерти; имело ли место кровотечение у потерпевшего; мог ли потерпевший с полученными повреждениями совершать какие-либо действия; каково было расположение обвиняемого по отношению к потерпевшему в момент нанесения удара, а также ряд других. Вопреки предписанию ч. 2 ст. 103 УПК, суд не только не принял решение о назначении в судебном заседании судебно-медицинской экспертизы, но и оставил без удовлетворения ходатайство защитника обвиняемого, который обратился к суду с такой просьбой, указав на отсутствие необходимости в назначении экспертизы. При таких обстоятельствах признание в приговоре показаний судебно-медицинского эксперта допустимым доказательством судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Республики Беларусь нашла преждевременным.

Приговором суда Ленинского района г. Гродно Л. оправдан по ч. 3 ст. 328 УК за недоказанностью его участия в совершении преступления. Он обвинялся в незаконном сбыте А. курительной смеси, содержащей в своем составе особо опасные психотропные вещества. Согласно показаниям Л., положенным судом в основу приговора, курительную смесь он приобрел только один раз. Ранее за реализацию части этой партии уже задерживался, и при проведении экспертизы в смеси не были установлены запрещенные вещества. Зная результаты экспертизы, оставшуюся курительную смесь он продолжал реализовывать, в том числе и А., соответственно не был осведомлен о наличии в ней запрещенных веществ. Государственным обвинителем без обоснования своей позиции заявлено ходатайство о вызове в судебное заседание экспертов, проводивших экспертизу курительных смесей. Ходатайство судом отклонено. В то же время очевидно, что для определения, могли ли относиться вещества, изъятые ранее у обвиняемого, и вещества, оборот которых ему инкриминировался органами следствия, к одному виду, необходимо проведение экспертизы, поскольку эти вопросы не являлись предметом экспертного исследования.

Эффективным средством устранения ошибок, допущенных органами расследования в ходе осмотра места происшествия, при определенных обстоятельствах может быть осмотр местности и помещения в ходе судебного следствия.

Право на проведение осмотра предусмотрено ст. 340 УПК, согласно которой осмотр местности и помещения проводится судом с участием сторон, а при необходимости и с участием свидетелей, эксперта и специалиста. О проведении осмотра помещения суд выносит определение (постановление).

По прибытии на место осмотра председательствующий объявляет о продолжении судебного заседания и суд приступает к осмотру. При этом обвиняемому, потерпевшему, свидетелю, эксперту и специалисту могут быть заданы вопросы судом и сторонами в связи с осмотром.

Отдельные пробелы и ошибки, допущенные при следственном осмотре, могут быть восполнены и устранены в судебном производстве без проведения повторного осмотра.

Речь идет, в частности, о таких нарушениях процессуального порядка осмотра в ходе предварительного расследования и оформления протокола, как отсутствие указания о времени производства осмотра, о погодных условиях, освещенности, участниках осмотра при наличии их подписей в заключительной части протокола. Встречается нечеткое и неполное описание следов и вещественных доказательств, неточные измерения по системе координат, отсутствие указаний об изъятых предметах, о применении технических средств, неотражение факта разъяснения прав понятым и иным участвующим в осмотре лицам и т.д.

Подобные недостатки можно устранить путем допроса понятых, лиц, обнаруживших следы преступлений, очевидцев и других лиц, участвовавших в осмотре. При определенных обстоятельствах не исключен допрос лица, производившего осмотр.

Так, в ходе судебного разбирательства дела в отношении К. было установлено, что в протоколе осмотра места происшествия с участием обвиняемого не указано время его производства, не упомянуто о применении фотографии, хотя фотоснимки в деле имелись, были допущены и иные нарушения. Государственный обвинитель восполнил эти упущения путем допроса обвиняемого, специалиста.

Аналогично решается вопрос и в случаях, когда при наличии в деле правильно оформленного протокола у суда и участников процесса возникнут все же сомнения в достоверности фиксации результатов осмотра.

Приговором суда Логойского района Минской области Т. оправдан по ч. 3 ст. 147 УК. В приговоре имеется ссылка на протокол осмотра места происшествия, согласно которому изъяты фрагменты постельных принадлежностей со следами крови погибшей. Однако данный процессуальный документ должным образом не исследовался, так как он практически не читаем. Из указанного протокола ввиду невозможности его прочтения нельзя выяснить, на каких постельных принадлежностях обнаружена кровь погибшей, где на кровати они находились. Государственный обвинитель путем допроса участников осмотра места происшествия не выяснил эти вопросы. Вместе с тем исследование протокола осмотра места происшествия имело существенное значение для установления обстоятельств происшедшего.

В то же время, если путем допроса участников осмотра государственный обвинитель не может восполнить его пробелы или рассеять сомнения в достоверности протокола, следует прибегнуть к осмотру места происшествия в судебном следствии.

С учетом требований закона, положений, высказанных в науке, и материалов судебной практики представляется, что производство судебного осмотра места происшествия является обязательным в следующих случаях:

1) в ходе предварительного расследования осмотр не производился, хотя в этом имелась необходимость;

2) при следственном осмотре допущены такие нарушения требований УПК, которые делают его результаты недопустимыми (непривлечение понятых, составление протокола лицом, не производившим осмотр, и т.д.);

3) в суде выявлены новые обстоятельства, проверить которые можно, лишь ознакомившись с обстановкой на месте;

4) в протоколе следственного осмотра отсутствуют данные, необходимые для назначения экспертизы.

Так, при рассмотрении дела Т., совершившего наезд на пешехода, возникла необходимость в производстве автотехнической экспертизы, которая во время следствия не проводилась. Однако в протоколе осмотра места происшествия всех необходимых данных для нее не имелось. В ходе судебного осмотра с участием специалиста были произведены необходимые измерения (величины уклона, радиуса поворота и др.), на основании которых проведена экспертиза в суде. Заключение эксперта явилось одним из важных доказательств виновности Т.;

5) в суде получены конкретные данные о том, что в определенном месте находятся следы или вещественные доказательства, имеющие значение для дела, которые не были обнаружены в процессе следствия.

Т. обвинялся в том, что избил, а затем нанес ножом ранения двум лицам, одному из которых было причинено телесное повреждение в виде поперечного разреза бедренной артерии. На следствии нож обнаружить не удалось. В суде обвиняемый указал, что ножом ударил только одного потерпевшего, а второй, убегая от него, разбил стекло и выпрыгнул в окно, ногу при этом поранил стеклом. Нож у него отобрал знакомый. Последний в суде подтвердил, что отобрал у обвиняемого нож, который изломал и выбросил в помещении строящегося склада. Суд произвел осмотр с участием свидетеля, специалиста и применением поисковой аппаратуры. В месте, указанном свидетелем, были обнаружены два обломка ножа, который затем опознали и обвиняемый, и свидетель. Согласно заключениям судебных экспертиз обломки являются частями одного ножа, которым причинено тяжкое телесное повреждение потерпевшему в виде разреза бедренной артерии.

Типичной проблемной ситуацией, с которой сталкивается прокурор в судебном следствии, является устранение противоречий в доказательствах, которые не были устранены при досудебном производстве.

Практика выработала ряд способов, которые позволяют устранить в судебном разбирательстве противоречия в доказательствах или выяснить их причины.

Основной из них — тщательный допрос потерпевшего, обвиняемого, свидетеля, эксперта, сопоставление между собой различных показаний одного и того же лица, в частности оглашение в соответствии с законом ранее данных показаний, сопоставление проверяемых показаний или иных доказательств со всеми другими.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Республики Беларусь, отменяя оправдательный приговор суда Первомайского района г. Минска в отношении Ш. по п. 9 ч. 2 ст. 147 УК, указала, что не были исследованы в полном объеме доказательства, имеющие значение для правильного разрешения дела. Ш. в объяснении заявлял о признании вины в преступлении, указывал, что наносил потерпевшей удары по лицу, голове, спине, бросил ее на пол. При допросе в качестве подозреваемого он подтвердил обстоятельства нанесения ударов. Однако эти показания обвиняемого не оглашались и не исследовались. Свидетельница Щ. в судебном заседании показала, что не знает, как потерпевшей причинены телесные повреждения. Вместе с тем в ходе досудебного производства она указывала, что видела, как Ш. наносил удары потерпевшей кулаками и ногами и прекратил избиение только после ее вмешательства. Эти показания свидетеля в судебном заседании не оглашались и не исследовались, причины изменения показаний не выяснены.

Замечания по делу, высказанные судом надзорной инстанции, в большей степени касаются ненадлежащего исполнения государственным обвинением своих процессуальных обязанностей по доказыванию вины обвиняемого.

По многим делам активное, тщательное, умелое исследование материалов дела в их сопоставлении приводит к желаемым результатам. Но имеют место и случаи, когда традиционные способы проверки представленных следствием доказательств исчерпаны, дальнейшие допросы становятся бесперспективными, а противоречия так и не удалось устранить. В подобных случаях прокурору необходимо рассмотреть вопрос о производстве определенных следственных действий.

Возможно производство допроса на месте происшествия. Наиболее эффективен этот метод в случаях, когда допрашиваемому нужно сориентироваться в каком-либо помещении или на местности, в частности по делам о дорожно-транспортных происшествиях. По многим делам противоречия в показаниях очевидцев по поводу таких важных обстоятельств, как расстояние, на котором потерпевший оказался перед движущейся автомашиной, выбежав на дорогу, место наезда, условия видимости и т.п., после их допроса на месте находят объяснение, поскольку удается выяснить причины неодинакового восприятия разными лицами и описания ими тех или иных событий и обстоятельств.

К числу следственных действий, помогающих устранить противоречия в доказательствах, принадлежит и следственный эксперимент. Использование возможностей этого следственного действия в судебном разбирательстве (если эксперимент не требует значительных затрат времени или особо сложной подготовки, неосуществимой в условиях судебного заседания) может привести к эффективным результатам. Практика дает примеры применения его для выяснения возможности совершения тех или иных вмененных обвиняемому действий (например, возможно ли через сделанный им пролом в окне магазина извлечь определенные громоздкие предметы, кражу которых обвиняемый в судебном разбирательстве стал отрицать), для проверки достоверности опознания (мог ли потерпевший в темное время суток при описываемых им условиях рассмотреть лицо грабителя) и т.п.

Средством устранения противоречий в доказательствах может служить и экспертиза. Если потерпевший, обвиняемый или свидетель отстаивает свою версию события преступления, перед экспертом может быть поставлен вопрос об оценке каждого из вариантов с точки зрения его специальных знаний, о том, могли ли произойти события именно так, как утверждает каждый из названных лиц. В частности, по делу о столкновении автомобилей, когда каждый из водителей называет различные причины аварии, эксперт во многих случаях может определить, соответствуют ли объективным техническим данным их объяснения.

Проведение дополнительно следственных и иных процессуальных действий для получения новых доказательств.

При невозможности проведения следственного действия в судебном заседании действенным способом восполнения недостатков следствия является проведение дополнительно следственных и иных процессуальных действий для получения новых доказательств в соответствии с ч. 5 ст. 302 УПК.

Согласно ч. 5 ст. 302 УПК, если в ходе судебного разбирательства уголовного дела выяснится, что предъявленных доказательств недостаточно для постановления приговора, суд по ходатайству сторон приостанавливает производство по делу на срок до одного месяца и предлагает государственному обвинителю организовать проведение дополнительно следственных и иных процессуальных действий в порядке, предусмотренном уголовно-процессуальным законом, для получения новых доказательств, подтверждающих либо опровергающих предъявленное обвинение.

По ходатайству государственного обвинителя указанный срок может быть продлен судом до двух месяцев.

С представленными государственным обвинителем дополнительно материалами суд знакомит обвиняемого, его защитника, потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика, представителей, после чего они исследуются в судебном заседании в обычном порядке.

При непредставлении государственным обвинителем дополнительно материалов суд принимает решение на основании исследованных в судебном заседании доказательств.

Закон связывает проведение дополнительно следственных и иных процессуальных действий с ситуацией, при которой недостатки предварительного расследования не могут быть восполнены в судебном разбирательстве.

Однако государственные обвинители не всегда считаются с этими требованиями и порой заявляют ходатайства в порядке ч. 5 ст. 302 УПК для восполнения таких пробелов, которые вполне могли быть устранены в судебном следствии.

При этом в результате такого приостановления производства по делу всегда увеличивается срок, в течение которого уголовное дело разрешается по существу.

Согласно закону такие следственные действия, как осмотр местности и помещения, вещественных доказательств, освидетельствование, назначение экспертизы, вызов и допрос свидетелей, могут быть проведены в судебном заседании с учетом специфики судебного следствия.

Сложнее обстоит дело с решением вопроса о проведении опознания и следственного эксперимента. Условия судебного разбирательства могут затруднить, но не исключить вовсе их проведение.

Необходимость заявления ходатайства для приостановления производства по делу или проведения действия в судебном разбирательстве оценивается государственным обвинителем в каждом конкретном случае.

Критериями для решения вопроса о заявлении ходатайства в порядке ч. 5 ст. 302 УПК могут быть следующие:

— если для восполнения пробелов следствия требуется проведение следственных и разыскных действий, связанных с отысканием новых доказательств;

— для выяснения существенных обстоятельств нужно произвести следственные действия в другой местности или в большом объеме;

— нужно произвести следственные и процессуальные действия, производство которых в судебном разбирательстве затруднительно или невозможно.

В ходе судебного следствия по уголовному делу по ч. 1 ст. 139 УК в отношении К., отрицавшего вину в совершении преступления, установлено, что показания свидетелей противоречивы и во многом опровергались другими доказательствами по делу, осмотр места происшествия произведен некачественно, имеются лица, которым могут быть известны обстоятельства по делу. При данных обстоятельствах государственным обвинителем было заявлено ходатайство в соответствии с ч. 5 ст. 302 УПК.

Во время приостановления производства по делу проведен повторный осмотр места происшествия, в ходе которого изъяты мужские брюки со следами вещества, похожего на кровь, и смывы вещества, похожего на кровь; назначена судебно-медицинская (генотипоскопическая) экспертиза, установлены и допрошены два новых свидетеля, допрошены с учетом полученных данных лица, ранее допрошенные в качестве свидетелей, проведена проверка показаний на месте трех свидетелей.

Изучение уголовных дел, по которым государственным обвинителям заявлялись такие ходатайства, позволяет сгруппировать различные указания государственных обвинителей органам следствия, направленные на восполнение пробелов предварительного следствия по характеру ошибок и способам их устранения.

Первая группа охватывает случаи, когда государственный обвинитель лишь констатирует наличие определенных пробелов и предлагает их устранить, не называя способов решения этой задачи. Таковы указания о необходимости выяснить причины противоречий в показаниях допрошенных лиц и устранить их, проверить алиби обвиняемого, уточнить мотивы и цели преступления. Вторая охватывает случаи, когда государственный обвинитель называет конкретные приемы, с помощью которых пробелы следствия должны быть устранены. Это указания о допросе конкретных лиц, производстве экспертизы, производстве документальной ревизии и др.

Предпочтительным является такое решение, при котором государственные обвинители указывают конкретные пути устранения пробелов предварительного следствия. В противном случае органы предварительного следствия не будут иметь четкого представления о том, что нужно делать, и могут не выполнить в полном объеме и качественно указания государственного обвинителя.

Таким образом, только продуманная, целенаправленная работа государственных обвинителей может обеспечить реализацию принципа неотвратимости наказания, а также реальное восстановление прав потерпевших.

В ходе судебного следствия государственный обвинитель должен активно использовать все возможности для отстаивания интересов обвинения, сохраняя одновременно беспристрастность и объективность в оценке имеющихся по уголовному делу доказательств.

Об ошибках, допущенных при производстве экспертиз и поддержании государственного обвинения по делам о причинении телесных повреждений.

При изучении уголовных дел, по которым были допущены ошибки судебно-медицинскими экспертами и судами при оценке их заключений, установлены факты нарушения судебно-медицинскими экспертами требований ст. 61 УПК о даче обоснованных и объективных заключений по поставленным перед ними вопросам.

Органом уголовного преследования и судами зачастую не выполнялись положения ст. 8, ч. 2 ст. 95, ст. 104, ч. 5 ст. 105 УПК о том, что заключение эксперта не имеет заранее установленной силы, не обладает преимуществами перед другими доказательствами и так же, как все иные доказательства, подлежит проверке и оценке на основании всестороннего, полного и объективного рассмотрения всех обстоятельств дела в их совокупности. В результате неправильной оценки выводов экспертов в ряде случаев допускались судебные ошибки.

По приговору суда Минского района от 12.05.2004 Т. был осужден по ч. 1 ст. 339 и п. 7 ч. 2 ст. 147 УК к 5 годам лишения свободы с заключением под стражу в зале суда. Т. признан виновным в умышленном причинении тяжкого телесного повреждения, вызвавшего расстройство здоровья, связанное с травмой костей таза.

Обвинение и приговор были основаны на показаниях потерпевшего А. о том, что Т., выйдя из автомобиля, нанес ему несколько ударов в область правого бедра, а также на заключении судебно-медицинского эксперта от 23.03.2004.

Согласно названному заключению закрытый перелом вертлужной впадины справа у А. мог образоваться при обстоятельствах, указанных им на следственном эксперименте, в момент нанесения ему ударов ногой в область таза. Образование телесных повреждений у А. при обстоятельствах, указанных Т. на следственном эксперименте (падение после удара ногой по автомобилю), эксперт посчитал маловероятным.

После отмены по протесту Генеральной прокуратуры Республики Беларусь состоявшихся по делу судебных решений при новом рассмотрении дела эти выводы эксперта о механизме получения А. телесных повреждений обоснованно вызвали у суда сомнение в их достоверности и были правильно подвергнуты критической оценке в оправдательном приговоре.

В консультативном заключении от 01.09.2004 начальник главного управления судебно-медицинских экспертиз Государственной службы медицинских судебных экспертиз указал, что сведений, изложенных в заключении эксперта, «крайне недостаточно для определения механизма образования телесных повреждений у А. и они не давали эксперту никаких оснований высказываться о нем».

Выводы эксперта были полностью опровергнуты комиссионными судебно-медицинскими экспертизами от 30.03.2007 и 04.07.2007, проведенными соответствующими подразделениями управления Государственной службы медицинских судебных экспертиз по г. Минску и Минской области, а также экспертами главного управления судебно-медицинских экспертиз Государственной службы медицинских судебных экспертиз.

Экспертные комиссии исключили возможность образования у А. перелома при указанных им обстоятельствах (как в результате удара ногой, так и при резком развороте его Т.). Эксперты пришли к выводу, что перелом возник в результате действия травмирующей силы в направлении справа налево, что могло быть при однократном падении А. правой стороной области таза на твердую поверхность, независимо от «разворота непосредственно перед падением».

Данными заключениями подтверждается изначально изложенный Т. механизм образования телесных повреждений у А. — самопроизвольное падение после удара ногой по крылу автомобиля.

Оценивая эти заключения экспертных комиссий, Минский областной суд признал их достоверными и положил в основу оправдательного приговора от 11.02.2009.

Таким образом, необоснованное заключение эксперта, которое было использовано при оценке других доказательств, явилось одной из причин незаконного привлечения к уголовной ответственности Т.

Неединичны случаи дачи судебно-медицинскими экспертами неполных или неправильных по сути заключений о механизме образования, количестве телесных повреждений и даже причине смерти потерпевших.

Приговором суда Ленинского района г. Бобруйска от 28.07.2003 Б. по факту избиения и смерти несовершеннолетнего Г. был признан виновным лишь в умышленном причинении менее тяжкого телесного повреждения и осужден по ч. 1 ст. 149 УК к 3 годам лишения свободы в исправительной колонии общего режима.

Основанием для осуждения Б. по ч. 1 ст. 149 УК явились выводы двух судебно-медицинских экспертиз, в том числе комиссионной, о характере, тяжести телесных повреждений, причиненных Г., и причинах его смерти. Согласно заключению эксперта Бобруйского межрайонного отдела Государственной службы медицинских судебных экспертиз от 23.12.2002 и заключению комиссионной экспертизы управления по Могилевской области Государственной службы медицинских судебных экспертиз от 14.03.2003 смерть Г. наступила от механической асфиксии, развившейся в результате закрытия дыхательных путей кровью. Эксперты пришли к выводу, что телесные повреждения, обнаруженные при экспертизе трупа Г., не состоят в прямой причинной связи с наступлением смерти, а имеют признаки менее тяжких телесных повреждений.

Мать Г. неоднократно обжаловала судебные решения на предмет неправильности квалификации действий Б., повлекшей назначение ему чрезмерно мягкого наказания.

Постановлением президиума Могилевского областного суда состоявшиеся судебные решения в отношении Б. отменены по заключению прокурора Могилевской области от 10.01.2005 о возобновлении производства по уголовному делу по вновь открывшимся обстоятельствам.

При проведении судебно-медицинской экспертизы экспертной комиссией (экспертами главного управления судебно-медицинских экспертиз Государственной службы медицинских судебных экспертиз) был сделан иной вывод о причинах смерти потерпевшего Г., которая наступила в результате остро развившегося кровотечения и нарушения сердечной деятельности вследствие травматизации шокогенной зоны и тупой травмы грудной клетки с сотрясением сердца. Обнаруженные у Г. телесные повреждения образовались от не менее чем 13 травматических воздействий тупыми предметами, находятся в прямой причинной связи с наступлением смерти потерпевшего и имеют признаки тяжких телесных повреждений.

В силу этого суд обоснованно отверг выводы двух предыдущих экспертиз. По приговору суда Ленинского района г. Бобруйска от 04.05.2005 Б. был осужден по ч. 3 ст. 147 УК к 11 годам лишения свободы.

Существенная ошибка была допущена при определении причины смерти новорожденного по делу Н., осужденной по приговору суда Червенского района Минской области от 04.10.2004 по ч. 1 ст. 144 УК (причинение смерти по неосторожности) к 1 году 6 месяцам исправительных работ.

В основу приговора судом положены показания потерпевшего Н. и осужденной о том, что они вместе с С. 27.06.2004 в обеденное время распили бутылку водки, а затем Н. еще употребляла пиво. После кормления дочери грудью около 22 часов осужденная уснула, а когда проснулась, то обнаружила дочь мертвой.

По заключению судебно-медицинской экспертизы смерть младенца Н., 2004 года рождения, наступила от острого отравления этиловым спиртом, концентрация которого в крови трупа составила 2,4 промилле.

На допросе в ходе предварительного следствия судебно-медицинский эксперт подтвердил свое заключение, а также показал, что указанное количество алкоголя могло быть получено погибшей через молоко матери.

Однако по консультативному заключению специалистов главного управления судебно-медицинских экспертиз Государственной службы медицинских судебных экспертиз для достижения такой концентрации алкоголя в крови ребенка через кормление грудным молоком доза одномоментно выпитого матерью чистого этилового спирта должна составлять 1200 или 3000 мл 40-процентной водки, что более чем в 3 раза превышает смертельную дозу. Следовательно, смерть Н. не могла наступить при обстоятельствах, указанных экспертом.

При расследовании вновь открывшихся обстоятельств был установлен иной механизм попадания алкоголя в кровь ребенка и выяснены другие обстоятельства совершения преступления. Неправильные выводы эксперта явились условием, позволившим Н. избежать своевременной и заслуженной ответственности за содеянное.

Неполные и необоснованные заключения экспертиз, в том числе и повлекшие необходимость эксгумации, имели место и по другим уголовным делам.

Так, по приговору Гомельского областного суда от 29.05.2006 Б. был признан виновным в убийстве К., совершенном 22.10.2005 из хулиганских побуждений, и осужден по п. 13 ч. 2 ст. 139 УК к 18 годам лишения свободы.

Для установления причины смерти К. по делу назначалось несколько экспертиз. В результате неполноты экспертных исследований проводилась эксгумация трупа. Лишь на основании комиссионного заключения главного управления судебных медицинских экспертиз Государственной службы медицинских судебных экспертиз с учетом других собранных по делу доказательств в их совокупности суд исключил версию Б. о неосторожной форме его вины.

Ошибки, допущенные при оценке выводов экспертов, свидетельствуют о том, что в ряде случаев орган, ведущий уголовный процесс, не уделяет должного внимания анализу заключений экспертиз, воспринимая их как доказательство, имеющее преимущественную силу.

Такая некритичная оценка выводов экспертов затрудняет установление истины по делу, влечет затягивание судебного процесса, а также является причиной ряда других негативных последствий, в том числе и судебных ошибок.

В связи с этим государственным обвинителям в судебном разбирательстве следует обеспечить тщательный анализ заключений судебно-медицинских экспертов по каждому делу, принять меры к повышению профессионального уровня знаний в области судебной медицины.

Рассмотрение уголовных дел в отношении граждан иностранных государств и лиц без гражданства, совершивших преступления на территории Республики Беларусь.

В 2011 году судами республики осуждено 1329 человек, являющихся гражданами иностранных государств или лицами без гражданства. Из них гражданство одной из стран СНГ имели 957 лиц (72%), иных иностранных государств — 158 (11,9%), статус лица без гражданства — 214 (16,1%).

В соответствии с нормами Общей части УК иностранным гражданам и не проживающим постоянно в Республике Беларусь лицам без гражданства не могут быть назначены общественные работы, исправительные работы, ограничение свободы, отсрочка исполнения наказания, условное неприменение наказания.

Осуждение граждан иностранных государств или лиц без гражданства в общей сложности составило 2,4%, что с учетом установленных уголовным законом ограничений в избрании наказания этой категории лиц оказывает существенное влияние на сохранение в структуре наказаний достаточно высокого уровня наказаний, связанных с изоляцией от общества, — ареста и лишения свободы.

Фактов несоблюдения принципа обеспечения права на защиту не установлено. Иностранным гражданам, не владеющим русским и белорусским языками, обеспечивалось участие переводчика.

Вместе с тем в ходе предварительного расследования и судебного рассмотрения уголовных дел анализируемой категории изучение данных о гражданстве виновных лиц, цели прибытия иностранцев в Республику Беларусь, характере их занятий, продолжительности пребывания зачастую осуществлялось крайне поверхностно, что влекло за собой нарушение уголовного закона при назначении наказания.

Государственными обвинителями указанные обстоятельства, имеющие существенное значение для правильного разрешения дела, также надлежащим образом не выяснялись.

Приговорами суда Петриковского района Л., являющийся лицом без гражданства, пять раз осуждался к ограничению свободы, в последний раз 23.08.2011 по ч. 3 ст. 174 УК в соответствии с позицией государственного обвинителя — к 2 годам ограничения свободы с направлением в исправительное учреждение открытого типа.

Согласно п. 2 ч. 4 ст. 55 УК ограничение свободы не может быть назначено не проживающим постоянно в Республике Беларусь лицам без гражданства.

В соответствии со ст. 1 Закона Республики Беларусь от 04.01.2010 N 105-З «О правовом положении иностранных граждан и лиц без гражданства в Республике Беларусь» постоянно проживающим в Республике Беларусь лицом без гражданства является лицо, получившее в установленном порядке разрешение на постоянное проживание и вид на жительство.

Относится ли Л. к лицам, постоянно проживающим на территории Республики Беларусь, и соответственно может ли ему быть назначено наказание в виде ограничения свободы, ни государственным обвинителем, ни судом проверено не было. Согласно информации группы по гражданству и миграции Петриковского районного отдела внутренних дел, поступившей в Генеральную прокуратуру Республики Беларусь в рамках обобщения, разрешение на постоянное проживание в Республике Беларусь Л. не получал.

Приговором суда Жлобинского района от 21.06.2011 А. осужден по ч. 1 ст. 328 УК к 1 году 6 месяцам ограничения свободы без направления в исправительное учреждение открытого типа. Суд определил осужденному наказание, которое ему в силу требований ч. 4 ст. 55 УК не могло быть назначено, поскольку из материалов дела следует, что А. является гражданином Российской Федерации.

Государственный обвинитель также необоснованно предлагал определить А. наказание в виде ограничения свободы без направления в ИУОТ сроком на 3 года.

Постановлением президиума Гомельского областного суда от 09.01.2012 по протесту Генеральной прокуратуры Республики Беларусь приговор в отношении А. изменен. На основании ч. 1 ст. 328 УК с применением ст. 70 УК ему назначено наказание в виде 6 месяцев ареста.

Приговором суда Молодечненского района от 24.01.2011 Л. осужден по ч. 1 ст. 174 УК к общественным работам сроком на 240 часов. Согласно данным автоматизированной информационной системы «Паспорт» осужденный имел вид на жительство гражданина Российской Федерации, срок действия которого окончен 28.10.2010. В соответствии с п. 7 ч. 4 ст. 49 УК общественные работы Л. не могли быть назначены. Приговор в кассационном порядке опротестован не был, отменен по протесту Генеральной прокуратуры Республики Беларусь.

Приговором суда Речицкого района от 25.02.2011 Д. осужден по ч. 1 ст. 328 УК к 2 годам лишения свободы с отсрочкой исполнения наказания на 1 год. Суд во вводной части приговора указал, что осужденный является гражданином Республики Беларусь. В то же время из материалов уголовного дела следует, что Д. имеет гражданство Российской Федерации. При таких обстоятельствах назначенное судом наказание противоречит положениям ч. 2 ст. 77 УК, в соответствии с которой отсрочка исполнения наказания не может быть назначена иностранному гражданину.

В кассационном порядке незаконный приговор, постановленный в соответствии с позицией государственного обвинителя, опротестован не был. Принесение надзорного протеста в связи с неправильным применением уголовного закона оказалось невозможным ввиду истечения годичного срока, предусмотренного ст. 406 УПК для опротестования по мотивам ухудшения положения осужденного.

Не были проверены в ходе судебного разбирательства данные о гражданской принадлежности Н., осужденной судом Жлобинского района 06.01.2011 по ч. 2 ст. 205 УК к 1 году 8 месяцам лишения свободы исходя в том числе и из того, что она является лицом без гражданства. Однако согласно материалам уголовного дела осужденная родилась в 1983 году в Республике Беларусь, по предыдущим приговорам осуждалась как гражданка Республики Беларусь.

Ранее не судимому Ч. по совокупности преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 205 и ч. 2 ст. 206 УК, государственный обвинитель предлагал назначить наказание в виде 3 лет лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии в условиях усиленного режима, хотя в соответствии с п. 2 ч. 4 ст. 57 УК таким осужденным отбывание наказания назначается в исправительных колониях в условиях общего режима.

Допускались факты ненадлежащей оценки государственными обвинителями данных, характеризующих личность обвиняемого, наличия смягчающих и отягчающих ответственность обстоятельств, имеющих существенное значение при определении виновному лицу соразмерного наказания.

Судом Ленинского района г. Бреста 05.09.2011 прекращено уголовное дело по ч. 2 ст. 206 УК в отношении К. согласно ст. 89 УК. Несмотря на заявленное потерпевшим и поддержанное обвиняемым ходатайство о прекращении уголовного дела в связи с достигнутым примирением, государственный обвинитель ориентировал суд на назначение К., впервые привлекающемуся к уголовной ответственности и возместившему причиненный преступлением ущерб, наказания в виде 2 лет лишения свободы.

Постоянно проживающему в Республике Беларусь гражданину Российской Федерации Г., совершившему кражу имущества на сумму 915300 руб. (которое было изъято и возвращено потерпевшему), полностью признавшему свою вину и раскаявшемуся в содеянном, имеющему на иждивении двоих несовершеннолетних детей, работающему, ранее не судимому, государственным обвинителем при наличии оснований для применения ст. 86 УК было предложено назначить наказание в виде ареста. Суд Слонимского района обоснованно 12.06.2011 освободил Г. от уголовной ответственности с привлечением к административной в виде штрафа в размере 30 базовых величин.

Имели место факты проявления непоследовательности в опротестовании судебных решений по уголовным делам.

Государственный обвинитель, поддерживая в суде Советского района г. Гомеля обвинение по уголовному делу в отношении несовершеннолетнего А., совершившего кражу имущества на сумму 130 тыс.руб., предлагал назначить ему по ч. 1 ст. 205 УК наказание в виде трех месяцев ареста, что соответствовало конкретным обстоятельствам преступления и данным о личности обвиняемого. После этого приговор, постановленный в соответствии с позицией государственного обвинителя, в кассационном порядке был опротестован прокуратурой района из-за строгости назначенного наказания и необходимости снижения срока ареста до одного месяца.

Из материалов уголовного дела следует, что А. состоял на учете в инспекции и комиссии по делам несовершеннолетних за употребление спиртных напитков, 10 раз привлекался к административной ответственности, неоднократно уходил из дома, хищению денежных средств предшествовало совместное распитие спиртного с потерпевшим и его избиение. При таких обстоятельствах определением судебной коллегии по уголовным делам Гомельского областного суда от 21.09.2011 протест прокурора обоснованно оставлен без удовлетворения.

О судебной практике и практике поддержания государственного обвинения по уголовным делам о преступлениях, совершенных лицами в возрасте до восемнадцати лет.

Соблюдение требований уголовно-процессуального закона в ходе судебного разбирательства уголовных дел о преступлениях несовершеннолетних.

Производство по уголовным делам о преступлениях несовершеннолетних регламентировано главой 45 УПК.

В силу п. 2 ч. 3 ст. 32 УПК такие дела рассматриваются коллегией в составе судьи и двух народных заседателей.

Согласно п. 1 ч. 3 ст. 429 УПК по названной категории уголовных дел обязательно участие защитника независимо от достижения обвиняемым восемнадцатилетнего возраста до окончания производства по уголовному делу.

В ходе обобщения фактов рассмотрения уголовных дел о преступлениях несовершеннолетних незаконным составом суда либо в отсутствие защитника не выявлено.

В соответствии с п. 18 ст. 6 УПК любое, помимо приговора и постановления, решение, вынесенное коллегиальным составом суда при производстве по уголовному делу, именуется определением.

В нарушение названных требований суд Ивацевичского района, рассмотрев коллегиально уголовное дело по ч. 2 ст. 205 УК в отношении несовершеннолетних М. и Т., 29.02.2012 вынес постановление о прекращении производства по делу на основании ст. 86 УК.

В силу ч. 2 ст. 181 УПК по всем делам о преступлениях, совершенных несовершеннолетними, обязательно производство предварительного следствия.

В суд Пружанского района 27.02.2012 поступило заявление И. о возбуждении дела частного обвинения в отношении несовершеннолетнего Д. по факту причинения последним телесных повреждений заявителю.

Согласно ч. 1-1 ст. 427 УПК в случае, если обвиняемый по делу частного обвинения является несовершеннолетним, суд своим постановлением направляет уголовное дело прокурору для организации производства предварительного следствия.

Судом не выполнены названные требования закона, 19.04.2012 дело незаконно рассмотрено по существу в порядке главы 44 УПК: без производства предварительного расследования и без участия государственного обвинителя.

Нарушение судом уголовно-процессуального закона прокуратурой Пружанского района при осуществлении надзора за законностью судебных решений по уголовным делам не выявлено. Незаконное определение суда президиумом Брестского областного суда отменено 08.05.2013 по протесту в порядке надзора Генеральной прокуратуры Республики Беларусь.

В соответствии с ч. 1, 2 ст. 56 УПК законными представителями несовершеннолетних обвиняемого, подозреваемого являются родители, усыновители, опекуны или попечители, а при их отсутствии — орган опеки и попечительства.

Однако по уголовному делу в отношении несовершеннолетнего Г. по ч. 2 ст. 339, ч. 1 ст. 14 и ч. 1 ст. 205 УК постановлением следователя Ивацевичского районного отдела Следственного комитета Республики Беларусь от 26.09.2012 законным представителем обвиняемого признан его брат Гор. Постановлением того же следователя от 08.10.2012 законным представителем признан представитель органа опеки и попечительства, при этом участие по делу в качестве законного представителя Гор. не прекращено. В нарушение требований ч. 5 ст. 56 УПК не сделано это и судом Ивацевичского района.

В ходе предварительного следствия законным представителем несовершеннолетнего обвиняемого Л. признана его мать Ш. Последняя, будучи извещенной о дне и месте судебного разбирательства, в суд Минского района не явилась. В нарушение требований ст. 56 УПК суд признал законным представителем обвиняемого его сводную сестру.

Законным представителем несовершеннолетнего Л., сироты, признан орган опеки и попечительства. Однако в ходе судебного разбирательства в качестве законного представителя участие по делу принимала сестра обвиняемого. При этом судом Фрунзенского района г. Минска определение о признании ее законным представителем не выносилось.

В соответствии с п. 2 ч. 4 ст. 56 УПК не может быть признано и допущено к участию в производстве по уголовному делу в качестве законного представителя подозреваемого, обвиняемого лицо, которому вменяемым подозреваемому или обвиняемому деянием, предусмотренным уголовным законом, причинен вред.

Из материалов уголовного дела по обвинению В. по ч. 2 ст. 205, ч. 1 ст. 147 УК усматривается, что 30.09.2011 в отношении его возбуждено уголовное дело по ч. 2 ст. 205 УК. Постановлением следователя следственного отдела предварительного расследования Толочинского районного отдела внутренних дел от 11.10.2011 законным представителем подозреваемого признан его отец — Вер.

Однако В. 15.09.2011 в отношении Вер. совершено преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 147 УК. На момент вынесения постановления о признании Вер. законным представителем тем же следователем проводилась проверка в порядке ст. 174 УПК, по результатам которой 15.10.2011 возбуждено уголовное дело по ч. 1 ст. 147 УК, соединенное в одном производстве с ранее возбужденным делом.

В соответствии с разъяснениями п. 10 постановления Пленума Верховного Суда Республики Беларусь от 28.06.2002 N 3 «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних» (далее — постановление N 3) полномочия законного представителя несовершеннолетнего обвиняемого в судебном разбирательстве прекращаются по достижении последним 18 лет при назначении судебного разбирательства по уголовному делу, в судебном разбирательстве — до начала судебного следствия, о чем выносится мотивированное постановление (определение).

Судом Ганцевичского района 28.11.2012 Ш., 1994 года рождения, осужден по ст. 153 УК. Ко времени судебного разбирательства обвиняемый достиг 18 лет, однако судом не прекращено участие по делу в качестве законного представителя его матери.

В соответствии с ч. 3 ст. 437 УПК неявка законного представителя несовершеннолетнего обвиняемого, надлежащим образом извещенного о месте и времени рассмотрения уголовного дела и не заявившего ходатайства о его отложении, не препятствует рассмотрению уголовного дела, если суд не найдет его участие необходимым.

Судом Лидского района в отсутствие законного представителя рассмотрено уголовное дело по обвинению З. по ч. 2 ст. 205 УК.

Однако в материалах дела отсутствуют какие-либо документы, подтверждающие, что законный представитель обвиняемого надлежащим образом извещен о времени и месте судебного разбирательства. Причины его неявки судом не выяснялись.

Государственный обвинитель против рассмотрения дела в отсутствие законного представителя в нарушение названной нормы закона не возражал.

В силу ч. 1, 3 ст. 435 УПК при допросе несовершеннолетнего обвиняемого в судебном разбирательстве обязательно участие педагога или психолога.

Постановлением N 3 разъяснено, что исходя из требований ст. 435 УПК показания несовершеннолетнего обвиняемого, данные в отсутствие педагога или психолога, не имеют юридической силы, в соответствии с ч. 5 ст. 105 УПК признаются недопустимыми и не могут быть положены в основу обвинения, а также использованы для доказывания обстоятельств, указанных в ст. 89 УПК.

Вместе с тем судом Быховского района 18.12.2012 в отсутствие педагога (психолога) рассмотрено уголовное дело в отношении К., 1996 года рождения, осужденного по ч. 2 ст. 205 УК. Постановлением президиума Могилевского областного суда от 17.05.2013 по протесту Генеральной прокуратуры Республики Беларусь названный приговор отменен ввиду существенного нарушения требований уголовно-процессуального закона, дело передано на новое судебное разбирательство.

Постановлением N 3 разъяснено, что, допуская к участию в допросе несовершеннолетнего обвиняемого в судебном заседании педагога или психолога, необходимо удостовериться в его личности и компетентности, а также установить, нет ли препятствий, исключающих такое участие. В подготовительной части судебного заседания им разъясняются права и обязанности в соответствии со ст. 62 и ч. 1 ст. 435 УПК.

Однако судами не во всех случаях устанавливается личность педагога и разъясняются его права и обязанности.

Судами ряда районов педагогам (психологам) разъяснялась ответственность по ст. 133 УПК.

Вместе с тем, разъясняя ст. 133 УПК, суды не учли, что названная норма исключена Законом Республики Беларусь от 05.01.2008 N 317-З «О внесении изменений и дополнения в законы Республики Беларусь и признании утратившими силу некоторых актов законодательства и отдельных положений актов законодательства Республики Беларусь по вопросам административной ответственности».

Следует отметить, что в силу ст. 62 УПК педагог или психолог, участвующие в допросе несовершеннолетнего обвиняемого, являются специалистами. Законом не предусмотрена возможность допроса специалистов в качестве свидетелей. Однако в ряде случаев педагоги допрашивались в судебном заседании в качестве свидетелей по характеристике личности виновного.

Назначение мер наказания, применение иных мер уголовной ответственности.

Анализ уголовных дел свидетельствует о том, что судами и государственными обвинителями при определении меры ответственности несовершеннолетних соблюдается принцип индивидуализации наказания, учитываются характер и степень общественной опасности совершенного преступления, мотивы и цель содеянного, личность виновного, иные обстоятельства. Широкая практика применения иных мер уголовной ответственности (57,6% от общего числа осужденных) соответствует положениям Концепции совершенствования мер уголовной ответственности и порядка их исполнения, утвержденной Указом Президента Республики Беларусь от 23.12.2010 N 672.

Относительно высокий удельный вес осужденных к лишению свободы сохраняется за счет назначения данного вида наказания лицам, совершившим преступления в период испытательного срока либо отсрочки исполнения наказания по предыдущему приговору, а также за тяжкие и особо тяжкие преступления.

Фактов назначения наказаний, несоразмерных тяжести преступления и характеристике личности виновных, в ходе обобщения не выявлено.

В то же время имели место случаи неправильного применения уголовного закона при назначении судами наказания, применения иных мер уголовной ответственности.

Несовершеннолетний А., 1994 года рождения, приговором суда Миорского района от 19.01.2012 осужден по ч. 1 ст. 317-1 УК к лишению права заниматься деятельностью, связанной с управлением транспортными средствами, сроком на 5 лет со штрафом в доход государства в размере 40 базовых величин.

В соответствии со ст. 111 УК штраф назначается лицу, совершившему преступление в возрасте до 18 лет, в размере, не превышающем двадцатикратного размера базовой величины, а за корыстное преступление — стократного размера базовой величины. В силу ст. 112 УК лишение права заниматься определенной деятельностью назначается лицу, достигшему шестнадцатилетнего возраста ко дню постановления приговора, на срок от 1 года до 3 лет.

Определением судебной коллегии по уголовным делам Витебского областного суда от 02.03.2012 по кассационному протесту прокурора приговор изменен ввиду неправильного применения уголовного закона, назначенное наказание снижено до 3 лет лишения права заниматься деятельностью, связанной с управлением транспортными средствами, со штрафом в размере 20 базовых величин.

Приговором суда Первомайского района г. Минска от 06.09.2012 Г. осужден по ч. 2 ст. 214 УК к 2 годам 6 месяцам ограничения свободы, по ч. 1 ст. 317-1 УК — к 1 году ограничения свободы с лишением права заниматься деятельностью, связанной с управлением транспортными средствами, сроком на 3 года. В соответствии с ч. 2 ст. 72 УК по совокупности преступлений путем полного сложения наказаний назначено 3 года 6 месяцев ограничения свободы с направлением в ИУОТ с лишением права заниматься деятельностью, связанной с управлением транспортными средствами, сроком на 3 года.

Санкция ч. 1 ст. 317-1 УК не предусматривает наказания в виде ограничения свободы, однако суд назначил за данное преступление Г. названный вид наказания.

Кроме того, оба преступления совершены обвиняемым в несовершеннолетнем возрасте. Согласно ст. 114-1 УК ограничение свободы назначается лицу, совершившему преступления в возрасте до 18 лет, на срок от 6 месяцев до 3 лет.

Однако суд окончательно назначил наказание по совокупности преступлений в виде ограничения свободы на срок 3 года 6 месяцев, то есть в размере, большем, чем предусмотрено уголовным законом.

Определением судебной коллегии по уголовным делам Минского городского суда от 09.10.2012 по кассационному протесту прокурора названный приговор изменен. Назначенное Г. по ч. 1 ст. 317-1 УК наказание заменено на лишение права заниматься деятельностью, связанной с управлением транспортными средствами, сроком на 3 года со штрафом в размере 20 базовых величин. Назначенное по ч. 2 ст. 214 УК наказание заменено на ограничение свободы без направления в ИУОТ.

В силу ч. 2 ст. 72 УК по совокупности преступлений путем полного сложения назначенных наказаний к отбытию назначено 2 года 6 месяцев ограничения свободы без направления в ИУОТ, а также назначено лишение права заниматься деятельностью, связанной с управлением транспортными средствами, сроком на 3 года со штрафом в размере 20 базовых величин.

В соответствии с п. 11 постановления N 9 за лицом, осужденным в порядке ст. 77, 78 УК, осуществляется профилактическое наблюдение и на него в силу закона возлагаются обязанности, предусмотренные ч. 2 ст. 81 УК. На такое лицо судом также могут возлагаться обязанности, предусмотренные ч. 4 ст. 77, ч. 5 ст. 78 УК, перечень которых является исчерпывающим.

Приговором суда Борисовского района от 02.05.2012 Б. и Бр. осуждены каждый по ч. 2 ст. 205 УК к 1 году 6 месяцам лишения свободы. Постановлено применить ст. 78 УК и не приводить в исполнение назначенное наказание, если в течение испытательного срока в 2 года они не совершат новое преступление и будут выполнять возложенные на них обязанности: предварительно уведомлять орган внутренних дел об изменении места жительства, периодически являться в этот орган для регистрации, продолжить учебу.

Определением судебной коллегии по уголовным делам Минского областного суда от 07.08.2012 по кассационному протесту прокурора приговор изменен. Соглашаясь с доводами протеста, кассационная инстанция указала, что согласно ч. 5 ст. 78 УК в течение испытательного срока за осужденным осуществляется профилактическое наблюдение и на него возлагаются обязанности, предусмотренные ч. 2 ст. 81 УК. При необходимости суд может также возложить на осужденного обязанность принести извинение потерпевшему, в определенный срок устранить причиненный вред, поступить на работу или учебу, пройти курс лечения от хронического алкоголизма, наркомании, токсикомании или венерического заболевания.

Поскольку обязанности периодически являться для регистрации в орган внутренних дел и продолжить учебу в перечень, предусмотренный ч. 5 ст. 78 УК, не включены, указание о возложении названных обязанностей на Б. и Бр. исключено из приговора.

Приговором суда Шарковщинского района от 21.11.2012 С. осуждена по ч. 1 ст. 205, ч. 2 ст. 212, ч. 2 ст. 72 УК к 1 году лишения свободы. На основании ст. 77 УК исполнение наказания отсрочено на 1 год. В соответствии с ч. 4 ст. 77 УК суд обязал С. регулярно посещать занятия в учреждении образования «Глубокский государственный профессиональный лицей» и окончить учебу в данном учебном заведении.

Однако возможность наложения обязанности по посещению занятий и окончанию учебы в конкретном учебном заведении не предусмотрена ч. 4 ст. 77 УК.

Протест в порядке надзора не принесен, так как в период отсрочки исполнения наказания С. совершила новое преступление, за которое осуждена приговором того же суда от 12.02.2013.

Приговором суда Ельского района от 17.02.2012 Б. осужден по ч. 2 ст. 205 УК с применением ст. 78 УК к 6 месяцам лишения свободы условно с испытательным сроком 1 год. При этом суд обязал Б. «получить неполное среднее образование, не менять своего места жительства и не выезжать по личным делам на срок более одного месяца за пределы Мозырского района без соответствующего уведомления органа, осуществляющего контроль за его поведением». Названное нарушение осталось без реагирования государственного обвинителя.

Характерной ошибкой при осуждении несовершеннолетних с применением ст. 77, 78 УК является отсутствие в приговорах указания о возложении на них обязанностей, предусмотренных ч. 4 ст. 77, ч. 5 ст. 78 УК. Государственные обвинители также не ориентируют суд на применение названных норм закона.

Приговором суда Дятловского района Гродненской области от 19.04.2012 Г. осужден по ч. 1 ст. 328 УК с применением ст. 78 УК к 2 годам лишения свободы условно с испытательным сроком 1 год. В резолютивной части приговора суд указал о неприведении в исполнение назначенного наказания, «если в течение годичного испытательного срока осужденный Г. не совершит нового преступления и будет исполнять возложенные на него обязанности». Однако никаких обязанностей названным приговором на Г. не возложено.

При изучении уголовных дел установлены факты необоснованного применения положений ст. 75 УК при осуждении лиц с отсрочкой исполнения наказания либо его условным неприменением.

Приговором суда Бешенковичского района от 08.02.2012 Ч. осужден по ч. 2 ст. 205, ч. 2 ст. 71 УК с применением ст. 77 УК к 1 году 6 месяцам лишения свободы с отсрочкой исполнения наказания на 1 год. В соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 75 УК в срок отбывания наказания Ч. зачтено время задержания в порядке ст. 108 УПК с 10.11.2011 по 13.11.2011.

Статья 75 УК в данном случае применена судом необоснованно, так как названная норма закона подлежит применению лишь в случаях назначения виновному наказания, тогда как в отношении Ч. применены иные меры уголовной ответственности.

Приговором суда Клецкого района от 25.01.2012 Р. и Б. осуждены по ч. 2 ст. 205 УК с применением в соответствии со ст. 117 УК принудительной меры воспитательного характера в виде ограничения свободы досуга сроком на 6 месяцев. Государственный обвинитель занимал аналогичную позицию.

Приговор опротестован в кассационном порядке прокурором района ввиду неправильного применения уголовного закона.

Соглашаясь с доводами протеста, судебная коллегия Минского областного суда указала, что Р. и Б. признаны виновными в совершении 2 краж, то есть 2 самостоятельных менее тяжких преступлений. Применение ст. 117 УК возможно лишь в отношении лица, впервые совершившего менее тяжкое преступление.

Приговор изменен, исключено указание о применении в отношении Р. и Б. ст. 117 УК, по ч. 2 ст. 205 УК каждому назначено наказание в виде 6 месяцев ограничения свободы без направления в ИУОТ.

Приговором суда Березовского района от 19.04.2012 Г. и К. осуждены каждый по ч. 2 ст. 339 УК к 6 месяцам ограничения свободы без направления в ИУОТ.

В ходе предварительного расследования в отношении обвиняемых избиралась мера пресечения в виде отдачи несовершеннолетнего под присмотр. В нарушение требований п. 8 ч. 1 ст. 361 УПК резолютивная часть приговора не содержит решения о мере пресечения в отношении обвиняемых до вступления приговора в законную силу.

Кроме того, названным приговором не определено начало исчисления срока отбывания наказания.

Приговором суда Ленинского района г. Могилева от 07.02.2012 Л. осужден по ч. 1 ст. 214 УК с применением ст. 77 УК к 1 году лишения свободы с отсрочкой исполнения приговора на 1 год.

В соответствии с ч. 1 ст. 121 УК лицо, совершившее преступление в возрасте до 18 лет и отбывшее наказание в виде штрафа, считается не имеющим судимости.

Ранее Л. осужден приговором суда Быховского района от 29.04.2011 по ч. 1 ст. 206, ч. 1 ст. 339, ч. 2 ст. 72 УК к штрафу в размере 30 базовых величин. В соответствии с ч. 2 ст. 75 УК с учетом срока содержания под стражей от назначенного наказания Л. освобожден.

Однако во вводной части приговора названная судимость указана как непогашенная, что оставлено без реагирования государственным обвинителем.

В соответствии с п. 11 постановления от 28.09.2001 N 9, если отдельные участники преступного деяния освобождены от уголовной ответственности по предусмотренным в законе основаниям, в приговоре указывается, что преступление совершено обвиняемым с другим лицом без указания его фамилии.

Однако в описательной части приговора суда Пружанского района от 16.02.2012 в отношении К. по ч. 2 ст. 206 УК указано о совершении им хищения в группе с М. и Мур., хотя в отношении их производство по делу прекращено в связи с недостижением возраста привлечения к уголовной ответственности.

Прекращение производства по делу на основании ст. 89 УК.

С. обвинялся в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 205 УК. В ходе предварительного расследования от потерпевшего Ср. поступило заявление о прекращении производства по делу и освобождении С. от уголовной ответственности в связи с полным возмещением причиненного ущерба и примирением. Защитником обвиняемого при ознакомлении с материалами дела заявлено ходатайство о прекращении производства по делу в соответствии со ст. 89 УК, которое постановлением следователя Вороновского районного отдела Следственного комитета Республики Беларусь отклонено.

Прокурором Вороновского района рассмотрена жалоба защитника обвиняемого на постановление следователя об отклонении ходатайства. Постановлением от 05.11.2012 в удовлетворении жалобы отказано. При этом оснований для прекращения производства по делу прокурор не усмотрел, указав, что «по смыслу ст. 89 УК она применяется в случаях примирения обвиняемого с потерпевшим, то есть когда имел место межличностный конфликт, ссора, причинение телесных повреждений потерпевшему, а затем потерпевший и обвиняемый примирились. Так как обвиняемый тайно похитил имущество потерпевшего, они не ссорились между собой».

Подобное понимание названной нормы закона противоречит разъяснениям постановления Пленума Верховного Суда Республики Беларусь от 29.03.2012 N 1 «О практике применения судами статей 86, 88, 89 УК, предусматривающих возможность освобождения лица от уголовной ответственности» (далее — постановление N 1 от 29.03.2012), в соответствии с п. 5 которого под примирением лица, совершившего преступление, с потерпевшим понимается свободное и добровольное урегулирование возникшего в связи с совершением преступления конфликта между обвиняемым и потерпевшим.

Кроме того, в качестве основания, препятствующего применению ст. 89 УК, прокурор указал о совершении обвиняемым в течение года двух общественно опасных деяний.

Однако из материалов дела усматривается, что 14.07.2011 в отношении С. вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по ч. 2 ст. 214 УК в связи с недостижением им возраста, с которого наступает уголовная ответственность. Согласно уголовному закону и разъяснениям п. 9 постановления N 1 от 29.03.2012 в данном случае С. считается лицом, впервые совершившим преступление.

В ходе судебного разбирательства государственный обвинитель также возражал против применения ст. 89 УК, приводя те же мотивы, что и в постановлении от 05.11.2012. Определением суда Вороновского района от 22.11.2012 производство по делу обоснованно прекращено.

Определением суда Пружанского района от 11.05.2012 Ш. и К. освобождены от уголовной ответственности по ч. 2 ст. 205 УК в соответствии со ст. 89 УК, производство по уголовному делу прекращено.

Определение является незаконным по следующим основаниям.

В соответствии со ст. 89 УК в связи с примирением с потерпевшим может быть освобождено лицо, впервые совершившее менее тяжкое преступление.

Постановлением N 1 разъяснено, что впервые совершившим преступление применительно к ст. 86, 88, 89 УК считается лицо, которое совершило одно преступное деяние в первый раз.

Суд установил, что К. 23.03.2012 около 15 часов с целью кражи проник в дом Н., откуда тайно похитил имущество потерпевшего на сумму 1000000 руб.

Ш. 23.03.2012 около 16 часов в группе с лицом, не достигшим возраста привлечения к уголовной ответственности, совершил кражу имущества М. на сумму 300000 руб.

Он же в группе с К. 23.03.2012 около 18 часов повторно проник в дом Н. и тайно похитил имущество потерпевшего на сумму 500000 руб.

Действия К. и Ш. квалифицированы по ч. 2 ст. 205 УК как кража, совершенная повторно группой лиц.

Таким образом, К. и Ш. совершено 2 менее тяжких преступления, что исключало возможность прекращения производства по делу в соответствии со ст. 89 УК.

По протесту Генеральной прокуратуры Республики Беларусь постановлением президиума Брестского областного суда от 08.05.2013 определение суда Пружанского района отменено, дело передано на новое судебное разбирательство.

Применение Закона об амнистии от 09.07.2012.

Закон об амнистии от 09.07.2012 вступил в силу 11.07.2012.

В силу п. 4 ч. 1 ст. 29 УПК акт амнистии, устраняющий применение наказания, является обстоятельством, влекущим прекращение производства по уголовному делу.

В соответствии со ст. 1 Закона об амнистии от 09.07.2012 субъектами амнистии являются несовершеннолетние. На основании ст. 2 Закона об амнистии от 09.07.2012 производство по уголовным делам, не рассмотренным судами, о преступлениях несовершеннолетних, совершенных до вступления в силу Закона об амнистии от 09.07.2012, подлежало прекращению.

В нарушение названных требований приговором суда Столбцовского района от 03.08.2012 в соответствии с аналогичной позицией государственного обвинителя несовершеннолетние А. и К. осуждены по ч. 2 ст. 205 УК к 2 месяцам ареста, И. — с применением ст. 117 УК к принудительным мерам воспитательного характера. В соответствии со ст. 1 Закона об амнистии от 09.07.2012 А. и К. освобождены от назначенного наказания, а И. освобожден от уголовной ответственности в виде принудительных мер воспитательного характера.

Определением судебной коллегии по уголовным делам Минского областного суда от 28.09.2012 приговор обоснованно отменен, обвиняемые освобождены от уголовной ответственности и производство по делу прекращено на основании ст. 1, 2 Закона об амнистии от 09.07.2012.

Приговором суда Брестского района от 06.08.2012 в соответствии с аналогичной позицией государственного обвинителя Б., 1994 года рождения, осужден по ч. 2 ст. 205 УК к 1 году ограничения свободы без направления в исправительное учреждение открытого типа.

Б. являлся субъектом акта амнистии, поскольку преступление им совершено в несовершеннолетнем возрасте, в связи с чем производство по делу подлежало прекращению.

Постановлением суда Брестского района от 08.08.2012 Б. освобожден от отбывания назначенного наказания на основании акта амнистии в порядке исполнения приговора. Однако в связи с наличием обстоятельств, влекущих освобождение от уголовной ответственности, названное постановление также является незаконным.

По протесту Генеральной прокуратуры Республики Беларусь президиумом Брестского областного суда 08.05.2013 судебные решения отменены.

В ходе обобщения выявлены факты необоснованного применения Закона об амнистии от 09.07.2012 в отношении несовершеннолетних, осужденных с применением ст. 117 УК.

Так, постановлением суда Кричевского района от 24.07.2012 Ш. на основании ст. 1 Закона об амнистии от 09.07.2012 освобожден от иной меры уголовной ответственности, назначенной ему по приговору суда Кричевского района от 04.07.2012, со снятием судимости.

Названным приговором суда Ш. осужден по ч. 2 ст. 205 УК с применением на основании п. 1 ч. 2 ст. 117 УК принудительной меры воспитательного характера в виде предостережения.

Государственным обвинителем и судом не учтено, что ст. 1 Закона об амнистии от 09.07.2012 содержит исчерпывающий перечень видов наказания и иных мер уголовной ответственности, освобождению от которых подлежат определенные категории граждан. При этом применение амнистии в отношении несовершеннолетних, осужденных с применением принудительных мер воспитательного характера, названной нормой не предусмотрено.

Поскольку Ш. не являлся субъектом акта амнистии, оснований для освобождения его от уголовной ответственности и снятия судимости не имелось.

Президиумом Могилевского областного суда 03.05.2013 по протесту Генеральной прокуратуры Республики Беларусь постановление суда Кричевского района от 24.07.2012 отменено как незаконное.

В силу ст. 18 Закона об амнистии от 09.07.2012, если оснований к отказу в применении амнистии на день его вступления в силу не имелось, отсутствие решения о применении амнистии не может рассматриваться как обстоятельство, препятствующее ее применению в последующем.

Приговором суда Бобруйского района и г. Бобруйска от 18.12.2012 в соответствии с аналогичной позицией государственного обвинителя Л. осужден по ч. 1 ст. 14 и ч. 2 ст. 205 УК к 2 годам 6 месяцам ограничения свободы с направлением в исправительное учреждение открытого типа. В силу ч. 1 ст. 73 УК к назначенному наказанию частично присоединено неотбытое наказание по приговору того же суда от 16.05.2012 и окончательно к отбытию по совокупности приговоров Л. назначено наказание в виде лишения свободы сроком на 1 год 10 месяцев с отбыванием в исправительной колонии в условиях общего режима.

Из материалов дела следует, что по приговору суда Бобруйского района и г. Бобруйска от 16.05.2012 по ч. 2 ст. 205 УК с применением ст. 78 УК Л. осужден за преступление, совершенное в несовершеннолетнем возрасте.

Л. являлся субъектом акта амнистии, так как преступление, за которое он осужден приговором от 18.12.2012, совершено им после вступления Закона об амнистии от 09.07.2012 в силу. Предусмотренных ст. 7, 9 Закона об амнистии от 09.07.2012 оснований, препятствующих применению амнистии, на день его вступления в силу не имелось.

Следовательно, Л. подлежал освобождению от иных мер уголовной ответственности в виде осуждения с условным неприменением наказания по приговору суда от 16.05.2012 со снятием судимости.

При таких обстоятельствах оснований для назначения ему наказания по правилам ст. 73 УК по совокупности приговоров не имелось.

Действия Л. также необоснованно квалифицированы по признаку повторности.

Постановлением президиума Могилевского областного суда от 17.05.2013 по протесту Генеральной прокуратуры Республики Беларусь приговор от 18.12.2012 изменен. Исключено указание о наличии судимости по приговору суда Бобруйского района и г. Бобруйска от 16.05.2012 и назначении наказания по правилам ст. 73 УК. Постановлено считать Л. не имеющим судимости. Его действия переквалифицированы с ч. 1 ст. 14 и ч. 2 ст. 205 на ч. 1 ст. 14 и ч. 1 ст. 205 УК, по которой назначено наказание в виде 2 лет ограничения свободы с направлением в исправительное учреждение открытого типа.

Постановлением суда Солигорского района от 17.01.2013 К. неотбытое наказание по приговору суда Солигорского района от 01.03.2012 в виде штрафа в сумме 2100000 руб. в порядке ч. 3 ст. 50 УК заменено общественными работами сроком на 240 часов.

По приговору от 01.03.2012 К. осуждена за преступление, предусмотренное ч. 2 ст. 205 УК, совершенное в несовершеннолетнем возрасте.

В соответствии со ст. 1 Закона об амнистии от 09.07.2012 несовершеннолетние подлежат освобождению от наказания в виде штрафа со снятием судимости.

Исходя из ст. 17 Закона об амнистии от 09.07.2012 его исполнение в отношении осужденных к наказанию в виде штрафа возложено на суды, если до вступления Закона об амнистии от 09.07.2012 в силу штраф не взыскан.

Следовательно, К. являлась субъектом акта амнистии и подлежала освобождению от наказания в виде штрафа по приговору суда от 01.03.2012 со снятием судимости.

Президиумом Минского областного суда 29.05.2013 по протесту Генеральной прокуратуры Республики Беларусь постановление суда Солигорского района от 17.01.2013 отменено, К. освобождена от наказания по приговору от 01.03.2012 со снятием судимости.

Рассмотрение гражданских исков.

Постановлением N 3 разъяснено, что материальный и моральный вред, причиненный действиями несовершеннолетнего лица в возрасте от 14 до 18 лет, подлежит возмещению непосредственным причинителем вреда. Родители, усыновители, попечители этого лица, а также учреждения, перечисленные в п. 2 ст. 943 Гражданского кодекса Республики Беларусь (далее — ГК), несут ответственность в том случае, если у несовершеннолетнего нет достаточного заработка или имущества для возмещения вреда. Родители, усыновители, попечители, а также соответствующие учреждения, привлеченные в качестве гражданских ответчиков, возмещают вред в долевом порядке. Если при необходимости органами предварительного следствия к участию в деле в качестве гражданских ответчиков не были привлечены родители несовершеннолетних, суд должен вынести определение о признании указанных лиц ответчиками, разъяснить им права и обязанности, предусмотренные ст. 55 УПК, обеспечить условия для их реализации.

Обобщением выявлены факты неправильного применения закона при разрешении гражданских исков.

Приговором суда Советского района г. Гомеля от 04.04.2012 Р., 1994 года рождения, осужден по ч. 2 ст. 339, ч. 1 ст. 205 УК с применением ст. 77 УК. Удовлетворен иск потерпевшего Ш. о взыскании морального вреда в размере 5000000 руб. солидарно с осужденным тем же приговором Г.

Судом не исследовалось наличие у несовершеннолетнего обвиняемого заработка или имущества, достаточного для возмещения вреда. При этом из материалов дела следует, что Р. являлся учащимся средней школы, не работал, воспитывался только матерью. Законный представитель несовершеннолетнего обвиняемого — его мать Р. не привлечена по делу в качестве гражданского ответчика. Однако из приобщенного к делу исполнительного листа следует, что иски погашены путем удержания из заработной платы матери осужденного Р.

Приговором суда Гомельского района от 20.06.2012 несовершеннолетний Н. осужден по ч. 3 ст. 147, ч. 3 ст. 207, ч. 3 ст. 72 УК к 8 годам 6 месяцам лишения свободы.

Удовлетворен иск потерпевшей М. о взыскании материального вреда в размере 1009500 руб. и морального вреда в размере 25000000 руб. в солидарном порядке с родителей Н. и осужденного тем же приговором П.

Суд обоснованно привлек по делу в качестве гражданских ответчиков родителей Н. и возложил на них дополнительную ответственность по возмещению причиненного вреда до достижения Н. совершеннолетия или появления у него доходов или имущества, достаточных для возмещения вреда. Однако в нарушение разъяснений п. 30 постановления N 3 суд не учел, что родители, привлеченные в качестве ответчиков, возмещают вред в долевом порядке, и не определил размеры долей.

Приговором суда Железнодорожного района г. Витебска от 16.04.2012 Щ. осужден по ч. 2 ст. 205 УК к 1 году лишения свободы с отбыванием наказания в воспитательной колонии. Щ. признан виновным в совершении кражи имущества потерпевшей С. — кошелька и находившихся в нем денежных средств в сумме 180000 руб., а всего имущества потерпевшей на общую сумму 220000 руб. В ходе предварительного следствия ущерб возмещен частично (возвращен кошелек). В судебном заседании потерпевшая просила взыскать причиненный ей материальный вред в размере 180000 руб.

Суд признал за потерпевшей право на удовлетворение иска и передал вопрос о его размерах на рассмотрение в порядке гражданского судопроизводства, указав при этом, что без отложения разбирательства по делу не представляется возможным произвести расчет по гражданскому иску, так как по делу в качестве ответчика должен быть привлечен отец обвиняемого.

Однако производить расчет по иску в данном случае не требовалось, так как размер материального ущерба, причиненного преступлением, установлен.

Определение о признании гражданским ответчиком законного представителя обвиняемого — его матери судом не выносилось.

Государственный обвинитель в прениях верно ориентировал суд на удовлетворение исковых требований потерпевшей, однако на допущенное судом нарушение закона не отреагировал.

Приговором суда Городокского района от 23.02.2012 П., 1994 года рождения, и Р., 1996 года рождения, осуждены по ч. 2 ст. 205 УК. С обвиняемых в пользу потерпевшего судом взыскано солидарно 1500000 руб. в счет компенсации морального вреда. Суд постановил, что в случае отсутствия у П. и Р. доходов или иного имущества, достаточного для возмещения вреда, он подлежит возмещению их родителями до достижения обвиняемыми совершеннолетия либо появления у них доходов или иного имущества.

Определением судебной коллегии по уголовным делам Витебского областного суда от 13.04.2012 удовлетворен кассационный протест государственного обвинителя на приговор в части гражданского иска. Соглашаясь с доводами протеста, коллегия указала, что родители несовершеннолетнего обвиняемого Р. не привлечены по делу в качестве ответчиков, им не были разъяснены их права и обязанности.

Возложив на родителей обвиняемого Р. в соответствии с требованиями ст. 943 ГК дополнительную имущественную ответственность, суд даже не указал их фамилий. Не учтены требования закона о долевом порядке взыскания.

Приговор в отношении Р. в части гражданского иска отменен, дело в данной части направлено на новое рассмотрение в порядке гражданского судопроизводства.

В связи с достижением обвиняемым П. совершеннолетия в отношении его приговор в части гражданского иска изменен, исключено указание о возложении на родителей дополнительной имущественной ответственности в соответствии с требованиями ст. 943 ГК.

Приговором суда Солигорского района от 11.01.2012 И. осужден по ч. 1 ст. 149 УК к наказанию в виде штрафа в размере 10 базовых величин. С И. в возмещение материальной компенсации морального вреда в пользу потерпевшего Ш. взыскано 2000000 руб. В случае отсутствия у несовершеннолетнего И. дохода или имущества, достаточных для погашения ущерба, обязанность по его погашению возложена на родителей обвиняемого в равных долях.

Определением судебной коллегии по уголовным делам Минского областного суда от 24.02.2012 приговор в части гражданского иска отменен, дело передано на новое рассмотрение в порядке гражданского судопроизводства.

Судебная коллегия указала, что, рассмотрев иск, предъявленный в ходе досудебного производства к родителям несовершеннолетнего обвиняемого, суд в нарушение требований ст. 54 УПК не признал их гражданскими ответчиками, права гражданских ответчиков, предусмотренные ст. 55 УПК, им не разъяснялись, копия искового заявления не вручалась. Отец обвиняемого о времени и месте судебного разбирательства извещен не был.

Указанные нарушения уголовно-процессуального закона лишили участников уголовного процесса гарантированных прав при судебном рассмотрении уголовного дела и являются существенными.

Кроме того, мотивируя решение о взыскании с обвиняемого компенсации морального вреда, суд не указал, в чем именно выразились физические и нравственные страдания потерпевшего, послужившие основанием для возмещения морального вреда.

Приговором суда Мозырского района от 27.11.2012 К. осужден по ч. 2 ст. 212 УК. В пользу потерпевшей А. взыскано в счет компенсации морального вреда, причиненного преступлением, 1000000 руб.

По приговору К. признан виновным в том, что 28.08.2012, находясь в общественном транспорте, нашел и присвоил утерянный А. кошелек с находившейся в нем пластиковой банковской карточкой. В этот же день в 2 приема посредством пластиковой карточки совершил хищение денежных средств с банковского счета А. путем перечисления 44500 руб. на лицевой счет находившегося у него в пользовании мобильного телефона.

В соответствии с п. 15 постановления Пленума Верховного Суда Республики Беларусь от 28.09.2000 N 7 «О практике применения судами законодательства, регулирующего компенсацию морального вреда» требования о размере компенсации морального вреда должны быть основаны на конкретных обстоятельствах. Поэтому истец в заявлении о компенсации морального вреда должен указать, какими действиями ему причинены физические или нравственные страдания, в чем они выражаются.

Потерпевшая А. в судебном заседании показала, что материальный вред, причиненный преступлением, ей возмещен обвиняемым в полном объеме. Просила взыскать материальную компенсацию морального вреда в размере 1000000 руб.

В нарушение требований ст. 52 УПК определение о признании А. гражданским истцом судом не выносилось, ей не разъяснены ее права и обязанности, предусмотренные ст. 53 УПК.

Судом и государственным обвинителем не выяснялся вопрос о том, в чем выразился моральный вред, причиненный преступлением, не установлена степень нравственных и физических страданий потерпевшей исходя из тяжести (значимости) наступивших для нее последствий и их общественной оценки. Следовательно, не выполнены требования ст. 970 ГК об обеспечении требований разумности и справедливости при определении размеров компенсации морального вреда.

В ходе судебного разбирательства не исследован вопрос наличия у несовершеннолетнего обвиняемого достаточного заработка или имущества для компенсации морального вреда и необходимости привлечения в качестве гражданского ответчика учреждения образования.

В то же время из материалов дела усматривается, что К. рос в неполной семье (запись об отце в акте о рождении произведена со слов матери). С 2005 года К. проживал в приюте, затем в приемной семье. Решением суда Мозырского района от 04.04.2006 мать К. лишена родительских прав. С 2010 года на период обучения в Наровлянском государственном профессионально-техническом училище N 177 К. поставлен на полное государственное обеспечение как ребенок, оставшийся без попечения родителей.

Названный приговор опротестован в порядке надзора Генеральной прокуратурой Республики Беларусь на предмет его отмены в части гражданского иска.

Практика поддержания государственного обвинения.

В силу п. 2 ч. 2 ст. 89 УПК условия жизни и воспитания несовершеннолетнего относятся к числу обстоятельств, подлежащих установлению по уголовному делу.

Однако изучение уголовных дел показало, что зачастую государственные обвинители допрашивают несовершеннолетних обвиняемых только по предъявленному обвинению.

В ряде случаев государственные обвинители в прениях неверно ориентировали суд по вопросам квалификации содеянного, назначения меры наказания, вида режима исправительного учреждения.

Приговором суда Речицкого района от 12.01.2012 в соответствии с аналогичной позицией государственного обвинителя по ч. 2 ст. 205, ч. 1 ст. 14 и ч. 2 ст. 205, ст. 186, ч. 2 ст. 206 УК осужден В., 1995 года рождения.

Во вводной части приговора указано о наличии у В. судимости по приговору суда Речицкого района от 21.04.2011, которым он осужден по ч. 2 ст. 205 УК к 3 месяцам ареста, наказание отбыто 21.04.2011.

Согласно ч. 1 ст. 121 УК лицо, отбывшее наказание в виде ареста, считается не имеющим судимости. Следовательно, во вводной части приговора следовало указать, что В. не имеет судимости. Поскольку первый эпизод кражи им совершен после погашения судимости, действия подлежали квалификации не по ч. 2, а по ч. 1 ст. 205 УК.

Приговором суда Петриковского района от 14.08.2012 в соответствии с аналогичной позицией государственного обвинителя несовершеннолетний Б. осужден по п. 7 ч. 2 ст. 147 УК к 6 годам лишения свободы с отбыванием наказания в воспитательной колонии. В силу ст. 8 Закона об амнистии от 09.07.2012 от назначенного наказания освобожден частично сроком на 1 год.

Б. признан виновным в том, что 18.09.2011, находясь в парке, из хулиганских побуждений нанес З. один удар ножом в левое плечо. Потерпевший стал убегать, однако Б., продолжая свои преступные действия, преследовал его и нанес 3 удара ножом в область спины и не менее одного удара ножом в область головы. В результате указанных действий потерпевшему были нанесены колото-резаные ранения левой половины грудной клетки с повреждением левого легкого, колото-резаное ранение левой поясничной области с повреждением почки, повлекшее ее удаление в последующем, колото-резаные ранения левого плеча, мягких тканей головы, относящиеся к категории тяжких телесных повреждений по признаку опасности для жизни.

Из материалов уголовного дела усматривается, что поводом к совершению преступления в отношении потерпевшего явились неприязненные отношения, возникшие на почве ревности, что исключало возможность квалификации действий обвиняемого по признаку хулиганских побуждений.

В то же время обстоятельства причинения телесных повреждений З. (нанесение множества ударов ножом, в том числе в область жизненно важных органов, прекращение преступных действий лишь вследствие активного сопротивления потерпевшего) указывали на наличие у Б. умысла на убийство потерпевшего З. Однако государственный обвинитель не воспользовался своим процессуальным правом и не предъявил Б. новое, более тяжкое обвинение по ч. 1 ст. 14 и ч. 1 ст. 139 УК.

Кроме того, государственный обвинитель необоснованно ориентировал суд на применение в отношении Б., не возместившего причиненный преступлением ущерб, Закона об амнистии от 09.07.2012.

Определением судебной коллегии по уголовным делам Гомельского областного суда от 03.10.2012 названный приговор изменен по кассационной жалобе обвиняемого. Действия Б. переквалифицированы на ч. 1 ст. 147 УК, по которой назначено наказание в виде 5 лет лишения свободы. Исключено указание о применении ст. 8 Закона об амнистии от 09.07.2012.

В адрес прокурора Гомельской области судом кассационной инстанции вынесено частное определение, в котором указано, что имелись основания для осуждения Б. по ч. 1 ст. 14 и ч. 1 ст. 139 УК, но, поскольку суд связан позицией государственного обвинителя, Б. осужден по ч. 1 ст. 147 УК.

Органом предварительного расследования (Шкловский районный отдел Следственного комитета Республики Беларусь) действия несовершеннолетнего Л., совершившего кражу в группе с лицом, не достигшим возраста привлечения к уголовной ответственности, необоснованно квалифицированы не по ч. 2 ст. 205, а по ч. 1 ст. 205 УК. Кроме того, из материалов дела усматривается, что Л. задержан сотрудниками милиции на месте совершения преступления, однако его действия квалифицированы как оконченное хищение. Государственный обвинитель обоснованно просил квалифицировать действия обвиняемого как покушение на хищение. Вместе с тем в порядке ч. 2 ст. 301 УПК обвинение по признаку совершения кражи группой лиц Л. не предъявил.

В соответствии с ч. 4 ст. 43 УК судимости за преступления, совершенные лицом в возрасте до 18 лет, не учитываются при признании рецидива преступлений. В нарушение указанного требования государственный обвинитель в прениях по уголовному делу по обвинению несовершеннолетнего П. ориентировал суд на признание наличия рецидива преступлений в его действиях.

Постановлением N 3 разъяснено, что лицу, совершившему преступление в возрасте до 18 лет, в соответствии со ст. 109 УК не может быть назначено дополнительное наказание в виде конфискации имущества, в том числе и за преступления, по которым этот вид дополнительного наказания является обязательным.

Несмотря на положения закона, государственный обвинитель предлагал назначить несовершеннолетнему Д. по ч. 2 ст. 207 УК наказание в виде лишения свободы с конфискацией имущества.

В силу ч. 4 ст. 115 УК лицу, совершившему преступление в возрасте до 18 лет и достигшему восемнадцатилетнего возраста ко дню постановления приговора, отбывание наказания в виде лишения свободы назначается в исправительной колонии в условиях общего режима.

Однако государственные обвинители по уголовному делу по обвинению Б. по ч. 2 ст. 328 УК и по делу по обвинению К. по ч. 3 ст. 147 УК ориентировали суды на назначение наказания в виде лишения свободы с отбыванием в исправительной колонии в условиях усиленного режима.

Исходя из ст. 110 УК общественные работы несовершеннолетнему могут быть назначены на срок от 30 до 180 часов.

Государственный обвинитель в прениях по делу в отношении М., совершившей преступление в возрасте до 18 лет, ориентировал суд на назначение по ч. 1 ст. 205 УК наказания в виде общественных работ сроком на 200 часов.

В нарушение требований ст. 111 УК государственный обвинитель предлагал назначить несовершеннолетнему Е. по ч. 1 ст. 317-1 УК 3 года лишения права заниматься деятельностью, связанной с управлением транспортными средствами, и штраф в размере 100 базовых величин, хотя названное преступление не является корыстным.

Обобщением также установлены факты дачи прокурорами неправильных заключений при разрешении в порядке ст. 402 УПК вопросов, связанных с приведением приговоров в исполнение.

Приговором суда Мозырского района от 27.04.2012 Л. осужден по ч. 2 ст. 205, ст. 415, ч. 2 ст. 72, ч. 1 ст. 73 УК к 1 году лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии в условиях общего режима.

Л. признан виновным в краже 22.02.2012 принадлежащей ОАО «Электросервис и Ко» видеокамеры стоимостью 1204156 руб.

Из материалов дела усматривается, что похищенная видеокамера изъята сотрудниками милиции и 15.03.2012 передана на ответственное хранение предприятию. В ходе судебного разбирательства представитель предприятия отказался от предъявленных исковых требований в связи с отсутствием ущерба (возвратом камеры). Соответственно причиненный преступлением ущерб приговором не взыскан.

Однако постановлением суда Мозырского района от 29.05.2012, вынесенным в порядке ст. 402 УПК в соответствии с мнением прокурора, предписано изменить порядок исполнения приговора, дополнив его указанием о взыскании с обвиняемого в пользу ОАО «Электросервис и Ко» 1204156 руб. и государственной пошлины в доход государства.

Названное постановление является незаконным, поскольку вопрос об удовлетворении гражданского иска и его размере относится к вопросам, которые разрешаются судом при постановлении приговора, что исключало возможность его рассмотрения в порядке ст. 402 УПК.

Осужденный Л. в судебное заседание не вызывался, его мнение по заявленным требованиям не выяснялось.

Кроме того, в постановлении суд указал, что предприятием представлена справка о том, что возвращенная видеокамера неисправна и ее использование в дальнейшем по назначению невозможно. Однако такой справки в материалах дела не имеется, видеокамера судом не осматривалась, причины ее неисправности, период возникновения данной неисправности не устанавливались.

Вопрос о взыскании ущерба с Л. подлежал рассмотрению в порядке гражданского судопроизводства.

Приговором суда Мозырского района от 22.06.2012 с учетом изменений, внесенных определением судебной коллегии по уголовным делам Гомельского областного суда от 05.09.2012, Г. осужден по ч. 2 ст. 205 УК к 2 годам лишения свободы.

В соответствии с ч. 5 ст. 72 УК по совокупности преступлений путем поглощения назначенного наказания более строгим, назначенным по приговору суда Мозырского района от 25.05.2011, окончательно к отбытию Г. назначено 12 лет 6 месяцев лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии в условиях общего режима.

Согласно сведениям Единого государственного банка данных о правонарушениях Г. осужден приговором суда Мозырского района от 06.09.2011 по ч. 2 ст. 205, ч. 5 ст. 72 УК к 12 годам 6 месяцам лишения свободы.

Однако наличие этой судимости не указано во вводной части приговора и не учтено при назначении наказания.

Неполное установление данных о личности обвиняемого повлекло неправильное применение уголовного закона при назначении наказания по совокупности преступлений. В соответствии с ч. 5 ст. 72 УК совокупность с преступлением, предусмотренным ч. 2 ст. 205 УК, образует преступление, за которое Г. осужден приговором суда Мозырского района от 06.09.2011.

Постановлением суда Мозырского района от 14.09.2012 в соответствии с заключением прокурора порядок исполнения приговора от 22.06.2012 изменен. Постановлено указать во вводной части о судимости по приговору суда Мозырского района от 06.09.2011 по ч. 2 ст. 205, ч. 5 ст. 72 УК к 12 годам 6 месяцам лишения свободы, а в резолютивной части приговора — о поглощении назначенного наказания более строгим, назначенным по приговору суда Мозырского района от 06.09.2011, и произвести зачет отбытого наказания.

Вместе с тем уголовно-процессуальным законом такое изменение порядка исполнения приговора не предусмотрено. Изменение (отмена) приговора ввиду неправильного применения уголовного закона относится к компетенции суда кассационной либо надзорной инстанции, в связи с чем данный вопрос не мог быть разрешен в порядке ст. 402 УПК.

Состоявшиеся по делу судебные решения опротестованы Генеральной прокуратурой Республики Беларусь в порядке надзора.

В ряде случаев государственными обвинителями к материалам дела приобщаются расписки об ознакомлении с протоколами судебного заседания и отсутствии замечаний на них, при этом протоколы не изучаются.

Так, К. обвинялся в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 206 УК, грабеже, соединенном с насилием, не опасным для жизни и здоровья потерпевшего. Из протокола судебного заседания усматривается, что государственный обвинитель просил суд признать К. виновным в грабеже, совершенном повторно. При этом к материалам дела приобщена расписка государственного обвинителя об ознакомлении с протоколом и отсутствии замечаний.

Применение норм, регулирующих производство по возмещению вреда, причиненного физическому или юридическому лицу незаконными действиями органа, ведущего уголовный процесс (глава 48 УПК).

Частью 1 ст. 460 УПК гарантировано, что вред, причиненный гражданину в результате незаконного задержания, содержания под стражей и домашнего ареста, временного отстранения от должности, помещения в психиатрический стационар, осуждения, применения принудительных мер безопасности и лечения, возмещается государством в полном объеме независимо от вины лица, производящего дознание, органа дознания, следователя, прокурора, Председателя Следственного комитета Республики Беларусь, Председателя Комитета государственной безопасности Республики Беларусь или лиц, исполняющих их обязанности, либо суда.

Изучение рассмотренных судами дел этой категории показало, что при разрешении требований о возмещении вреда, причиненного незаконными действиями органа, ведущего уголовный процесс, допускаются ошибки, поверхностный подход, расширительное толкование закона, волокита, что снижает эффективность существующего правового механизма как средства защиты прав и интересов граждан и в ряде случаев влечет излишнее расходование государственных средств.

Прокурорский надзор за законностью судебных решений по вопросу возмещения вреда, причиненного незаконными действиями органа, ведущего уголовный процесс, не всегда является надлежащим из-за недостаточного знания законодательства, регулирующего основания и порядок возмещения такого вреда. Наличие пробелов в законодательстве также обуславливает возникновение практических проблем.

В соответствии с п. 1 и 2 ч. 1 ст. 461 УПК условием возникновения у обвиняемого права на возмещение вреда является постановление в отношении его оправдательного приговора или вынесение постановления (определения) о прекращении производства по уголовному делу по основаниям, предусмотренным п. 1, 2, 8 и 9 ч. 1 ст. 29, ч. 2 ст. 250 УПК.

Право на возмещение вреда имеет также лицо, незаконно помещенное в психиатрическое (психоневрологическое) учреждение, либо лицо, к которому незаконно применена принудительная мера безопасности и лечения, в случае отмены незаконного или необоснованного постановления (определения) суда о применении данной меры.

В постановлении N 8 обращено внимание судов на то, что в случае наличия оснований для возмещения вреда, причиненного незаконными действиями органа, ведущего уголовный процесс (ст. 460 УПК), суд, провозгласив оправдательный приговор, разъясняет оправданному лицу порядок возмещения такого вреда и восстановления нарушенных прав после вступления приговора в законную силу (ст. 462 УПК). Это должно быть отражено в протоколе судебного заседания.

Однако указанная обязанность судами практически не выполняется, что остается без реагирования со стороны прокуроров.

Порядок восстановления прав имеет многоступенчатый характер. Согласно ст. 462, 464 УПК требованию лиц о производстве денежных выплат в возмещение вреда предшествует признание за ними права на его возмещение.

Из смысла ст. 462 УПК следует, что орган, ведущий уголовный процесс, действие или решение которого являлись незаконными, обязан признать право на возмещение причиненного вреда независимо от того, обратилось ли лицо, которому причинен вред, в орган, ведущий уголовный процесс.

Вместе с тем органы, ведущие уголовный процесс, такие постановления по своей инициативе не выносят. Вопрос признания права на возмещение вреда рассматривается только после обращения заинтересованного лица, что является необоснованным, поскольку установить наличие условий, исключающих возмещение вреда от уголовно-процессуальных действий (например, добровольный самооговор), и определить вид причиненного вреда возможно только по результатам всестороннего, полного анализа уголовного дела, а не заявления лица.

Не все требования получают надлежащее разрешение.

П., оправданный по ч. 2 ст. 427 УК за отсутствием в деянии состава преступления, обратился в суд с заявлением о признании права на возмещение имущественного вреда в результате отстранения от работы и морального вреда, причиненного незаконным задержанием и содержанием под домашним арестом. Постановлением суда Речицкого района за П. признано право на возмещение только имущественного вреда. Отсутствие оснований для возмещения морального вреда судом не мотивировано.

Имеют место факты отказа в признании права на возмещение вреда в связи с непредставлением лицами документов, подтверждающих наличие такого вреда.

Оправданная судом Бобруйского района и г. Бобруйска С. обратилась с заявлением о признании права на возмещение морального и имущественного вреда. Постановлением суда этого же района от 15.09.2011 за С. признано право на возмещение только морального вреда, поскольку документы, подтверждающие наличие имущественного вреда, не представлены.

Вывод суда о том, что отсутствие документов, подтверждающих фактические расходы, — основание для отказа в признании права на возмещение вреда, является неверным, поскольку принятие мер к возмещению вреда — обязанность органа, ведущего уголовный процесс. Наличие таких документов влияет лишь на последующее определение размера вреда.

При повторном обращении С. суд постановлением от 09.01.2012 признал за ней право на возмещение имущественного и физического вреда.

Не исключены случаи, когда суд, не рассматривавший дело по существу, в ходе разрешения заявления лица о признании права на возмещение вреда дает оценку обстоятельствам, противоречащую выводам суда, принявшего решение о невиновности.

Приговором судебной коллегии по уголовным делам Витебского областного суда 03.08.2010 К. оправдан по ч. 2 ст. 89 УК 1960 года, п. 6, 12 ч. 2 ст. 139 УК. Мать умершего оправданного К. 13.02.2012 обратилась с заявлением о признании за ней права на возмещение имущественного вреда, причиненного незаконным задержанием и содержанием под стражей ее сына. Постановлением Витебского областного суда от 28.06.2012 в признании за ней права на возмещение вреда отказано вследствие того, что К. в ходе досудебного производства добровольно оговорил себя. В то же время согласно выводам, изложенным во вступившем в законную силу приговоре, у суда «возникли обоснованные неустранимые сомнения в том, что показания К. давались добровольно и не в болезненном состоянии». Поскольку изложенная в постановлении оценка доказательств фактически противоречит оценке, приведенной в приговоре, Верховным Судом Республики Беларусь решение суда от 28.06.2012 отменено.

Уголовно-процессуальный закон не регламентирует сроки обращения граждан и принятия решения о признании права на возмещение вреда, в связи с чем имеют место факты взыскания с государства денежных средств в пользу лиц, решения о невиновности в отношении которых приняты более 10 лет назад. При этом не всегда учитывается, что применению при возмещении вреда подлежит законодательство, действовавшее в период возникновения правоотношений.

По приговору Гомельского областного суда 10.11.1997 К. оправдан по ч. 3 ст. 115, подп. ж), е) ст. 100 УК 1960 года за недоказанностью его участия в совершении преступления. Постановлением этого суда от 09.07.2010 за К. признано право на компенсацию морального вреда, причиненного в результате незаконного предыдущего осуждения и содержания под стражей. Отменяя такое решение, Верховный Суд Республики Беларусь указал, что установленные ст. 152 ГК общие правила компенсации морального вреда в качестве способа защиты личных неимущественных прав и других нематериальных благ применяются с 01.07.1999, т.е. с момента введения в действие ГК. С учетом положений ст. 60 и 142 Конституции Республики Беларусь по правоотношениям, возникшим до 01.07.1999, моральный вред компенсируется лишь в случае, если такая компенсация была предусмотрена актами законодательства. Уголовно-процессуальный кодекс Белорусской ССР 1960 года не предусматривал возможности возмещения морального вреда в случае незаконного осуждения.

Вопреки положениям ч. 2 ст. 460 УПК в правоприменительной деятельности постановления о признании права на возмещение вреда выносятся не органом, действиями и решениями которого права граждан были ущемлены, а судами, принявшими решения о невиновности. Если уголовное дело прекращено вышестоящим судом — то судом, постановившим приговор.

Подтверждением факта незаконности действий органа, ведущего уголовный процесс, в судебной практике является оправдательный приговор или постановление (определение) о прекращении предварительного расследования либо уголовного преследования по реабилитирующим основаниям.

Ни по одному из изученных в ходе обобщения дел судами (кроме Ленинского района г. Бреста) при производстве по возмещению вреда в порядке главы 48 УПК оценка законности действиям органа, ведущего уголовный процесс, не давалась.

Постановлением суда Ленинского района г. Бреста от 30.01.2012 Н., производство по уголовному делу в отношении которого прекращено судом того же района 20.07.2010 за отсутствием в деянии состава преступления, отказано в признании права на возмещение вреда, причиненного незаконным содержанием под стражей. Он обвинялся по ч. 2 ст. 228, ч. 2 ст. 295 УК в перемещении через таможенную границу Республики Беларусь составных частей и компонентов огнестрельного оружия, а также в их незаконном хранении и перевозке. Выводы органа предварительного следствия о наличии в деянии Н. состава преступления основывались на заключении эксперта об отнесении изъятых предметов к компонентам огнестрельного оружия. В судебном разбирательстве комиссионной экспертизой установлено, что данные детали к таковым не относятся. Решение об отсутствии у Н. права на возмещение вреда суд мотивировал тем, что привлечение его к уголовной ответственности — следствие дачи экспертом ошибочного заключения, а не незаконных действий органов расследования. По мнению суда, заключение Н. под стражу было обоснованно, так как он обвинялся в совершении тяжкого преступления, являлся гражданином иностранного государства, мог скрыться от органа, ведущего уголовный процесс.

Постановлением Брестского областного суда данное решение отменено. Суд указал, что само по себе постановление о прекращении уголовного дела за отсутствием в деянии состава преступления свидетельствует о незаконности действий органа предварительного следствия.

Согласно ч. 2 ст. 460 УПК возмещению подлежит физический, имущественный и моральный вред, причиненный физическому лицу.

Однако постановления (определения) судов зачастую содержат указание на вид вреда, не предусмотренный в законе (ст. 462 УПК).

Постановлением суда Смолевичского района Минской области от 29.04.2011 за оправданной М. признано право на возмещение «материального вреда». Тем же судом постановлением от 13.01.2012 за оправданным К. признано право на «возмещение вреда, причиненного незаконными действиями органа, ведущего уголовный процесс», без указания его вида.

Судом Московского района г. Бреста в постановлении от 02.12.2011 при аналогичной позиции старшего помощника прокурора Московского района г. Бреста за С. признано право на «обращение с иском о возмещении морального и материального вреда».

Неверным также является указание в постановлении (определении) о признании права на возмещение имущественного или физического вреда в конкретном размере, поскольку суд не рассматривает по существу вопрос об определении размера компенсации.

Так, постановлениями от 20.06.2011 суд Толочинского района Витебской области признал за оправданными Х. и Ю. право на возмещение имущественного вреда в размере 3706000 руб. и 750000 руб. соответственно. Постановлениями того же суда от 18.10.2011 эти суммы взысканы в пользу оправданных.

По постановлению Витебского областного суда от 26.05.2011 за Л. признано право на возмещение имущественного вреда в сумме 6000000 руб. Однако при рассмотрении последующих требований Л. о производстве денежных выплат постановлением от 30.06.2011 Витебский областной суд определил размер подлежащих возмещению затрат в сумме 5500000 руб. Соответственно по одному вопросу приняты два различных решения.

Основаниями возмещения вреда, причиненного незаконными действиями органа, ведущего уголовный процесс, являются незаконное задержание, содержание под стражей и домашним арестом, временное отстранение от должности, помещение в психиатрический стационар, осуждение, применение принудительных мер безопасности и лечения (ч. 1 ст. 460 УПК).

Пункт 1 ст. 939 ГК дополняет этот перечень незаконным привлечением в качестве обвиняемого и применением меры пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении.

Однако не во всех случаях постановления (определения) суда являются мотивированными и содержат указания на то, какими из перечисленных в ч. 1 ст. 460 УПК, п. 1 ст. 939 ГК действий причинен вред.

Решение о признании права на возмещение вреда суды нередко мотивируют основаниями, не предусмотренными законом.

Судом Мостовского района Гродненской области 23.05.2011 за оправданными М., Л. и С. признано право на возмещение имущественного и морального вреда, причиненного в результате «необоснованного уголовного преследования».

В постановлении от 03.02.2011 в отношении Д. суд Кобринского района Брестской области указал, что вред наступил вследствие «незаконного привлечения к уголовной ответственности».

В связи с неправильным указанием оснований возмещения вреда судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда Республики Беларусь отменено постановление суда Кобринского района Брестской области от 14.10.2011 о признании за П. права на возмещение вреда, причиненного «незаконным привлечением к уголовной ответственности». Часть 1 ст. 44 УК определяет уголовную ответственность как осуждение от имени Республики Беларусь по приговору суда лица, совершившего преступление, и применение на основе осуждения наказания либо иных мер уголовной ответственности. П. за инкриминированное ему преступление не осуждался.

Зачастую судами указываются не все действия органа, ведущего уголовный процесс, вред в результате которых подлежит возмещению.

Имеют место факты признания судами права на возмещение вреда, причиненного незаконными действиями органа, ведущего уголовный процесс, за лицами, не перечисленными в законе (п. 6 ч. 1 ст. 461 УПК).

Определением судебной коллегии по уголовным делам Могилевского областного суда от 15.03.2011 ввиду отсутствия в деянии состава преступления прекращено производство по уголовному делу в отношении К. Постановлением суда Бобруйского района и г. Бобруйска от 31.10.2011 право на возмещение физического вреда признано за сыном оправданного. Отменяя данное постановление по протесту Генеральной прокуратуры Республики Беларусь, надзорная инстанция Могилевского областного суда указала, что право на возмещение физического вреда, причиненного в результате незаконных действий органа, ведущего уголовный процесс, признано не за К., а за его сыном, который являлся защитником.

Согласно ст. 462 УПК копия постановления (определения), а в необходимых случаях и другие документы, подтверждающие факт причинения вреда, направляются заинтересованному лицу или его представителю (наследнику) с разъяснением их прав и порядка обращения за возмещением вреда, предусмотренных главой 48 УПК.

Порядок обращения за возмещением вреда разъясняется судами, как правило, непосредственно в постановлениях (определениях) о признании права на его возмещение. Вместе с тем допускалось отступление от данной обязанности, а также неправильное разъяснение требований уголовно-процессуального закона.

Постановлением суда Октябрьского района г. Гродно от 09.06.2011 за оправданным А. признано право на возмещение вреда и, вопреки положениям главы 48 УПК, разъяснено, что за возмещением имущественного вреда он вправе обратиться в суд Октябрьского района г. Гродно в соответствии с ГК в порядке гражданского судопроизводства. Заявленный впоследствии оправданным иск о взыскании имущественного вреда судом также в нарушение установленного уголовно-процессуальным законом порядка рассмотрен в гражданском судопроизводстве и удовлетворен.

Обобщение судебной практики показало, что отсутствует и единообразный подход к вопросу о том, подлежат ли постановления (определения) о признании права на возмещение вреда обжалованию заинтересованными лицами либо опротестованию прокурором.

При указании о невозможности принесения частного протеста или подачи частной жалобы суды ошибочно исходят из того, что такие постановления (определения) выносятся в порядке исполнения оправдательного приговора (ст. 402 УПК) и соответственно в силу п. 3 ч. 1 ст. 377 УПК обжалованию и опротестованию не подлежат.

Условиями, исключающими право лица на возмещение вреда, согласно ч. 2 ст. 461 УПК являются обоснованное применение мер процессуального принуждения и добровольный оговор себя в совершении преступления.

Вместе с тем данные обстоятельства при рассмотрении требований о возмещении имущественного и физического вреда судами нередко не учитываются, не выясняется, был ли самооговор лица добровольным и препятствовал ли он установлению истины по делу.

Постановлением суда Борисовского района Минской области от 26.04.2011 за Р. признано право на возмещение имущественного и устранение последствий морального вреда. Постановлением суда этого района от 14.11.2011 определен размер подлежащего возмещению Р. за счет казны Республики Беларусь имущественного вреда в виде затрат на получение юридической помощи в сумме 2450000 руб.

Органом уголовного преследования он обвинялся в незаконных с целью сбыта приобретении, хранении, перевозке и сбыте героина, совершенных в группе с К. В ходе досудебного производства Р. виновным себя признал и пояснил, что он приобрел и впоследствии сбыл героин по просьбе К. Утверждал Р. о совершении им незаконного оборота наркотического средства и при проведении очной ставки. Данных о том, что такие показания являлись вынужденными и были вызваны применением насилия, угроз или иных незаконных методов ведения следствия со стороны лиц, осуществлявших производство по делу, не установлено. Таким образом, обвиняемый в процессе следствия путем добровольного самооговора препятствовал установлению истины по делу и умышленно способствовал наступлению указанных в ст. 460 УПК последствий. Следовательно, права на возмещение вреда, причиненного незаконными действиями органа, ведущего уголовный процесс, не имел.

Указанные постановления судов отменены по протестам Генеральной прокуратуры Республики Беларусь.

Допускаются факты признания судами права на возмещение вреда за лицами, оправданными лишь в части предъявленного обвинения, что также не основано на законе.

Постановлением суда Железнодорожного района г. Витебска от 22.04.2011 за К., производство по уголовному делу в отношении которого по ч. 3 ст. 328 УК прекращено за отсутствием в деянии состава преступления, признано право на возмещение морального вреда. Не было учтено, что в рамках данного уголовного дела К. ранее был осужден приговором суда Железнодорожного района г. Витебска от 12.05.2005 по ч. 1 и 3 ст. 328 УК. Надзорной инстанцией Витебского областного суда приговор отменен только в части осуждения К. по ч. 3 ст. 328 УК. Постановлено считать его осужденным по ч. 1 ст. 328 УК. Заявление К. о признании права на возмещение вреда рассмотрено с участием прокурора, полагавшего, что оснований для удовлетворения требования не имеется. Однако мер к отмене неправильного судебного решения принято не было.

В силу п. 2 ч. 2 ст. 42 УПК лицо, в отношении которого вступил в законную силу приговор суда, именуется оправданным, если приговор полностью оправдательный.

Верховным Судом Республики Беларусь 25.09.2012 оставлено без изменения постановление суда Минского областного суда от 20.06.2012 об отказе К. в признании права на возмещение вреда, причиненного незаконными действиями органа, ведущего уголовный процесс. Из материалов уголовного дела следовало, что по ч. 1 ст. 427 УК производство прекращено с согласия обвиняемого за истечением сроков давности, по ч. 1 ст. 424 и ч. 1 ст. 233 УК — за отсутствием в деянии состава преступления, по ч. 3 ст. 209 УК К. оправдан за недоказанностью его участия в совершении преступления. Суд указал, что п. 1 и 2 ст. 461 УПК относят к числу лиц, имеющих право на возмещение вреда, причиненного незаконными действиями органа, ведущего уголовный процесс, лишь тех обвиняемых, которые по всему объему предъявленного им обвинения были оправданы либо уголовное преследование в отношении которых было полностью прекращено по основаниям, предусмотренным п. 1, 2, 8 и 9 ч. 1 ст. 29 и ч. 2 ст. 250 УПК.

В соответствии со ст. 463 и ч. 1 ст. 464 УПК в течение трех лет со дня получения постановления (определения) о признании права на возмещение вреда лицо, его представитель (наследник) вправе обратиться с требованием о возмещении имущественного вреда или денежной компенсации за причинение физического вреда в орган, ведущий уголовный процесс, решением которого за ним признано право на возмещение вреда.

Уголовно-процессуальный закон не содержит положений об обязательных реквизитах таких требований. Однако Гомельский областной суд, рассмотрев заявление П. о взыскании имущественного вреда в виде утраченной заработной платы и затрат на получение юридической помощи, пришел к выводу о том, что данный документ подан без соблюдения требований ст. 109, 110 Гражданского процессуального кодекса Республики Беларусь (далее — ГПК), и оставил его без движения.

Вместе с тем вопрос о возмещении имущественного вреда, причиненного незаконными действиями органа, ведущего уголовный процесс, рассматривается в порядке уголовно-процессуального закона, который не предусматривает возможности принятия указанных решений.

В соответствии с ч. 2 ст. 464 УПК орган, ведущий уголовный процесс, определяет размер подлежащего возмещению вреда не позднее одного месяца со дня поступления требования о возмещении вреда.

Имеют место факты несоблюдения судами предусмотренного уголовно-процессуальным законом порядка производства по возмещению вреда.

Приговором суда Железнодорожного района г. Гомеля от 08.12.2009 З. оправдан по ч. 1 ст. 339 УК за недоказанностью его участия в совершении преступления. Оправданный обратился с заявлением о возмещении ему затрат на получение юридической помощи. Постановлением суда Железнодорожного района г. Гомеля от 19.09.2011 в пользу З. возмещено за счет казны Республики Беларусь 5470090 руб. При этом право на возмещение вреда за З. соответствующим постановлением, предшествующим рассмотрению требований о возмещении вреда, не было признано.

В соответствии с ч. 7 ст. 460 УПК имущественный вред возмещается, а компенсация физического вреда производится за счет средств республиканского или местного бюджета (казны).

Согласно ст. 940 ГК от имени казны выступают соответствующие финансовые органы, если в соответствии с п. 3 ст. 125 ГК эта обязанность не возложена на другой орган, юридическое лицо или гражданина.

Ошибки и недостатки в правоприменении связаны с ненадлежащим исследованием обоснованности заявленных требований, невыяснением, является ли наступивший вред результатом действий, регламентированных уголовно-процессуальным законом, исходили ли такие незаконные действия от органа, ведущего уголовный процесс, и были ли они выполнены в ходе производства по возбужденному уголовному делу.

Постановлением от 30.06.2011 Витебский областной суд возместил оправданному Л. за счет казны Республики Беларусь имущественный вред с учетом инфляции в виде затрат на получение юридической помощи в сумме 8028370 руб. и стоимости конфискованного имущества в сумме 816850 руб. При этом реальное исполнение конфискации имущества судом не проверялось. В то же время конфискованное имущество Л. в комиссию по работе с имуществом, обращенным в доход государства, не поступало. Исправляя свою ошибку, Витебский областной суд со ссылкой на ст. 402, 402-2 УПК в соответствии с аналогичной позицией прокурора отдела прокуратуры Витебской области вынес новое постановление, в котором указал об изменении порядка взыскания имущественного вреда в сумме 816850 руб. в пользу Л. по постановлению от 30.06.2011 за счет казны Республики Беларусь, возвратив ему конфискованный мобильный телефон, находящийся на ответственном хранении в Оршанском районном отделе внутренних дел.

Оснований для принятия подобных решений уголовно-процессуальный закон не содержит.

Зачастую при разрешении требований о возмещении вреда судами не истребуются необходимые для определения его размера документы: о заработке по месту работы, о выплаченных суммах за получение юридической помощи, о стоимости имущества, незаконно конфискованного или обращенного в доход государства, о размере сумм, выплаченных лицом в связи с исполнением незаконного приговора суда, и другие.

Постановлением суда Смолевичского района Минской области от 29.04.2011 определен размер подлежащего возмещению М. имущественного вреда в сумме 5821100 руб., составляющий затраты на получение юридической помощи и уплату государственной пошлины. Несмотря на то что судом в постановлении указано о подтверждении размера имущественного вреда соответствующими квитанциями, таких документов в материалах дела не имеется.

Ненадлежащая проверка судом действительных расходов лица, понесенных при производстве по уголовному делу, влечет излишние выплаты средств за счет казны Республики Беларусь.

В соответствии с ч. 2 ст. 464 УПК в необходимых случаях по поручению суда расчет размера подлежащего возмещению вреда производится финансовыми и иными органами.

Суд, рассматривающий требования о возмещении вреда или восстановлении в правах в порядке главы 48 УПК, вправе удовлетворить их или отказать в их удовлетворении полностью либо частично в зависимости от доказанности указанных требований представленными сторонами и собранными судом доказательствами.

Исходя из анализа судебной практики у судов отсутствует единообразие в том, что конкретно должно быть указано по данному вопросу в резолютивной части постановления (определения).

Согласующимся с положениями ст. 464 УПК является указание в резолютивной части постановлений (определений) «возместить лицу за счет казны Республики Беларусь имущественный или физический вред в сумме», поскольку суд не рассматривает спор между сторонами о присуждении к исполнению обязанности, а определяет размер подлежащего возмещению вреда.

В соответствии со ст. 468 УПК на обжалование таких судебных решений распространяется порядок, предусмотренный главой 16 УПК.

В состав имущественного вреда, подлежащего возмещению согласно ч. 4 ст. 460 УПК, входят: заработок, пенсии, пособия, имущественные льготы, которых физическое лицо лишилось вследствие незаконных действий органа, ведущего уголовный процесс; незаконно изъятое и конфискованное имущество, незаконно взысканные штрафы, процессуальные издержки; затраты на получение юридической помощи и иные расходы, понесенные в связи с производством по уголовному делу; фактические затраты и прямые убытки, понесенные юридическим лицом в результате незаконных действий органа, ведущего уголовный процесс.

Порядок возмещения каждого вида имущественного вреда из числа предусмотренных в ч. 4 ст. 460 УПК имеет особенности.

Требования о возмещении имущественного вреда в основном составляют средства, затраченные на оплату услуг защитника в ходе предварительного расследования и рассмотрения судом уголовного дела.

При рассмотрении требований заинтересованных лиц о возмещении затрат на получение юридической помощи допускались ошибки, оставленные без своевременного реагирования со стороны прокуроров. Не всегда обращалось внимание на то, были ли понесены расходы именно обвиняемым, в чью пользу они возмещаются и в связи с производством ли по уголовному делу, по которому принято решение о невиновности.

Постановлением суда Московского района г. Бреста от 22.06.2012 в соответствии с аналогичной позицией заместителя прокурора района оправданному С. возмещен за счет казны Республики Беларусь имущественный вред в виде затрат на получение юридической помощи в сумме 1600000 руб. Однако согласно квитанциям 950000 руб. из указанной суммы не относятся к расходам С. в уголовном судопроизводстве, а являются оплатой юридической помощи за «ведение гражданского дела».

Судом Солигорского района Минской области 03.02.2012 К. возмещен вред в виде расходов на получение юридической помощи в размере 23797400 руб. В подтверждение своих затрат оправданным были представлены квитанции, оформленные на иных лиц — Е. и С., из которых не усматривается, что такие расходы понесены именно К. и в связи с получением юридической помощи по уголовному делу, по которому постановлен оправдательный приговор. В ряде квитанций, оформленных на иных лиц, в качестве юридической помощи указано «составление жалобы» или «участие в уголовном деле».

В большинстве случаев судами возмещаются как расходы, понесенные лицом непосредственно в ходе уголовного преследования, так и затраты на возмещение расходов, связанных с рассмотрением вопросов в порядке главы 48 УПК.

Заработная плата возмещалась лицам за различные временные периоды: за время лишения свободы; за время отстранения от работы; за время содержания под стражей, а также за время, в течение которого гражданин отсутствовал на работе в связи с вызовом его в органы расследования или в суд в качестве подозреваемого, обвиняемого, поскольку законодательством не предусмотрено сохранение за ними среднего заработка.

Возмещался также вред в виде утраченного заработка при увольнении лица ввиду вступления в законную силу приговора суда, которым работник осужден к наказанию, исключающему продолжение работы (п. 5 ст. 44 ТК).

При увольнении по основаниям, не связанным с действиями органа уголовного преследования, требования о возмещении утраченного заработка в большинстве случаев судами обоснованно оставлялись без удовлетворения.

Однако не всегда судами устанавливалась причинно-следственная связь действий органа, ведущего уголовный процесс, с наступившими неблагоприятными последствиями в виде утраты заработка.

По приговору суда Ленинского района г. Бреста от 01.04.2011 К. оправдан по ч. 1 ст. 205 УК за отсутствием в деянии состава преступления. Постановлением того же суда от 16.02.2012 К. возмещен за счет казны Республики Беларусь имущественный вред на общую сумму 27718440 руб., в том числе утраченный заработок в размере 19814700 руб. за период с апреля 2008 г. по декабрь 2011 г. Суд указал, что К. был незаконно отстранен от занимаемой должности, а затем уволен, вследствие чего был вынужден перейти на нижеоплачиваемую работу. Однако из материалов уголовного дела следует, что период отстранения К. от должности — с 3 по 11 апреля 2008 г. Трудовой договор с К. расторгнут за нарушение порядка хранения материальных ценностей и необеспечение их сохранности, выявленные должностными лицами Министерства по чрезвычайным ситуациям Республики Беларусь. Указанные обстоятельства судом во внимание приняты не были, что явилось основанием отмены постановления по протесту Генеральной прокуратуры Республики Беларусь.

Ошибки при определении состава утраченного заработка обусловлены непринятием во внимание положений нормативных правовых актов, регулирующих трудовые и связанные с ними отношения.

Суд Мозырского района Гомельской области постановил возместить С. за счет казны Республики Беларусь имущественный вред, причиненный в результате его незаконного содержания под стражей, в виде утраченного заработка, определяя который исходил из справки нанимателя о том, что «если бы С. в это время работал, то его заработная плата составила бы 24555000 руб.». Такое определение размера имущественного вреда не основано на законе и является предположением о том, что С. мог получить такую же заработную плату, как и иные работники предприятия. Частью 1 ст. 244 ТК предусмотрено, что за время вынужденного прогула выплачивается средний заработок, который в соответствии с п. 2 ч. 1 ст. 82 ТК исчисляется исходя из заработной платы, начисленной работнику за два календарных месяца (с 1-го по 1-е число), предшествующих месяцу его увольнения. Соответственно размер имущественного вреда, связанного с потерей дохода, подлежал определению с учетом размера заработной платы С. за последние два месяца до заключения под стражу.

Требование С. об определении размера имущественного вреда рассмотрено с участием помощника прокурора Мозырского района Р., которая также занимала неверную позицию. Генеральной прокуратурой Республики Беларусь постановление суда опротестовано в надзорном порядке и отменено.

Изучение судебной практики показало, что нередкими являются случаи, когда неработающие лица со ссылкой на то, что в период содержания под стражей они могли бы получать доход, требуют возмещения заработка исходя из средней заработной платы в регионе. Суды обоснованно отказывают в возмещении этого вида вреда.

Перечень видов затрат, подлежащих возмещению (ч. 4 ст. 460 УПК), содержит указание на «иные расходы», понятие которых не раскрыто, что вызывает неоднозначное их понимание в правоприменительной деятельности.

К числу «иных расходов», подлежащих возмещению в соответствии с ч. 4 ст. 460 УПК, судами относились такие затраты, как: уплата государственной пошлины за подачу надзорных жалоб, почтовые расходы, связанные с производством по делу, затраты на проезд, оплата междугородних телефонных переговоров, стоимость проживания в гостинице, средства, удержанные на содержание в исправительной колонии.

Неоднозначным является возмещение сумм, взысканных с незаконно осужденного по гражданскому иску.

Приговором суда Брестского района от 24.04.2008 С. осужден по ч. 1 ст. 424 УК. В пользу отдела образования Брестского районного исполнительного комитета с С. взыскан ущерб, причиненный преступлением, в размере 4949280 руб. Приговор в части гражданского иска исполнен. Постановлением президиума Брестского областного суда названный приговор был отменен. Судом Малоритского района 08.11.2011 производство по делу прекращено на основании п. 2 ч. 1 ст. 29 УПК в связи с отказом государственного обвинителя от обвинения, что явилось основанием признания за С. права на возмещение физического, имущественного и морального вреда. Определяя размер имущественного вреда, суд указал, что возмещению за счет казны Республики Беларусь подлежат также суммы, уплаченные С. в пользу отдела образования Брестского районного исполнительного комитета при исполнении приговора в части гражданского иска.

В то же время в соответствии с ч. 4 ст. 148 УПК, если процессуальные отношения, возникшие в связи с гражданским иском, не урегулированы уголовно-процессуальным законом, применяются нормы гражданского процессуального законодательства, если они не противоречат УПК.

Гражданским процессуальным законом предусмотрен институт поворота исполнения судебного постановления, согласно которому в случае отмены судебного постановления, приведенного в исполнение, и вынесения после нового рассмотрения дела решения об отказе в иске либо оставлении заявления без рассмотрения ответчику должно быть возвращено все то, что было с него взыскано в пользу истца по отмененному судебному постановлению. В случае если суд, вновь рассматривающий дело, не разрешил вопрос о повороте исполнения судебного постановления, ответчик вправе подать в этот суд заявление о повороте исполнения судебного постановления (ст. 472, 473 ГПК).

В силу ч. 3 ст. 460 УПК физическим вредом признаются вредные для здоровья и жизни физического лица последствия, наступившие в результате незаконных действий органа, ведущего уголовный процесс: расстройство здоровья, увечье, наступление инвалидности и иные последствия, связанные с ухудшением физического или психического здоровья лица, либо наступление смерти. Физический вред компенсируется в денежном выражении, включая затраты на лечение, потерю части заработка в связи с заболеванием, увечьем либо инвалидностью или убытки в связи с потерей кормильца и другие затраты.

По изученным делам требования о производстве денежных компенсаций за причинение физического вреда оставлены без возмещения судами, поскольку не установлено наличие причинно-следственной связи между незаконным уголовным преследованием, осуждением и появившимся или обострившимся заболеванием.

Определением судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Республики Беларусь по протесту Генеральной прокуратуры Республики Беларусь отменено постановление суда Оршанского района и г. Орши от 20.12.2011, которым К. был компенсирован физический вред в виде затрат на лечение в сумме 3909470 руб. Принимая решение о возмещении вреда, суд, исходя из медицинской карты К., пришел к выводу о том, что имеющееся у нее заболевание, повлекшее ухудшение ее здоровья, находится в прямой причинной связи с ее незаконным уголовным преследованием. Судом не было учтено, что уголовное дело возбуждено уже после выявленного у К. заболевания. Согласно пояснениям врачей причинами ухудшения состояния ее здоровья могли быть не только факт уголовного преследования, но и тяжелые физические нагрузки. Верховный Суд Республики Беларусь указал, что при таких обстоятельствах суду для выяснения наличия причинной связи следовало назначить по делу судебно-медицинскую экспертизу. Также не было учтено судом, что наличие реальных расходов вследствие ухудшения состояния здоровья из-за незаконных действий органа, ведущего уголовный процесс, должно быть подтверждено.

В целях обеспечения интересов лица, пострадавшего от незаконных действий органа, ведущего уголовный процесс, суммы возмещения имущественного вреда определяются и индексируются судами по требованию заявителя с учетом инфляции в целях возмещения инфляционных потерь, полного восстановления имущественных прав и покупательской способности потраченных денег. Закрепленный в законе принцип полного возмещения вреда является гарантией восстановления имущественных прав в случае их нарушения, а его выражением — совпадение размера ответственности с размером причиненных убытков в имущественной сфере.

Допускается ошибочное отождествление антиинфляционных мероприятий и начисления процентов за пользование чужими денежными средствами, определяемых в соответствии с п. 1 ст. 366 ГК ставкой рефинансирования Национального банка Республики Беларусь.

По смыслу ст. 366 ГК условием возникновения ответственности в виде начисления процентов является неисполнение или просрочка исполнения денежного обязательства. Обязательство возместить вред, причиненный незаконными действиями органа, ведущего уголовный процесс, путем уплаты денежной компенсации за счет казны Республики Беларусь возникает с момента вынесения судом соответствующего решения. Следовательно, проценты в порядке ст. 366 ГК за пользование чужими денежными средствами могут начисляться только с момента вступления в законную силу судебного акта о возмещении вреда и при его неисполнении.

Постановлением суда Кобринского района Брестской области от 29.03.2012 в связи с незаконным осуждением Б. возмещен имущественный вред в виде стоимости конфискованного имущества, затрат на получение юридической помощи и уплату государственной пошлины в сумме 24956630 руб. и проценты за пользование чужими денежными средствами в размере 7256560 руб., исчисленные за период со дня, когда указанные расходы оправданным были понесены, до момента вынесения судебного решения. При принятии решения не учтено, что в дни, когда эти расходы были понесены, обязательства их возместить еще не имелось, следовательно, не может быть и ответственности за его неисполнение.

В отличие от предусмотренных п. 1 ст. 366 ГК процентов за пользование чужими денежными средствами индексация не относится к мерам ответственности за неисполнение денежного обязательства, поскольку представляет собой перерасчет стоимости обязательства с учетом инфляционных потерь.

Необоснованной является также адаптация судами размера имущественного вреда, подлежащего возмещению, исходя из увеличения базовой величины.

Приговором суда Малоритского района Брестской области от 03.04.2008 Ю. осужден по ч. 1 ст. 149 УК к штрафу в размере 30 базовых величин в сумме 1050000 руб., который исполнен. Надзорной инстанцией Брестского областного суда данный приговор отменен. При подаче трех надзорных жалоб осужденным уплачена государственная пошлина в размере 1 базовой величины в сумме 35000 руб. за каждую жалобу. По результатам повторного рассмотрения дела приговором суда Жабинковского района Брестской области от 03.12.2011 Ю. оправдан. По постановлению того же суда от 10.06.2012 ему возмещен имущественный вред, причиненный незаконным осуждением. Определяя размер вреда в виде уплаченных штрафа (3000000 руб.) и государственной пошлины (300000 руб.), суд исходил из того, что на день вынесения решения размер базовой величины увеличился и составил 100000 руб. При этом не было учтено, что расходы в таком размере оправданный реально не понес.

О фактах несоблюдения органами, ведущими уголовный процесс, установленных международными договорами Республики Беларусь пределов уголовного преследования выданных лиц.

В соответствии с действующими международными договорами Республики Беларусь в уголовно-правовой сфере выданное лицо нельзя подвергнуть наказанию за совершенное до его выдачи преступление, за которое оно не было выдано. Выдача для приведения приговора в исполнение производится за такие деяния, которые в соответствии с законодательством запрашивающего и запрашиваемого государств являются наказуемыми и за совершение которых лицо, выдача которого требуется, было приговорено к лишению свободы на срок не менее шести месяцев или к более строгому наказанию.

Однако при поддержании государственного обвинения и назначении судами наказания по совокупности приговоров лицу, выданному для привлечения к уголовной ответственности, имеют место факты полного или частичного присоединения неотбытой части наказания по предыдущему приговору без согласия на это запрашиваемого государства. Более того, в ряде случаев к основному наказанию присоединяется наказание, не связанное с лишением свободы.

Такая практика влечет нарушение прав выданных лиц и означает невыполнение обязательств Республики Беларусь по международным договорам.

Так, в нарушение п. 1 ст. 66 Конвенции от 22.01.1993 судами при назначении наказания применялась ст. 73 УК без согласия запрашиваемой стороны на приведение в исполнение предыдущего приговора. По подобным уголовным делам ошибочную позицию занимали и государственные обвинители.

По протестам Генеральной прокуратуры Республики Беларусь незаконные приговоры были приведены в соответствие с действующим законодательством.

Имеют место нарушения п. 2 ст. 56 и п. 1 ст. 66 Конвенции от 22.01.1993 и осуждение за преступления, не влекущие выдачи.

Так, приговором суда Кобринского района Брестской области от 11.08.2006 Ф., выданный для привлечения к уголовной ответственности по ч. 1 ст. 147 УК, осужден по ст. 152 УК к 3 месяцам ареста.

В целях безусловного выполнения обязательств Республики Беларусь по международным договорам Генеральной прокуратурой Республики Беларусь установлен порядок, в соответствии с которым в случаях, когда запрашиваемое в целях выдачи обвиняемое лицо не отбыло части наказания по предыдущему приговору, орган, ведущий уголовный процесс, наряду с постановлением о привлечении его в качестве обвиняемого, постановлением о применении меры пресечения в виде заключения под стражу и другими документами одновременно представляет в Генеральную прокуратуру Республики Беларусь сведения о не отбытой запрашиваемым лицом части наказания по предыдущему приговору с приложением заверенных копии приговора суда и выписок статей УК, на основании которых указанное лицо было осуждено, а также иных судебных решений в отношении его по уголовному делу.

При решении вопросов экстрадиции необходимо учитывать, что экстрадиционным является уголовно наказуемое деяние, за которое по законодательству выдающей стороны предусматривается наказание на срок не менее одного года лишения свободы или более тяжкое наказание (п. 2 ст. 56 Конвенции от 22.01.1993).

Следует иметь в виду, что Российской Федерацией с 2007 года изменены подходы к решению вопросов, связанных с квалификацией преступных деяний выдаваемых лиц. Вопрос о квалификации преступления по тому или другому пункту, предусматривающему квалифицирующий признак этого преступления, отнесен выдающей стороной к исключительной компетенции запрашивающей стороны.