Содержание субъективной стороны преступления имеет важное теоретическое и практическое значение. Как составная часть основания уголовной ответственности она отграничивает преступное поведение от непреступного, а также влияет на установление степени общественной опасности деяния и, как следствие, на индивидуализацию наказания. Кроме того, она позволяет отграничить друг от друга составы преступлений, сходные по другим признакам.
Для проведения детального анализа субъективной стороны взяточничества изложим ряд теоретических положений.
Теория уголовного права трактует субъективную сторону преступления как психическое, субъективное отношение лица к совершаемому им общественно опасному деянию и его последствиям, которое характеризуется конкретной формой вины, мотивом и целью. Определяющим элементом в содержании субъективной стороны преступления является вина.
Элементами вины как психического отношения являются сознание и воля. Другими словами вина характеризуется двумя моментами: интеллектуальным и волевым. Различные сочетания интеллектуального и волевого моментов образуют две формы вины — умысел и неосторожность (ст. 21 УК РБ).
Однако такая конструкция вины в силу специфики законодательного материала не может дать развернутую дефиницию, в связи с чем, соответствующее понятие вырабатывается теорией уголовного права, которая выделяет две основные концепции вины: оценочную и психологическую <1>. Отдельные авторы кроме этих двух основных концепций вины выделяют также теорию опасного состояния как «основу противоправного превентивного наказания» <2>. При этом единства мнений о том, что понимать под той или иной концепцией вины, нет.
<1> См., например: Курс советского уголовного права. Часть общая. Т. 1, Л., 1968. С. 406 — 407; Советское уголовное право. Общая часть: Учебник / Под ред. Г.А.Кригера и др. М., 1988. С. 124; Уголовное право. Общая часть: Учебник / Под ред. Н.Ф.Кузнецовой и др. М., 1993. С. 155; Назаренко Г.В. Русское уголовное право. Общая часть: Курс лекций. М., 2000. С. 85.
<2> См., например: Лунеев В.В. Субъективное вменение. М., 2000, С. 10 — 12.; Нерсесян В.А. Ответственность за неосторожные преступления. СПб., 2002. С. 10.
Не преследуя цель дать развернутую картину каждой концепции, следует лишь отметить, что на сегодняшний день в современном отечественном уголовном праве большинство ученых придерживаются психологической концепции вины, которая является господствующей. Однако и среди тех, кто придерживается этой концепции, нет единства.
Так, А.В.Наумов понимает вину как психическое отношение лица к совершенному им общественно опасному деянию и его последствиям в форме умысла или неосторожности <3>. Эту точку зрения поддержали и белорусские ученые <4>.
<3> Наумов А.В. Российское уголовное право. Общая часть: Курс лекций. М., 2000. С. 223.
<4> Уголовное право. Общая часть: Учебник / Под ред. В.М.Хомича. Мн.: Тесей. 2002. С. 138.
В.В.Лунеев определяет вину как психическое отношение к совершаемому им общественно опасному деянию, его общественно опасным последствиям и другим юридически значимым обстоятельствам совершения преступления <5>.
<5> Лунеев В.В. Субъективное вменение. М., 2000, С. 12.
Более сложное определение вины дает В.А.Якушин как психическое отношение лица к совершаемому им общественно опасному и уголовно-противоправному деянию, выраженное в определенных законом формах, раскрывающих связь интеллектуальных, волевых и чувственных процессов психики лица с деянием и являющихся в силу этого основанием для субъективного вменении, квалификации содеянного и определения пределов уголовной ответственности <6>.
<6> Якушин В.А. Субъективное вменение и его значение в уголовном праве. Тольятти, 1988. С. 122.
Вместе с тем, анализ приведенных выше определений позволяет выделить три объединяющих их элемента. Первый — вина представляет собой психическое отношение лица к определенным объективным явлениям; второй — вина представляет собой психическое отношение лица не только к совершенному им деянию, но и его последствиям; третий — лицо сознает общественную опасность совершаемого им деяния и его последствий.
По справедливому замечанию В.В.Лунеева отечественная уголовно-правовая наука, законодательство и судебная практика фактически не отказались от оценочных элементов виновности <7>. И такое положение представляется абсолютно справедливым.
<7> Лунеев В.В. Субъективное вменение. М., 2000, С. 12.
Как психологическая категория, вина представляет собой совокупность процессов, протекающих в сознании лица, а также характеризующих направленность его воли. Изменения в соотношении сознания и воли образуют формы вины. Содержание вины обусловлено совокупностью интеллекта, воли и их соотношением.
Волевое содержание вины определяет законодатель в уголовно-правовой норме. Предметом волевого отношения субъекта являются те же фактические обстоятельства, которые составляют предмет интеллектуального отношения и характеризуют деяние как тот или иной вид преступления. Делается это на основании оценки доказательств, установленных по делу. Поэтому закон увязывает уголовную ответственность не со всяким психическим отношением лица к совершенному им деянию, его последствиям, а лишь с определенным: в форме умысла или неосторожности.
Вина — обязательный признак любого преступления. Сама по себе она не дает ответа на вопросы, почему и для чего лицо совершило преступление. Ответ на вопросы вытекает из содержания мотива и цели преступления <8>. Субъективная сторона преступления включает в себя всю психическую деятельность, в которой вина, мотив, цель, интеллектуальные, волевые и эмоциональные моменты выступают в полном единстве <9>.
<8> Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (с постатейными материалами и судебной практикой) / Под ред. С.И.Никулина. М., 2001. С. 126.
<9> Волков Б.С. Мотивы преступлений: (Уголовно-правовое и социально-психологическое исследование). Казань, 1982. С. 75.
В отличие от вины мотив и цель являются факультативными признаками субъективной стороны состава преступления.
Если мотив преступления — это осознанное побуждение, которым руководствуется лицо, совершая преступление, обусловленное желанием достичь определенной цели <10>, то цель преступления — это мысленная модель будущего результата, к достижению которого стремится лицо при совершении преступления <11>.
<10> См.: Уголовное право. Общая часть: Учебник / Под ред. В.М.Хомича. Мн.: Тесей. 2002. С. 156.
<11> Уголовное право России. Общая часть / Отв. ред. Б.В.Здравомыслов. М., 1996. С. 190.
При рассмотрении соотношения мотива и цели, как в психологии, так и в юридической литературе указывается, что они очень близкие, но не тождественные явления. Мотив и цель — понятия тесно связанные, взаимообусловленные, коррелятивные. Цель всегда опосредована мотивом так же, как мотив опосредован целью. От мотива зависит, как человек формулирует цель, цель же определяет, каким способом будет осуществлено возникшее намерение. В философском плане цель — это тот идеальный образ, к которому стремится лицо, или модель, которую оно намерено получить вследствие той или иной деятельности <12>.
<12> Волков Б.С. Мотивы преступлений: (Уголовно-правовое и социально-психологическое исследование). Казань, 1982. С. 7.
Однако мотив и цель преступления связаны лишь только с умышленной формой вины и не относятся к преступлениям по неосторожности. Поэтому вина, мотив и цель в своей совокупности составляют психологическое содержание всякого умышленного преступления.
При комплексном исследовании взяточничества существенный научно-практический интерес из элементов субъективной стороны преступления представляет мотив. Следует отметить, что термин «мотив» многозначен. Его можно рассматривать в нескольких аспектах: уголовно-правовом, криминологическом, психологическом. Мотив включает потребность, побуждение, влечение, склонность, стремление и т.д. <13>. Некоторые авторы относят к нему также чувства, переживания, привычки, понятия долга, морально-политические установки, идеи, психические процессы и состояния <14>.
<13> См.: Хекхаузен Х. Мотивация и деятельность. Т. 1. М., 1986. С. 33.
<14> См.: Ильин Е.П. Сущность и структура мотива // Психологический журнал. 1995. Т. 16. N 2. С. 27.
Криминологический аспект мотива наиболее удачно, на наш взгляд, выражен в формулировке К.Е.Игошева: «Мотив преступного поведения можно определить как сформировавшееся под влиянием социальной среды и жизненного опыта личности побуждение, которое является внутренней непосредственной причиной преступной деятельности и выражает личностное отношение к тому, на что направлена преступная деятельность» <15>.
<15> Игошев К.Е. Типология личности преступника и мотивация преступного поведения. Горький. 1974. С. 66.
Следует отметить, что в уголовно-правовой науке продолжает оставаться спорным вопрос: необходимо ли создавать особое уголовно-правовое понятие мотива или рассматривать его в том смысле, в каком он понимается в психологии? Так, Б.В.Харазишвили категорично утверждал, что всякая попытка дать уголовно-правовое определение мотива преступления является искусственной и ненаучной. «Психологический подход к мотиву поведения является основным, определяющим, а подходы с точки зрения всех других наук — вторичные, зависящие от него» <16>.
<16> Харазишвили Б.В. Вопросы мотива поведения преступника в советском праве // Автореф. дисс… докт.юрид. наук. Тбилиси. 1964. С. 3 — 4.
По этому поводу А.Б.Сахаров отметил, что «право не должно игнорировать психологию и не может создавать собственные психологические критерии. Соответствующие научные данные, добытые психологией, должны быть положены в основу ряда правовых понятий» <17>.
<17> См.: Сахаров А.Б. Рецензия на работу Б.В.Харазишвили «Вопросы мотива поведения преступника в советском праве» // Советское государство и право. 1964. N 5. С. 131 — 132.
Разрешая этот вопрос, Т.Б.Басова отметила, что «противоправные деяния человека представляют собой один из специфических видов сознательной волевой человеческой деятельности, и поэтому все социально-психологические закономерности, которые характеризуют поведение людей вообще, присущи и преступному поведению. Какая бы отрасль гуманитарного знания ни изучала мотив, мотивацию, они всегда остаются феноменами психологическими, и поэтому, как правильно указывает В.Н.Кудрявцев, «нужно опираться на те представления, которые складываются в сфере психологической науки» <18>.
<18> Басова Т.Б. Мотив как обязательный признак субъективной стороны должностных преступлений // Российский судья. 2004. N 11. С.
При выработке мер по предупреждению преступлений определенное значение имеют исследования мотива не только с точки зрения уголовного права, но и таких наук как криминология и юридическая психология.
Выделяют три основных функции мотива: побуждающая, направляющая и регулирующая. Термин «мотив» происходит от французского слова motiver и означает побудительную причину, повод к какому-либо действию, довод в пользу чего-либо <19>. И не случайно, что основная функция мотива — функция побуждения активности человека. При этом мотив не только побуждает к совершению какого-либо действия (бездействия), но и является источником возникновения определенных психических процессов, в своей совокупности определенных как мотивация <20>.
<19> См.: Большой словарь иностранных слов. М.: ЮНВЕС. 1998. С. 428.
<20> См.: Хекхаузен Х. Мотивация и деятельность. Т. 1. М., 1986. С. 39.
Направляющая функция мотива заключается в постановке человеком цели действия (бездействия) и определении пути ее достижения. Мотив «становится фактором, направляющим деятельность, так же, как обозначенная на карте дорога указывает направление пешеходу, помогает решить, пойдет ли он влево или вправо на ближайшем перекрестке…» <21>.
<21> Обуховский К. Психология влечений человека. М., 1971. С. 7.
Наделение мотива регулирующей функцией обусловлено традиционным закреплением за ним определенной роли в регуляции поведения: во-первых, мотив непосредственно влияет на процесс протекания внутренней активности человека, побуждая и направляя ее, и, во-вторых, мотив оказывает воздействие на поведение человека. Мотив присутствует и до начала внешних действий, и во время их совершения, и только, после достижения человеком поставленной цели его сменяет другой мотив, более актуальный. Если же мотив перестает быть актуальным до или во время совершения действий, то они теряют значимость для субъекта и прекращаются.
Опираясь на вышеизложенные теоретические положения, отметим, что дача, получение и посредничество во взяточничестве совершаются только с прямым умыслом. Виновный сознает, что незаконно получает материальное вознаграждение за совершение или несовершение в интересах дающего взятку определенного действия по службе, и желает этого, руководствуясь корыстными мотивами. При этом умысел взяткополучателя должен включать в себя сознание, что указанные обстоятельства сознаются также и взяткодателем. Содержанием умысла должностного лица охватываются все юридически значимые элементы объективной стороны преступления, что в свою очередь определяет осознание им общественной опасности содеянного.
Ряд авторов полагают, что обязательным признаком получения взятки является только вина <22>, что на наш взгляд, является не верным. Получение взятки, является не только умышленным, но и корыстным преступлением, хотя диспозиция статьи 430 УК Республики Беларусь не содержит прямого указания на корыстные мотив и цель совершения данного преступления. Рассматриваемый нами состав является специальным видом корыстного злоупотребления должностными полномочиями.
<22> См.: Коржанский Н.И. Квалификация следователем должностных преступлений. Волгоград. 1986. С. 42 — 43; Российское уголовное право. Особенная часть / Под ред. М.П.Журавлева и С.И.Никулина. М. 1998. С. 376.
И не случайно Б.В.Волженкин отмечает, «когда должностное лицо, получая незаконное вознаграждение за свое служебное положение, изначально имеет в виду израсходовать полученные им средства на нужды руководимой им организации, использовать их в благотворительных целях и т.п., на мой взгляд, состав получения взятки отсутствует» <23>.
<23> См.: Волженкин Б.В. Служебные преступления. М.: Юристъ. 2000. С. 220.
Если человек, передающий ценности, не отдавал себе отчета, что вручает их должностному лицу за совершение определенного деяния с использованием служебного положения, то не может быть речи о наличии взятки.
Передача вознаграждения должностному лицу может квалифицироваться как посредничество во взяточничестве только в том случае, если передающий сознавал отсутствие у должностного лица права на передаваемое ему вознаграждение. Мотивы посредничества на квалификацию не влияют, но учитываются при назначении наказания.
Б.В.Здравомыслов совершенно справедливо, на наш взгляд, отмечает: «Поскольку получение взятки является видом корыстного должностного злоупотребления и состоит в получении виновным незаконной имущественной выгоды, обязательным признаком субъективной стороны этого преступления следует считать корыстную цель» <24>.
<24> Здравомыслов Б.В. Должностные преступления. Понятие и квалификация. М., Юрид.лит. 1975. С. 26.
Цель лица, получающего незаконное вознаграждение, выражается обязательно в стремлении получить личную выгоду. Взяткодатель также может преследовать корыстную цель, но иного порядка. Например, передавая взятку, он преследует цель продолжать расхищать имущество либо у него могут быть и другие цели.
Из вышеизложенного следует, что корыстные мотив и цель получения взятки являются обязательными признаками субъективной стороны данного состава преступления. Диспозиция ст. 430 УК РБ не содержит указания не только на корыстные мотив и цель совершения данного преступления, но и на форму вины. Однако анализ объективной стороны получения взятки и содержание ч. 2 с. 22 УК РБ свидетельствует, что данное преступление всегда совершается только с прямым умыслом.
Состав получения взятки является формальным. Интеллектуальный момент выражается в осознании виновным всех объективных признаков получения взятки. Во-первых, что он незаконно получает предмет взятки за совершение им законных либо незаконных действий (бездействия) в пользу взяткодателя или представляемых им лиц либо оказывает им покровительство или попустительство по службе, используя для этого свое служебное положение. При этом виновный взяткополучатель должен осознавать, что: 1) получаемое им лично или через посредника вознаграждение является незаконным; 2) взятка принимается им за законные или незаконные действия (бездействие) в пользу взяткодателя или представляемых им лиц; 3) такие действия (бездействие) должностного лица входят в его служебные полномочия либо оно в силу своего должностного положения может способствовать таким действиям (бездействию), а равно, если взятка принимается им за общее покровительство или попустительство по службе.
А, во-вторых, виновный должен осознавать, на какой именно объект он посягает своим преступным поведением. То есть должностное лицо должно представлять, что, получая взятку, оно тем самым посягает на нормальную деятельность государственной власти и соблюдение интересов государственной службы, так и на общественные отношения, обеспечивающие неподкупность власти и ее авторитет среди граждан.
Волевой момент в преступлениях с формальным составом выражается «только в желании совершить действие или воздержаться от него, то есть такие деяния могут совершаться только с прямым умыслом» <25>. Применительно к рассматриваемому составу преступления волевой момент в умысле должностного лица является желание получить взятку от взяткодателя или представляемых им лиц, за выполнение или не выполнение в их интересах определенные действия (бездействие), связанные с использование своего служебного положения. При отсутствии у должностного лица намерения выполнять или не выполнять такие действия (бездействие) нельзя квалифицировать получение им материальных благ или других выгод имущественного и неимущественного характера как получение взятки, так как в данном случае налицо будет отсутствие волевого момента умысла.
<25> См.: Гаухман Л.Д. Квалификация преступлений: закон, теория, практика. М.: АО «ЦентрЮрИнфоР». 2001. С. 153 — 154.
Тем не менее, ответ на вопрос как правильно квалифицировать данную сложившуюся ситуацию, для правоприменительной практики Республики Беларусь пока еще неоднозначен. Дело в том, что мнение ученых в области уголовного права не совпало с позицией Пленума Верховного Суда Республики Беларусь. Кстати, эта проблема в теории уголовного права всегда была дискуссионной.
Так, авторский коллектив Комментария к Уголовному кодексу Республики Беларусь пришел к выводу о том, что если «получение должностным лицом вознаграждения в виде материальных ценностей якобы за совершение соответствующих действий (бездействия) по службе, которые оно не может осуществить из-за отсутствия соответствующих полномочий, следует квалифицировать при наличии умысла на завладение указанными ценностями как хищение путем злоупотребления служебными полномочиями (ст. 210). Владелец материальных ценностей несет ответственность за покушение на дачу взятки (ст. 431)» <26>. Пленум же в своем постановлении от 26 июня 2003 г. N 6 «О судебной практике по делам о взяточничестве» в п. 16 записал, что «получение должностным лицом материального вознаграждения якобы за совершение соответствующих действий (бездействие) по службе, которые оно заведомо не может осуществить из-за отсутствия надлежащих полномочий, при наличии умысла на завладение указанным вознаграждением, следует квалифицировать как мошенничество. Так же квалифицируются действия лица, которое получает от взяткодателя деньги или иные ценности якобы для передачи должностному лицу в качестве взятки, и, не намереваясь это сделать, присваивает их.
<26> См.: Комментарий к Уголовному кодексу Республики Беларусь / Н.Ф.Ахраменка, Н.А.Бабий, А.В.Барков и др.; Под общ. ред. А.В.Баркова. Мн.: Тесей. 2003. С. 1080.
Если же в целях завладения имуществом взяткодатель склоняется данными лицами к даче взятки, то содеянное, помимо мошенничества, квалифицируется и как подстрекательство к даче взятки» <27>.
<27> См.: «Национальный реестр правовых актов Республики Беларусь». 16.07.2003. N 77.
По всей видимости, в данной ситуации Пленум Верховного Суда Республики Беларусь взял за основу судебную практику Российской Федерации. В то же время такой подход Пленума, на наш взгляд, является спорным. Во-первых, в Уголовном кодексе Российской Федерации хищение путем злоупотребления служебными полномочиями не выделено в самостоятельный состав преступления. Во-вторых, субъектом мошенничества по УК Республики Беларусь может быть только частное лицо, а по ст. 159 УК РФ — любое вменяемое физическое лицо, достигшее 16 лет.
Поэтому, если же должностное лицо использует свои служебные полномочия для завладения имуществом путем обмана или злоупотребления доверием, все содеянное следует квалифицировать по статье 210 УК РБ. Обман или злоупотребление доверием по праву можно рассматривать как одну из форм (приемов) хищения путем злоупотребления служебными полномочиями.
Кроме вышеописанной определенный научно-практический интерес (в целях правильной квалификации) представляет ситуация, когда должностное лицо заблуждается относительно своих служебных полномочий или фактических возможностей, связанных с должностным положением. На наш взгляд, если должностное лицо, получая взятку, переоценило свой должностной авторитет, а впоследствии не смогло выполнить обусловленных действий, то в подобной ситуации правильной представляется квалификация содеянного как получение взятки, а не как хищение путем злоупотребления служебными полномочиями.
Сходным образом поступил законодатель отдельных европейских государств. Так, заслуживает одобрения обстоятельная регламентация Французским УК ответственности за взяточничество в различных его формах, в том числе и в виде торговли влиянием. Согласно УК Франции 1992 года, состав торговли влиянием имеет место тогда, когда путем злоупотребления своим реальным или предполагаемым влиянием публичное должностное или частное лицо добивается получения от государственного органа власти или управления наград, должности, выгодных сделок или любого другого благоприятного для взяткодателя решения. Торговля влиянием, совершенная должностными лицами, рассматривается как более тяжкое деяние, чем торговля влиянием, совершенная частными лицами, и наказывается значительно строже. В Германии само обещание за взятку совершить служебное действие считается оконченным преступлением.
В оперативно-следственной практике не редки уже случаи, когда должностное лицо берет взятку за действие, которые хотя и не входит в круг его должностных полномочий, но совершению которых оно может способствовать в силу должностного положения.
Содержание субъективной стороны, как дачи взятки, так и посредничества во взяточничестве раскрывается в теории уголовного права однозначно: совершить указанное преступление возможно только с прямым умыслом.
При даче взятки виновный осознает, что предоставляет должностному лицу незаконное вознаграждение имущественного характера как взятку, т.е. за действия (бездействие) последнего с использованием служебных полномочий либо за способствование в силу должностного положения совершению действий (бездействия) другим должностным лицом или за общее покровительство или попустительство по службе, и желает дать взятку. При посредничестве посредник сознает, что, действуя по поручению взяткодателя или взяткополучателя, передает взятку от взяткодателя взяткополучателю и желает ее передать.
Существенным моментом в содержании умысла взяткодателя является осознание того, что должностное лицо не имеет законного права на это вознаграждение. Если же взяткодатель уверен в законности принимаемых должностным лицом материальных ценностей, то состав дачи взятки отсутствует.
Ряд авторов определяют содержание прямого умысла при даче взятки как «предвидение виновным того, что им производится подкуп должностного лица» <28>. Однако такая постановка вопроса представляется нам неверной, так как законодатель связывает признак предвидения только с преступными последствиями, тогда как дача взятки — преступление с формальным составом.
<28> См.: Светлов А.Я. Ответственность за должностные преступления. Киев. 1978. С. 320.
Выработка комплексных мер по предупреждению взяточничества должна базироваться на всестороннем анализе как уголовно-правовой, так и криминологической характеристики. Однако сегодня этого уже недостаточно. Научные исследования по противодействию коррупции в основном затрагивают правовой и криминологический аспект. В то же время психологический аспект игнорируется. По мнению Ю.М.Антоняна в борьбе с этим явлением должны учитываться важнейшие вопросы индивидуально-психологического и социально-психологического характера. «Создается впечатление, что берут и дают взятки, злоупотребляют своим служебным положением и т.д. не живые люди с их страстями и влечениями, а некие роботы, лишенные потребности и чувств» <29>.
<29> Антонян Ю.М. Типология коррупции и коррупционного поведения // Социология и коррупция. Научно-практическая конференция, 20 марта 2003 г., г.Москва. РНОПЭ. С. 37 — 41.
В этой связи в данной работе мы затронем психологический аспект взяточничества. А чтобы лучше его понять, необходимо проанализировать такой элемент субъективной стороны преступления, как корыстный мотив.
По этому понятию в юридической литературе были высказаны различные суждения. Одни авторы (Волков Б.С.) корыстный мотив толкуют весьма широко — как стремление получить материальную, имущественную выгоду, в том числе и право, занять более высоко оплачиваемую должность <30>. Другие (Кудрявцев В.Н.) считают, что корыстный мотив содержит в себе страсть к накопительству, обеспечению наилучшего материального положения. Третьи (Владимиров В.А., Ляпунов Ю.И.) сущность корысти как мотива преступления видят в стремлении, желании лица незаконно, неправомерно обогатиться.
<30> Волков Б.С. Мотивы преступлений: (Уголовно-правовое и социально-психологическое исследование). Казань, 1982. С. 42 — 45.
Вместе с тем, корысть, как мотив совершения преступления, в структуре преступности занимает одно из первых мест. Это не только распространенный, но и один из самых сильных побуждений, толкающих людей на совершение преступлений. В «Толковом словаре русского языка» Даля корысть определяется как страсть к поживе, накопительству. Аналогичное определение корысти дается в «Толковом словаре русского языка» Ожегова других словарях. Следовательно, в русском языке этим понятием обозначаются крайние формы проявления эгоизма по поводу материальных благ — накопительство, стяжательство, жажда наживы и т.п. Но понятие корысти имеет и более широкое значение — стремление к получению какой-либо материальной выгоды, пользы. Такое же значение понятию корысти придается и в уголовном праве — законодательстве, науке и судебной практике.
М.Г.Миненок, раскрывая генезис и сущность корысти, ее истоки и детерминанты в современных социально-экономических условиях Российского государства констатирует, что она может быть выражена в самых различных побуждениях, содержание и интенсивность проявления которых обусловливается множеством факторов. Однако наиболее важными из них являются цели корыстных устремлений, которые не только во многом выражают, дают образ корысти, но и вытекают из нее. Исходя из целей корыстные устремления можно классифицировать на стяжательские (накопительские), потребительские, престижные, утилитарные <31>.
<31> См.: Миненог М.Г., Миненок Д.М. Корысть. Криминологические и уголовно-правовые проблемы. СПб.: Издательство «Юридический центр Пресс». 2001. С. 81 — 82.
Корысть-стяжательство и корысть-накопительство, будучи одними из древних форм корысти как раз и связаны с совершением взяточничества. Накопление, являясь длительным процессом, предполагает скрытые способы совершения преступления, которые незаметны для окружающих. Именно такие способы обеспечивают возможность продолжительных преступлений, а тщательная маскировка накопленных ценностей вплоть до отказа от их потребления существенно затрудняет или исключает установление преступных доходов по внешним косвенным признакам.
Представители такого типа корысти относятся к накопленным богатствам как к сокровищу, дальнейшее его сохранение и увеличение превращается в самоцель, в жертву которой приносятся полезное назначение вещей, подлинные человеческие потребности и интересы. Жажда наживы всецело завладевает человеком — личность деградирует до примитивных потребностей. Сужение сферы человеческой активности, искажение потребностей есть следствие противоречий между накопленными ценностями и их потреблением на благо человека.
Корысть-стяжательство и корысть-накопительство исключают действительные потребности субъекта, для которого накопленные материальные блага теряют свое назначение, духовный мир замыкается до тщеславного самосознания обладателя вещи.
При проведении криминологических исследований наряду с анализом мотивов преступления исследуется также и мотивация преступного поведения. Поэтому необходимо правильно разграничивать такие понятия как мотив и мотивация.
Термин «мотивация» также многозначен, как и «мотив». В психологической литературе его нередко используют для характеристики всего механизма поведения. Этот термин также употребляется для характеристики совокупности мотивов, свойственных лицу в той или иной форме поведения.
В криминологической литературе встречаются несколько определений мотивации. К.Е.Игошев выделяет следующие его компоненты: первоначальные побудительные силы человеческой активности (психологическая мобилизованность и готовность личности к совершению определенных действий); факторы, направляющие, регулирующие и поддерживающие эти действия или изменяющие их исходную направленность. По его мнению, может пониматься и как «процесс внутренней аргументации мотивов» <32>.
<32> См.: Игошев К.Е. Типология личности преступника и мотивация преступного поведения. Горький. 1974. С. 86 — 87.
В.Д.Филимонов считает, что «мотивация — это процесс определения личностью характера и направленности поведения, процесс формирования его мотива. Мотив же является результатом этого процесса» <33>.
<33> Филимонов В.Д. Криминологические основы уголовного права. Томск. 1981. С. 115.
Деятельность человека складывается из отдельных функциональных компонентов — восприятия, мышления, научения, воспроизведения знаний, речи или моторной активности, а они, в свою очередь, обладают собственным накопленным в ходе жизни запасом возможностей (умений, навыков, знаний). От мотивации зависит, как и в каком направлении будут использованы различные функциональные способности. Поэтому представляется целесообразным введение нового гипотетического конструкта для определения результата мотивации. Другими словами, необходимо выделить такое психическое образование, которое являлось бы итогом процесса мотивации и отражало бы в себе все основные элементы, входящие в структуру мотивации (потребность, мотив, цель, конкретный способ реализации задуманного). Таким гипотетическим конструктом, обозначающим указанное психическое образование, по мнению ряда психологов, мог бы выступать термин «побуждение» <34>.
<34> См., например: Иванников В.А. Психологические механизмы волевой регуляции. М., 1991. С. 110 — 115; Вилюнас В.К. Теория деятельности и проблема мотивации // А.Н.Леонтьев и современная психология. М., 1983.
Побудительные причины поведения взяточника представляют научный интерес не только для криминологов, но и для психологов. Выше нами отмечалось, что проблема взяточничества в психологическом плане изучена явно недостаточно. Ряд исследователей, изучавших психологию взяточничества с точки зрения его мотивации, пришли к следующим выводам:
- В ряде случаев взятка берется без выраженной корысти. Такое поведение является следствием психопатоподобного расстройства сознания и может быть обозначено как взяткомания — психопатоподобное расстройство сознания, при котором человек стремится без выраженной корысти получить или дать мзду, взятку.
- Даче взятки может способствовать особое эмоциональное состояние взяткодателя. По интенсивности психического напряжения и по поведенческим проявлениям такое состояние приближается к характеристикам физиологического аффекта, что должно ставить его в ряд психических состояний, учитываемых законодательством при определении правовых последствий проступков личности.
- Если, беря взятки, человек удовлетворяет потребности роскоши, богатства, престижа и превосходства самостоятельно остановиться, прекратить брать взятки, он не в состоянии.
- На человека с неудовлетворенными физиологическими потребностями (голод, жажда, отсутствие жилья) угрозы наказания эффективно не действуют.
- Наказания за взятки и их ужесточение не могут изменить чувства удовлетворения от их приема.
- Психологическая потребность получения взятки изменяется с возрастом. Чем моложе человек, тем меньше вероятность того, что он взяточник.
- Попытки стимулирования честной работы чиновников повышением их зарплаты чреваты стагнацией для организации <35>.
<35> См.: Ф.Ходеев, Т.Шутенко. Взяткомания: болезнь или привычка? // Российская юстиция. 2004. N 2. С. 56 — 58.
В основе этих выводов исследователи использовали теорию мотивации. Так, по «градации Эпикура» взятка берется по следующим мотивам: для удовлетворения естественных и необходимых потребностей; для удовлетворения естественных, но не необходимых потребностей; для удовлетворения не естественных и не необходимых потребностей <36>.
<36> См.: Шопенгауэр А. Избранные произведения. Ростов н/Д. Феникс. 1997. С. 248.
Первая группа потребностей (в пище, одежде) наиболее легко удовлетворяемая. Вторая группа потребностей — это потребности общения. Их удовлетворить уже труднее, но без них человек вполне может существовать. Третья группа потребностей — это потребности роскоши, богатства. Без них не только можно существовать, но и жить, однако их труднее всего удовлетворить и при этом границ они не имеют.
Согласно же теории А.Маслоу человеческие потребности располагаются в порядке иерархической значимости от наиболее до наименее настоятельных: физиологические потребности, потребности безопасности и защищенности, социальные потребности, потребности в уважении и потребности в самоутверждении.
Первоначально поведение индивида определяют низшие в иерархии потребности (физиологические), но как только они удовлетворены, в поведении начинают доминировать потребности, расположенные в иерархии выше. Потребности можно удовлетворять различными способами: работая на государственной службы, занимаясь коммерческой деятельности и т.д. Но условием удовлетворения потребностей посредством государственной службы является выполнение некоторых условий, в частности выполнение долга службы, заключающегося, кроме прочего, в том, что чиновник не может иметь других доходов, кроме разрешенных по службе. Долг службы — превыше всего, иначе — наказание, т.е. государство воздействует на потребности безопасности.
Согласно теории А.Маслоу на должностное лицо с неудовлетворенными физиологическими потребностями (голод, жажда, отсутствие жилья) такого рода запреты не будут действовать эффективно. Другими словами, если должностное лицо не получает зарплату или величина ее не достаточна для безбедного существования (удовлетворения физиологических потребностей) никакие запреты получения дополнительных доходов (которые удовлетворят неудовлетворенные физиологические потребности) не помогут, что мы в полной мере и наблюдаем. Если же физиологические потребности удовлетворены, то нарушить запрет может должностное лицо либо с пониженным чувством самосохранения (а это патология), либо лицо, уверенное в том, что ему ничего не угрожает.
Этим же объясняется такой известный факт, что в странах, где небольшая часть населения сосредоточила основную массу богатства, а основная масса влачит нищенское существование, наблюдается расцвет взяточничества.
По теории мотивации Ф.Герцберга недовольство и удовлетворение человека определяются двумя группами принципиально различных факторов. Ф.Герцберг доказал, что процессы нарастания удовлетворенности и неудовлетворенности, с точки зрения обуславливающих их факторов, являются двумя различными процессами, т.е. факторы, которые вызывают рост неудовлетворенности, при их устранении не обязательно приводят к увеличению удовлетворенности. И, наоборот, из того, что какой-либо фактор способствовал росту удовлетворенности, никак не следует, что при ослаблении влияния этого фактора будет расти неудовлетворенность.
Как для криминологов, так и для психологов сложным и неоднозначным является вопрос: как же мотивировать должностное лицо, чтобы достичь честного исполнения службы? К сожалению, этот вопрос с точки зрения теории разработан мало и требует отдельного рассмотрения.
Основной подход к решению проблемы взяточничества часто видят в повышении зарплаты чиновникам, т.е. в материальном стимулировании. Однако высокий должностной оклад отнюдь не всегда гарантирует заинтересованность и высокую результативность, но часто создает реальную опасность переплаты за не сделанную работу. А это уже приводит любую организацию к стагнации, причина которой заключается в том, что, привыкая к стабильной оплате, даже самые эффективные и талантливые работники достаточно быстро «сваливаются» на формальное поддержание функционирования, вместо того чтобы активно участвовать в разрешении задач, стоящих перед госучреждением. Именно в этом, по мнению ряда исследователей, кроется одна из причин низкой эффективности работы госучреждений. Единственным средством в таком случае может быть почти полная замена персонала <37>. Периодическая замена должностных лиц при демократическом режиме способствует устранению указанной опасности.
<37> См.: Ходеев Ф.П. Менеджмент. Ростов н/Дону. Феникс. 2002. С. 85.
По мнению Антоняна Ю.М., также изучавших мотивацию коррупционного поведения, им было установлено, что взяточничество порождено двумя ведущими мотивами. Один из них — видимый, внешний — это корысть, стремление обеспечить себя материальными благами, в том числе непомерных материальных потребностей и амбиций, а другой — глубинный, игровой мотив. Многие коррупционеры являются игроками, причем это их влечение ими никак не осознается и функционирует в бессознательной сфере психики. Однако участие в игре приносит им огромное психологическое удовлетворение, но не осознается ими в качестве такового. Они вступают в захватывающую игру в сложных, эмоционально насыщенных ситуациях, играют с судьбой, законом, опасностью, с другими людьми и вне такой игры не представляют себя. Это является главной причиной того, что они совершают коррупционные преступления на протяжении многих лет, устанавливая при этом определенные отношения со своими соучастниками <38>.
<38> Антонян Ю.М. Типология коррупции и коррупционного поведения // Социология и коррупция. Научно-практическая конференция, 20 марта 2003 г., г.Москва. РНОПЭ. С. 37 — 41.
Однако рассмотрение такого сложного вопроса как психология взяточничества лишь с позиции мотивации, на наш взгляд, будет «однобоким».
Нам представляется более правильным и конструктивным с позиции выработки профилактических мер по предупреждению взяточничества рассмотреть это вопрос также и через призму психологических особенностей личности, как взяткополучателя, так и взяткодателя. Следует также отметить, что полное и глубокое изучение следователем и судом психологических особенностей личности обвиняемого способствует решению таких актуальных задач как: правильная квалификация совершенного преступления; выбор тактических приемов, которые в наибольшей степени способствуют успешности при производстве следственных действий; воспитательное воздействие на личность правонарушителя с целью его ресоциализации; работа по выявлению причин и условий преступления.
Понятие личности преступника, т.е. личности человека, виновно совершившего общественно опасное деяние, запрещенное законом под угрозой привлечения к уголовной ответственности, выражает его социальную сущность, сложный комплекс характеризующих его свойств, связей отношений, его нравственный и духовный мир, взятые в развитии во взаимодействии с социальными условиями, с психологическими особенностями, в той или иной мере повлиявшими на совершение им преступления.
В криминологической литературе, также как и в трудах по юридической психологии психологической характеристике личности взяточников пока еще уделено мало внимания. Первая комплексная попытка рассмотреть этот вопрос была предпринята в конце 80-ых годов <39>.
<39> См.: Волженкин Б.В., Квашис В.Е., Цагикян С.Ш. Ответственность за взяточничество: социально-правовые и криминологические проблемы. Ереван. Айастан. 1988.
Однако за относительно непродолжительный период времени в этом вопросе произошли, на наш взгляд, существенные изменения.
- Во-первых, взяточничество по сравнению с советской эпохой стало считаться вполне естественным явлением. В современном общественном сознании достаточно прочно укрепилось примиренческое отношение к коррупции, как к способу реализации правомерных и неправомерных целей. В психологии рядового обывателя неправомерное поведение взяточников под различными обстоятельствами находит оправдание. И не случайно признается, что одной из причин коррупции является деформация общественного сознания.
- Во-вторых, коррупционность правоохранительных и контролирующих органов, а также судов за последние 10 — 15 лет существенно возросла. Так, называемое «крышевание», когда сотрудник правоохранительных органов состоит в штате коммерческой структуры, получает ежемесячную зарплату и выполняет за это поручения руководства фирмы, зачастую носящие криминальный характер, стало характерно и для Республики Беларусь.
- В-третьих, за долгие годы так и остались не изжиты различного рода подарки и подношения при решении социально-бытовых вопросов. Заинтересованные в благоприятном решении своей проблемы люди, обращаясь к чиновнику, сами несут ему подношения. Осуждая взяточничество в принципе, в критической ситуации массовый человек склонен прибегать к взятке.
- В-четвертых, затянувшийся переходный период по формированию экономической модели развития государства способствует росту взяточничества. Не уменьшает степень коррумпированности государственных органов и постоянная ротация госслужащих. Должностное лицо, зная, что время его нахождения в занимаемой должности зачастую является непродолжительным (в силу как объективных, так и субъективных факторов), в первую очередь, стремиться решить свои личные проблемы. А это является потенциальной предпосылкой к его дальнейшей коррумпированности. В этой связи также не исключена ситуация, когда новому чиновнику необходимо дать взятку, чтобы его работа продолжалась беспрепятственно.
На фоне ослабления социального контроля и зачастую правовой безнаказанности все это не может не отразиться на психологии современного взяточника и способствует деформации правомерного поведения.
Если под правомерным поведением понимают деятельность личности в сфере социально-правового регулирования, основанную на сознательном выполнении норм права, которое выражается в их соблюдении, исполнении и использовании <40>, то тогда противоправное поведение — это уже поведение, нарушающее правовые запреты, причиняющие вред обществу и влекущее установленное законом воздействие со стороны государства.
<40> Оксамытный В.В. Правомерное поведение личности. К.,1985. С. 24.
Отличие преступного поведения от правомерного, по нашему мнению, коренится в системе ценностных ориентации, взглядов и социальных установок, т.е. в содержательной стороне сознания. Общепризнанно, что именно в координатах ценностно-нормативной системы личности и социальной среды, их взаимодействии надо искать непосредственные причины преступного поведения.
Под установкой в юридической психологии понимают состояние готовности к активности, направленной на удовлетворение той или иной потребности. Совокупность установок образует ценностные ориентации, которые непосредственно формируют внутренний план, программу поведения и деятельности в жизненных ситуациях, урегулированных правом. Правовые установки, ориентации входят в правосознание, реализуются в правовой активности личности, ее правомерном или противоправном поведении. Деформации правовых установок, как составные части правосознания, во многих случаях выступают детерминантами отклоняющегося и противоправного поведения.
Применительно к исследуемой проблеме в большинстве случаев для взяткополучателей характерно вовсе не нужда, не материальные затруднения, а низкий нравственный уровень, сочетающийся с нигилистическим отношением к закону. Диапазон психологических качеств личности взяткополучателей достаточно широк: жажда наживы, пренебрежение моральными и нравственными нормами, сознательное культивирование безнравственных коллизий и игнорирование таких негативных последствий, как дискредитация деятельности государственных органов, игнорирование принципом социальной справедливости. Для взяткополучателей характерен синдром круговой поруки, протекционизм, психология потребительства, которая чаще всего превалирует над всем остальным. При этом ими вырабатывается определенный тип психологической защиты — прикрытие получения взятки «интересами дела», «служебном долгом» и т.п. Постоянная необходимость сокрытия своей преступной деятельности приводит взяткополучателей к «двойной жизни», маскировке способов удовлетворения гипертрофированных материальных потребностей показными проявлениями «бедной» жизни.
Метастазы корысти паразитируют на безграничности человеческого потребительства. Соображения материальной выгоды связываются с рядом личностно-престижных обстоятельств — групповым статусом, имиджем, положением в микросреде.
В отличие от взяткополучателей для взяткодателей характерны такие черты как ситуационная неприспособленность, неадекватная оценка избираемых средств, а также последствий своих действий. Зачастую они не желают решать свои проблемы правовыми средствами, полагая, что гораздо «проще» и «вернее» дать взятку.
Вместе с тем, развитие за последних два десятилетия предпринимательской деятельности свидетельствует о том, что дача взятки становится нормой поведения для субъекта хозяйствования. Взятка стала своего рода «стабильным катализатором» решения хозяйственных проблем. Она необходима не только берущему, но также и дающему. Взяткодатель и взяткополучатель объединяются на почве презрения к государству и законности. Между этими людьми складываются устойчивые связи, позволяющие рядовому человеку постоянно нарушать закон.
По мнению М.И.Еникеева корыстные преступления связаны не с отдельными корыстными мотивами, а с общей корыстной направленностью личности, которая и выступает как системообразующий фактор поведения личности. Причины корыстных преступлений следует искать не в корыстной мотивации, а в тех факторах, которые формируют корыстные установки личности <41>.
<41> См.: Еникеев М.И. Юридическая психология: Учебник для вузов. М.: Издательство НОРМА. 2002. С. 76.
А это — социальное отчуждение личности, формирование у нее враждебных отношений к социуму, проявление социальной дезидентификации и деперсонализации, формирование у личности преимущественной ориентации лишь на внутренние критерии в оценке своего поведения. Личность становится неспособной оценить объекты и явления вне собственных интересов. У индивида возникает стремление утвердить себя индивидуальными средствами, и такими средствами становятся добываемые противоправным путем материальные блага <42>.
<42> Там же. — С. 76.
И в заключение для более полной картины психологии взяточничества следует остановиться на его механизме и типологии. Механизм взятки может быть представлен в трех основных вариантах:
- а) обоюдовыгодная двусторонняя сделка;
- б) вымогательство взятки должностным лицом;
- в) инициативный (активный) подкуп должностных лиц, в том числе с психологическим и иным воздействием на них.
Первый вариант характеризуется как взаимодействие двух субъектов, каждый из которых при помощи коррупционной связи стремится удовлетворить свой интерес. Он базируется на принципе «ты мне — я тебе». Этот вариант является наиболее латентным. Взаимодействие субъектов осуществляется на материальной основе, когда один из субъектов, наделенный властными полномочиями, за материальное вознаграждение совершает в пользу лица, предоставляющего ему это вознаграждение, определенные действия с использованием предоставленных ему власти или должностных полномочий либо удерживается от совершения определенных действий, которые оно могло или должно было совершить в данной ситуации как должностное лицо. Предметом купли-продажи выступает власть, а средством расчета — вознаграждение материального характера. Если средством расчета выступает вознаграждение нематериального характера, то речь идет уже не о взяточничестве, а о коррупции.
Второй вариант базируется на активных действиях взяткополучателя, а третий — на действиях взяткодателя. В двух последних вариантах «двусторонняя сделка» может не состояться. Именно эти случаи чаще всего попадают в «поле зрения» правоохранительных органов по причине возникающих конфликтов между взяткодателем и взяткополучателем.
Касаясь вопроса типологии взятки, американский криминолог В.М.Рейсмен в своей книге «Скрытая ложь» выделяет три наиболее распространенных типа взяток: деловая взятка как платеж государственному служащему с целью обеспечения или ускорения выполнения им своих должностных обязанностей; тормозящая взятка — за приостановку действия нормы или неприменение ее в деле, где она должна быть применена; прямой подкуп как покупка не услуги, но служащего приобретение должностного лица с тем, чтобы оно, оставаясь на работе в организации и внешне соблюдая полную лояльность, на деле пеклось о своекорыстных интересах взяткодателя <43>.
<43> Рейсмен В.М. Скрытая ложь. Взятки: «крестовые походы» и реформы. М., 1988. С. 91.
Имея определенные черты схожести, типология взятки на постсоветском пространстве будет иметь и отличия. Так, по мнению российских криминологов, исследовавших сегодняшнее состояние коррупции, выделяют пять типов:
- коррупция в высших эшелонах власти в центре и на местах;
- мелкие поборы с населения;
- коррупцию в правоохранительных органах;
- коммерческий подкуп в коммерческих или иных организациях;
- коррупция в шоубизнесе, подкуп участников и организаторов профессиональных и спортивных соревнований, зрелищных коммерческих конкурсов <44>.
<44> См.: Антонян Ю.М. Типология коррупции и коррупционного поведения // Социология и коррупция. Научно-практическая конференция, 20 марта 2003 г., г.Москва. РНОПЭ. С. 37 — 41.
Республика Беларусь не исключение в подобной типологии. Отличие же будет лишь в удельном весе каждого из вышеперечисленных типов.