Деятельность органов государственной власти Республики Беларусь, как и любого демократического государства, направлена на защиту личности, ее прав и свобод, обеспечение гарантии их реализации, что является высшей ценностью и целью общества и государства (ст. 2 Конституции Республики Беларусь). На стадии предварительного расследования данные конституционные установления должны реализовываться путем быстрого и полного расследования преступлений, общественно опасных деяний невменяемых, изобличения и привлечения к уголовной ответственности виновных (ч. 1 ст. 7 Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь (далее — УПК)). Вместе с тем на сегодняшний день поставленные задачи реализуются далеко не по всем расследуемым преступлениям. Ежегодно расследование более трети уголовных дел не получает своего логического завершения, производство по ним по различным основаниям приостанавливается. Так, в 2013 году данное решение принималось по 36420 преступлениям, т.е. по 37,7% от числа зарегистрированных.
Приостановление предварительного следствия не является формой окончания расследования. Законодатель требует, чтобы после его принятия следователь как непосредственно, так и через органы дознания принимал меры по установлению лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого; установлению местонахождения и розыску скрывшегося обвиняемого или обнаружению безвестно исчезнувшего лица (ч. 2 ст. 247 УПК). Однако одновременно в ч. 3 ст. 247 УПК законодатель закрепил запрет на производство по уголовному делу, расследование по которому приостановлено, чем создал неопределенность в вопросе о виде и содержании деятельности на данном этапе досудебного производства.
В результате многие ученые (например, Б.Т.Безлепкин [1, с. 212], И.В.Данько [2, с. 60], О.А.Картохина [3, с. 72] и др.) стали считать, что после приостановления расследования процессуальные действия не совершаются, а деятельность следователя носит непроцессуальный характер. Отдельные ученые, например Ю.Д.Лившиц и А.В.Кочетова [4], с этим не согласны и полагают, что деятельность следователя не может быть непроцессуальной.
Мнения следователей также разделились: 42,6% из числа опрошенных указали, что с приостановлением расследования любая деятельность следователя прерывается; 35,7% посчитали, что временно прекращается проведение только процессуальных действий; еще 13% отметили, что рассматриваемое решение влечет прекращение производства не всех процессуальных, а только следственных действий. В результате многие следователи после приостановления производства по делу допускают направление требований о производстве ревизий, предоставлении сведений, характеризующих личность обвиняемого, получение объяснений от родственников разыскиваемого лица, содержание под стражей обвиняемого, в отношении которого решается вопрос о выдаче иностранным государством, и т.д.
Изложенные обстоятельства требуют внесения ясности в вопрос о том, какая же деятельность допускается, а какая не дозволяется по приостановленному расследованием уголовному делу <1>.
<1> Речь идет, прежде всего, о процессуальных действиях и решениях.
Прежде всего, следует отметить, что после приостановления предварительного следствия, несмотря на категоричность предписаний ч. 3 ст. 247 УПК, принятие процессуальных решений и производство процессуальных действий полностью не прекращаются.
В частности, в соответствии с ч. 1 ст. 247 УПК «о приостановлении предварительного следствия следователь обязан письменно уведомить потерпевшего, гражданского истца … и одновременно разъяснить им, что постановление о приостановлении предварительного следствия может быть обжаловано прокурору». Априори данные процессуальные действия будут выполнены после вынесения постановления о приостановлении производства по делу. Естественно, рассмотрение прокурором (или судом в судебном заседании [5]) данной жалобы будет осуществляться по уже приостановленному уголовному делу. Более того, такое процессуальное действие, как задержание разыскиваемого обвиняемого, тоже осуществляется чаще всего именно в тот период, когда расследование приостановлено, и служит в соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 249 УПК основанием для возобновления производства по делу.
Изложенное показывает, что с решением о приостановлении расследования производство по делу полностью не прерывается и в какой-то степени продолжается без следователя. Это не противоречит п. 31, 35, 36 ст. 6 УПК, в соответствии с которыми под термином «производство по уголовному делу» следует понимать процессуальную деятельность не только следователя, но и других уполномоченных участников уголовного процесса.
Возможность при временном прекращении с приостановлением расследования осуществления не всех, а отдельных процессуальных действий исходит из разнонаправленности задач, решаемых следователем в процессе производства по делу. Так, в ходе расследования деятельность следователя осуществляется в целях установления факта и обстоятельств совершения общественно опасного деяния, предусмотренного уголовным законом, и совершившего его лица, а также для обеспечения применения к такому лицу наказания либо иных мер уголовной ответственности или принудительных мер безопасности и лечения (п. 47 ст. 6 УПК). При этом в соответствии со ст. 10 УПК следователь обязан обеспечивать защиту прав и свобод лиц, участвующих в уголовном процессе, создавать предусмотренные уголовно-процессуальным законом условия для ее осуществления, своевременно принимать меры по удовлетворению законных требований участников уголовного процесса, что фактически образует самостоятельное направление его деятельности.
По мнению О.А.Картохиной, А.С.Шагиняна [3, с. 71; 6, с. 60] и некоторых других ученых, с приостановлением расследования прерывается совершение процессуальных действий только в рамках первого направления следственной деятельности, а именно процесс доказывания.
Действительно, определяя условия приостановления расследования, УПК закрепляет, что до принятия данного решения «следователь, дознаватель обязаны выполнить все следственные действия, проведение которых возможно в отсутствие обвиняемого, принять все меры по его розыску, а равно по установлению лица, совершившего преступление, либо по обнаружению безвестно исчезнувшего лица» (ч. 5 ст. 246 УПК). Исходя из этого, Б.Т.Безлепкин [1, с. 209], Н.В.Жогин и Ф.Н.Фаткуллин [7, с. 269 — 270], П.С.Ефимичев и С.П.Ефимичев [8, с. 79], Л.М.Репкин [9, с. 22] и др. полагают, что на момент приостановления предварительного следствия должно быть доказано событие преступления (совершение деяния, предусмотренного уголовным законом). Е.К.Черкасова и вовсе считает указанное требование закона равнозначным требованию об установлении всех обстоятельств, входящих в предмет доказывания по уголовному делу [10, с. 15]. Можно дискутировать с указанными авторами и уточнять отдельные моменты, однако, безусловно, стоит согласиться с тем, что из приведенной уголовно-процессуальной нормы следует, что на момент приостановления расследования подводится определенный итог именно доказыванию. Более того, о том, что с приостановлением предварительного расследования прерывается именно процесс собирания и проверки доказательств, свидетельствует и ч. 2 ст. 247 УПК, которая не закрепляет доказывание в качестве цели деятельности следователя по приостановленному уголовному делу.
Таким образом, изложенное позволяет согласиться с О.А.Картохиной и А.С.Шагиняном в том, что с приостановлением предварительного следствия перерывается только деятельность следователя по собиранию и проверке доказательств по уголовному делу. Процессуальная же деятельность, не являющаяся элементом процесса доказывания, может продолжаться. При этом, как в целом единодушно отмечают ученые-процессуалисты, она должна осуществляться в целях устранения оснований приостановления производства по делу [11, с. 11 — 12; 12, с. 102: 6, с. 186 и др.].
Вместе с тем проведением одного и того же процессуального действия может достигаться несколько целей. Так, например, в соответствии со ст. 208 УПК в ходе обыска может одновременно решаться задача отыскания разыскиваемого лица и изъятия предметов и документов, имеющих значение для уголовного дела. В связи с этим для определения объема процессуальной деятельности, которая может осуществляться по приостановленному расследованием уголовному делу, необходимо учитывать цели, закрепленные законодателем для конкретного процессуального действия или отдельного вида действий.
Действующий УПК фактически закрепляет две категории процессуальных действий: 1) следственные и 2) иные процессуальные действия (п. 3 ч. 5 ст. 34, ч. 5 ст. 36, ч. 1 ст. 201 УПК и др.). Первые из них довольно полно и подробно регламентированы УПК. И в посвященных им нормам законодатель неоднократно подчеркивает направленность следственных действий на собирание доказательств.
Так, ч. 1 ст. 103 УПК закрепляет, что в первую очередь «собирание доказательств производится … путем проведения допросов, очных ставок, предъявления для опознания, выемки, обысков, осмотров, следственных экспериментов, производства экспертиз», т.е. в результате именно следственных действий. Уточняют и конкретизируют данное положение диспозиции ст. 203, 206, 207, 213, 214, 223 и др. УПК. В частности, ст. 203 УПК предусматривает, что осмотры проводятся для обнаружения следов преступления и иных материальных объектов, выяснения других обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела, а ч. 1 ст. 207 УПК закрепляет, что цель следственного эксперимента — проверка и уточнение данных, имеющих значение для уголовного дела.
Направленность следственных действий именно на собирание и проверку доказательств подчеркивается в трудах многих ученых, например С.А.Шейфера [13, с. 38], А.А.Чувилева и Т.Н.Добровольской [14, с. 33 — 35], А.П.Рыжакова [15, с. 383], В.Н.Бибило [16, с. 42] и П.В.Мытника. Последний, в частности, указывает, что «следственные действия — это процессуальные действия, производимые управомоченными должностными лицами, которые получили детальную регламентацию в уголовно-процессуальном законе и направлены на собирание и проверку доказательств, с помощью которых устанавливаются обстоятельства, подлежащие доказыванию при производстве по материалам и уголовным делам» [17, с. 5]. Указанная направленность в той или иной степени всегда проявляется при проведении каждого следственного действия. Не исключается она и при проведении обыска для отыскания разыскиваемого лица, поскольку обнаружение последнего не препятствует продолжению данного следственного действия для изъятия орудий преступления, предметов, документов и ценностей, имеющих отношение к уголовному делу, а также объектов, запрещенных к обращению (ч. 5 и 13 ст. 210 УПК).
Из изложенного следует, что вопрос об объеме деятельности следователя по приостановленным производством уголовным делам необходимо рассматривать в контексте совершения «иных процессуальных действий». Данной категорией охватывается достаточно большое количество разнородных актов: от получения объяснений и истребования документов до задержания, заключения под стражу и применения других мер принуждения. В отличие от следственных данные действия не объединяются единой целью их совершения. Более того, для многих из них она (как и сама процедура их проведения) законом не установлена. К этой группе, в частности, относятся дача поручения, истребование документов, получение объяснения. Например, последнее может быть совершено как в целях выяснения предполагаемого времени выздоровления или местонахождения обвиняемого, так и для установления данных, характеризующих личность обвиняемого, т.е. обстоятельства, входящего в предмет доказывания по уголовному делу (п. 3 ч. 1 ст. 89 УПК). Фактически следователь сам в каждом конкретном случае определяет, будут ли такие действия направлены на собирание доказательств или нет. В результате законность их проведения по приостановленному производством делу может быть определена только постфактум.
Стоит отметить, что процессуальные действия, для которых в отдельных нормах не прописаны конкретные цели и процедура их проведения, как правило, в незначительной степени ограничивают права участников процесса. В тех же случаях, когда «иные процессуальные действия» (и решения) связаны с существенным ограничением прав и свобод участников процесса, законодатель закрепил цели их проведения. Речь здесь идет, конечно же, о мерах принуждения: задержании, мерах пресечения и иных мерах принуждения.
Как отмечают П.В.Гридюшко и В.В.Мелешко, в отличие от следственных действий, имеющих доказательственную направленность, меры принуждения «преследуют иные цели: пресечение возможности продолжения подозреваемым, обвиняемым преступной деятельности, его уклонения от следствия, суда, доставление лиц в следственные и судебные органы, обеспечение приговора» [18, с. 32]. И нормы УПК подтверждают данное мнение. В частности, ст. 111 и 112 УПК закрепляют, что задержание обвиняемого производится для предъявления обвинения и решения вопроса о его заключении под стражу. Меры пресечения в соответствии с ч. 1 ст. 116 УПК применяются для предотвращения совершения подозреваемым, обвиняемым общественно опасных деяний, предусмотренных уголовным законом, или действий, препятствующих производству по уголовному делу, а также для обеспечения исполнения приговора. Вместе с тем разрешение осуществления всего спектра мер принуждения после приостановления предварительного расследования как не направленных на доказывание вызывает сомнение именно в контексте целей их применения.
Так, например, временное отстранение обвиняемого от должности применяется, чтобы исключить возможность обвиняемому «препятствовать предварительному расследованию и судебному разбирательству уголовного дела, возмещению причиненного преступлением вреда или продолжать заниматься преступной деятельностью, связанной с пребыванием в этой должности» (ст. 131 УПК). Тем самым обеспечивается, в первую очередь, именно процесс доказывания по делу. Аналогичным образом действие мер пресечения, особенно домашнего ареста и заключения под стражу, а также иной меры принуждения в виде временного ограничения права на выезд из Республики Беларусь (ст. 132-1 УПК), призвано предотвратить эти же действия со стороны обвиняемого, чем также обеспечивается эффективность собирания и проверки доказательств. Особенно ярко такое значение указанных мер принуждения проявляется по делам о хозяйственных, коррупционных преступлениях, вымогательствах и преступлениях, совершенных организованными преступными группами.
В связи с этим видится, что фактическое применение (действие) мер пресечения и иных мер принуждения в виде временного отстранения от должности и временного ограничения права на выезд из Республики Беларусь по приостановленному производством уголовному делу является недопустимым. Проводя исторические параллели, стоит отметить, что действие указанных мер вне сроков расследования аналогично действовавшему в Российской империи до 1864 года институту оставления в подозрении, когда при недостаточности улик лицо не оправдывалось, а в отношении его устанавливался ряд определенных правовых ограничений (например, оно не могло свидетельствовать в суде). Несколько раз указанное решение являлось основанием для массовых ссылок оставленных в подозрении [19, с. 5 — 6]. Такое положение дел противоречит демократическим началам современного уголовного процесса. Думается, именно поэтому Конституционный Суд Республики Беларусь в решении от 21.10.2005 N П-149/2005 «О сроках предварительного следствия и применения меры пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении» постановил, что меры пресечения могут применяться только в пределах срока расследования. В него же «не включается время, в течение которого расследование было приостановлено» [20, абз. 5, 7]. Понимать это иначе, кроме как запрет на продолжение действия примененных мер пресечения после приостановления расследования, нельзя. В противном случае придется признать и возможность оставления в силе постановлений об их применении и по прекращенному делу (например, на период ознакомления с его материалами участников процесса и обжалования принятого решения).
Другие меры принуждения не имеют такой тесной связи с процессом доказывания и служат решению задач, лишь опосредованно с ним связанных. Так, задержание обвиняемого не только призвано обеспечить формальный порядок расследования, но и в равной степени служит защите и самого обвиняемого, поскольку обеспечивает реализацию права данного лица знать, в чем он обвиняется (ст. 111 УПК), либо дать пояснения по существу своего отсутствия в месте проведения расследования, что влияет на решение вопроса о его заключении под стражу (ст. 112 УПК). Не решает проблемы процесса доказывания и наложение ареста на имущество обвиняемого [18, с. 38]. Данная мера принуждения призвана обеспечить исполнение приговора в части гражданского иска, других имущественных взысканий (ст. 132 УПК). В результате их применение по приостановленным производством уголовным делам видится не противоречащим сущности института приостановления предварительного расследования.
Таким образом, обобщая изложенное, можно сделать обоснованный вывод о том, что после приостановления предварительного следствия допускается проведение процессуальных действий, направленных на устранение оснований принятия этого решения. При этом по приостановленному производством уголовному делу недопустимо проведение следственных действий, а также иных процессуальных действий, направленных на собирание и проверку доказательств; фактическое применение (реализация) мер пресечения, а также иных мер принуждения, обеспечивающих процесс доказывания по уголовному делу (временное отстранение обвиняемого от должности и временное ограничение права на выезд из Республики Беларусь).
В связи с этим при объявлении розыска обвиняемого лица является целесообразным обязательное принятие решения о его задержании в порядке ст. 111 или 112 УПК. Приостановленное же производство по делу в этом случае должно быть возобновлено до начала реализации примененной меры пресечения.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ
1. Безлепкин, Б.Т. Настольная книга следователя и дознавателя / Б.Т.Безлепкин. — М.: Проспект, 2009. — 288 с.
2. Данько, И.В. Обеспечение законности в уголовно-процессуальной деятельности органов внутренних дел: учеб. пособие / И.В.Данько; под ред. Л.И.Кукреш. — Минск: Акад. МВД Респ. Беларусь, 2003. — 75 с.
3. Картохина, О.А. Начало и прекращение уголовного преследования следователями органов внутренних дел: дис. … канд. юрид. наук: 12.00.09 / О.А.Картохина. — СПб., 2003. — 244 с.
4. Кочетова, А.В. Некоторые вопросы эффективности приостановления производства по уголовному делу [Электронный ресурс] / А.В.Кочетова, Ю.Д.Лившиц // Актуальные вопросы уголовного процесса современной России: межвузовский сборник научных трудов. — Уфа: РИО БашГУ, 2003. — Режим доступа: http://kalinovsky-k.narod.ru/b/ufa20033/15.htm. — Дата доступа: 11.12.2012.
5. О праве граждан на обращение в суд по вопросам, возникающим в связи с осуществлением уголовно-процессуальных отношений: решение Конституционного Суда Респ. Беларусь, 3 апр. 2001 г., N Р 112/2001.
6. Шагинян, А.С. Приостановление предварительного следствия: дис. … канд. юрид. наук: 12.00.09 / А.С.Шагинян. — Томск, 2001. — 204 с.
7. Жогин, Н.В. Предварительное следствие в советском уголовном процессе / Н.В.Жогин, Ф.Н.Фаткуллин. — М., 1965. — 365 с.
8. Ефимичев, П. Некоторые вопросы приостановления предварительного расследования / П.Ефимичев, С.Ефимичев // Уголовное право (РФ). — 2005. — N 3. — С. 77 — 79.
9. Репкин, Л.М. Приостановление предварительного следствия: учеб. пособие / Л.М.Репкин; Высш. следств. школа МВД СССР. — Волгоград. — 1971. — 127 с.
10. Черкасова, Е.К. Правовое регулирование приостановления и возобновления предварительного расследования: автореф. дис. … канд. юрид. наук: 12.00.09 / Е.К.Черкасова; М-во внутр. дел Рос. Федерации, Ом. акад. — Омск, 2004. — 25 с.
11. Гущев, В.Е. Процессуальные вопросы приостановления производства по уголовному делу на предварительном следствии и в суде: автореф. дис. … канд. юрид. наук / В.Е.Гущев. — М., 1971. — 24 с.
12. Васильев, Л.М. К вопросу о регламентации уголовно-процессуальных отношений по приостановленным уголовным делам / Л.М.Васильев // Вопросы предупреждения преступности. — М.: Юрид. лит., 1974. — Вып. 21. — С. 91 — 105.
13. Шейфер, С.А. Следственные действия. Система и процессуальная форма / С.А.Шейфер. — М.: Юрлитинформ, 2001. — 208 с.
14. Добровольская, Т.Н. Особенности преподавания курса уголовного процесса в ВУЗах МВД СССР / Т.Н.Добровольская, А.А.Чувилев. — М., 1986. — 193 с.
15. Рыжаков, А.П. Уголовный процесс: учебник для вузов / А.П.Рыжаков. — 2-е изд., изм. и доп. — М.: НОРМА, 2003. — 688 с.
16. Бибило, В. Понятие следственного действия в уголовном процессе / В.Бибило // Законность и правопорядок. — 2009. — N 1. — С. 41 — 45.
17. Мытник, П.В. Следственные действия: лекция / П.В.Мытник; М-во внутр. дел Респ. Беларусь, учреждение образования «Акад. М-ва внутр. дел Респ. Беларусь», каф. уголов. процесса. — Минск: Акад. МВД, 2010. — 135 с.
18. Гридюшко, П.В. Иные меры уголовно-процессуального принуждения: монография / П.В.Гридюшко, В.В.Мелешко. — Минск: Национальная библиотека Беларуси, 2010. — 158 с.
19. Судебные уставы 20 ноября 1864 года, с изложением рассуждений, на коих они основаны. Часть вторая. Устав уголовного судопроизводства [Электронный ресурс] / Издание государственной канцелярии. — СПб., 1866. — 504 с. — Режим доступа: http://civil.cons.
20. О сроках предварительного следствия и применении меры пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении: решение Конституционного Суда Респ. Беларусь, 21 окт. 2005 г., N П 149/2005.