В статье на основе ретроспективного анализа и оценки современного состояния уголовной политики белорусского государства в сфере противодействия лжепредпринимательству определены основные проблемы и предложены пути их решения.
Для нашей страны, как и для других республик бывшего Советского Союза, лжепредпринимательство не является совершенно новым общественно опасным деянием. В 30-е годы XX века на территории Беларуси, России, Украины довольно широкое распространение имело такое явление, как лжекооперация. Основной целью создания лжекооперативов было уклонение от уплаты налогов и незаконное личное обогащение за счет государства или граждан. 28 декабря 1928 г. СНК СССР принял постановление «О мерах по борьбе с лжекооперативами», в котором правительствам союзных республик предлагалось принять меры к усилению уголовной ответственности за организацию, фактическое руководство и оказание содействия лжекооперативам [1]. В 1929 году Уголовный кодекс БССР дополнен ст. 92, предусматривавшей уголовную ответственность за ведение торговли или промысла от имени лица либо организации, пользующихся льготами; образование фиктивных кооперативов или компаний. Общественная опасность лжекооперации обусловила и установление законодателем того времени более жестких санкций за совершение таких преступлений (до 2 лет лишения свободы), чем, например, за грабеж (1 год лишения свободы) [2, с. 28]. Аналогичные нормы, предусматривавшие уголовную ответственность за учреждение и руководство деятельностью лжекооперативов, были введены в уголовные кодексы: РСФСР (ст. 129 а), Украинской ССР (ст. 135-2), Узбекской ССР (ст. 168-1), Грузинской ССР (ст. 143-1) [3, с. 5]. В 1948 году Руководящими указаниями Пленума Верховного Суда СССР «О квалификации преступлений, связанных с проникновением частника в кооперацию и предприятия местной промышленности» судам вменено в обязанность квалифицировать действия виновных лиц в случаях совершения хищений под прикрытием лжекооперативов и должностных злоупотреблений в пользу этих структур по совокупности за перечисленные деяния и по ст. 129 а, 111 а Уголовного кодекса РСФСР (соответствующим статьям уголовных кодексов республик, входивших в состав СССР) [4, с. 3]. Указанные нормы действовали до 1960 года.
На постсоветском пространстве термин «лжепредпринимательство» впервые был использован законодателем нашей страны. В соответствии с Законом Республики Беларусь от 15.06.1993 N 2401-XII Уголовный кодекс 1960 года дополнен статьей 150-1, предусматривавшей наказание в виде лишения свободы на срок до 2 лет или штрафа в размере от 50 до 300 минимальных заработных плат за создание предприятий и других предпринимательских структур без намерения осуществлять уставную деятельность в целях получения ссуд, кредитов, либо для прикрытия запрещенной предпринимательской деятельности, либо для сокрытия, занижения прибыли, доходов, других объектов налогообложения или иного извлечения материальной выгоды [5].
В последующие годы диспозиция и санкция статьи, предусматривающей уголовную ответственность за лжепредпринимательство, неоднократно изменялись.
Так, например, в соответствии с первоначальной редакцией ст. 234 Уголовного кодекса Республики Беларусь 1999 года (далее — УК) штрафом, или лишением права занимать определенные должности либо заниматься определенной деятельностью, или арестом на срок до 6 месяцев, или ограничением свободы до 5 лет, или лишением свободы на тот же срок каралось создание юридического лица без намерения осуществлять уставную деятельность в целях получения ссуд, кредитов, либо для прикрытия запрещенной деятельности, либо для сокрытия, занижения прибыли, доходов или других объектов налогообложения, либо для извлечения иной имущественной выгоды, повлекшее причинение ущерба в крупном размере (лжепредпринимательство) [6].
Законом Республики Беларусь от 22.07.2003 N 227-З «О внесении дополнений и изменений в Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы Республики Беларусь» статья 234 УК, во-первых, дополнена ч. 2, предусматривающей лишение свободы на срок от 3 до 10 лет с конфискацией имущества или без конфискации за лжепредпринимательство, причинившее ущерб в особо крупном размере; во-вторых, за лжепредпринимательство, причинившее крупный ущерб, срок наказания в виде лишения свободы увеличен до 6 лет [7].
В настоящее время в соответствии с изменениями, внесенными в УК Законом Республики Беларусь от 17.07.2006 N 147-З «О внесении дополнений и изменений в Уголовный, Уголовно-процессуальный кодексы Республики Беларусь и кодексы Республики Беларусь об административных правонарушениях», в уголовном порядке наряду с созданием юридического лица также преследуется государственная регистрация в качестве индивидуального предпринимателя без намерения осуществлять предпринимательскую или уставную деятельность (а не только уставную, как было ранее) в целях получения ссуд, кредитов, либо для прикрытия запрещенной деятельности, либо для сокрытия, занижения прибыли, доходов или других объектов налогообложения, либо для извлечения иной имущественной выгоды, повлекшая причинение ущерба в крупном (ч. 1 ст. 234 УК) или особо крупном размере (ч. 2 ст. 234 УК) [8].
Белорусским законодателем по характеру и степени общественной опасности преступления, предусмотренные ч. 1 ст. 234 УК, отнесены к категории менее тяжких, а ч. 2 ст. 234 УК — к категории тяжких.
В соответствии с законами об амнистии 2004, 2005, 2007, 2009 и 2010 годов лица, совершившие преступление, предусмотренное ч. 2 ст. 234 УК, ни при каких условиях не могли быть освобождены от уголовной ответственности или наказания. Не подпадали под амнистии и лица, совершившие общественно опасное деяние, предусмотренное ч. 1 ст. 234 УК, если они полностью не возместили причиненный преступлением ущерб (в соответствии со ст. 11 Закона Республики Беларусь от 05.05.2009 N 11-З «Об амнистии в связи с 65-летием освобождения Беларуси от немецко-фашистских захватчиков» и ст. 11 Закона Республики Беларусь от 01.07.2010 N 147-З «Об амнистии в связи с 65-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941 — 1945 годов» указанный запрет не распространялся на: несовершеннолетних; беременных женщин; женщин и одиноких мужчин, имеющих детей в возрасте до 18 лет; мужчин старше 60 лет и женщин старше 55 лет; инвалидов I или II группы; ветеранов боевых действий на территории других государств; участников ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС, других радиационных аварий, а также на иных лиц, перечисленных соответственно в ст. 1 указанных законодательных актов) [9].
Вместе с тем предпринятый нами анализ сложившейся в Республике Беларусь практики назначения наказаний за лжепредпринимательство позволяет сделать вывод о том, что судами достаточно часто назначаются наказания ниже низшего предела либо более мягкие виды наказания, чем это предусмотрено соответствующей уголовно-правовой нормой. Так, например, в период с 2004 по 2009 год лишь каждому четвертому (25%) из осужденных за лжепредпринимательство, повлекшее причинение ущерба в особо крупном размере, было назначено наказание в пределах, установленных санкцией ч. 2 ст. 234 УК, а конфискация имущества применялась судами лишь в отношении 60%, т.е. к трем из пяти осужденных. При этом следует отметить, что если, например, в 2007 и 2008 годах ниже низшего предела или более мягкий вид наказания был назначен 50% осужденных за лжепредпринимательство, повлекшее причинение ущерба в особо крупном размере, то в 2009 году — 88,8%; если в 2005 году конфискация имущества применялась к 100% осужденных по ч. 2 ст. 234 УК, то в 2008 и 2009 годах — лишь к 66,7%.
Изложенное позволяет констатировать, что для уголовной политики нашего государства характерно, с одной стороны, постепенное законодательное ужесточение уголовно-правовых санкций за лжепредпринимательство, а с другой — своего рода корректировка судами несколько завышенных подходов законодателя, проявление при определенных условиях гуманизма к лицам, совершившим данные общественно опасные деяния.
В рамках обсуждаемой проблемы представляется целесообразным акцентировать внимание на сделанном С.Г.Келиной и В.Н.Кудрявцевым по результатам проведенного ими исследования выводе о том, что угроза наказания превентивно действует не более чем в отношении 20% граждан [10, с. 149]. Аналогичного мнения придерживаются и ведущие белорусские ученые. Так, например, Э.А.Саркисова в своих работах подчеркивает, что устрашение (угроза наказанием) как главное средство обеспечения общего предупреждения «направлено не на всех граждан, большинство из которых являются законопослушными, и нет необходимости их устрашать, а лишь на определенную категорию лиц, недостаточно устойчивых в нравственном отношении, но в определенной мере стойких перед требованиями уголовного закона, угрожающего им наказанием в случае нарушения его запретов. Но есть и лица, на которых угроза наказанием не оказывает должного воздействия в силу того, что они надеются избежать его» [11]. Устрашающее, предупредительное воздействие любой меры государственного принуждения главным образом определяется степенью ее неотвратимости, поскольку, как справедливо отмечает С.И.Никулин, «без реализации самое тяжкое уголовное наказание остается «бумажным тигром» [12, с. 43].
Идея о том, что сдерживание преступности заключается не в жестокости наказаний, а в их неизбежности, поскольку «уверенность в неизбежности хотя бы и умеренного наказания производит всегда большее впечатление, чем страх перед другим, более жестоким, но сопровождаемым надеждой на безнаказанность», еще в XVIII веке была высказана итальянским гуманистом и реформатором Ч.Беккария [13, с. 123 — 124]. В 80-е годы прошлого столетия нобелевский лауреат Г.Беккер убедительно доказал, что рост вероятности осуждения на 1% сильнее удерживает от совершения преступления, чем увеличение на 1% тяжести наказания. Сегодня аксиоматичность вывода, что не суровость наказания, а реальное применение уголовного закона формирует у людей психическую установку на соблюдение уголовно-правовых норм, что именно неотвратимость наказания есть основной фактор предупредительного потенциала уголовного закона, многократно подтверждена отечественными и зарубежными юристами и экономистами.
В настоящее время криминологами широко используются термины «риск осуждения» [14, с. 44] или «риск быть изобличенным в совершении преступления и понести уголовное наказание» [15], под которыми понимается существующая вероятность осуждения за совершение того или иного преступления (определяются указанные показатели отношением числа осужденных к количеству зарегистрированных преступлений).
Анализ данных уголовной статистики позволяет констатировать, что если в 1996 — 2001 годах риск осуждения за лжепредпринимательство составлял 6,4%, то в 2002 — 2009 годах его среднегодовой показатель увеличился в 3,6 раза и составил 23%, что незначительно ниже среднегодового показателя риска осуждения за преступления против порядка осуществления экономической деятельности (24,3%). Вместе с тем в 2007 — 2009 годах риск осуждения по ч. 1 ст. 234 УК был в 3,3 раза ниже, чем риск осуждения за преступления, отнесенные законодателем к категории менее тяжких (соответственно 10% и 33,4%), а риск осуждения по ч. 2 ст. 234 УК — в 1,7 раза ниже, чем риск осуждения за тяжкие преступления (соответственно 27,9% и 46,2%).
Мы поддерживаем мнение ряда ученых о том, что риск осуждения является достаточно условным показателем и может быть использован в качестве своеобразного измерителя лишь на достаточно продолжительном отрезке времени [16, с. 102]. Среди причин, определяющих относительную условность данного показателя, по нашему мнению, прежде всего, необходимо указать следующие обстоятельства (факторы). Во-первых, преступление, в т.ч. предусмотренное ст. 234 УК, может быть совершено в соучастии двумя и более лицами либо группой лиц, организованной группой или преступной организацией, а следовательно, к уголовной ответственности за его совершение одновременно может быть привлечен не один, а несколько человек. Во-вторых, уголовное дело может быть возбуждено, например, в 2008 году, а обвинительный приговор постановлен судом в 2009 или 2010 году и т.д.
Вместе с тем приведенные выше показатели риска осуждения за лжепредпринимательство по указанным причинам хотя и имеют определенную погрешность, но принципиально не опровергаются иными статистическими данными, в т.ч. сведениями, имеющимися в едином государственном банке данных о правонарушениях. Так, например, по выявленным и зарегистрированным правоохранительными органами в 2007 — 2009 годах фактам лжепредпринимательства:
- а) обвинительные приговоры постановлены лишь по 32,9% уголовным делам;
- б) производство прекращено за отсутствием в деянии состава преступления по 25,6%.
Кроме того, предпринятый нами анализ информации, имеющейся в едином государственном банке данных о правонарушениях, позволяет сделать вывод о том, что в сравнении с предшествующими годами в 2007 — 2009 годах по уголовным делам о лжепредпринимательстве наметились определенные негативные тенденции. Во-первых, из года в год постепенно увеличивается доля возбужденных по ст. 234 УК уголовных дел, предварительное расследование по которым в дальнейшем прекращается за отсутствием в деянии состава преступления. Например, по состоянию на 20 июня 2010 г. на основании п. 2 ч. 1 ст. 29 Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь (далее — УПК) в связи с отсутствием в деянии состава преступления прекращено: 17,6% уголовных дел от общего числа возбужденных в 2007 году; 20% — от общего числа возбужденных в 2008 году; 26,8% — от общего числа возбужденных в 2009 году. Во-вторых, снижается удельный вес возбужденных по ст. 234 УК уголовных дел, переданных прокурорам для направления в суд в порядке ст. 262 УПК. Например, по состоянию на 20 июня 2010 г. прокурорам для направления в суд передано каждое второе уголовное дело из возбужденных в 2007 году (58,8%) и лишь каждое четвертое из возбужденных в 2009 году (24,4%).
По мнению опрошенных нами в июне — августе 2010 г. прокурорских работников, осуществляющих надзор за исполнением закона в ходе предварительного расследования уголовных дел, возбужденных по ст. 234 УК, и руководителей следственных подразделений Департамента финансовых расследований Комитета государственного контроля Республики Беларусь, складывающаяся в сфере противодействия лжепредпринимательству негативная ситуация обусловлена не только недостатками в организации работы оперативных сотрудников и следователей, пробелами в деятельности прокурора при осуществлении надзора за соблюдением законности как на стадии возбуждения уголовного дела, так и на стадии его предварительного расследования, а также при поддержании обвинения в суде, но и, прежде всего, несовершенством формулировки диспозиции указанной статьи УК.
Респонденты отметили, что законодатель вполне обоснованно акцентирует внимание на том, что лжепредпринимательство представляет собой создание вроде бы законного по форме, но фиктивного по намерению его создателей субъекта хозяйствования (юридического лица или индивидуального предпринимателя), который предназначен не для осуществления предпринимательской или уставной деятельности, а для использования его в качестве прикрытия (ширмы) для достижения иной цели — незаконного получения имущественной выгоды. Следующая за государственной регистрацией деятельность лжепредприятия протекает в виде совершения тех или иных действий, которые выступают лишь в качестве способа достижения указанной цели. При этом выгода, доход извлекается неправомерными способами, поскольку, с одной стороны, преступниками используются возможности, предоставленные государством в сфере предпринимательской деятельности, а с другой — не соблюдаются установленные законодательством правила ведения хозяйственной деятельности. Указанные способы могут быть как простыми (получение ссуд или кредитов, сокрытие, занижение прибыли, доходов и других объектов налогообложения, предполагающее создание субъекта хозяйствования в такой организационно-правовой форме, которая в соответствии с действующим законодательством предоставляет возможность освобождения, например, от уплаты определенных видов налогов или их минимизации), так и сложными, завуалированными (прикрытие запрещенной деятельности, предполагающее заключение от имени прошедшего государственную регистрацию субъекта хозяйствования мнимых и притворных сделок для маскировки, обеспечения скрытности подлинной сущности реально осуществляемой лжепредпринимателями деятельности, запрещенной законодательством (уголовным, административным, гражданским и т.п.), действующим в период ее осуществления).
Вместе с тем среди основных недостатков фактически все опрошенные нами сотрудники, выступившие в качестве экспертов, указали признание законодателем состава преступления, предусмотренного ст. 234 УК, материальным. По действующему УК уголовная ответственность за лжепредпринимательство возможна лишь в случае причинения ущерба в крупном или особо крупном размере. Сам по себе факт создания (государственная регистрация) фиктивного субъекта хозяйствования не может расцениваться как главное условие наступления предусмотренных законом последствий. Ущерб причиняется иными действиями (например, получением ссуд, кредитов, сокрытием, занижением прибыли, доходов или других объектов налогообложения и т.п.), являясь при этом результатом противоправной деятельности лжепредприятия (формально легитимного юридического лица или гражданина, зарегистрированного в качестве индивидуального предпринимателя). В связи с этим связь между деянием и последствиями в составе лжепредпринимательства не может быть признана причинной в традиционном ее понимании в уголовном праве. Это функциональная связь, а не связь порождения.
Подавляющее большинство респондентов (более 95%) указало, что в настоящее время деятельность лжепредприятий стала одним из способов существования организованной преступности (это же подтверждает и предпринятый нами анализ отечественной судебно-следственной практики за последние пять лет). В преступной среде сложилось своеобразное разделение труда, когда юридическое лицо создается одними лицами, а после государственной регистрации перепродается или передается другим, которые и используют его для незаконного извлечения имущественной выгоды. Ни те, ни другие при создании или приобретении такой фирмы осуществлять уставную деятельность в ней не намерены (зачастую к услугам таких компаний прибегают не только коммерческие структуры, но и бюджетные организации, а также предприятия, использующие в своей деятельности бюджетные средства. Так, например, в первом квартале 2010 года только в г. Минске у 90 проверенных субъектов хозяйствования были установлены финансово-хозяйственные взаимоотношения со лжеструктурами, по результатам проверок в бюджет доначислено 8,1 млрд.руб.) [17]. Однако в соответствии с имеющейся формулировкой уголовно-правовой нормы к ответственности по ст. 234 УК, с одной стороны, не могут быть привлечены лица, непосредственно создавшие лжепредприятие, т.к. ущерб в крупном или особо крупном размере причинен не их действиями, а с другой стороны — лица, противоправными действиями которых непосредственно причинен ущерб, т.к. они не создавали лжепредприятие.
Значительное количество опрошенных прокурорских работников и руководителей следственных подразделений органов финансовых расследований (90%) указало также и на трудности, возникающие при определении размера причиненного деятельностью лжепредприятия ущерба, в случаях если такой субъект хозяйствования был создан и использовался для легализации (отмывания) материальных ценностей, приобретенных преступным путем; прикрытия незаконных финансовых операций (в т.ч. по обмену безналичных рублей Национального банка Республики Беларусь на наличную иностранную (национальную) валюту) с обеспечением сделок необходимой документацией; незаконных действий с оружием или незаконного оборота наркотических средств, торговли людьми, организации либо содержания притонов для занятия проституцией, изготовления, хранения либо сбыта поддельных денег или ценных бумаг (например, под прикрытием прошедшего государственную регистрацию юридического лица преступниками открыта типография, которая занимается не производством полиграфической продукции, а изготавливает поддельные деньги или ценные бумаги) и т.д. Однако полученный при этом преступниками доход в соответствии с диспозицией ст. 234 УК не может расцениваться как причиненный ущерб.
Резюмируя изложенное, следует сделать вывод о том, что в настоящее время назрела насущная необходимость пересмотреть формулировку ст. 234 УК, прежде всего, диспозицию указанной уголовно-правовой нормы. В противном случае цели уголовной ответственности, установленные ст. 44 УК (в т.ч. общее и специальное предупреждение), достигнуты не будут, а наказание, предусмотренное санкцией ст. 234 УК, останется «бумажным тигром».
Предложения о расширении диспозиции указанной статьи и введении уголовной ответственности за государственную регистрацию в качестве индивидуального предпринимателя или создание (приобретение) юридического лица без намерения осуществлять предпринимательскую или уставную деятельность, совершенные из корыстной или иной личной заинтересованности (без конкретизации криминальных целей использования субъектов хозяйствования), уже с середины 2010 года настойчиво высказываются отдельными авторами [18]. В рамках активизировавшейся дискуссии представляется целесообразным в том числе и обсуждение вопроса об исключении ст. 234 из УК при одновременном включении в число обстоятельств, отягчающих ответственность, предусмотренных ст. 64 УК, такого, как «совершение преступления с использованием лжепредпринимательской структуры», и законодательном определении данного понятия.
Необходимо также подчеркнуть, что Концепцией совершенствования законодательства Республики Беларусь (подп. 34.2 п. 34), разработанной в целях перспективного решения актуальных проблем функционирования национальной правовой системы, принятие законодательных актов, направленных на упорядочение и упрощение процедуры лицензирования отдельных видов деятельности, государственной регистрации и ликвидации (прекращения деятельности) юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, признано одним из основных способов правового урегулирования преобразований, проводимых в экономической сфере [19]. Однако, как показала практика, ненадлежащая разработка уголовно-правовой нормы, предусматривающей ответственность за лжепредпринимательство, несоответствие затрат на расследование уголовных дел данной категории, тяжести содеянного виновными и назначаемых им судом наказаний порождает определенный скептицизм в работе сотрудников правоохранительных органов. Либерализация хозяйственной деятельности, не сопровождающаяся созданием адекватного механизма контроля и защиты от противоправных посягательств, как отмечают руководители следственных подразделений Департамента финансовых расследований Комитета государственного контроля Республики Беларусь, уже привела к тому, что в ряде регионов страны создание лжепредпринимательских структур различных организационно-правовых форм поставлено на поток. Данный факт, к сожалению, косвенно подтверждается и информацией, размещенной на официальном сайте Министерства юстиции Республики Беларусь. Так, например, по состоянию на 7 июня 2010 г. в Едином государственном регистре юридических лиц и индивидуальных предпринимателей содержались сведения в отношении 955111 субъектов хозяйствования, более половины из которых (526293, или 55,9%) являлись недействующими.
Приведенные данные с наглядностью свидетельствуют о том, что вопрос о необходимости проведения в настоящее время кардинальных реформ с целью формирования единого правового механизма противодействия созданию и деятельности лжепредпринимательских структур встал достаточно остро. Представляется, что на современном этапе коренным образом изменить сложившуюся ситуацию может лишь использование комплексного (системного, межотраслевого) подхода при разработке новых и корректировке действующих норм гражданского, гражданского процессуального и хозяйственного процессуального законодательства, законодательства о финансово-кредитной системе (в т.ч. налогового законодательства и законодательства о банковской деятельности), о предпринимательской, хозяйственной (экономической) деятельности, об административных правонарушениях и об уголовной ответственности, таможенного законодательства. Выводу фиктивных фирм из теневого сектора, по нашему мнению, будет способствовать и размещение в режиме свободного доступа информации, имеющейся в реестре лжепредпринимательских структур Министерства по налогам и сборам Республики Беларусь.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ
1. О мерах по борьбе с лжекооперативами: Постановление СНК СССР, 28 дек. 1928 г. // СЗ СССР. — 1929. — N 3. — Ст. 28.
2. Уголовный кодекс БССР: утв. и введен в действие с 15 ноября 1928 г. (с изм. на 1 января 1940 г.). — Минск: Гос. изд-во при СНК БССР, 1940. — 158 с.
3. Василенко, В.В. Организация и методика расследования новых форм преступлений в сфере экономики / В.В.Василенко, А.А.Модогоев. — М.: Академия МВД РФ, 1993. — 45 с.
4. О квалификации преступлений, связанных с проникновением частника в кооперацию и предприятия местной промышленности: постановление Пленума Верховного Суда СССР, 25 июня 1948 г., N 12/11/у // Судебная практика Верховного Суда СССР. Вып. VI / под ред. А.А.Волина. — М.: Гос. изд-во юрид. лит., 1949. — 233 с.
5. О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Беларусь: Закон Респ. Беларусь, 15 июня 1993 г., N 2401-XII // Ведомости Верх. Совета Респ. Беларусь. — 1993. — N 22. — Ст. 278.
6. Уголовный кодекс Республики Беларусь: принят Палатой представителей 2 июня 1999 г.: одобрен Советом Респ. 24 июня 1999 г. // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. — 1999. — N 76. — 2/50; О введении в действие Уголовного кодекса Республики Беларусь: Закон Респ. Беларусь, 18 июля 2000 г., N 424-З // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. — N 75. — 2/199.
7. О внесении дополнений и изменений в Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы Республики Беларусь: Закон Респ. Беларусь, 22 июля 2003 г., N 227-З // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. — 2003. — N 83. — 2/974.
8. О внесении дополнений и изменений в Уголовный, Уголовно-процессуальный кодексы Республики Беларусь и Кодекс Республики Беларусь об административных правонарушениях: Закон Респ. Беларусь, 17 июля 2006 г., N 147-З // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. — 2006. — N 111. — 2/1242.
9. Об амнистии некоторых категорий лиц, совершивших преступления: Закон Респ. Беларусь, 8 янв. 2004 г., N 266-З // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. — 2004. — N 4. — 2/1015; Об амнистии в связи с 60-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941 — 1945 годов: Закон Респ. Беларусь, 5 мая 2005 г., N 14-З // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. — 2005. — N 73. — 2/1111; Об амнистии некоторых категорий лиц, совершивших преступления: Закон Респ. Беларусь, 22 нояб. 2007 г., N 287-З // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. — 2007. — N 287. — 2/1384; Об амнистии в связи с 65-летием освобождения Беларуси от немецко-фашистских захватчиков: Закон Респ. Беларусь, 5 мая 2009 г., N 11-З // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. — 2009. — N 108. — 2/1563; Об амнистии в связи с 65-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941 — 1945 годов: Закон Респ. Беларусь, 1 июля 2010 г., N 147-З // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. — 2010. — N 162. — 2/1702.
10. Основания уголовно-правового запрета. Криминализация и декриминализация / В.Н.Кудрявцев [и др.]; под ред. В.Н.Кудрявцева, А.М.Яковлева. — М.: Наука, 1982.
11. Саркисова, Э.А. Проблемы достижения целей уголовной ответственности в условиях активного противодействия коррупции / Э.А.Саркисова // ИБ «КонсультантПлюс: Комментарии Законодательства Белорусский Выпуск» [Электронный ресурс]. — Минск, 2012.
12. Никулин, С.И. Смертная казнь: эффективное уголовное наказание, вынужденная мера социальной защиты или рудимент уголовного закона? / С.И.Никулин // Российская юстиция. — 2007. — N 9 (сентябрь 2007 г.). — С. 43.
13. Беккария, Ч. О преступлениях и наказаниях / Ч.Беккария; сост. и предисл. В.С.Овчинского. — М.: ИНФРА-М, 2004. — 184 с.
14. Полубинская, С.В. Цели уголовного наказания / С.В.Полубинская. — М.: Наука, 1990. — 57 с.
15. Кондратюк, Л.В. Криминологическое измерение / Л.В.Кондратюк, В.С.Овчинский; под ред. К.К.Горяинова. — М., 2008. — 272 с.; Клейменов, М.П. Многомерное криминологическое измерение / М.П.Клейменов, А.И.Марцев // КонсультантПлюс: Комментарии Законодательства [Электронный ресурс]. — М., 2012.
16. Бажанов, О.И., Общая характеристика состояния и динамики преступности в Беларуси / О.И.Бажанов // Борьба с преступностью в Беларуси: научные основы и концептуальные решения / О.И.Бажанов [и др.]; под общ. ред. О.И.Бажанова. — Минск: Право и экономика, 2005. — 403 с.
17. Белявский, С.В. Фиктивные хозяйственные операции: хозяйственно-правовые последствия для покупателя / С.В.Белявский // ИБ «КонсультантПлюс: Комментарии Законодательства Белорусский Выпуск» [Электронный ресурс]. — Минск, 2012.
18. Денисевич, А.В. Борьба с теневой экономикой — основные направления совершенствования законодательства / А.В.Денисевич // ИБ «КонсультантПлюс: Комментарии Законодательства Белорусский Выпуск» [Электронный ресурс]. — Минск, 2012.
19. О Концепции совершенствования законодательства Республики Беларусь: Указ Президента Респ. Беларусь, 10 апр. 2002 г., N 205 // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. — 2002. — N 46. — 3636.