В условиях девальвации предприниматели активно используют определение цены договора путем привязывания цены в рублевом выражении к некой сумме в иностранной валюте (ст. 298 ГК).
Данный прием, однако, не гарантирует кредитору, что в процессе принудительного взыскания задолженности он сможет рассчитывать на получение той суммы белорусских рублей, которая соответствует согласованному в договоре эквиваленту в иностранной валюте. Причиной тому является складывающаяся в последнее время судебная практика.
Пример
ООО «А» (истец) 2 августа 2015 г. обратилось в суд с иском к ОАО «Б» (ответчик) о взыскании суммы основного долга по оплате поставленного товара и неустойки.
Как следует из материалов дела, 20 августа 2012 г. ООО «А» заключило с ОАО «Б» договор поставки товара. Цену товара стороны согласовали как сумму белорусских рублей, эквивалентную определенной сумме в иностранной валюте по официальному курсу на день оплаты.
Покупатель товар не оплатил. По заявлению продавца суд 24 декабря 2013 г. вынес определение о судебном приказе. Сумму задолженности суд указал как сумму белорусских рублей, эквивалентную согласованной сторонами сумме в иностранной валюте по официальному курсу на 22 ноября 2013 г., т.е. на дату обращения продавца в суд с заявлением о возбуждении приказного производства.
Поскольку по истечении двух лет определение о судебном приказе покупатель полностью не исполнил, истец просил взыскать с ответчика пересчитанную по официальному курсу иностранной валюты на 2 августа 2015 г. сумму задолженности, на которую увеличилась сумма долга.
Суд отказал в удовлетворении требования, поскольку в соответствии со ст. 7 ГК гражданские права и обязанности возникают в том числе из установившего их судебного решения.
Таким образом, вынесение судебного решения о взыскании суммы основного долга, эквивалентной определенной сумме в иностранной валюте по курсу на день вынесения решения, закрепляет между сторонами обычное денежное обязательство, выраженное в белорусских рублях. Причем валюта платежа и валюта обязательства совпадают. В связи с этим основания для его дальнейшей корректировки по причине последующего изменения курса валюты отсутствуют.
Апелляционная и кассационная инстанции оставили решение суда первой инстанции в силе.
Информацию о схожей позиции экономического суда Гродненской области приводит С.Ч.Белявский <1>.
Проанализируем подход суда. Его логика сводится главным образом к тому, что с момента вынесения судебного решения правовым основанием права требования кредитора к должнику будет не договор между ними, а вступивший в силу судебный акт. И поскольку постановление суда устанавливает между сторонами обычное денежное обязательство, выраженное в белорусских рублях, нет никаких правовых оснований для того, чтобы ставить вопрос об увеличении его размера в связи с изменением курса иностранной валюты.
На наш взгляд, данные рассуждения таят следующие ошибки.
Во-первых, судебное решение в самом деле может устанавливать гражданские права и обязанности. Но из ст. 7 ГК применительно к рассматриваемому случаю не вытекает, что любое судебное решение, вынесенное на основании договора, заменяет его.
В теории гражданского права принято выделять иски о присуждении, признании, преобразовании и запретительные иски. Удовлетворяя иск о присуждении, преобразовательный и запретительный иски, суд действительно предусматривает новые права и обязанности. Причем их содержание отличается от содержания прав и обязанностей в правоотношении, из которого возник иск.
Однако, удовлетворяя иск о присуждении, суд не создает новых прав, а лишь защищает нарушенное право истца. Основание, содержание и предмет права остаются прежними. Все, что в этом случае происходит, сводится к государственному принуждению должника исполнить нарушенную обязанность. Отметим, что среди трудов авторитетных русскоязычных ученых-процессуалистов нам не удалось найти ни одного, в котором отстаивалась бы точка зрения о том, что судебное решение подменяет или заменяет материально-правовое требование.
Во-вторых, если мы , что права и обязанности истца и ответчика вытекают из принятого судебного решения, а не договора, то вынуждены будем также признать, что не подлежат применению и другие условия договора, в том числе соглашение о неустойке.
Действительно, несмотря на то что стороны предусмотрели неустойку за нарушение договорной обязанности, после решения суда мы имеем дело с обязанностью, вытекающей из судебного решения. Следовательно, нет никаких оснований для исчисления неустойки за период после вступления решения суда в силу.
Возникает вопрос: почему же суды невозмутимо продолжают взыскивать неустойку, начисленную за нарушение обязательства в том числе за данный период, ведь соглашения сторон об обеспечении неустойкой исполнения обязательства, вытекающего из решения суда, нет?
Еще вопрос: почему суды продолжают взыскивать задолженность по процентам, начисленным за пользование кредитом, после того как уже взыскали задолженность по кредиту? Если руководствоваться рассматриваемой нами логикой судов, во взыскании таких процентов требуется отказать, поскольку после взыскания задолженности по кредиту обязательство должника базируется на решении суда, а не на кредитном договоре.
В-третьих, еще одно негативное следствие такой судебной практики заключается в том, что она провоцирует оппортунистическое отношение должников к договорной дисциплине. Должнику становится выгодно не исполнять решение суда, поскольку инфляционные и девальвационные процессы со временем обесценивают значительную часть долга.
Вместо того чтобы мотивировать должника заплатить как можно быстрее, подобный подход провоцирует его на попытку уклониться от исполнения решения суда. Стоит ли говорить, что подобное положение вещей не в полной мере соответствует задачам и целям, стоящим перед судебной системой?
В-четвертых, рассматриваемый подход перечеркивает суть договоренностей между должником и кредитором. Кредитор, включая в договор условие о цене с валютной привязкой, ожидает, что оно будет работать именно так, как предполагалось: сумма обязательства будет определяться на дату исполнения. Едва ли судебная практика должна игру в правовые конструкции ставить выше защиты обоснованных добросовестных ожиданий субъектов права.
Судебная практика в Российской Федерации
Решение анализируемой проблемы предложил Президиум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации в информационном письме от 4 ноября 2002 г. N 70 «О применении арбитражными судами статей 140 и 317 Гражданского кодекса Российской Федерации».
Принятию данного документа предшествовала большая работа, что позволило найти выход из ситуации, когда курс пересчета обязательства должен приниматься на дату исполнения и на момент вынесения решения не известен ни сторонам спора, ни суду.
Один из разработчиков упомянутого письма, судья Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации Л.А.Новоселова <2>, сформулировала возможные подходы к решению проблемы. В частности, сумма задолженности может определяться в рублях:
- на дату предъявления иска и в дальнейшем не пересчитываться;
- дату вынесения решения и в дальнейшем не пересчитываться;
- исходя из интересов кредитора на момент предъявления иска либо вынесения решения;
- эквивалентно количеству денежных единиц, в которых выражался долг, по курсу на день фактического платежа.
По мнению Л.А.Новоселовой, первые два варианта в ситуации, когда стоимость валюты долга, как правило, увеличивается, несправедливы, поскольку кредитор не получит полного возмещения, на которое рассчитывал, включая в договор валютную оговорку.
Положительные моменты третьего варианта заключаются в том, что суд может выбрать из двух возможных более выгодный для кредитора курс пересчета. Однако и в этом случае невозможно учесть изменения курса после принятия судебного решения, что побуждает должника затягивать погашение долга в надежде на дальнейшее обесценивание валюты платежа.
Л.А.Новоселова отмечает, что негативные стороны этого подхода можно устранить. Следует только признать право кредитора требовать возмещения убытков, вызванных просрочкой уплаты долга, в том числе в виде убытков от обесценивания валюты платежа в период просрочки. Такие убытки представляют собой разницу между суммой в рублях по курсу на день вынесения решения либо предъявления иска и суммой в рублях по курсу на момент фактического платежа.
Четвертый вариант наиболее полно учитывает и цели, преследуемые сторонами при использовании валютной оговорки, и норму закона, устанавливающую в качестве общего правила определение рублевого эквивалента на момент фактического платежа.
Однако существенный минус этого подхода — неопределенность суммы долга, что осложняет исполнение решения банками, а также органами принудительного исполнения. Вместе с тем применительно к законодательству Республики Беларусь указанный вариант предполагает вынесение условного решения, что не допускает ст. 193 ХПК.
Несмотря на данный недостаток, именно четвертый вариант выбрал Президиум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации для применения в практике российских арбитражных (экономических) судов.
Выбор наилучшего варианта урегулирования проблемы
Итак, наилучшими можно признать два варианта, которые суды могли бы взять на вооружение:
- сумма задолженности в рублях определяется на дату предъявления иска или вынесения решения, но в дальнейшем истец может довзыскать или как убытки, или как часть договорного долга разницу между суммой в рублях по курсу на день вынесения решения (предъявления иска) и суммой в рублях по курсу на момент фактического платежа;
- суд в решении не устанавливает твердую сумму задолженности в рублях, а указывает, что взысканию подлежит сумма в рублях, эквивалентная определенному количеству денежных единиц, в которых был выражен долг, по курсу на день фактического платежа.
Отечественная практика до недавнего времени ориентировалась на первый вариант. В результате должник предпочитал быстрее исполнить обязательство, а кредитор мог рассчитывать, что договорное условие о цене сработает именно так, как планировалось. Однако по неизвестным нам причинам стал преобладать очевидно ошибочный подход, по сути фиксирующий долг по курсу на дату вынесения судебного решения.
Можно ли противодействовать подобной практике? На наш взгляд, да. Для этого целесообразно включить в договор обязательство должника, которое предусматривает не уплату цены договора, неустойки или возмещение убытков, а выплату суммы, на которую обесценится выбранный в договоре эквивалент в иностранной валюте с момента получения кредитором исполнительного документа.
Это будет обычное, не запрещенное законодательством денежное обязательство, отличное от того, к исполнению которого должника принудит решение суда. Мы не видим причин, по которым кредитору в этом случае можно будет отказать в правовой защите.
<1> Белявский, С.Ч. Определение базиса для расчета санкций по задолженности, эквивалентной сумме в иностранной валюте [Электронный ресурс] / С.Ч.Белявский // КонсультантПлюс. Беларусь / ООО «ЮрСпектр». — Минск, 2016.
<2> Новоселова, Л.А. Комментарий к информационному письму Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 4 ноября 2002 г. N 70 «О применении арбитражными судами статей 140 и 317 Гражданского кодекса Российской Федерации» [Электронный ресурс] / Л.А.Новоселова // Практика рассмотрения коммерческих споров: анализ и комментарии постановлений Пленума и обзоров Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации; вып. 3 / Л.Г.Ефимова [и др.]; под ред. Л.А.Новоселовой, М.А.Рожковой // КонсультантПлюс. Россия / ЗАО «КонсультантПлюс». — М., 2016.